Пространство и время в разных культурных традициях. Пространство и время традиционной культуры

Первые представления о времени возникли в процессе дифференциации общества из окружающего мира. Становясь все более автономным, социум приобретает собственное время развития, кᴏᴛᴏᴩое возникает как разрыв с окружающей средой. Социальное время (время синхронной деятельности больших групп людей) сначала как бы приспособляется к естественному времени, а затем становится все более ϲʙᴏбодным от него. Главным фактором, определяющим ход социального времени, будет преобразующая творческая деятельность человека, посредством кᴏᴛᴏᴩой он меняет как себя, так и окружающую среду. Социальное время может существенно отличаться от календарного. Так, по календарю XIX в. начался в 1801 г. и закончился в 1900 г. Но с позиции истории культуры, но меркам социального времени он начался в 1789 г. (с Французской революции) и закончился в 1914 г. (с началом Первой мировой войны)

В результате взаимодействия природных ритмов и социального времени постепенно возникает время культуры, во многом являющееся противоположностью естественного времени (оно обратимо, качественно неоднородно, растяжимо), в нем представлены одновременно (и целиком) прошлое, настоящее и будущее, т.е. оно синхронно обозримо. Эти особенности культурного времени позволяют говорить о нем как о пространстве человеческой духовности.

Первые представления о времени формируются скорее всего в палеолите на базе попыток осмысления процессов движения и изменения. Переход от первобытного стада к первой форме социальной общности — роду — был переходом от «природы» к «культуре», а значит, требовал замены естественных биологических связей, объединявших особи в стаде, на искусственные, надбиологические, было крайне важно создание совместного времени, т.е. жизни в едином ритме. В противном случае невозможна совместная, т.е. согласованная деятельность. Первые ритуалы создавали единый ритм, для чего использовались все подручные средства — голос человека, хлопки, притоптывания, извлечение звука из всего, что только может звучать, а также совместные телесные движения (ритуальные танцы) На ϶ᴛᴏй основе сформировался образ циклического времени, в кᴏᴛᴏᴩом нет четкого различения между прошлым, настоящим и будущим. Время считается одухотворенным, качественно разнородным (например, «счастливое» и «несчастливое»), кᴏᴛᴏᴩое не предшествует отношениям, событиям и вещам, а создается ими и не способно существовать в отрыве от них.

Цивилизации, появившиеся позднее, для преодоления ограниченности родовой жизни должны были найти такой эталон ритма, кᴏᴛᴏᴩый позволил бы согласовать жизнедеятельность людей на больших расстояниях. Первые оседлые культуры с ϶ᴛᴏй целью устанавливали связь циклов разлива рек, в долинах кᴏᴛᴏᴩых они селились, с циклами обращения небесных светил. По϶ᴛᴏму для данных цивилизаций также характерно циклическое представление о времени. Нужно помнить, такие представления остаются также локальными.

Идея единого линейного времени культуры побудет только в христианском мировоззрении. Стоит заметить, что оно создает единое время культуры посредством особых механизмов, опирающихся на смерть Иисуса Христа. Именно ϶ᴛᴏ событие обеспечило возможность ϲʙᴏбодного перемещения от одного ритма совместной жизни к другому. В христианстве время было превращено из чужой, не подвластной людям силы в средство воспитания человечества. Время должно было объединять людей и служить целям созидания.

Современные представления о времени не могли бы появиться без рождения протестантизма, впервые обосновавшего необходимость активной деятельности человека здесь, на Земле.
С одной точки зрения, ϶ᴛᴏ способствовало промышленной революции, положившей начало современной цивилизации. Новое отношение к времени оказалось экономически продуктивным, заставляло ценить каждое мгновение, не откладывать жизнь, уповая на грядущую вечность. Но с другой стороны, лозунг «время — деньги» ведет к потере ценностей и обессмысливанию мира, что стало одной из причин кризиса современной культуры.

Именно осознание данных причин привело к изменению отношения ко времени. Сегодня происходят демассификация времени (оно становится более индивидуальным) и его реструктуризация. По словам Э. Тоффлера, «третья волна» бросила вызов механической синхронизации, заменив большую часть наших основных социальных ритмов и оϲʙᴏбодив нас данным от машинной зависимости. Еше в 1970-е гг. появилось гибкое время, когда работнику разрешили выбирать часы работы.

Сейчас, в результате предельного расширения пространства культуры (глобализации) и образования общего времени образуется новая культурная идентичность. Современное человечество, наблюдающее на экранах телевизоров и мониторов события, происходящие в мире, как в реальном времени, так и в записи, демонстрирует полную независимость от природного, календарного, географического и даже социального времени. В любое время дня и ночи в любой части света человек может просмотреть любое событие независимо от того, в каком реальном времени оно произошло. Поскольку человечество все больше осознает, что оно имеет общую судьбу, само время как феномен культуры перестает быть «разным» (у каждой культуры — ϲʙᴏе), оно все больше становится общим, оно уже не разделяет людей, а объединяет их.

Культурная грамматика Э. Холла

Стоит сказать, что каждая культура содержит ряд ключевых элементов — культурных категорий, кᴏᴛᴏᴩые определяют способы общения и поведения индивидов. Важно заметить, что один из крупнейших специалистов по межкультурной коммуникации Э. Холл выделяет такие категории, как время, пространство, контекст и информационные потоки.

Время как категория во всех культурах служит важным показателем темпа жизни, ритма деятельности.
Следствием ϶ᴛᴏго будет планирование времени, без кᴏᴛᴏᴩого немыслимо функционирование современного общества, а также регулирование приоритетов и предпочтений людей. От ценности времени в культуре зависят типы и формы общения людей. Не стоит забывать, что важным показателем того, как ᴏᴛʜᴏϲᴙтся к времени в разных культурах, будет отношение людей к пунктуальности. Материал опубликован на http://сайт
К примеру, в Германии, Швейцарии и некᴏᴛᴏᴩых других странах Европы, а также в Северной Америке обычно ожидается ϲʙᴏевременное появление собеседника, причем существует определенная шкала опозданий и для каждой ступени ϶ᴛᴏй шкалы предусматривается подходящая форма извинения. Так, неписаные правила делового данныекета европейских культур позволяют опаздывать на встречу не больше чем на 7 мин. Важно знать, что большее опоздание будет демонстрацией собственной несерьезности и грозит потерей возможности получения доверия партнера. Студенты, ждущие в аудитории преподавателя, могут покинуть ее через 15 мин и будут нравы.

Другим очень важным аспектом будет основная временная перспектива, существенно разная в разных культурах. К примеру, Иран, Индия и некᴏᴛᴏᴩые страны Дальнего Востока ориентированы в прошлое, США — в настоящее и недалекое будущее; для России, скорее всего, характерна ориентация на прошлое и будущее, причем максимальное внимание уделяется будущему, а настоящему придается не столь большое значение.

Время будет показателем темпа жизни и ритма деятельности, принятых в той или иной культуре. По способу использования времени культуры принято разделять на два противоположных вида — монохронные, где время распределяется так, что в один и тот же отрезок времени возможен только один вид деятельности, по϶ᴛᴏму одно идет за другим, как звенья одной цени, и полихронные, когда в один и тот же отрезок времени возможен не один вид деятельности, а сразу несколько.

В монохронных культурах время понимается как линеарная система, наподобие длинной прямой улицы, по кᴏᴛᴏᴩой люди перемещаются вперед или остаются в прошлом. Здесь время можно экономить, терять, наверстывать, ускорять; с помощью времени поддерживается порядок в организации человеческой жизни. Исходя из того, что «монохронный» человек занимается только одним видом деятельности в определенный отрезок времени, он как бы «закрывается» в ϲʙᴏем собственном мире, куда другим людям нет доступа. Люди такого типа нелюбят,если их прерываютв процессе какой-либо деятельности. Материал опубликован на http://сайт
Именно такая система использования времени господствует во многих индустриально развитых странах — Германии, США, ряде североевропейских стран. Монохронное время побудет только на высоком уровне развития цивилизации, причем не у всех народов.

Стоит сказать - полихронное время противоположно монохронному. В культурах ϶ᴛᴏго типа большую роль играют межличностные, человеческие отношения и общение с человеком важнее, чем принятый план деятельности. Материал опубликован на http://сайт
К типичным полихронным культурам ᴏᴛʜᴏϲᴙтся Латинская Америка, Ближний Восток и государства Средиземноморья, а также Россия. В данных культурах пунктуальности и распорядку дня не придается большого значения. Именно ϶ᴛᴏт тип времени присущ изначально всем народам.

Пространство. Стоит сказать, что каждому человеку для нормального существования необходим определенный объем пространства вокруг него, кᴏᴛᴏᴩое он считает ϲʙᴏим личным пространством и вторжение в него обычно рассматривается как покушение на внутренний мир человека. Размеры ϶ᴛᴏго пространства зависят от степени близости с теми или иными людьми, принятых в данной культуре форм общения, вида деятельности и т.д.

Стоит сказать, что каждый человек подсознательно устанавливает и интуитивно поддерживает границы ϲʙᴏего личного пространства, кᴏᴛᴏᴩыетрадиционно не создают проблем для коммуникации. Эти границы зависят, в частности, от отношения к конкретному собеседнику.

Так, друзья всегда стоят ближе друг к другу, чем незнакомые люди. Исключая выше сказанное, дистанция партнеров по коммуникации зависит от таких факторов, как пол, раса, принадлежность к культуре или субкультуре, конкретные социальные обстоятельства и др. Холл по результатам ϲʙᴏих наблюдений выделил четыре зоны коммуникации:

• интимную — разделяемую достаточно близкими людьми, не желающими посвящать в ϲʙᴏю жизнь третьих лиц. Практически во всех культурах мира не принято вторгаться в чужую интимную зону. Зоны интимной дистанции зависят от той или иной культурной среды. Так, в западноевропейских культурах она составляет около 60 см; в культурах восточноевропейских народов — приблизительно 45 см, в странах Южной Европы и Средиземноморья — расстояние от кончика пальцев до локтя руки. Партнеры на ϶ᴛᴏм расстоянии не только видят, но и хорошо чувствуют друг друга;
• личную — расстояние, кᴏᴛᴏᴩое поддерживает индивид между собой и всеми другими людьми при общении; ϶ᴛᴏ личное пространство, непосредственно окружающее тело человека и составляющее 45-120 см. На таком расстоянии физический контакт не обязателен. Это оптимальное расстояние для разговора, беседы с друзьями и хорошими знакомыми;
• социальную — дистанция между людьми при формальном и светском общении, то расстояние, на кᴏᴛᴏᴩом мы держимся при общении с незнакомыми людьми или с малой группой людей. Социальная (общественная) зона составляет 120-260 см. Стоит заметить, что она наиболее удобна для формального общения, поскольку позволяет се участникам не только слышать партнера, но и видеть его. Такое расстояние принято сохранять при деловой встрече, совещании, дискуссии, пресс-конференции и проч.;
• публичную — дистанция общения на публичных мероприятиях (собраниях, в аудитории и др.), т.е. расстояние, предпочтительное при коммуникации с большой группой людей, массовой аудиторией. Кстати, эта зона предполагает такие формы общения, как собрания, презентации, лекции, доклады и речи и др. Публичная зона начинается с расстояния от 3,5 м и может простираться до бесконечности, но в пределах сохранения коммуникативного контакта. По϶ᴛᴏму публичную зону еще называют открытой.

Пространственный фактор в коммуникации может также служить для выражения отношений господства-подчинения, и в

каждой культуре приняты разные сигналы, выражающие отношения во власти. К примеру, в Германии и США верхние этажи офисов обычно предназначены для руководящих работников компании. При ϶ᴛᴏм угловые офисы с наиболее широким обзором занимаюттрадиционно главные менеджеры или владельцы компаний. В России и во Франции руководители стараются избегать верхних и вообще крайних этажей, предпочитая размещать ϲʙᴏи офисы на средних этажах здания. Это объясняют тем, что власть и контроль в данных странах обычно исходят из центра.

Контекст. Характер и результаты процесса коммуникации также определяются степенью информированности его участников. В некᴏᴛᴏᴩых культурах для полноценного общения необходима дополнительно подробная и детальная информация, так как в них практически отсутствуют неформальные сети информации и, как следствие, люди оказываются недостаточно информированными; данные культуры называются культурами с низким контекстом. В других культурах люди не нуждаются в получении детальной информации, ɥᴛᴏбы иметь ясную картину происходящего, так как в силу высокой плотности неформальных информационных сетей они всегда хорошо информированы; такие общества называются культурами с высоким контекстом.

Высокая плотность информационных сетей предполагает тесные контакты между членами семьи, постоянные контакты с друзьями, коллегами, клиентами, благодаря чему они постоянно в курсе всего того, что происходит вокруг. К странам с высоким контекстом культуры принадлежат Франция, Испания, Италия, страны Ближнего Востока, Япония и Россия. К типу низкоконтскстуаль- ных культур можно отнести Германию, Швейцарию; в культуре Северной Америки соединяются средний и низкий контексты.

Информационные потоки. Для процесса коммуникации значение информационных потоков определяется формами и скоростью распространения информации. В одних культурах информация распространяется медленно, целенаправленно, по специально предназначенным каналам и по϶ᴛᴏму носит ограниченный характер, а в других — система распространения информации действует быстро и широко.

К примеру, в североевропейских странах с монохронными культурами и низким контекстом, особенно в Германии, передаваемая информация важнее, чем та, кᴏᴛᴏᴩая уже находится в памяти, поскольку здесь люди, образно г оворя, отгораживаются от окружающего мира и им нужна внешняя информация. Это тип культуры с низкой скоростью распространения информации. В данных странах все должно иметь ϲʙᴏю структуру и порядок, все предельно точно определено правилами, а пространство для личной инициативы незначительно. Люди вовлечены в поток информации, перегруженный мельчайшими деталями. Стоит сказать, для того ɥᴛᴏбы ее переработать, требуется введение большою числа правил, регулирующих ее распространение.

В культурах с высоким контекстом, к кᴏᴛᴏᴩым принадлежат Россия, Франция и страны Южной Европы, все происходит противоположным образом. Это полихронные культуры с высокой скоростью распространения информации. Люди данных культур включены в эффективную неформальную информационную сеть итрадиционно не отгораживаются от возможных помех внешнею окружения. Информация проходит беспрепятственно, причем те данные, кᴏᴛᴏᴩые хранятся в памяти, будут более важными, чем тс, кᴏᴛᴏᴩые вновь передаются. Люди обо всем превосходно информированы, и у них нет необходимости выяснять подоплеку каждого нового события. Перегрузка информационных каналов случается нечасто, поскольку люди непрерывно контактируют друг с другом. В данных культурах не принято планировать распорядок дня и всевозможные мероприятия по ограничению ϲʙᴏего времени и пространства, так как они могут стать помехой для жизненно важных контактов между людьми.

Концепция ментальных программ

Концепция ментальных программ предложена одним из крупнейших современных ученых голландцем Гиртом Хофстеде (род. 1928), кᴏᴛᴏᴩый полагает, что поведение человека во многом зависит от его ментальных программ. Под ментальными программами Хофстеде понимает «образцы размышлений, чувств и действий». Стоит заметить, что он выделяет три уровня таких программ. На нижнем уровне находятся универсальные, схожие для всех индивидов программы; они наследуются генетически и будут неотъемлемой частью человеческой природы. Средний уровень составляют те ментальные программы, кᴏᴛᴏᴩые специфичны для конкретной группы индивидов и формируются путем социального обучения при постоянном взаимодействии внутри группы; модели ϶ᴛᴏго уровня Хофстеде называет культурой. Самому высокому уровню принадлежат ментальные программы, специфические для конкретного индивида, определяющие его индивидуальность; частично данные программы наследуются генетически, частично формируются путем обучения.

Источниками ментальных программ будут культура и социальное окружение, т.е. те условия, в кᴏᴛᴏᴩых происходят социализация и инкультурация человека. Это означает, что ментальные программы определяются так называемыми измерениями культуры, включающими в себя: дистанцию власти, коллективизм-индивидуализм, маскулинность-феминность, избегание неопределенности. Позже был введен еще один показатель — долгосрочная ориентация.

Дистанция власти показывает, какое значение в разных культурах придается властным отношениям между людьми и как варьируются культуры относительно данного признака.

В культурах с высокой дистанцией власти устанавливается сильная зависимость между начальниками и подчиненными. В ϶ᴛᴏм случае эмоциональная дистанция между начальниками и подчиненными очень велика. Последние должны либо признавать власть ϲʙᴏего начальника, либо, полностью отклони в ее, прерывать отношения, исключительно в редких случаях они могут задать вопросы ϲʙᴏему шефу, не говоря уже о том, ɥᴛᴏбы подвергнуть его критике. В семейных отношениях члены семьи, наделенные властью (родители, старшие братья и сестры и т.д.), также требуют послушания. Развитие независимости не поощряется. Главной добродетелью считается уважительное отношение к родителям и старшим членам семьи.

В культурах с низкой (малой) дистанцией власти наибольшее значение имеют такие ценности, как равенство в отношениях и индивидуальная ϲʙᴏбода. По϶ᴛᴏму коммуникация здесь менее формальна, равенство собеседников подчеркивается сильнее, а стиль общения носит более консультативный характер, чем в культурах с высокой дистанцией власти. В таких культурах эмоциональная дистанция между вышестоящими персонами и подчиненными незначительна и подчиненные всегда могут подойти к ϲʙᴏему шефу с вопросом или высказать критические замечания. Открытое несогласие или активное противоречие начальнику также рассматривается как норма. В семейных отношениях дети рассматриваются как равноправные члены семьи с того времени.

когда они начинают активно включаться в семейную жизнь. Идеальным состоянием в семье считается личная независимость, а потребность в независимости будет едва ли не самым важным элементом людей в культурах с малой дистанцией власти.

Индивидуализм — коллективизм — ϶ᴛᴏ показатель того, что предпочитают люди — заботиться только о себе и собственных семьях либо объединяться в некие группы, кᴏᴛᴏᴩые несут ответственность за человека в обмен на его лояльность.

Подавляющее большинство людей живет в коллективистских обществах, в кᴏᴛᴏᴩых интересы группы превалируют над интересами индивида; меньшая часть людей на планете живет в индивидуалистских обществах, где интересы индивида преобладают над интересами группы.

В коллективистской культуре групповые цели превалируют над индивидуальными. Здесь люди проявляют заинтересованность в сплоченных группах. Лояльность к группе — одна из важнейших ценностей, прямое противостояние не приветствуется, так как нарушает общую гармонию. При ϶ᴛᴏм между индивидом и группой изначально развиваются отношения зависимости. Группа защищает индивида, но в ответ требует от не го лояльности вот- ношении группы. В таких обществах не существует «личного мнения». Мнение человека определяется мнением группы. Коллективистский тип культуры в настоящее время распространен в таких странах, как Гватемала, Панама, Венесуэла, Колумбия, Пакистан, Корея; Россию также причисляют к коллективистскому типу культур.

Ячейкой индивидуалистских культур выступает нуклеарная семья, в кᴏᴛᴏᴩой детей приучают быть самостоятельными, полагаться на ϲʙᴏи силы. Дети, вырастающие в малых семьях индивидуалистских культур, быстро учатся воспринимать ϲʙᴏе Я отдельно от других людей. Цель воспитания в том, ɥᴛᴏбы ребенок стал самостоятельным, т.е. научить его независимости, в т.ч. от родителей. В таких обществах от физически здорового человека ожидают, что он ни в каком отношении не будет зависеть от группы. Индивидуалистскими культурами считаются культуры США, Австралии, Великобритании, Канады, Нидерландов, Новой Зеландии и других стран.

Маскулинность-феминность. Маскулинность — ϶ᴛᴏ оценка склонности людей к напористости и жесткости, сосредоточенности на материальном успехе в ущерб интересу к другим людям, тогда как феминность — ориентация на дом, семью, социальные ценности, а также мягкость, эмоциональность и чувственность.

Биологические различия между мужчинами и женщинами, одинаковые во всем мире, в малой степени объясняют их социальные роли в обществе. Многие виды поведения, кᴏᴛᴏᴩые не связаны непосредственное продолжением рода, считаются в обществе типично мужскими или типично женскими.

В обществах с повышенным показателем маскулинности социальные роли мужчин и женщин резко различаются. Здесь общепринята ориентация мужчин на материальный успех и жесткость в занимаемых позициях в противоположность женским ценностям, среди кᴏᴛᴏᴩых главное место занимают скромность и чуткость. В культурах такого типа приветствуются конкурентная борьба, соревновательность и стремление победить. В работе приоритет отдается результату, а награждают по принципу реального вклада вдело. К маскулинным культурам ᴏᴛʜᴏϲᴙтся Япония, Австрия, Венесуэла, Италия, Швейцария, Мексика, Великобритания, Германия и др.

В феминных культурах ролевым различиям между мужской и женской частями населения не придается большого значения. Более того, те и другие демонстрируют большое сходство в занимаемых позициях и во взглядах. Все члены общества уделяют особое внимание духовным ценностям, таким, как поддержание взаимоотношений между людьми, забота о ближних, внимание к человеку. Предпочтительным путем разрешения конфликтов считается поиск компромисса, а награждение за труд происходит по принципу равенства. К культурам феминного типа Хофстеде относит Швецию. Норвегию, Нидерланды, Данию, Финляндию, Чили, Португалию и другие страны. Можно предположить, что Россия также относится к ϶ᴛᴏму ряду.

Избегание неопределенности - ϶ᴛᴏ показатель того, насколько люди терпимы к неопределенным ситуациям, пытаются уклониться от них посредством выработки четких правил, веря в абсолютную истину и отказываясь терпеть девиантное поведение.

В культурах с высоким уровнем ϶ᴛᴏго показателя индивид в ситуации неизвестности испытывает стресс и чувство страха. Высокий уровень неопределенности, согласно Хофстеде, ведет не только к повышенному стрессу у индивидов, но и к выϲʙᴏбождению у них большого количества энергии. По϶ᴛᴏму в таких культурах наблюдается высокий уровень агрессивности, для выхода кᴏᴛᴏᴩой создаются особые каналы. Это пробудет в существовании многочисленных формализованных правил, регламентирующих действия, кᴏᴛᴏᴩые дают возможность людям максимально избегать неопределенности в поведении. Эти культуры больше сопротивляются любым изменениям и мало склонны к риску. К странам с высоким уровнем избегания неопределенности ᴏᴛʜᴏϲᴙтся Греция, Португалия, Гватемала, Уругвай, Бельгия, Япония, Франция, Чили, Испания и др.

В культурах с низким уровнем избегания неопределенности, напротив, принято толерантное отношение к ситуациям неопределенности. Люди в сложных ситуациях импровизируют и проявляют инициативу, характеризуются склонностью к риску. В странах с такой культурой наблюдается негативное отношение к введению строго формализованных правил, по϶ᴛᴏму они устанавливаются только при необходимости. В целом люди здесь считают, что они способны решать проблемы и без детальных формальных правил. К культурам с низким уровнем избегания неопределенности ᴏᴛʜᴏϲᴙт такие страны, как Сингапур, Ямайка, Дания, Швеция, Ирландия, Великобритания, Индия, США и др.

Долгосрочная ориентация , ранее называвшаяся конфуцианским динамизмом, показывает, насколько общество проявляет прагматизм и стратегически ориентируется на будущее в противоположность традиционализму и краткосрочной (тактической) ориентации.

В обществах с долгосрочной ориентацией люди признают важность таких ценностей, как настойчивость, статусный принцип взаимоотношений, бережливость и чувство стыда, способствующие предпринимательской активности. Так, упорство и настойчивость — ϶ᴛᴏ ключ к любой предпринимательской деятельности; гармоничная и устойчивая иерархия облегчает исполнение ролевых обязанностей; бережливость способствует накоплению капитала, кᴏᴛᴏᴩый затем можно снова инвестировать в дело, и, наконец, чувство стыда заставляет людей быть более чувствительными к социальным контактам и стремиться выполнять взятые на себя обязательства. Низкий уровень конфуцианского динамизма, или краткосрочная ориентация, наоборот, тормозит предпринимательство. Стремление к устойчивости и стабильности при превышении определенной нормы препятствует инициативе, рискованности и гибкости, кᴏᴛᴏᴩые необходимы предпринимателю в условиях постоянно меняющегося рынка. «Сохранение лица», чрезмерное уважение традиций напрямую связано с неприятием всякого рода новшеств. А взаимный обмен подарками и поздравлениями, покровительством -ритуалы, в кᴏᴛᴏᴩых больше внимания уделяется безукоризненности манер, чем решению поставленных задач.

Мы воспринимаем время и пространство через культурную сетку понятий. Одним из первых, кто высказался по этому поводу, был И. Кант, который говорил об априорности апперцепции времени и пространства. Американские ученые Э. Сепир и Б. Уорф заложили основы этносемиотики, утверждающей наличие связи между средствами выражения и картиной мира.

Идея укорененности восприятия в прошлом опыте (паттерн, ментальность, конфигурация, гештальт, тема, парадигма) рассматривалась этнопсихологами (В. Вундт), гештальпсихологами (М. Вертхаймер, В. Келер, К. Коффка, К. Левин), логиками (У. Куайн), методологами (Т. Кун), антропологами (Р. Бенедикт, М. Мид, М. Херсковец, К. Клакхон), социологами (П. Сорокин), структуралистами (Э Бенвенист). Если принять модель, предложенную этими учеными, то конфигурация ТК будет ответственна за особенности восприятия времени и пространства (табл. 2).

Таблица 2

Отсутствие в языке понятий «бытие», «время», «пространство», «отностительность» сделало бы невозможным передать, например, теорию относительности А. Эйнштейна. Это мало грозит стандартным индоепропейским языкам, но уже по отношению к языкам индейцев, эскимосов, такой факт может иметь местО.Э. Бенвенист доказал, что категории мышления не являются универсальными. В языке эве (Того, Бенин) нет субстанциального бытия, идея существования передается пятью разными глаголами.

Не следует, однако, утрировать зависимость восприятия от паттернов сознания. Эта проблема носит диалектический характер и тесно связана с уровнем развития конкретной культуры (письменная / бесписьменная, оседлая/кочевая, городская / негородская), ее экономической практикой (собиратели-охотники/сельское хозяйство). В лексиконе эскимосов находятся десятки слов для передачи оттенков снега, а у индейцев понятия «снег», «холод» и «лед» представлены одним словом с разными окончаниями. В языках и тех и других нет философских категорий. В то же время в санскрите существуют сотни терминов для фиксирования психологических состояний. Аристотель на основе синтаксиса греческого языка выделил формальную логику.

Осуществив реверсию понятий, приходим к выводу, что не менее сильным является и воздействие хронотопа на культуру. В классической европейской физике эта тема разработана слабо. Хронотоп - нерегистрируемая субстанция, фон происходящего. Воздействие времени как имплицитного фактора, структурирующего бытие, есть скорее тема традиционных философий Индокитая. В европейской гуманитарной науке много исследование по поводу влияния географических факторов на культуру, мышление, язык (Ш.Л. Монтескье, Л.И. Мечников, В.И. Вернадский), организующем воздействии времени на культуру (К. Ясперс, Л.Н. Гумилев). М.М. Бахтин придал натуралистическому понятию А.А. Ухтомского «хронотоп» ценностно-смысловой характер и впредь время и пространство стало участовать в культурном строительстве. Это не просто формы трансцендентальной апперцепции И. Канта, а живая культурно-историческая реальность. Оживленность времени и пространства в художественной культуре исследовал и В. Кругликов, В. Подорога.

Традиционалист Р. Генон изучал ТК как разворачивание сакрального времени и пространства. Он показал, каким образом социальная и коммуникативная сущность традиционного пространства и времени скрыта в сакральных символах (Царство количества и знамения времени, 1945). Кроме того, он первым предложил термин «традиционное общество» и высказывал гипотезу о существовании «интегральной традиции».

Опираясь на метод метафизики, Р. Генон полагал, что всякий феномен имеет основание в духовной реальности, независимо от того, как он выглядит с точки зрения обыденного или научного опыта. Он понимал традицию не как наследуемые культурные формы, а как некую вписанность в силовые линии Единого Смысла. По его мнению, чем ближе к исходному смыслу располагается фаза культуры, тем большей степенью реальности она обладает. Согласно данной трактовке кризис ценностей современного человека, хаос в общественной стабильности, разлад в микросоциуме и прочие тенденции деградации есть та же самая Традиция, но в ее потенциальной фазе. При сумме всех беспорядков порядок в системе сохраняется. Традиция не исчезает, ее перестают замечать. На виду остаются только телесность и потребление. Люди перестают руководствоваться традиционными ценностями, и их ментальность задается исключительно прагматическими целями. Полная внешняя анархия и смерть Традиции есть ее точка перехода в новый цикл. Конец света наступает с космической периодичностью, принося конец иллюзии отклонения от единой Традиции.

Прогрессивистской концепции истории Р. Генон противопоставляет прогрессирующее затемнение истинного знания. Он подчеркивал, что в кризисные эпохи частично происходит откат к Традиции, и средневековье - это последний тому пример. В странах Востока и Запада вплоть до указанного периода еще присутствуют следы «священных наук», «священных искусств», являющиеся областью приложения метафизического знания.

Возрождение заимствует от греко-латинской цивилизации внешние формы, которые уже там перестали функционировать как традиционные: священная наука трансформируется в эмпирический метод, метафизика - в рационалистическую философию. Постепенно остается только профанное знание науки и философии, ограниченное и противоречивое. Следы традиционных знаний в остаточной форме разбросаны по всему миру в некоторых духовных учениях и религиях. Лишь Восток долгое время сохранял посвященческий характер передачи знаний. Р. Генон понимает Восток не географически, а ценностно, как место сохранения Традиции. Именно этим объясняет он притягательность Востока для современных искателей истины - их влечет жажда контакта с живой Традицией.

Веды, согласно Р. Генону, представляют первоначальное знание о Традиции, поэтому ведийская космическая хронология - это точный инструмент познания, с помощью которого открываются гораздо более далекие горизонты, чем с привычной исторической точки зрения. Истинная ВК всегда в полноте сохраняет содержание Традиции независимо от своего географического местопребывания. Поддержание Традиции среди людей посредством непрерывной цепи учителей есть ее миссия и основание бытия.

Топос закладывает мироощущение, обусловливает дискретизацию мира, обеспечивает ритмизацию деятельности человека. Время представляет своих культурных героев для сублимации биологического субстрата. ТК отражает идею воплощения абсолютного хронотопа в относительный для эволюции индивидуальности. При этом «уровень, в котором субъект вступает в общение на началах жизни в абсолютном хронотопе, на началах глубинного общения, может и должен быть хранителем безусловно ценностного потенциала. И этот потенциал тогда может быть низводимым на иные уровни или ярусы личностного мира, где субъект совершает деятельность либо вступает в отношения в пределах обычных, условных хронотопов».

Время в ТК локально, единого времени нет, так как нет расписания автобусов и поездов. Время не пересчитывается в денежные единицы. Жизнь традиционного общества проходит в священном времени, как это превосходно воспроизвел М. Элиаде: «Труд, ремесло, война и любовь - все это были таинства. Повторение того, что пережили боги и герои, придавало человеческому существованию священный аспект, дополняющийся священной природой, приписываемой жизни и космосу. Открываясь, таким образом, Великому Времени, священное существование, каким бы бедным оно зачастую не было, тем не менее было богатым по своему значению: во всяком случае, оно не находилось под тиранией времени». Далее румынский ученый пишет о власти времени над индустриальным человеком, который сейчас, как никогда, ощущает себя узником повседневной работы, так как он контролируется временем работы. Современная цивилизация изобрела уничтожающее количество способов ухода от времени в часы досуга. Тогда как в ТК каждое занятие было способом жизни в священном времени и уходом от имманентного времени.

Аналогично можно сказать и о пространстве. Находясь в одном пространстве, человек ТК соотносился со священной географией. Каждое событие имело референта в сакральном времени и пространстве. Сейчас же мы имеем повседневное рутинное пространство и развитый туристический досуг по его смене.

Культура появляется в определенном сегменте хронотопа. Экстремальные условия хронотопа не благоприятны для РТК. Все известные развитые цивилизационные очаги расположены в благоприятных природных условиях: Египет, Шумер, Вавилон, Индия, Эллада, Китай, Мезоамерика, Перу. Существуют и другие примеры, когда наличие благоприятных природных условий не дает цивилизационного скачка: Австралия и Океания, Южная и экваториальная Африка.

Таким образом, возникает вопрос: время и пространство оказывают воздействие на ТК или ТК задает формат времени и пространства? В этом узловом моменте мы выходим на пересечение онтологии и гносеологии и давнейший спор о первичности субстанции или ее познания. Полагаем, что имеет место и то и другое и потенциальное третье. Эти два подхода схожи в подчинении субъекта властным структурам (языку, мышлению, подсознательному, социуму, хронотопу). Ситуация, однако, не настолько фатальна. Наряду с зависимостью субъекта от конкретного сегмента культуры, существует еще и возможность трансцендирования, «выскакивания» за обыденный опыт. Подобные «прорывы» в культуре будут рассмотрены в последней главе.

Пространство и время как научные категории.

Мир человека - это мир культуры. В своем первоначальном значении («возделанное») культура противостоит «натуре» - природному, «дикому» и означает все то, что отличает человека от природы, отличает искусственное от естественного. Культура включает в себя не только накопленные людьми материальные и духовные ценности, но также и способы их приумножения.

Человек - единственный из живых существ, обитающий в двух мирах одновременно. С одной стороны, он - природное тело, подчиненное всем физическим, химическим и биологическим законам, и вне природного мира его существование немыслимо. Эта жизнь, увы, кратковременна и ограничена в пространстве и времени. Поскользнувшись, мы падаем вниз, а не воспаряем в небеса, что продиктовано законом тяготения. По тем же законам природы, в один момент времени мы можем находиться лишь в одной точке пространства.

Но, с другой стороны, человек принадлежит миру вечности. Стоит подойти к книжной полке, протянуть руку, открыть том Аристотеля, и мы начинаем воспринимать мысли, то есть общаться, с великим мудрецом античности, хотя между нами тысячи лет и тысячи километров. Этот мир свободен от оков времен и расстояний. В нем человек сопереживает открытиям Ибн Фадлана и общается с мыслителями эпохи Возрождения, встречается с гением Гейне и Пушкина, сопереживает взглядам Шекспира и Дидро. Возможно, именно эта принадлежность человека к двум мирам и лежит в основе религии, по-своему ее отразившей и противопоставившей мир земной (природный) - миру божественному, мир преходящий - миру вечному. Потому и неверно исключать религиозные взгляды из мира культуры. Но для нас в подобном феномене главное то, что он наглядно показывает: социальные характеристики времени и пространства не сводятся к естественнонаучным.

Культура возникает вместе с людьми и вместе с ними претерпевает исторические изменения. Первый пласт культуры - зарождение языка и речи - послужил той разграничительной линией, которая раз и навсегда отделила мир животных от мира людей, мир биологический от мира социального. Не ошибется тот, кто скажет, что культура - это своего рода код, наносимый обществом на предметы природы и формы межличностных отношений.

Общество, создавая искусственную природу, одновременно формирует и людей, способных потреблять зашифрованную в ней культуру. Так культура общества выявляет свою двойственную природу. С одной стороны, она - окаменевшие формы деятельности, закрепленные в предметах, с другой стороны - мысленные формы деятельности, закрепленные в сознании людей. Живая культура общества возникает из единства предметного и мыслимого компонента.

Мысль человека может оставаться нематериализованной, но сам человек - часть материального мира. Со времен ознакомления с азами вузовского курса философии, всем известно, что «в мире нет материи, не обладающей пространственно-временными свойствами» . Принимая данное утверждение, мы должны согласиться, что все процессы и явления, происходящие с человеком и обществом, также развертываются в пространстве и времени. Это означает, что ни один социокультурный феномен невозможно представить в отрыве от его функционирования в пространстве и времени.

«Пространство есть форма бытия материи, характеризующая ее протяженность, структурность, сосуществование и взаимодействие элементов во всех материальных системах» . Проблемы познания, связанные с представлениями о категории «пространство», многоаспектны. И все же есть общие законы существования пространства и всего, что находится в нем. Не случайно И. Кант подчеркивал: «Представить себе можно только одно-единственное пространство, и если говорят о многих пространствах, то под ними разумеют лишь части одного и того же единственного пространства. К тому же эти части не могут предшествовать единому, всеохватывающему пространству, словно его составные части (из которых можно было бы его сложить): их можно мыслить только находящимися в нем» .

Философы делают акцент на онтологической природе понятия «пространство», считая, что оно играет важную роль в культуре, является одним из ее базовых понятий. «Пространство» и «время» в философии - две категории, посредством которых обозначаются формы бытия вещей и явлений, которые отражают, с одной стороны, их событие, сосуществование (в пространстве), с другой - процессы смены их друг другом (во времени), продолжительность их существования. Они представляют собой несущую конструкцию любой известной до настоящего времени объяснительной картины мира.

Прежде всего, понятие «пространство» рассматривается в тесной связи с категорией «время», которое определяется как «форма бытия материи, выражающая длительность ее существования, последовательность смены состояний в изменении и развитии всех материальных систем» . Чаще всего проблема восприятия пространства и времени была связана с объективностью и субъективностью данных категорий. Если для естественных наук объективность в суждениях о пространстве и времени - главная центростремительная тенденция всех исследований, то для гуманитарного знания пространство и время могут восприниматься и как субъективные (перцептуальные), и как объективные характеристики человеческого бытия в равной степени. Эта двойственность является неотъемлемой чертой исследования любых категорий гуманитарными науками.

К основным свойствам пространства традиционно относят протяженность, однородность, неизменность и трехмерность. Поэтому пространство можно определить как систему координат сосуществующих предметов, процессов и явлений. Соответственно, основными характеристиками времени являются длительность, одномерность, необратимость и однородность и определить его можно как систему координат сменяющихся предметов, процессов и явлений. Данные характерные черты пространства и времени полностью соотносятся с субстанциальной концепцией, которая основана на автономности пространства и времени, которые существуют параллельно материи в целом. «Субстанция, объективная реальность, рассматриваемая со стороны ее внутреннего единства; материя в аспекте единства всех форм ее движения; предельное основание, позволяющее сводить чувственное многообразие и изменчивость свойств к чему-то постоянному, относительно устойчивому и самостоятельно существующему» .

В таком случае, положение любого объекта по отношению к другим в пространстве может быть точно указано с помощью трех величин. Время же устанавливает и соотносит события между собой по одному показателю. Таков чисто математический взгляд на пространственно-временные характеристики бытия человека и процессы, протекающие в обществе.

И. Ньютон, размышляя о пространстве и времени, подчеркивал, что «эти понятия обыкновенно относятся к тому, что постигается нашими чувствами. Отсюда происходят некоторые неправильные суждения, для устранения которых необходимо вышеприведенные понятия разделить на абсолютные и относительные, истинные и кажущиеся, математические и обыденные» . Великий английский богослов и основатель классической механики четко разделял математическое бытие и обыденное (или чувственное) восприятие окружающего мира, абсолютизируя пространство и время, и скептически относясь к обыденному восприятию. «Как неизменен порядок частей времени, так неизменен и порядок частей пространства» . Абсолютное пространство по своей сущности, не связано с объектами, помещенными в него, и безотносительно к чему бы то ни было остается всегда одинаковым и неподвижным. Относительное пространство есть мера, которая определяется чувствами, и которое воспринимается за неподвижное пространство.

Однако мы, в отличие от Э. Канта и И. Ньютона , в данном исследовании не можем позволить себе отвлечься от чувств. Проявления пространства и времени рассматриваются нами через призму социальной действительности, где их содержание находится под влиянием как психологии отдельного человека, так и психологии масс. Психологическое время индивида связано с индивидуальным и массовым восприятием и переживанием времени и пространства, с той только специфической особенностью, что здесь это - социальное пространство и социальное время.

Социальное пространство определяется материальными характеристиками и включает в себя распредмеченные и включенные в процесс производства богатства естественных предметов труда и естественных предметов потребления. Как видим, здесь основным моментом является труд как основа и процесса распредмечивания, и процесса производства. Не вдаваясь в подробный анализ, подчеркнем, что процесс труда всегда есть целесообразная деятельность, т.е. деятельность, сообразующаяся с конкретными целями.

Понятие «социальное время» было введено в научный оборот в 60-х годах прошлого века. Уже Я.Ф. Аскин, одним из первых специально исследовавший проблему времени, счел необходимым отделить ее от проблемы пространства; подчеркнул ограниченность исключительно физической трактовки времени . Определенный спецификой социальной формы движения материи, особый характер социального времени выводился в работах этого периода логически, посредством связи пространства и времени с материей и обусловленности многообразия пространственно-временных форм соподчи- ненностью форм и уровней движения материи

Приблизительно в те же годы, основываясь на специфике своих наук, активизируют исследования бюджета времени трудящихся экономисты и социологи, осуществившие переход к теоретическим обобщениям накопленного материала . Проблема времени привлекает внимание историков , ее субъективно-личностным аспектом заинтересовываются психологи , искусствоведы, эстетики . Столь многоплановое, разносторонее и вместе с тем «синхронное» рассмотрение специфики характеристики времени в различных сферах общественной жизни способствовало «эмансипации» социального времени от времени физического, осознанию того, что «сущность времени (в обществе - авт.) не может быть сведена к тому, что заключено в уравнениях физики» .

Успехи, достигнутые на пути познания социального времени, позволили перейти к его более фундаментальному исследованию . Было выяснено, что «сущность социального времени определяется характером общественной жизнедеятельности и той формой общественных отношении, которые при этом господствуют» . Все это и дало право М.С. Кагану обоснованно резюмировать: «таким образом, первый существенный шаг к осознанию специфически философского понимания времени сделан - разграничено понятие времени как таковое в его всеобщем содержании и понятие о физическом (в частности астрономическом) времени как форме протекания природных процессов» .

И все же содержание понятия «социальное время» до сих пор еще довольно расплывчато. Чаще всего под ним понимается определенный отрезок времени, на протяжении которого существует то или иное социальное образование. Нет необходимости доказывать, что социальное время существует «внутри» времени физического. Но вряд ли целесообразно рассматривать его как простую проекцию «от Ромула до наших дней» на беспредельное течение физического времени из прошлого в будущее, ибо социальное время кроме характеристики «прошлое - будущее» должно обладать и своей социальнокачественной характеристикой. Следует согласиться с Е.А. Беляевым и Л.Н. Люблинской: «причина трудностей в анализе категории времени заключается прежде всего в том, что само понятие времени, обладая атрибутивным статусом, проявляется как множество специфических реализаций на различных структурных уровнях существования материи, поэтому всегда необходимо уточнять систему, относительно которой рассматриваете время, определяя при этом и сам аспект рассмотрения» .

В отличие от физического, перцептуальное время «ускоряется», когда жизнь наполнена событиями и «останавливается», когда человек напряженно ждет чего-либо. Это зависит от определенных ситуаций и событий в жизни отдельного человека и целых народов. Представления об индивидуальном и социальном пространстве человека и этноса может также зависеть от большого количества внешних и внутренних факторов. Время и пространство могут иметь различные оценки, которые никак не связаны с их объективными характеристиками: «красивое место» - «глухой уголок», «ужасное время» - «лучшие годы» и т. д. Субъективное, психологическое ощущение времени и пространства крайне своеобразно в своих воплощениях, хотя и может определяться чисто физическими параметрами.

Для нашего исследования важна связь этих категорий с восприятием человеком окружающего мира. Поэтому мы не можем принять в качестве основополагающего субстанциальный подход. Это не означает, что мы в принципе отрицаем его как неверный. Мы лишь не можем принять такой подход как корректный для изучения заявленной проблематики.

Более ценной для нас является реляционная концепция. «Релятивизм, методологический принцип, состоящий в метафизической абсолютизации относительности и условности содержания познания» . Данный взгляд представляет пространство и время как систему, взаимодействующую в неразрывной связи с материей в целом, и человеком в частности. В этом случае пространство и время выступают важнейшей системой координат, в рамках которой и с помощью которой строит свою жизнь человек.

Согласно принципу относительности А. Эйнштейна , все процессы в инерциальных системах отсчета протекают одинаково. Пространственные расстояния меняются при переходе от одной системы отсчета к другой, движущейся относительно первой. Согласно этой теории, пространство не существует отдельно, как нечто противоположное тому, что его заполняет и что зависит от координат. Пустое пространство, т.е. пространство без поля, не существует. Теория относительности показала единство пространства и времени, выражающееся в совместном изменении их характеристик.

Культурное пространство, безусловно, не только зримо, осязаемо и ощутимо. Оное пространство также воображаемо и мыслимо, что выражается в появлении и взаимодействии различных идей и концепций, созданных в ходе развития конкретных сфер жизнедеятельности человечества.

В силу того, что пространство и время мыслимо и понимаемо только человеком и в силу невозможности абсолютной объективности человеческого восприятия, они становятся зависимыми от особенностей последнего. Пространство и время, в таком случае, начинают менять своё содержание в зависимости от степени субъективизма восприятия окружающего мира человеком и коллективом, членом которого он является. При этом данные категории получают предельную степень относительности. Корреляция и степень соотносимости восприятия пространства и времени отдельными людьми и их различными коллективами может отсутствовать вовсе.

Особенно наглядно видна относительность восприятия пространства и времени представителями архаических и «примитивных» культур. У народов, находящихся на первобытной стадии развития, отсутствуют абсолютные единицы измерения чего бы то ни было. Кроме того, все происходящее в окружающем мире для первобытного человека не только синхронно , но и диа- хронно одновременно. Мировосприятие первобытного человека в целом не только не похоже на современное, но во многом остается загадочным. «Только тот, кто в детстве обладал богатым воображением, может снова осознать, какими значительными, важными или дружескими должны были казаться людям каменного века причудливые формы скал, заросли леса, деревья и т. п., и как сны и фантазии создавали сказки и легенды вокруг таких явлений, приобретавших достоверность по мере того, как о них рассказывали» . К сожалению, как многие сказки и легенды, так и знания о пространственно- временных константах той далекой эпохи не дошли до нас и потому, изучая дописьменные культуры, исследователю нередко приходится опираться на собственную фантазию.

Важное место в формировании культуры любого народа занимают исторически сложившиеся традиции и особенности восприятия пространства. «Любая система живет не только по законам саморазвития, но также включена в столкновения с другими культурными структурами», - отмечал Ю.М. Лотман . Невозможно найти на планете народ, который за все время своего существования не менял бы место проживания, не испытал натиска на свое жизненное пространство со стороны соседа или сам не оказал давления на территорию того, кто живет рядом. Необходимость установления границ требовала постижения особенностей пространственной организации жизни.

Расстояние измерялось локтями, шагами («Человек есть мера всех вещей»), полетом стрелы, копья или дротика, либо дневным переходом. Уже при первом взгляде на этот перечень параметров видно, что никаких, даже приблизительных, стандартов здесь нет и быть не может. Локоть и шаг серьезно отличаются в зависимости от ростовых характеристик человека. Дальность полета стрелы, копья или дротика также зависима от мускульной силы охотника. Дневной переход зависит, в том числе, от особенностей рельефа местности и выносливости отдельных людей. Знаменитый русский «гак» («там версты две с гаком») может быть гораздо больше, чем расстояние в верстах, к которому он присовокупляется, когда речь идет о неизвестном расстоянии до объекта. При этом расстояние до известного объекта, например, деревни, где живут родственники, всегда мыслится меньшим, чем до неизвестного (деревни, где живут чужаки), даже если фактически все наоборот. О точности, единообразии и абсолютизации пространственных критериев наши древние предки не задумывались, в том числе, и потому, что в этом еще не было потребности.

Масштабы известного, ощущаемого и воспринимаемого пространства зависели и зависят от степени знакомства человека или народа в целом с размерами Ойкумены и Вселенной. Так, человек, никогда далеко не выходивший за окрестности своей деревни (вплоть до начала Новейшего времени это было частым явлением), приехав в город, попадал в ситуацию культурного шока. Многие государства древности (например, Вавилония, Ассирия, Персия) позиционировали себя как мировые державы, имея совсем небольшие по современным меркам размеры. Даже великий итальянский средневековый путешественник Марко Поло, рассказавший соотечественникам о далеком Востоке, встретил непонимание и недоверие.

Изначально время, как и пространство, также не имело абсолютных единиц измерения. В большинстве случаев для его измерения использовалось время суток, лунные фазы, сезоны, инициации и поколения. Дальность обзора во времени была очень невелика. В лучшем случае - три поколения. В древние бесписьменные времена средняя продолжительность жизни человека ограничивалась 30 - 35 годами. Достаточно редко дедушки и бабушки доживали до сознательного возраста своих внуков. В том числе и поэтому все, что лежало за пределом трех поколений, было очень туманным и часто оценивалось такими категориями как «давно», «в далекие и незапамятные времена».

Человек как творец и творение культуры живет во времени, борется с ним, прокладывает дорогу к прошлому и будущему своего существования. «Культура есть форма одновременного бытия и общения людей различных - прошлых, настоящих и будущих - культур» . Человек немыслим вне времени. Культура как продукт человеческой деятельности также неразрывно связана с временными параметрами. «Вне непосредственного материального действия (на предмет) культура должна выступать для меня как образование, как всеобщий - развернутый во времени - процесс усвоения знаний, накопленных человечеством» .

Время существования культуры имеет начальную точку отсчета, связанную с появлением человека на Земле. Современная наука, к сожалению, не может точно определить это время. Возможно, как утверждает генетика, это произошло около 200 тыс. лет назад. При всей условности наших знаний, мы с абсолютной уверенностью можем лишь сказать, что такая точка отсчета была. Как и некая абстрактная общая нулевая точка отсчета для всех векторов развития культуры, как это ни печально, должна существовать и некоторая конечная точка, к которой несет река времени все культуры.

Зарождение культуры - процесс весьма длительный и сложный, возможно определяющий весь путь ее дальнейшего движения. От своей нулевой точки отсчета культура развивалась по пути развертывания в пространстве все новых и новых социокультурных систем, появления генетически или родственно близких культур на обширных пространствах различных континентов, образованию будущих реликтовых культур (на о. Пасхи, о. Новая Гвинея, у южноамериканских индейцев и т. д.), созданию новообразований при смешении или поглощении различных племен. Увеличение численности народов приводило к перемещению и взаимодействию культур на различных уровнях.

Нулевая точка содержала в себе потенциал развития, а конечная точка будет вмещать в себя весь накопленный культурно-исторический опыт. И если нулевой точкой можно считать время появления человека на Земле, то конечных точек существования человеческих культур великое множество. Человек создал оружие, которое способно не один раз уничтожить все живое на Земле. Возможно, человечество освоит иные миры, после того как приведет в негодность условия существования на собственной планете. Конец обязательно будет. Так, в соответствии с одним из сценариев развития Вселенной, она перестанет расширяться. Вновь начнется ее сжатие, которое закончится сжатием до нулевого объема. Возможно, все закончится еще раньше. Наступит разрыв материи в результате предельного расширения Вселенной, при котором материя может оставаться стабильной. Так или иначе, с исчезновением привычного состояния пространства наступит конец времени и будет положен предел человеческому существованию.

Век существования человечества пределен, также предельно существование отдельных культур. Одни векторы завершают свое развитие в конечной точке (странные и необъяснимые остановки в развитии и внезапное исчезновение некоторых культур Месоамерики), другие могут в своей конечной точке стать точкой отсчета для новой культуры преемников. «Система либо прекращает свое существование, либо, если она продолжает жить, должна снова повторить один или большее число поворотов и форм, через которые она прошла» .

Мировую культуру можно представить как множество соударяющихся, соединяющихся и распадающихся во времени и пространстве сложных «молекул». Изначально по структуре культуры представляли собой простые, в сравнении с современными системами, «атомы». Постоянно сталкиваясь с другими «атомами», они обрастали новыми элементами. Так появились «молекулы» - сложные системы, состоящие из «атомов». При взаимодействии различных культур могло одновременно происходить и усложнение (или упрощение) структуры, и отклонение ее развития в сторону, что приводило к новому изменению структуры при взаимодействии с очередной «молекулой» культуры. Мощная атака нескольких равновеликих и равнонаправленных «атомов» на какой-то один приводила к распаду атакуемого и его исчезновению. Различные культуры, таким образом, передают друг другу направленность развития, принимая, передавая или навязывая те или иные культурные доминаты.

Изучив материал данной главы, студент должен:

знать

• социокультурную обусловленность представлений о пространстве и времени;
• основные философские подходы к пониманию пространства и времени;
• основные свойства пространства и времени как форм существования материи;
• особенности пространственно-временных характеристик бытия на физическом, биологическом и социальном уровнях движения материи;

уметь

• раскрыть содержание понятий пространства и времени, их взаимосвязь друг с другом и основными формами движения материи;
• раскрыть значимость понятий пространства и времени для современной научной картины мира;
• сопоставлять субстанциальную и реляционную концепции пространства и времени;

владеть

Навыками анализа естественно-научных оснований различных концепций пространства и времени.

Пространство и время как феномены культуры и сущностные характеристики бытия человека

Наши представления о пространстве и времени историчны, они изменяются по мере развития познания природы. Современные представления о времени и пространстве имеют мало общего со временем и пространством, воспринимавшимися и переживавшимися людьми в другие исторические эпохи. Человек не рождается с "чувством времени", его временные и пространственные понятия всегда определены той культурой, к которой он принадлежит.

Уже в начале человеческой истории в мифологии сформировались древнейшие архетипы пространства и времени . В традиционных культурах пространство и время были не однородными, а эмоционально и ценностно насыщенными .

Человек живет в пространстве, осознавая свою зависимость от таких его характеристик, как размеры, границы, объемы, осваивает пространство, покоряет его.

Для мифологического пространства характерно свойство спирального развертывания по отношению к особому "мировому центру" как некой точке, через которую как бы проходит воображаемая "ось" разворота. Такое значение сохраняется и в современном языке, где пространство ассоциируется с понятиями, обозначающими "расширение", "простирание", "рост" .

Пространство в мифологическую эпоху трактовалось не только как некая физическая характеристика бытия, а представляло собой своеобразное космическое место, в котором развертывалась мировая трагедия борющихся друг с другом богов, персонифицированных добрых или злых сил природы, людей, животных и растений.

Это был образ прежде всего культурного пространства, которое было разнородно, а поэтому его отдельные места были заполнены специфическими смыслами и значениями для человека. В нем выделяются места, где протекает обыденная жизнь, и сакральные (от лат. sacrum – священное) места. Понятие сакрального пространства включает идею постоянного действия священных сил, которые когда-то впервые осветили и преобразили данное пространство, придав ему особый смысл, и таким образом отделили его от окружающего пространства. Сакральное пространство – это грань человеческого и природного миров, это посредник, который связывает небо и землю, людей и богов, видимое и невидимое, естественное и сверхъестественное; оно объединяет крайности и соединяет противоположности. Человечество присваивало статус "священных" горам, камням, рощам и отдельным деревьям, рекам и озерам, местам жизни великих людей, кладбищам, храмам и другим памятникам культурного, исторического и природного наследия.

Важнейшим свойством мифологического пространства являлось то, что оно не было отделено от времени, образуя с ним особое единство, обозначаемое как хронотоп (от греч. chronos – время и topos – место, единство пространственных и временных параметров).

Человек ощущал в древности еще большую свою зависимость от времени, так как с ним было связано понимание конечности земной жизни и неизбежности смерти как перехода в другой мир. У древних греков был даже бог, персонифицирующий время, – Хронос (др.-греч. Χρόνος от χρόνος – время), у пространства такого божества не было.

Люди древности и традиционных культур воспринимали время в виде цикла, где события происходят в согласии с ритмами природы. Время не течет линейно из прошлого в будущее, а либо не движется, либо вращается по кругу. Недаром в славянском слове "время" просматривается древний образ вращения, колеса; "время" родственно словам с корнем "вер-", "верт-" – "вертеться", "вертушка", "повернуть"," круговорот, обращение небесных сфер, круговращение небес . Вращение, круг, цикл – глубокий архетип времени в духовной культуре человечества.

Понимание времени в античной культуре оставалось под сильнейшим воздействием мифологического осмысления действительности. Мир осмысливался не в категориях изменения и развития, а как пребывание в покое или вращение в "великом кругу". Необратимость времени, представляющаяся нашему сознанию естественной, вовсе не является таковой, если выйти за пределы исторически обусловленных и поэтому неизбежно ограниченных взглядов, присущих людям современной цивилизации. Линейное время – одна из возможных форм времени, восторжествовавшая в качестве единственной системы отсчета времени в европейском культурном регионе. Но и здесь это произошло в результате длительного и сложного развития.

Понятие линейного времени, которое течет из прошлого через настоящее в будущее, было введено в христианстве.

Мир сотворен Богом, он имеет начало – это утверждение означает существование мира во времени, где есть начало и будет конец. Св. Василий полагая, что время было создано Богом как некая среда для вещественного мира, как преемственность и смена рождения и смерти. В начале, и начале временном, Бог творит мир. Но начало времени еще не есть время, "как начало пути еще не есть путь" .

Христианское понимание времени и истории представляется в виде горизонтальной линии: есть начало – сотворение мира, трагическое деяние человека, его падение; центральное событие – Боговоплощение; и конец – Второе Пришествие Иисуса Христа.

Начало и конец времени ограничивают длительность человеческой истории. Историческое время приобретает определенную структуру, разделяясь на две главные эпохи: до рождества Христова и после него.

История движется от акта Божественного творения к Страшному суду. Историческое время становится векторным, линейным и необратимым. Вместе с тем в годовом цикле религиозных ритуалов время другое: различия между прошедшим, настоящим и будущим были относительны: каждый год происходит рождение Христа, его жертва и его воскресение.

Понятие линейного времени окончательно утвердилось в европейской культуре при переходе к техногенной цивилизации, индустриальному обществу в процессе разрушения религиозного и формирования рационального сознания. Изобретение механических часов как средства точного измерения времени, последовательного его отсчета через одинаковые промежутки длительности способствовало формированию представления о времени как объективном процессе, идущим из прошлого в будущее через точку, называемую настоящим. Впервые время окончательно вытянулось в прямую линию, стало линейным. В индустриальном обществе время становится одной из главных ценностей, и говорят даже о "деспотизме времени".

Только через ряд трансформаций, произошедших с пониманием времени, возникло его современное толкование. Перефразируя известное изречение, можно сказать: времена меняются, и вместе с ними меняется наше представление о времени.

• См.: Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1972.
• См.: Философия: учебник для вузов / под общ. ред. В. В. Миронова. Ч. 2. Раздел IV. Гл. 2. М.: Норма, 2005.
• Донских О. А. К истокам языка. Новосибирск: Наука, 1988. С. 60.
• Св. Василий Великий. Беседы на Шестоднев. С. 64.

«Нет единственного пространства и единственного времени,

а есть столько времен и пространств, сколько существует субъектов…»

Л. Бинсвангер

«…время, которое укоренено в душе и есть как бы сама длительность мировой души, не теряет от этого своего космического характера

и не становится чем-то субъективным...»

П.П. Гайденко

«Ничто не озадачивает меня больше, чем время и пространство, и вместе с тем ничто не волнует меньше: ни о том, ни о другом я никогда не думаю...»

Чарльз Лэм

Все существующее обладает пространственно-временными характеристиками. Пространство и время – формы бытия всех предметов и процессов, которые были, есть и будут в мире. Пространство и время присутствуют в эмпирическом опыте каждого человека, поэтому люди всегда стремились понять, что они из себя представляют.

Предметом рациональных рассуждений пространство и время становятся с момента зарождения философии. Большинство исследователей выделяют две основные парадигмы, сложившиеся в истории философского осмысления времени и пространства. В разные исторические эпохи на первый план выходит какая-либо одна из них, затем уступая место другой.

Первое направление рассматривает эти категории как особые формы, не зависящие от систем и процессов, которые в них «протекают» (Демокрит, Эпикур, Ньютон и др.). Второе направление философского знания трактует время и пространство как определенные порядки смены и сосуществования вещей и явлений, которые зависят от взаимодействия последних (Аристотель, Декарт, Лейбниц и др.).

Однако в XX столетии, под влиянием естественнонаучных открытий, в первую очередь, теории относительности, изложенной в 1905 году А. Эйнштейном, окончательно закрепляется идея взаимосвязанности пространства и времени, которые трактуются как относительные и зависящие от систем отсчета (т. е. продолжается традиция, идущая от Аристотеля).

Бытие как всеобщий процесс, охватывающий человеческое существование, не является однородным. Существует природное бытие, социальное бытие, культурное бытие. На основе этих определяющих сфер человеческого бытия, выделяют и три основных уровня пространственно-временных параметров:

1) физическое пространство и время;

2) социальное пространство и время;

3) пространство и время культуры.

Физическое пространство выступает как одна из основных форм бытия, выражающая протяженность и порядок сосуществования вещей, структуру устойчивости. Категория времени выражает длительность событий, порядок их смены, аспект изменчивости. Время и пространство задают исходные ориентации, на которых строится любая известная картина мира.

Отличие социальных пространства и времени от физических определяется тем, что их возникновение и развитие всецело связаны с деятельностью человека .

Описание социального пространства , его структуры и характеристик – сложная задача, поскольку, как отмечает М. Кастельс, «пространство не есть отражение общества, это его выражение. Иными словами, пространство не есть фотокопия общества, оно и есть общество. Пространственные формы и процессы формируются динамикой общей социальной структуры». Аналогичные трудности возникают и при описании социального времени.

Между физическим и социальным пространством существуют сложные взаимодействия.

Одним из первых понятие социального пространства употребил Питирим Сорокин в работе «Человек. Цивилизация. Общество» для создания теории социальной стратификации и социальной мобильности. Он отмечал различие геометрического и социального пространств: «Люди, находящиеся вблизи друг от друга в геометрическом пространстве (например, король и слуга, хозяин и раб), в социальном пространстве отделены громадной дистанцией. И, наоборот, люди, находящиеся очень далеко друг от друга в геометрическом пространстве (например, два брата или епископы, исповедующие одну религию…) могут быть очень близки социально».

Имея в виду, что пространственное описание явлений невозможно без системы отсчета – тела отсчета, ориентира, относительно которого ведется наблюдение, П. Сорокин продолжает: «Для того чтобы дать определение социальному пространству, вспомним, что геометрическое пространство обычно представляется нам в виде некой “вселенной”, в которой располагаются физические тела…Подобным же образом социальное пространство есть некая вселенная, состоящая из народонаселения земли… Соответственно, определить положение человека или какого-либо социального явления в социальном пространстве означает определить его (их) отношение к другим людям и другим социальным явлениям, взятым за такие “точки отсчета”. Сам же выбор “точек отсчета” зависит от нас: ими могут быть отдельные люди, группы или совокупность групп».

Опираясь на традицию в изучении социального пространства (работы Г. Зиммеля, П. Бурдье, П. Сорокина, В.Е. Кемерова и др.), его можно охарактеризовать как порядок размещения социальных объектов в поле социальной деятельности, их взаимодействие и иерархическое соположение. Социальное пространство имеет свои координаты. Отдельные люди и группы людей занимают определенную позицию в этом пространстве. Многообразие социальных явлений предполагает многообразие пространственных связей и характеристик общества. На уровне индивидуального сознания координаты социального пространства задаются представлениями человека о своем месте в общественной системе, об участии в социальных взаимодействиях.

Категория«социальное время» фиксирует длительность и последовательность социальных процессов. Социальное (его называют еще «историческое» время ) не совпадает буквально с физическим временем: «Для естественных наук время – это совокупность однородных отрезков. А история – совокупность неоднородных событий. Есть периоды, когда время как бы застывает, а есть периоды таких исторических преобразований, когда в жизнь одного поколения как бы вмещаются целые века. К тому же история развивается таким образом, – что насыщенность событиями и изменениями постоянно нарастает. Для историка не так уж важно, сколько лет потратил Цезарь на завоевание Галлии, а Лютер – на проведение Реформации, в любом случае не более одной сознательной жизни. Поэтому историческое время – это длительность, текучесть конкретных событий с точки зрения их значения для людей как своего, так и нашего времени».

Течение социального времени может различаться по своему темпоритму в зависимости от территории или исторического периода – в городе темп жизни быстрее, чем в сельской местности, на рубеже XX–XXI вв. скорость течения жизни многократно увеличилась в сравнении с предшествующими столетиями, просторы русской земли традиционно способствовали неспешному ритму жизни: «Торможению исторической динамики в России способствовало и само большое, малонаселенное пространство страны. Давая возможность многообразных перемещений отдельным людям, общинам и целым сообществам, русский простор предполагал экстенсивность социальной жизни, ее растекание вширь, а соответственно и замедление социального времени. Поскольку последнее… измеряется темпом социальных изменений, экстенсивность развития социальных, политических, экономических форм тормозит временную динамику. Необозримые просторы Русской земли, равно как и особенности традиционного культурного сознания, поглощают, замедляют, останавливают ход истории…», – и далее: «В обширной стране с количественно различающимися часовыми поясами возникали и качественно разнородные временные типы, а соответственно зоны повышенной социальной активности – столицы и крупные города – и зоны повышенной социальной пассивности – провинциальные городки и сельские области».

Потребность в социальном сотрудничестве выступает как основа социальных систем времени. По характеристике П.А. Сорокина и Р.К. Мертона: «социальное время, в отличие от времени в астрономии, обладает качествами, а не только количеством; эти качества производны от верований и обычаев группы, они также служат обнаружению ритмов, пульсаций, биений обществ, в которых найдены» .

Социальное время может быть проанализировано в характеристиках «внешнее» и «внутреннее» (Л.Г. Ионин, В.Д. Лелеко). Внешнее время независимо от индивида. Оно существует до рождения человека и после того, как он умрет. Однако события индивидуальной биографии человека привязаны к историческому времени и сориентированы в нем. Отсчитывать внешнее время помогают календарь и часы.

В отличие от внешнего, внутреннее время человека имеет начало и конец, совпадающие с рождением и смертью. Внутреннее время обращено в будущее и структурировано системой жизненных планов человека на ближайший день, неделю, месяц, год… Оно эмоционально окрашено: одним из самых сильных переживаний, стимулирующих активную деятельность человека, является переживание собственной смертности, конечности своего бытия. И, наконец, внутреннее время должно приспосабливаться к времени внешнему, поскольку оно зависит от него.

К важнейшим выводам, характеризующим специфику социального пространства/времени, относится и следующий: социальные время и пространство выступают как категории социального бытия не только для его описания на духовно-теоретическом уровне. Они «являются исходными схемами построения обыденного поведения людей и их повседневных взаимодействий, т.е. они постоянно действуют на уровне бытия социальных индивидов как условия связанности, непрерывности, организованности социального процесса…»

В исторической динамике менялось соотношение в системе пространственно-временных координат социального бытия: «В традиционных формах общества пространственные характеристики социального бытия выражали время и подчиняли себе его измерение. В новое время, в ходе формирования индустриального общества, осуществляется «переворачивание» этой зависимости: время становится главным измерителем социальных качеств людей и вещей…»

Когда говорят о пространстве и времени культуры, нередко имеют в виду два разных аспекта, в которых представлены эти категории .

1) Первый аспект связан с объективным развитием культуры в ее пространственно-временных характеристиках.

2) Второй аспект предполагает восприятие пространства и времени в культуре, а также изображение пространственно-временных процессов в художественных произведениях.

Начнем с анализа пространственно-временного бытия самой культуры.

Пространство культуры представляет собой специфическую форму бытия социального пространства . Оно характеризуется осуществлением культурной деятельности, объектом и субъектом которой выступает человек. С одной стороны, как отмечает Л. Н. Коган, пространство культуры формируется культурной деятельностью человека – «т. е. деятельностью по производству, распространению, потреблению ценностей культуры». С другой стороны, пространством культуры может быть названо только такое пространство, которое оказывает прямое и непосредственное влияние на человека.

На наш взгляд, основополагающим механизмом, определяющим границы социального пространства и пространства культуры, выступают процессы социализации и инкультурации.

Под социализацией понимается гармоничное вхождение индивида в социальную среду, усвоение им системы ценностей общества, позволяющей ему успешно функционировать в качестве его члена. В результате социализации человек становится полноправным членом общества, свободно выполняя требуемые социальные роли.

В отличие от социализации понятие инкультурация предполагает обучение человека традициям и нормам поведения в конкретной культуре. Инкультурация подразумевает овладение символическими смыслами культуры, поскольку именно процесс смыслообразования отличает деятельность как феномен культуры.

Культура в разных странах более специфична, чем социальная структура. К ней труднее адаптироваться, полноценно включиться и привыкнуть. Взрослый эмигрант, выехавший из России, например, в Германию или США, достаточно быстро усваивает социальные законы жизни, но гораздо труднее у него происходит усвоение чужих культурных норм и обычаев.

Если в социальном пространстве положение человека определяется посредством выявления системы его социальных отношений, то в пространстве культуры – через совокупность ценностных отношений к опыту той или иной группы, степень ценностной адаптации к нему. Здесь мы видим, как внешнее – социальное превращается во внутреннее достояние личности.

Важнейшей характеристикой пространства культуры является его четкая структурированность. Следует выделить горизонтальные и вертикальные параметры пространства культуры . Взаимосвязи как отдельных людей, так и разных субкультур в едином поле культуры могут находиться либо на одном горизонтальном уровне, либо стоять на разных ступенях по вертикали. Одна культура по разным признакам может быть включена в разные системы координат: в одном случае, находясь в горизонтальной плоскости, в другом – в вертикальной.

Вертикаль пространства культуры может быть связана с социальным структурированием общества. Например, для сословной организации общественной системы, обычно включающей несколько сословий, характерна иерархия, выраженная в неравенстве их положения и привилегий. Сословия, занимающие разные ступени в социальном пространстве, занимают разные позиции и в пространстве культуры (по терминологии П. Бурдье, они обладают разным «культурным капиталом»). В России со второй половины XVIII века и до революционных событий начала XX столетия, в соответствии с сословным делением, можно различить дворянскую, купеческую, крестьянскую, мещанскую культуру и культуру духовенства. В XIX веке были современниками два гения русской культуры – А.С. Пушкин и Серафим Саровский. Один принадлежал к светской секулярной культуре, а другой к традиционному религиозному направлению, однако в жизни они не имели точек соприкосновения.

Таким образом, социальная дифференциация может лежать в основе формирования культурных границ внутри единой культурной целостности. В данном случае мы можем говорить о частичном совпадении координат социального пространства и культурного пространства.

По вертикальной оси практически любая сфера человеческой деятельности предполагает деление «причастных» к ней на любителей и профессионалов. Такое различие между профессионалами-творцами и любителями возникает в спорте, искусстве, религии и т. д. Если любители обычно занимаются той или иной формой деятельности раз от раза, в свободное от своих основных дел время, то для профессионалов она является главной сферой приложения сил и источником средств существования. Профессионалы выступают как «законодатели мод», создатели норм и образцов. Любители, как правило, достигают в этой форме деятельности менее высокого уровня. Для них важно, чтобы они получали удовольствие, удовлетворение, как от своих занятий, так и от достижений профессионалов. Любители могут проявлять большую увлеченность своим делом и тратить на него много времени и сил, а иногда и видеть в нем смысл своей жизни.

Вертикальная ось доминирует в пространстве русской культуры, в котором традиционно важнейшую роль играют отношения власти и подчинения и верховный руководитель обладает непререкаемым авторитетом, тогда как отношения горизонтальные не так важны.

Православная культура характеризуется строгой вертикалью. В православии доминирующее значение имеют отношения мира горнего и дольнего, Бога и человека через посредство священства, и на этом фоне менее сильны связи горизонтальные (что сближает православие и католицизм, но отличает их от основных протестантских течений).

С.Н. Иконникова предлагает иную трактовку координат пространства культуры. В ней вертикаль символизирует принцип преемственности, переход предшествующих культурных форм или их элементов в новые культурные образования. По мнению С.Н. Иконниковой, пространство культуры обладает «пористой» структурой. Древние пласты, артефакты способны подниматься в современные слои культуры по внутренним каналам. Так классическая античность стала образцом для подражания в эпоху Возрождения, классицизма, а элементы культуры средневековья – в эпоху романтизма. Горизонталь в этом случае может осмысливаться как синхронное существование различных локальных и национальных культурных пространств, их взаимодействие и взаимообогащение.

Горизонтальные координаты пространства культуры могут строиться по оси«центр / периферия» .

Рассматривая пространство любой культурной области в целом, в нем можно различить центр и периферию.

Если в городе центр его является и центром «высокой» культуры (театры, библиотеки и другие культурные учреждения), то на городских окраинах господствует неофициальная, периферийная культура быта. Если дома и квартиры – центры «нормального» «культурного» жилья, то чердаки, подвалы, лестничные клетки превращаются в места обитания иных, периферийных культурных традиций. День – время жизни доминирующих форм культуры, ночь – мир культурной периферии и «антикультуры».

Но введение представления о центре и периферии как основаниях структурирования пространственного бытия культуры ставит вопрос не только и не столько об изучении территориальных центров. Здесь важна роль центра как «эмбриона» или, пользуясь понятием О. Шпенглера, «прасимвола», т.е. самого глубинного основания культуры.

Смысловой сакрализованный центр выполняет функции адаптации и защиты, поскольку через него культура сохраняет свою идентичность, свои структурно-функциональные особенности. В центре пространства культуры удовлетворяются определенные интересы через саму статусную выделенность этой зоны пространства и ее признанные легитимные свойства, выраженные в порождении нормативности, власти, принадлежности к элите.

Периферия, напротив, представляет собой такую зону пространства культуры, которая отличается относительной пассивностью, отсутствием концентрации элит, нередко – повышенной опасностью. Чаще всего периферия предстает как пространство освоения того содержания, которое идет от центра. Именно это значение фиксируется и на уровне обыденного сознания, в рамках которого периферия связывается, как правило, с противоположностью центру.

Несмотря на все функциональные и структурные различия, центр и периферия неразрывно связаны друг с другом как взаимодополняющие противоположности. Центр, чтобы существовать в основном своем качестве, должен постоянно восстанавливать свои ресурсы – информационные, технологические, кадровые, научные, художественные и многие другие. Прекращение этого восстановления означает для центра утрату его статуса и вытеснение со стороны новых растущих центров. Таким образом, центр постоянно как бы «заказывается» со стороны периферии, которая потребляет те инновационные процессы, которые вырабатываются в центре, тем самым, подтверждая их значимость.

Одна из важных особенностей пространства культуры состоит в том, что в нем определяются координаты не только внешнего существования личности, но и внутриличностного бытия культуры. Внутриличностный аспект функционирования пространства культуры связан с самоидентификацией человека, с его способностью быть самим собой в своем социокультурном окружении. Пространство культуры выступает своеобразным синтезом внутреннего и внешнего мира человека, его этических и эстетических представлений и деятельности.

Жизненный мир каждого человека складывается из совокупности относительно самостоятельных субпространств культуры. Так, разная система ценностей выступает в качестве ориентира поведения человека на работе, дома, в театре, на стадионе, в храме. Человек может переходить из одного измерения пространства культуры в другое.

Время культуры – «важнейший аспект модели мира, характеристика длительности существования, ритма, темпа, последовательности, координации смены состояний культуры в целом и ее элементов, а также их смысловой наполненности для человека».Уже потому, чтовремя культуры не может быть воспринято при помощи органов чувств – это чрезвычайно сложная в определении категория, во многом метафоричная . Она отражает непрерывность течения культуры из прошлого через настоящее в будущее, соединенные образом вечности. Вопрос о соотношении модусов времени в культуре является для исследователей основным.

Так Л.Н. Коган приходит к выводу, что «у творений культуры есть только настоящее время». Он вводит, на первый взгляд, парадоксальное словосочетание «вечное настоящее». Согласно позиции Л.Н. Когана, вечность «просвечивает» во времени через непреходящие ценности, через бессмертные шедевры культуры, срок жизни которых практически беспределен.

Авторы учебника «Введение в культурологию» акцентируют внимание на параметрах каждого из модусов времени. Так, прошлое всегда со-бытийно, оно вопрошается, реконструируется, интерпретируется в настоящем. Прошлое присутствует в настоящем через системы отсчета (календарную дату, которая определяет место нынешнего, текущего дня по отношению к началу летоисчисления). Прошлое присутствует в настоящем, реализуясь через обычаи и традиции. Прошлого уже нет, но оно присутствует в нас как непрерывный диалог с творцами и произведениями прошлых эпох.

Настоящее характеризуется как непосредственное бытие культуры «здесь и сейчас». Оно предполагает уже не вопрошание, а действенный акт, поступок. Человек как субъект культуры непрерывно конструирует, организует, налаживает настоящее.

Будущее присутствует в настоящем как предвидение, предвосхищение, ожидание. Это предвидение может быть реализовано в форме предсказаний (гадалок, оракулов, астрологов), планов, перспективных проектов, долгосрочных прогнозов развития. Будущее характеризуется как проективная реальность, предполагающая ответственность в момент выбора своего шага в это будущее.

Конечно, наше стремление выделять модусы времени, в определенной степени является упрощением, поскольку течение времени непрерывно. Но такой подход имеет смысл. История человечества разворачивается в сочетании традиции и новации. Каждый миг времени содержит в себе следы прошлого и намек на будущее.

В непрерывном потоке времени можно различить границы, точки перехода, в которых прошлое «борется» с будущим. В экологии промежуточную зону между двумя экологическими сообществами принято называть словом «экотон». Нам представляется возможным ввести словосочетание «временной экотон» для обозначения границы во времени, – периода, когда прошлое угасает, а будущее только зарождается.

Показательным примером временного экотона является русская культура XVII столетия. В XVII веке завершалась история древнерусской культуры, основанной на церковном мировоззрении, и зарождались элементы культуры нового времени, для которой характерен процесс секуляризации.

Ярким представителем переходного периода был царь Алексей Михайлович, в котором сочеталась глубокая набожность с интересом к театральной «забаве» и поощрениями других подобных новшеств. Воспитателем для своих детей он выбрал известного просветителя Симеона Полоцкого. Воспитанница этого ученого монаха царевна Софья Алексеевна смогла встать во главе восстания и взять на себя правление государством (удивительный пример, свидетельствующий о новых веяниях в культуре, в которой от женщины ожидали только смирения и покорности, занятий рукоделием и чтения молитв). Не менее яркой фигурой переходного времени был и протопоп Аввакум – фанатичный защитник старой веры и одновременно автор жития-автобиографии – произведения, которое принадлежит к новому жанру, свидетельствующему о ценности отдельной личности в культуре.

В целом культура XVII века была ближе к средневековой культуре, чем к культуре последующих периодов. Однако будущее русской культуры все же определили те новые явления («обмирщение» культуры, расширение культурных связей с другими странами, изменение отношения к человеческой личности и др.), которые зарождались в это время.

Представления о пространстве и времени (и физических, и социальных, и культурных) напрямую зависят от определенного историко-культурного контекста. За каждым способом организации пространства / времени стоит определенное миропонимание, находящее в этих координатах свое символическое выражение. Приведем некоторые примеры восприятия пространства/времени в культуре.

Мы поддерживаем позицию А. Я. Гуревича, который не только подчеркивал историко-культурную и социальную наполненность категорий пространства и времени, но и указывал на то, что эти категории возникали и долгое время существовали именно как категории культуры, а не естествознания.

Каждая культурно-историческая эпоха формирует собственные представления о пространстве и времени. Различаются эти представления и в границах отдельных феноменов культуры.

Уже в эпоху доминирования мифологического сознания внутри него формируются представления о пространстве и времени как важнейших элементах модели мира.

Каждая область пространства (север или юг, правая сторона или левая сторона, верх или низ) наделялась особым значением. Так, например, в системе бинарных оппозиций правая сторона и верх традиционно имели положительные коннотации, а левая сторона и низ – отрицательные. И сегодня отголоски древних представлений можно услышать в словах «возвышенное» и «низменное», в словосочетаниях «правое дело» и «левая работа».

Для мифологического сознания характерно разделение пространства на профанное и сакральное. Профанное пространство – пространство реальной материальной жизни, наполненное содержанием реальных взаимоотношений человека, это чувственно воспринимаемое пространство. Сакральное пространство – это пространство, где священное открывает себя человеку. Наполнены сакральными смыслами места поклонения – Стоунхендж в Англии и иные мегалиты Европы, а также храмы Древнего Египта, Вавилона, Китая, Мексики. Область сакрального пространства обычно выступала внутренне структурированной, она отождествлялась с центром , который отмечался алтарем, храмом, крестом, мировой осью, мировым древом или мировой горой. Образы мирового древа или мировой горы воплощают в себе идею троичного деления мира по вертикали (верхний, средний и нижний мир) и одновременно его единства.

Периферия пространства , напротив, – это зона опасности, которую в мифах и сказках должен преодолеть герой (к «дурным» пространствам относились болото, лес, ущелье, развилки дорог, перекрестки и т. п.). Иногда это даже место вне пространства (в некоем хаосе) – «иди туда, не знаю куда». Если вспомнить сказки, былины, то именно на перекрестках дорог чаще всего являлась человеку нечистая сила, на развилках дорог герои выбирают свою судьбу.

Победа над злыми силами означает факт присвоения пространства, т. е. приобщение его к космизированному и организованному «культурному» пространству (например, в былинах богатырь побеждает змея, переходит мост, который является пограничной зоной, уничтожает логово змеенышей, освобождает пленников, – чужая территория становится своей). Новые области, «чужое пространство» приобщали к освоенному путем сакрализации. Для этого помещали в ключевые точки нового пространства обереги, позднее кресты, читали молитвы и заговоры, ставили охранителей и стражей границ пространства и т. п.

Важная роль в рамках мифологического сознания принадлежала границам-переходам – лестнице, мосту, порогу, окну и т. п. Так, например, и сегодня принято закрывать темной тканью зеркала в доме, где умер человек. Это давняя традиция, об истоках которой мы не задумываемся, просто повторяя то, что делали до нас. Прежде считалось, что зеркало – это граница, «портал» для перехода в другой мир, и чтобы умерший не увел за собой, эту границу на время перекрывали.

Таким образом, уже обращение к мифологии позволяет сказать, что пространство оказывается содержательно наполненным, обладает специфической ценностной характеристикой, предстает структурированной сферой человеческого бытия.

Мифологические представления о времени основаны на дихотомии профанного времени (т. е. эмпирического) и «правремени» (которое ему предшествовало). Правремя – это время прошлого, время «прасобытий», в которых участвуют первопредки, культурные герои и другие мифологические персонажи. Согласно Е. М. Мелетинскому, мифическое время «представляется сферой первопричин последующих действительных эмпирических событий». Мифическое время актуализируется для живых носителей мифа через ритуалы и сны. События эпохи первотворения воспроизводятся в обрядах, т. е. «вызываются к жизни» в сакрализованное время праздника.

Постепенно мифическая модель времени усложняется, приобретая циклический характер. Идея круговорота, повторяемости, характерная для древних культур, формируется на основе повторяемости природных явлений и сопряжена с хозяйственной деятельностью человека.

Время в мифах, как и пространство, описывается при помощи бинарных оппозиций: день / ночь, утро / вечер, лето / зима, весна / осень.

Одной из важнейших характеристик мифологического сознания следует считать нераздельность представлений о времени и пространстве, которые мыслились совместно, образуя неразрывное единство: «Любое полноценное описание пространства первобытным или архаичным сознанием предполагает определение “здесь-теперь”, а не просто “здесь”…»

В рамках религиозной картины мира также формируются собственные представления о пространственно-временных координатах бытия. Некоторые из этих представлений универсальны, свойственны всем религиозным системам. Например, для религиозного сознания, также как для мифологического, характерно «удвоение» пространства, признание существования двух пространств – профанного (эмпирического пространства) и сакрального (священного пространства). Другие характеристики пространственно-временных координат бытия будут свойственны только той или иной религии, поскольку каждая религия предлагает собственную картину мира. Для примера проанализируем христианскую концепцию бытия.

В границах христианской культуры складывается новое понимание времени, способствуя формированию идеи историзма. В христианском миросозерцании понятие времени отделяется от понятия вечности. Вечность неизмерима временными отрезками. Вечность – атрибут Бога. Время же сотворено и имеет начало и конец, ограничивающие длительность человеческой истории.

Новое осознание времени опирается на три определяющие момента – начало, кульминацию и завершение жизни человеческого рода. Время становится линейным и необратимым. Христианская временная ориентация отличается от античной. Время в античности лишено хронологической последовательности. «Золотой век» – позади, в прошлом. Иудейская концепция времени также иная. Ветхий Завет обращен в будущее, к «мессианскому времени». Христианское понимание времени придает значение и прошлому, поскольку новозаветная трагедия уже свершилась, и будущему, несущему воздаяние. Именно наличие этих опорных точек во времени с необычайной силой «распрямляет» его, «растягивает» в линию и вместе с тем создает напряженную связь времен.

В линейной концепции времени настоящее стало осознаваться как скоропреходящее, ускользающее, неуловимое: «Равномерно раздающийся с городской башни бой курантов непрестанно напоминал о быстротечности жизни и призывал противопоставить этой быстротечности достойные деяния…» Не только в поступках человека соединяются время и вечность, но и в ритмах богослужения, и в молитвенном общении с Богом.

Христианское время в пространстве локализовано ближе к небесному миру. Начало церковной службы, как в европейских странах, так и в Древней Руси обозначалось звоном колоколов. Колокольня символически воплощает эту локализацию времени. Также и сами храмы, которые строили на высоких местах, чтобы они «парили» над окружающей местностью.

Пространственные представления в христианстве характеризуются строгой иерархичностью. Вертикаль доминирует над горизонталью. К верхней сфере, к божественному миру относится Рай, в котором пребывают души праведников. Противоположен ему ад, находящийся внизу, в котором отбывают наказание души грешников. Существует и своя небесная иерархия, небесные существа различаются по своей близости к Богу; ее продолжением на земле выступает церковная иерархия. Строго иерархично устроено пространство православного храма, как выражение Божественного порядка.

Храмы, монастыри – это зоны на земле, в которых совпадает эмпирическое и сакральное пространство, в которых священное являет себя человеку (например, согласно представлениям православной религии, когда люди собираются в храме для совместной молитвы, Бог непременно присутствует среди них). Храм иногда так и называют: «небо на земле» или «дом Божий».

Материальный и духовный миры, физическая и метафизическая реальность объединяются в христианских символах. Самый значимый из них – крест – символ рождения, распятия и Воскресения Иисуса Христа, символ любви Бога к человечеству и вечной жизни. Горящие перед иконами свечи и лампады символизируют огонь веры, который горит в душе религиозного человека и надежду на помощь Бога. Сам по себе храм является многозначным символом, каждая деталь в его внешнем и внутреннем устройстве символична. По своему плану храм иногда напоминает крест, иногда круг, который является символом вечности, иногда корабль, в знак того, что Церковь, подобно Ноеву ковчегу, плывет по житейскому морю к тихой пристани Небесного царства. Здание храма обычно завершается куполом, символизирующим небесную сферу. В русской традиции над куполом, как правило, надстраивается глава с крестом. Таких глав может быть несколько: три – как символ святой Троицы, пять – в знак Христа и четырех евангелистов, семь – в знак семи Таинств и семи Вселенских Соборов, тринадцать – в память о Христе и двенадцати апостолах. Православные храмы всегда ориентированы на восток. Восточная часть – область света, «страна живых», по преданию потерянный рай находился на востоке. На восток от Иерусалима расположено место Вознесения Иисуса Христа. И пришествие будущего Царства Божьего символизируется восходом солнца на востоке. Алтарь – основная святыня храма, всегда находится в восточной его части. Мы кратко описали только внешнее устройство храма, символика внутреннего убранства еще более многообразна.

Таким образом, мы можем утверждать, что пространство в христианской религии предстает как теоцентричное, иерархичное, символичное и воплощением всех этих черт выступает храм как образ «духовного неба» на земле.

Наряду с изучением религиозной картины мира, пристальное внимание исследователей привлекает тема пространственно-временных координат в искусстве. К проблеме художественного пространства/времени обращались отечественные мыслители П.А. Флоренский, Д.С. Лихачев, М.М. Бахтин, Ю.М. Лотман и многие другие.

Исходной идеей является представление о том, что всякое художественное произведение есть самодостаточный, завершенный в себе мир, обладающий своим внутренним пространством и временем.

Согласно позиции М.С. Кагана, искусство выступает как «зеркало», «портрет» культуры в целом. При таком подходе художественные пространство / время представляют собой переживание истории через «призму» представлений о пространстве и времени, свойственных той или иной культуре. Разные виды искусства могут создавать образы пространства, а могут выражать сущность времени и пространства как таковых: «Можно было бы сказать, что если живопись создает образы пространства, то архитектура создает образ Пространства; точно также литература рассказывает о конкретности течения времени, а музыка – о Времени как таковом».

Д.С. Лихачев указывал, что пространство и время в художественном произведении, с одной стороны, отражают реальный мир, а с другой стороны, обладают собственным своеобразием: «… внутренний мир художественного произведения существует не сам по себе и не для самого себя. Он не автономен. Он зависит от реальности, “отражает” мир действительности, но то преобразование этого мира, которое допускает художественное произведение, имеет целостный и целенаправленный характер. Преобразование действительности связано с идеей произведения, с теми задачами, которые художник ставит перед собой… В своем произведении писатель создает определенное пространство, в котором происходит действие. Это пространство может быть большим, охватывать ряд стран в романе путешествий или даже выходить за пределы земной планеты (в романах фантастических и принадлежащих к романтическому направлению), но оно может также сужаться до тесных границ одной комнаты. Пространство, создаваемое автором в его произведении, может обладать своеобразными “географическими” свойствами, быть реальным (как в летописи или историческом романе) или воображаемым, как в сказке. Писатель в своем произведении творит и время, в котором протекает действие произведения. Произведение может охватывать столетия или только часы. Время в произведении может идти быстро или медленно, прерывисто или непрерывно, интенсивно наполняться событиями или течь лениво и оставаться “пустым”, редко “населенным” событиями».

Для обозначения неразрывного единства пространства и времени в художественных произведениях М.М. Бахтин заимствует из психологии (впервые термин употребил А.А. Ухтомский) понятие «хронотоп» (греч. chronos – «время», topos – «место»). Это понятие метафорически соотносится с идеями А. Эйнштейна и перекликается с представлением о ноосфере В.И. Вернадского.

Сущность хронотопа состоит в установлении законов, по которым естественное время-пространство трансформируются в координаты, соответствующие условиям того или иного литературного жанра: «Жанровая структура хронотопа устанавливает меру деформации естественного времени-пространства. Следовательно, пространство в романе означает пространство в реальности, переведенное на язык жанра» .

В литературе хронотопы имеют, прежде всего, сюжетное значение, являясь организационными центрами описываемых автором событий. М.М. Бахтин утверждает, что каждый художественно-литературный образ в своей основе хронотопичен. Хронотопичен и сам язык, который является исходным и неисчерпаемым материалом образов. Следует принимать во внимание также хронотопы автора произведения и читателя-слушателя-зрителя. Каждый вид искусства характеризуется своим типом хронотопа (пространственные, временные, пространственно-временные). По Бахтину, границы хронотопического анализа выходят и за пределы искусства.

Возвращаясь к началу нашей главы, вспомним, что в естественнонаучном знании также формируются собственные представления о пространственно-временных координатах бытия человека. Представления о физическом времени и пространстве – это всегда порождение определенной культуры: «на самом деле пространство геометрии и физики описывает не чисто физическую, а культурную среду, ибо “точки”, “прямые”, “плоскости” и т. п. – это идеальные объекты, представляющие инварианты человеческого культурного опыта, сложившиеся в процессе практического освоения мира при помощи таких первых инструментов, какими являются циркуль и линейка», – пишет Б.В. Марков. Наука сама по себе является феноменом культуры, а потому ее способ пространственно-временного представления мира носит символический характер.

Если использовать терминологию М.М. Бахтина, то можно утверждать, что современная культура характеризуется пересечением множества хронотопов. Однако доминирующим в современной картине мира считается образ «сжатого» пространства и утекающего «утраченного» времени.

По характеристике А.Я. Гуревича, современный человек – это «торопящийся» человек, чье сознание определяется отношением ко времени: «Время порабощает человека, вся его жизнь развертывается sub specie temporis. Сложился своего рода “культ времени”. Самое соперничество между социальными системами понимается теперь как соревнование во времени: кто выиграет в темпах развития, на кого “работает” время? Циферблат со спешащей секундной стрелкой вполне мог бы стать символом нашей цивилизации».

Изменилось в современном мире и понятие «пространство». Новые средства сообщения и передвижения дали человеку возможность преодолевать за единицу времени гораздо большие расстояния, чем это было десятки, и тем более сотни лет назад. В результате мир «уменьшился». Очень важную роль в жизни людей стала играть категория скорости, которая объединила пространство и время. Ярче всего это выражено в пространстве виртуальной реальности, где мы можем получить мгновенный доступ к любой области пространства. В целом тема пространственно-временных представлений в культуре современности изучена крайне недостаточно, она обладает большим эвристическим потенциалом.

Контрольные вопросы

1. Что имеют в виду, когда говорят о культуре как о «второй природе»?

2. Охарактеризуйте основные аспекты взаимодействия природы и культуры.

3. Какова роль «русского космизма» в формировании нового отношения в системе «человек–природа»?

4. В чем суть понятия «экологическая культура»?

5. Какова структура пространства культуры?

6. Приведите примеры вечных сюжетов в искусстве.

Литература

Вернадский В.И. Биосфера и ноосфера / В.И. Вернадский. Любое издание.

Воронцов М.В. Экологические кризисы в истории человечества / М.В. Воронцов. – М., 2002.

Гачев Г.Д. Европейские образы Пространства и Времени / Г.Д. Гачев // Культура, человек и картина мира. – М., 1987. – С. 198–227.

Дерябко С.Д. Слагаемые экологического сознания. К истории вопроса / С.Д. Дерябко, В.А. Ясвин // Человек. – 1999. – № 3. – С. 19–33.

Касавин И.Т. Миграционный архетип и его трансформации (пастухи и пираты) / И.Т. Касавин // Уранос и Кронос. Хронотоп человеческого мира. –М., 2001.

Коган Л.Н. Вечность: преходящее и непреходящее в жизни человека / Л.Н. Коган. – Екатеринбург, 1994.

Культурология: Учебник для вузов / Б.А. Эренгросс, Р.Г. Апресян и др. – М., 2007. Гл. 5.

Марков Б.В. Храм и рынок. Человек в пространстве культуры / Б.В. Марков. – СПб., 1999.

Петров К.М. Экология и культура: Учеб. пособие / К.М. Петров. – СПб., 2001.

Пивоваров Д.В. Время и вечность / Д.В. Пивоваров // Известия Уральского государственного университета. – 2006. – № 42. – Серия 3. Общественные науки. Выпуск 1. – С. 208–218.

Фуко М. Рождение клиники / М. Фуко. – М., 1998.

Хайдеггер М. Время и бытие / М. Хайдеггер. – М., 1993.

Художественные модели мироздания. Взаимодействие искусств в истории мировой культуры. – М., 1997.