Как и где умер цой. Внезапная гибель Виктора Цоя

15 августа 1990 года не стало Виктора Цоя. Про его гибель в автокатастрофе написано много. Но наиболее полными и правдивыми были две статьи, написанные Олегом Беликовым на основе поездки на место трагедии в ноябре 1990 года. Одна была опубликована в газете «Живой звук», вторая в журнале «Rolling Stone».

Редактор LJ Media

Rolling Stone «Кина не будет»

Мысль поехать на место гибели Цоя возникла не у меня. Одна из столичных знакомых, некто Светка, сказала мне: «Мы собираемся на ноябрьских махнуть автостопом в Тукумс, на место, где Цой разбился. Поедешь с нами?». Идея эта настолько плотно засела в моей голове, что я собрал все имеющиеся наличные деньги - около 300 рублей, купил 2 блока сигарет «Опал» и потопал в редакцию местной газеты «Знамя Октября». Изложив Галине Ивановне, главному редактору, предложение послать меня в командировку для «расследования причин гибели Виктора Цоя», я на самом деле абсолютно не представлял, как же я буду проводить это расследование. И поэтому я попросил выдать мне какой-нибудь официальный документ. Верительную грамоту.

«Бумагу мы тебе, конечно, дадим, но денег - нет!», - сказала Галина Ивановна. «Я на свои поеду!», - ответил я, и мы стали думать на какую такую «деревню дедушке» ее адресовать. Самым умным показалось решение выбрать в качестве адресата прокурора Тукумского района (раз есть район, значит, должен быть и прокурор, а он уж завсегда главней милиции будет). В бумаге говорилось, что корреспондент такой-то «направляется для сбора материала о последних днях жизни Виктора Цоя. Просьба оказать ему всяческое содействие».

Запихнув в сумку фотоаппарат, вспышку, с десяток фотопленок и консервы, я вскоре уже стоял перед Светкой и двумя ее подругами, тоже решившимися «повидать место». Выйдя из метро, мы побрели к трассе. «На Ригу». Я весьма мало верил, что такой-то шофер-дальнобойщик за каким-то лешим посадит такую ораву к себе в кабину и покатит ее «за так» аж до Риги. Поэтому, решительно оставив девчонок в пятнадцати метрах от поста ГАИ, вынув свою «охранную грамоту» и редакционное удостоверение, я зашел на пост. Милиционер, внимательно пробежав глазами по бумагам и увидев грозное слово «прокурор», сказал: «Ну, подождать немного придется, пока нужную машину поймаем. А эти что, тоже с вами?», - кивнул он в сторону девчонок. «Да, тоже корреспондентки!», - ответил я как можно беспечнее.

«Нужная машина» нашлась с четвертого раза. «Это, возьми корреспондентов в сторону Риги», - сказал гаишник водителю. «Этих?», - шофер недоверчиво покосился на нас. «Ага, документы в порядке, я проверял». «Ну, пусть садятся», - обреченно ответил тот. В кабине мы тут же извлекаем из сумки магнитофон «Электроника-302» и включаем Цоя. Где-то на полпути водитель высаживает нас и отправляется спать на какую-то, знакомую только ему, стоянку дальнобойщиков. Мы, бодрясь, плетемся по шоссе. В довершении ко всему идет не совсем уместный снег. Холодно. Редкие машины не останавливаются или «едут не туда».

Лишь с восходом солнца нам удается вписаться в новенький «Уазик», который довозит нас до самого Тукумса. Оставляю девчонок на железнодорожной станции и отправляюсь в поисках прокуратуры. Прокурор Янис Салонс, человек с добрыми глазами, внимательно изучает мои бумаги. Они ему явно нравятся. Он берет большую толстую книгу, похожую на амбарную, и начинает листать. В этой книге записаны аварии. Запись занимает одну строчку: марка машины, госномер, ФИО владельца. Нужная запись находится, когда назад пролистано листов десять исписанной бумаги. Похоже, что аварии случаются тут почти каждый час.

Я смотрю, машина зарегистрирована на Марьяну. Дело вела следователь Эрика Казимировна Ашман. Прокурор снимает телефонную трубку, крутит диск. «Эрика Казимировна? Сейчас к вам подойдет журналист из Москвы, ознакомьте его, пожалуйста, с делом номер 480». Я спрашиваю: «А разве Вы сегодня работаете, ведь праздник - 7 ноября?». «Ну, это у вас там, в Москве, праздник, а у нас никакого праздника нет. Мы ваши советские праздники не признаем». Эрика Казимировна сначала встречает меня «в штыки». Звонок из прокуратуры на нее, видимо, не подействовал.

«Я вообще не имею права показывать вам материалы из этого дела, оно еще не закрыто, и, к тому же, ваши коллеги уже понаписали в газетах то, чего не было, а мне потом попало за то, что я будто бы показывала им материалы. Нет, сюда никто не приезжал, вы - первый, один только звонил по телефону из „МК“, я ему прочитала некоторые выдержки, а он потом все перепутал. Написали, что Цой не был пьяным по результатам „экспертизы активных клеток головного мозга“, а у нас такой экспертизы вообще нет, у нас городок маленький, это может только в Риге такую экспертизу делают, и то я не знаю. Делали только анализ крови на алкоголь, его там не было, и все. Почему не повезли в Ригу? Так никто не знал, просто сказали, что молодой парень разбился. Вот я вам дам ознакомиться с материалами дела, а вы потом понапишите, а мне опять попадет!».

Чувствую, что сейчас мне скажут «До свидания», и с жаром начинаю объяснять, что именно поэтому я здесь, чтобы узнать все «из первых рук» и не допустить никаких «неточностей». И что в журналистике встречаются разные люди, как, в общем, и в других профессиях. «И у вас тоже, наверное, такие есть!». Последний аргумент действует, и дело № 480 ложится передо мной на столе. Листаю, листаю, листаю. Эрика Казимировна: «Это? Это о возбуждении уголовного дела в отношении Цоя Виктора Робертовича. Как за что? Как виновника аварии. А вот постановление о прекращении дела за смертью обвиняемого. Ну да, если бы не погиб, то был бы суд, а вы как думаете, это для вас он певец, а для нас просто правонарушитель. Нет, ну не посадили бы, наверное, но оштрафовали бы точно. А что вы хотели, автопредприятию ущерб нанесен - Икарус только из ремонта шел, и опять месяца на два встал, а это деньги! Он же не ездил, пассажиров не возил, у предприятия убытков на несколько тысяч, наверное!»

Начинаю выписывать все самое интересное. Через несколько минут понимаю, что многостраничный том может отнять у меня пару дней жизни. Прошу разрешения переснять некоторые страницы. «Что вы, я вам и дело-то не должна была показывать». Потом сдается: «Ну ладно, только никому не говорите, а то дело еще не закрыто». Быстро вынимаю фотоаппарат и начинаю снимать одну страницу за другой. «Водитель Москвича - 2141 темно-синего цвета (госномер Я6832МН) Цой Виктор Робертович на 35-ом километре шоссе Слока-Талсы не справился с управлением и съехал на обочину шоссе, проехав по ней 250 метров. Затем его автомобиль ударился об оградный столбик моста через реку Тейтопе. От удара Москвич выкинуло на встречную полосу, по которой двигался автобус Икарус-250 (госномер 0518ВРН, водитель Янис Карлович Фибикс), автотранспортного предприятия № 29 г. Тукумс. Время столкновения - 11 часов 28 минут. Погода: +28. Видимость - ясная».

Эрика Казимировна объясняет мне, как найти квартирную хозяйку Бироту Луге, у которой снимал комнату Цой: «Вы на машине? Записывайте: поселок Плиеньцемс, дом Зелтини. А там нет нумерации домов, просто скажите таксисту „Дом Зилтини“, он найдет. Или вам покажут местные, спросите, там все знают». Прощаясь, фотографирую хозяйку кабинета. «Да меня-то зачем, не надо!», - вдруг смущается она.

Девчонки ждут на железнодорожном вокзале, возле которого стоят несколько свободных такси. Знакомимся с водителем. «Янис. Фамилия? А зачем Вам? А-а-а, журналисты. Из Москвы?! О Цое материал?! Мелдерис - моя фамилия. Место аварии знаю где. А возил туда уже ваших - поклонников этих. Вам много ездить-то? Куда?». Девчонки тут же включают кассету с Цоем. Шофер не возражает и даже разрешает курить в салоне. Машина мчится в направлении поселка Плиньцемс. Минут через 20 мы уже въезжаем в поселок. Янис, высунувшись из окошка, спрашивает по-латышски у прохожего про «Зелини».

Тот машет рукой по направлению движения машины, поясняя про отделку из желтого песчаника. Отсюда и название. Подъезжаем. На солнце дом действительно отливает золотом. У калитки почтовый ящик с надписью «Zeltini». Вхожу во двор. Дверь в дом закрыта. Обхожу дом вокруг. Еще одна дверь. Тоже закрыта. Заинтересовавшиеся мной соседи объясняют, что Бироте - на работе, на рыбоперерабатывающей фабрике. Сажусь, едем. На краю поселка длинное одноэтажное здание. Перед ним - ворота с распахнутыми дверями, в которые мы и заезжаем. Вхожу и иду искать начальника. Найдя, объясняю, что нужна его работница Бироте Луге, для чего мы фактически из Москвы и приперлись.

Он сочувственно кивает и проводит меня в цех прямо к рабочему месту Бироте. Она перебирает свежую рыбу. «Вот журналисты к тебе из Москвы приехали. Можешь идти домой», - говорит начальник. Та быстро и как-то стыдливо вытирает руки, снимает фартук, и мы выходим на улицу. В машину Бироте сесть категорически отказывается, уверяя, что дойдет и так. Мы ждем ее у калитки. В доме несколько комнат. Мы садимся в гостиной. Хозяйка плохо говорит по-русски, и нас здорово выручает таксист Янис, вызвавшийся быть переводчиком.

«Виктора я узнала через его подругу Наталью. Она сюда уже десять лет каждое лето приезжает, еще со своим первым мужем. А последние три года с Виктором. Иногда они Витиного сына с собой брали Сашу. Обычно на три месяца приезжали - с июня по сентябрь. Отдыхали как? Ну, в лес ходили за грибами, всем семейством. В бадминтон играли. На скейте катались. На рыбалку он еще частенько ездил, Сашку часто с собой брал. Нет, рыбы не много привозил, он не рыбак был. Говорил, для удовольствия ловит. И что в шумной Москве так хорошо не отдохнешь, каждый раз повторял. Море очень любил, вон оно - за домом, за соснами - уже берег. Часто с Натальей туда ходили, купались. Ел что? Да ничего особенного, что было. Да, помидоры очень любил!»

«Да я с ним особо и не общалась. Только когда он спрашивал, что где взять можно. Вино хорошее всегда в подарок привозил. А сам почти не пил, за весь вечер может только рюмочку-другую, и то, по настроению. В тот день, накануне, он вообще к вину не притрагивался. А за столом что-то засиделись, заговорились, и легли уже поздно. Утром, часов в пять он собрался на рыбалку, хотел Сашку взять с собой, да тот умаялся, он и пожалел его будить. Один уехал... Москвич свой очень любил, очень он ему нравился, он же его только три месяца назад купил». Спрашиваю о том, какую музыку он слушал последнее время. «Даже не знаю. Я в ней не разбираюсь, крутилось у него что-то на магнитофоне в его комнате. Иногда сам на гитаре что-то наигрывал, напевал. Нет, фотографий его у меня нет. Вы? Мне подарите? Спасибо. А он что, известным музыкантом был?»

Как это произошло...

Прощаемся с Биротой и едем на место аварии. «Это у хутора Таутопнике, там всего один дом и есть», - говорит Янис. «Минут пятнадцать отсюда, если на машине». Едем. Наконец шоссе резко сворачивает влево. Сразу за поворотом - мост через реку Тайтопу. На мосту уже висят самодельные плакаты и постеры с изображением Цоя, всякие ленточки и «фенечки». В центре у ограждения стоит трехлитровая банка с цветами. Вокруг тоже цветы, прямо на асфальте. Запасливая Светка извлекает бутылку вина. Я открываю ее, и мы по очереди делаем по глотку. Прошу Яниса посигналить. Он понимающе кивает и несколько раз длинно давит на клаксон.

У Наташки и Женьки начинают подозрительно блестеть глаза. Допиваем бутылку, и я отправляюсь к одинокому дому. На мой голос выходит хозяйка. Это Антонина Ивановна Урбане. Она рассказывает: «Я ехала следом за этим Икарусом, тоже на автобусе. Меня водитель согласился подвезти до дома. Он все время впереди нас был. Он пустой ехал, только из ремонта. Только на несколько секунд за поворотом скрылся. Подъезжаем, а там уже все - Икарус передними колесами в речке стоит, и машина легковая, вся искореженная, посреди дороги. Водитель Икаруса еще даже не успел из-за руля вылезти - в шоке был. Ну я послала своего внука Колю Звонникова, он на лето погостить приезжает, „cкорую“ и милицию вызвать. Первая „скорая“ приехала, потом милиция. Врачи того парня из машины доставали, его там зажало. Это без двадцати двенадцать было».

С правой стороны моста видны выбитые Икарусом из оградительных ограждений куски бетона, висящие на арматуре. В речке - следы от колес автобуса. С другой стороны моста тоже есть выщербленный сбоку столбик, - тот, в который врезался Москвич. Посередине дороги - здоровая кривая царапина длинной метра три - смявшись от страшного удара, ее прочертил кардан Цоевской машины. Мы садимся в такси. «Теперь куда?», - спрашивает Янис. «Хорошо бы тот автобус найти. Это автопредприятие № 29. знаете где?», - говорю я.

«Я же там работаю, а автобус этот у нас в парке стоит, он, по-моему, еще на линию и не выходил!». Едем посреди коридора корабельных сосен. Затем слева начинают мелькать озера. На каком-то одном из них и закидывал Цой свои удочки. Во дворе автопарка мы подъезжаем к тому самому Икарусу. Водителя нет, ушел на обед, и когда придет не известно. Я фотографирую автобус и возвращаюсь в машину. «Хорошо бы саму машину Цоя найти!», - говорю я. «А чего ее искать, она у нашего начальника в боксе стоит, он ее оттуда и забирал!». Едем к начальнику.

Конопиев Сергей Алексеевич, узнав о цели визита, расплылся в хитрой улыбке: «Надо же, ото всех прячу, никому не говорю, а вы как-то узнали. Вы первый, кто меня нашел. Я ее в свой бокс поставил, и то узнали! Ладно, пойдем - покажу. Машины никто не касался. Там я только удочки забрал, вот они у меня в кабинете стоят, и несколько рыбешек в багажнике было, я их выкинул, все равно испортятся. Сфотографировать машину? Это я не знаю, это надо у родных разрешения спрашивать!», - говорит он и звонит в Ленинград - Марьяне. Ее нет дома. Родители Цоя, Валентина Васильевна и Роберт Максимович, явно удивлены звонком из Тукумса с просьбой о фотосъемке машины. «Машина оформлена на Марьяну, Виктор водил по доверенности, Марьяне и решать, а мы здесь решать не можем».

Начальник автопредприятия № 29 Конопиев Сергей Алексеевич открывает гараж, в котором стоит разбитый Москвич Виктора Цоя. Подходят девчонки. Как говорят автомеханики, «машина восстановлению не подлежит». Перед автомобиля похож на гармошку: крышка капота сложилась вдвое, так же вздыбилась и крыша. Передние кресла вдавились в заднее сиденье. Внутри салона мы замечаем прядь длинных черных волос. Восприимчивая Женька, увидев их, тут же начинает рыдать. Ника, зная о запрете снимать, толкает меня локтем и заговорщическим шепотом говорит: «вон он отвернулся и не смотрит - снимай давай!» Я отвечаю, что я так не смогу.

Сергей Алексеевич открывает багажник. Сзади машина совершенно целая, удар был лобовой. В багажнике валяется потертый рюкзак (видимо для рыбы) и лежит несколько свернутых афиш с праздника «МК» в Лужниках. На них - анонс гала-концерта «Звуковой дорожки» и в центре крупно написано - группа «Кино». Машина темно-синего цвета (а не белого, как писали некоторые московские издания), и мотор у нее на месте. Мы выходим из бокса. Настроение у всех подавленное

«А вот, кстати, автобус, который гроб в Ленинград возил», - говорит Сергей Алексеевич, и указывает на желтый ПАЗ-672 с номерным знаком 2115 ЛТР. «Его фотографировать можно, только номер не пишите. А то поклонники в Москве встретят, стекла еще камнями побьют. Как за что? Все-таки гроб привез. Нет, я тоже считаю, что автобус здесь ни при чем, а вдруг? А вел автобус водитель Гузанов Владимир, он его прямо из Тукумского морга до самого Богословского кладбища и привез. Забирали гроб Наташа, она здесь была, потом Марьяна приехала, и, по-моему, Айзеншпис тоже приехал.

Мы водителю командировочные на два дня выписали. Ведь никто же везти не хотел, все отказывались. Ну, во-первых, дорога длинная до Ленинграда, да и быстро не погонишь - гроб ведь. А Володя „залетел“ перед этим с пьянкой, вот его в наказание и отправили». Прощаясь, Копиев дает мне свою визитку с просьбой прислать материал, когда выйдет. Едем обратно к вокзалу. Начинает темнеть. Проезжая мимо места аварии, Янис уже без нашей просьбы дает длинный гудок.

Просим остановить у какого-нибудь магазина, купить сигарет и конфет. В магазине полно и того и другого, но строгая продавщица спрашивает у меня визитную карточку покупателя. Ни с чем выхожу из магазина. Видя мое расстроенное лицо, Янис спрашивает, в чем дело. Объясняю, что хотел купить пару коробок конфет, но не продают. «Подожди, вон шофер знакомый разгружается, давай 25 рублей». Я даю, и через минуту он возвращается с двумя коробками конфет. Наконец мы доехали до вокзала. На счетчике 23 рубля с копейками. Девчонки ноют, что у них денег совсем мало осталось. Я вынимаю двадцатипятирублевку и говорю, что «сдачи не надо», а пусть он лучше погудит еще, когда будет проезжать место гибели Цоя. Он обещает

Живой звук «Смерть Цоя: такая, какая она есть на самом деле»

Вступление

В этом году Виктору Цою исполнилось бы 35 лет. Дата круглая, но не дожил. Скоро наступит 15 августа, день, в который начнётся новый, уже восьмой по счёту год жизни без Цоя. Многие почитатели «КИНО» до сих пор уверены, что гибель их кумира не была случайной. В те дни некоторые средства массовой информации старались внушить публике мысль, что смерть очень долго ждала музыканта и просто выбирала подходящий случай для нападения.

Часть КИНОманов до сих пор считает, что Цой жив. Самые преданные Витины фанаты пытались проводить собственные расследования происшествия, из-за чего вокруг простой аварии возникло такое количество слухов, мифов и легенд, что в самый раз выпускать толстенную книгу, посвящённую гибели артиста. В редакцию газеты «Живой звук» журналист Олег Беликов принёс уникальные материалы, посвящённые той катастрофе, в том числе интервью с Витиной матерью Валентиной Васильевной Цой, датированное февралём 1991 года и никогда ранее не публиковавшееся. Поскольку в достоверности фактической информации сомневаться не приходится, мы решили опубликовать самую правдивую версию трагедии. И наконец-таки поставить точку в этой истории.

Каникулы

Одной из статей дохода латвийки Бирты Луге, работавшей на рыбоперерабатывающем комбинате, был её дом, прозванный соседями по рыбацкому посёлку Плиеньцемс (что под Ригой) «Зелтини», если по русски то «Золотой»

С Натальей Разлоговой Бирта познакомилась давно - ещё тогда, когда та находилась в первом браке. Так что когда однажды Разлогова прибыла в Плиеньцемс с молчаливым темноволосым парнем по имени Виктор Цой, г-жа Луге просто приняла к сведению изменения в личной жизни своей постоянной клиентки. О том, что он музыкант, да ещё известный, Бирта узнала только потом.

Валентина Васильевна Цой: «Я знаю, что такое автокатастрофа, знаю, что он погиб. Я не могу не верить Наташиному рассказу. Я биолог по образованию, и поэтому тот акт является для меня неоспоримым аргументом. Помню, правда, что после того, как в первый раз попыталась его прочитать, я месяца два к нему подойти не могла. Вообще-то нужно быть готовой к чтению бумаг с описанием травм твоего ребёнка. То есть к физиологическим и анатомическим подробностям чьей бы то ни было смерти я готова, но другое дело, когда это написано про моего сына! Однако от этого никуда не деться! Жизнь и смерть - они всегда стоят рядом. Я не собираюсь специально интересоваться обстоятельствами его смерти, из того акта я поняла, что у него в груди была жуткая дыра, и он умер мгновенно. Но ребята с Богословского кладбища постоянно меня мучают предположениями, что якобы он не мёртв. Для матери это очень тяжело».

Наташа приезжала вместе с Виктором и его сыном Сашей каждый год на всё лето - с июня по сентябрь. В подарок хозяйке глава семьи всегда привозил бутылочку хорошего вина, которую выпивали тут же за встречу. По словам Бирты, Витя всегда говорил, что нигде ему так хорошо не отдыхается, как в «Зелтини». И не удивительно - за домом, сделанным из желтого песчаника, шёл небольшой ряд сосен, а прямо за ними уже проглядывали волны залива. И было необыкновенно тихо.

Виктор и Наташа очень ценили покой, который излучал рыбацкий посёлок. Всей семьёй они любили ходить за грибами, играли в бадминтон, катались на скейтборде и, конечно же, рыбачили. Трудно было поверить, что Витя - «один из этих, волосатых», которые всё время что-то орут в микрофон по телевизору. Уж слишком сильно парень не соответствовал расхожим представлениям о рок-музыке - хоть он и привозил с собой гитару и магнитофон, но песен истошным голосом не орал. Виктор частенько что-то наигрывал, но это происходило только в его комнате и очень тихо.

Валентина Васильевна Цой: «Мы тут шли с кладбища, я вижу кругом надписи „Витя жив“. И я говорю: „Роберт, ну как можно поверить, что твоего Вити нет?!“ А недавно раздался телефонный звонок. Поднимаю трубку и слышу „Мама!“ Я, единственное, что могла в ответ „Ах, что?!“ Но не Витькин голос, видимо перепутали. И повесили трубку. Меня после этого „крутило“ весь вечер. А дальше - ещё страшнее. Я очень люблю тех ребят, что живут на Богословском. Через их судьбу прошёл Витя, и моё горе - это их горе. И они пытаются доказать мне, что Витя жив. Говорят: „Валентина Васильевна, вы знаете, есть такая примета, что животные обходят стороной места, где зарыты покойники. Их никогда не увидишь на могиле“. Я отвечаю: „При мне вороны прилетали, они ведь не боятся ничего. Сначала сели на зонт, а потом ещё ближе к могиле подлетели“. А они: „Ещё белочка на его могилу садилась...“ И, представляете, эти дети, что всегда там, рядом с Витей, тоже начинают сомневаться. Один мальчик с Богословского, Стас, мне рассказывал: „Знаете, ночью на могиле бывает какое-то свечение, что-то совершенно неземное вверх поднимается...“ В общем, есть в них вера в Витину сверхъестественную силу»

Сашка - сын Виктора и Марьяны Цой (первой жены музыканта) - очень любил ездить с отцом на рыбалку. «Мужики» обычно возвращались домой уставшие, но счастливые, даже несмотря на то, что рыбы, как правило, было немного. Судя по всему, им просто нравился сам процесс: сначала - сборы на рыбалку, упаковка снаряжения, погрузка его в машину, затем - езда по ночной дороге и долгое бдение у реки.

Валентина Васильевна Цой: «Был такой момент, когда я хотела уйти. У меня скопилось большое количество тетрадей Витиных фанатов со стихами-посвящениями. Там море стихов, и они такие... убийственные! И тогда, в тот период, уйти к нему было довольно легко, понимаете? Затем я всё ревела, „сидела“ на таблетках... Я колебалась, но постоянно себя уговаривала, что мне есть для кого жить: во-первых, непонятно, что дальше будет с Сашей, поскольку Марьяна создаёт новую семью; во-вторых, Ирина Николаевна, Марьянина мама - нуждающийся в помощи человек. Кроме того, у меня есть сестра, которая в какой-то степени слаба - мать умерла, отец умер, и осталась я у неё одна. Короче говоря, я решила, что мне есть для кого жить! Надо жить! Я даже обязана жить! Ведь и Роберту я нужна, и сыну его Лёне...

- У Роберта есть сын?

Да, Лёня, очень хороший мальчик. Роберт ведь нас бросил, женился на другой, а потом опять вернулся. Сейчас его сыну уже 17 лет, но до 14 парень даже не знал, что у него есть брат Витя. Его мать сразу дала ребёнку свою фамилию - Кузнецов, и не разрешала Роберту видеться с ним. Единственное о чём Лёня знал, - это то, что у его отца фамилия Цой. Но в конце конов она разрешила Роберту позвонить Лёне, и они начали общаться - встречались, ездили на рыбалку, и сразу всё наладилось. Мальчишка всегда к нам тянулся, он понимал Витьку. Сейчас Лёня берёт нашу фамилию, он сам так решил. Видите, и ему тоже надо жить, и мы должны ему помочь».

Трагедия

В начале двенадцатого утра 15 августа уже начинало припекать солнце, +24. Витя возвращался домой с ночной рыбалки. В этот раз Сашка с ним не поехал, поскольку вечером заснул, не дождавшись отца. Прямая линия асфальта шоссе Слока - Талсы меж двух рядов корабельных сосен летела под колёса машины Цоя со скоростью 150 км/ч. В багажнике лежали пара удочек и улов - несколько рыбёшек. Навстречу ему ехал «Икарус - 250» с номерным знаком 0518 BPH, за рулём которого сидел Янис Карлович Фибикс. Он перегонял из ремонта пустой автобус на свою родную автобазу № 29. Одиноко стоявший одноэтажный домик, прозванный в округе «Тейтопнике», был впереди пути, как первого, так и второго.

Хозяйка «Тейтопнике», Антонина Урбане, ехала следом за «Икарусом» на другом автобусе. Впереди едущий «Икарус» постоянно находился в поле её зрения и только на минуту скрылся из виду - при повороте за дом. Когда Урбане подъехала к дому, то увидела, что «Икарус» уже стоит в придорожном кювете, передними колёсами съехав с моста в маленькую речушку. Его шофёр всё ещё был в кабине. А посреди дороги стоял «Москвич» со смятым капотом, от сильного удара развернувшийся поперёк шоссе. Приборная панель машины въехала в передний ряд кресел, прижав водителя к сиденью. А крыша машины, деформировавшись, зажала его голову. Смявшийся карданный вал прочертил на шоссе глубокую царапину длиной около метра.

В Тукумсе дороги не то, что в России. Они хорошо заасфальтированы, так что большая скорость там не редкость. Отсюда частые аварии. Для местных жителей многочисленные инциденты стали привычным делом. И для следователя Тукумского ОВД Эрики Ашмане, которая вела дело № 480 об аварии на 35-м км шоссе Слока - Талсы, случившаяся катастрофа не была чем-то из ряда вон выходящим. Для того чтобы зафиксировать этот случай, понадобился всего один абзац официальной бумаги в овэдэшной документации. А за год в этом ОВД накапливаются десятки страниц с подобными записями. Антонина Урбане послала своего внука вызвать по телефону «скорую». Часы показывали 11 часов 40 минут. Врач «скорой», прибывший к месту аварии раньше гаишников, констатировал смерть Цоя Виктора Робертовича. Где-то в архивах Тукумского ОВД до сих пор хранится ходатайство о возбуждении уголовного дела на гражданина Цоя В. Р. как виновника аварии. Дело было прекращено «за смертью обвиняемого»

Заснул ли Цой за рулём или задумался - этого уже никто не узнает. Но точно установлено, что «Москвич» врезался в столбик ограждения моста, именно после этого автомобиль и выкинуло на встречную полосу под колёса «Икаруса». А перед этим машина около 250 метров проехала по обочине дороги.

Задремал ли Витя? Съехал, задумавшись? Внезапная остановка сердца? Потеря сознания?

Валентина Васильевна Цой: «Однажды Юра Каспарян мне сказал: „Витя был великий маг, он управлял тысячами людей с помощью той силы, которой он обладал. Я не могу понять, как ему это удавалось. Должно быть, он был очень сильной натурой...“ И мне вспомнилось, как однажды Витька пришёл домой, и я ему говорю: „Слушай, ты такой обыкновенный, чего люди по тебе с ума-то сходят?“ Он молчит в ответ. „Ты мне скажи, как у тебя хоть дела?“ - „Мама, мне очень - очень хорошо“. - „Вить, а трудно быть таким?“ - Очень трудно».

Похороны

По сообщению ленинградской программы «600 секунд», в первые дни после гибели Виктора Цоя в Ленинграде на 30% подскочило число самоубийств. В основном это были молодые люди и девушки, ещё не достигшие 21 года.

Автобус с останками Виктора Цоя приехал из Тукумса к воротам Богословского кладбища (что в Санкт-Петербурге) в полдень. Но его поклонники прощались с Витей с самого утра. Сначала - в рок-клубе на Рубинштейна 13, затем - на Камчатке (в котельной, где Цой работал). Гражданской панихиды так и не было. Её заменило сооружение импровизационной выставки на кладбищенской стене. Всюду фотографии, рисунки, значки, плакаты, стихотворения-посвящения. В решётке здания - два склоненных Российских флага. И море людей с траурными лентами, магнитофонами и гитарами. Отовсюду музыка Цоя. Обитый тёмно-синей материей гроб опускается в могилу, устанавливается гранитная плита с надписью «Цой Виктор Робертович. 1962 - 1990». Около - два больших портрета Цоя, венок с надписью: «Певцу и гражданину Виктору Цою. С прискорбием. Корейское общество». После прощания у могилы - траурное шествие по Невскому проспекту. Впереди - портреты Цоя, их несут на руках. Склоненные флаги. Колонны людей сопровождает милиция. Движение медленно, как почётный эскорт. Шествие занимает одну сторону Невского. Едущие сзади машины осторожно объезжают шествующих. На дворцовой площади, под сводами арок, люди начинают скандировать «Виктор жив!»

15 августа 1990 г. ушел из жизни один из самых популярных отечественных рок-музыкантов, человек-легенда Виктор Цой . С момента его смерти прошло 26 лет, но количество поклонников его творчества продолжает расти, так же, как и число попыток разгадать тайну его трагической гибели. Официальная версия – ДТП, которое произошло из-за того, что Цой заснул за рулем, – многих не убедила. Друзья, близкие и тысячи фанатов лидера группы «Кино» отказываются верить в случайность произошедшего и высказывают свои предположения.

Смерть Виктора Цоя была такой внезапной и преждевременной, что многие просто отказывались верить в реальность случившегося. «Цой жив!» – писали на стенах фанаты, и оказались правы в том смысле, что его музыка и пророческие тексты не теряют актуальности и сегодня:

Сегодня, 21 июня 2017 года, легендарному советскому рок-музыканту, основателю и лидеру группы "Кино" Виктору Цою исполнилось бы 55 лет. К сожалению, вот уже почти 27 лет Цоя нет с нами. А ведь все могло бы сложиться совсем иначе…

Обстоятельства гибели Виктора Цоя известны не только его преданным фанатам, но и тем, кто хоть немного интересовался этими событиями. Летом 1990 года фронтмен группы "Кино" отправился на отдых в Латвию, в небольшой поселок Плиеньцемс. 15 августа после ночной рыбалки Цой выехал в сторону поселка и в 11 часов 28 минут столкнулся с автобусом "Икарус-250", двигавшимся в противоположном направлении. В момент гибели Цой находился в своем автомобиле – "Москвиче-2141", который он приобрел в том же году.

Почему именно этот автомобиль? Как ни странно, в 1990 году на "Москвичи" наблюдался настоящий пик моды. Автомобиль отличался привлекательным внешним видом, просторным салоном и довольно мощным двигателем. Для Виктора Цоя "Москвич-2141" стал первым и, увы, последним личным автомобилем. Как знать, что было бы, купи он весной 1990 года другую машину. Но обо всем по порядку.

Почему же погиб Виктор Цой?

Из оперативной сводки латвийской Государственной автоинспекции: "Столкновение автомобиля "Москвич-2141" тёмно-синего цвета с московскими номерами (цифры неразборчивы из-за повреждения номерных знаков) с рейсовым автобусом "Икарус-280" произошло в 12 часов 15 августа на 35 километре трассы Слока - Талси, у поворота на Тукумсе. Автомобиль "Москвич М-2141" двигался по трассе со скоростью не менее 130 км/ч, и водитель, гражданин Цой Виктор Робертович, не справился с управлением, в результате чего "Москвич" вылетел на встречную полосу и столкнулся с пассажирским автобусом "Икарус". Смерть Цоя Виктора Робертовича наступила мгновенно, водитель автобуса не пострадал".

Даже сегодня беглый просмотр этой сводки выявляет целый ряд несостыковок. Например, неправильно указаны время ДТП и модель автобуса. Вопрос вызывает и указанная в документе скорость движения автомобиля – зачем Цою было так гнать? Да и о самих причинах ДТП в сводке, по сути, не сказано. В дальнейшем судебно-медицинская экспертиза подтвердила, что Виктор Цой не управлял автомобилем в состоянии алкогольного опьянения, и якобы уснул за рулем. Неудивительно, что сразу же после появления официальной версии гибели великого музыканта, появилось очень много неофициальных. Часть поклонников решила, что Цой мог совершить самоубийство, другие полагали, что, наоборот, смерть наступила в результате заказного убийства. Однако обе версии выглядят несостоятельными. Дело в том, что Виктор Робертович был сильной личностью, и никогда бы не пошел на самоубийство. А "ликвидировать" Цоя на пике популярности, да еще и столь сложным способом никому бы не пришло в голову.

Место гибели Виктора Цоя, хутор Таутопнике

Поэтому официальная версия о несчастном случае выглядит весьма вероятной. Правда, сомнения вызывает предположение, что Цой заснул за рулем. Причем в неё не верила и супруга музыканта Марианна. Неудивительно, что в течение последующих лет выдвигались самые разные интерпретации причин гибели Виктора. Кто-то считал, что Цой мог отвлечься на что-то, кто-то – что Цой просто устал. Но одно из самых интересных расследований было опубликовано в Интернете уже в 2015 году. В нем автор предполагает, что внимание музыканта было ослаблено из-за усталости после ночной рыбалки, а также привыканию к уже известному маршруту.

Место ДТП

Но самое важное, что свою роль могла сыграть и узкая обочина, покрытая травой. Автор публикации предположил, что из-за высокой скорости "Москвич" музыканта занесло, Цой попытался отреагировать на ситуацию, и до последней секунды боролся за свою жизнь. Но поскольку опыта управления у легенды рок-музыки было недостаточно, справиться с ситуацией он так и не смог.

Автомобиль певца после аварии

Конечно, мы вряд ли когда-нибудь узнаем, что на самом деле стало причиной гибели Виктора Цоя. Однако учитывая имеющиеся данные об обстоятельствах того ДТП, напрашивается один очень интересный вывод: попади Виктор Цой в такую же аварию на другом автомобиле, скорее всего, он бы остался жив. Почему мы так думаем? Судите сами. Большинство современных автомобилей оснащается системой курсовой устойчивости (ESP, ESC) и ABS. Если бы такая же система стояла на машине Цоя, до столь сильного заноса просто бы не дошло – система бы притормозила бы нужные колеса, позволяя автомобилю остаться на трассе. Более того, если допустить, что чисто инстинктивно Цой нажал на тормоза, машина, оснащенная ABS, продолжила бы движение без блокировки колес, сохранив управляемость. Ну, а если бы до столкновения все же дошло, то дополнительный шанс на выживание рокеру бы предоставили подушки безопасности.

Знаменитый в 80-е годы прошлого века музыкант и актер Виктор Цой и в наши дни не утратил своей популярности, хоть с момента его гибели в автокатастрофе прошло уже более двадцати лет.

Во многих городах России, Белоруссии и Украины есть стены Цоя, где поклонники пишут цитаты из его известных песен, рисуют портреты кумира.

Группа «Кино», лидером которой был Виктор Цой , стала сенсацией на ленинградском рок-фестивале в 1984 году. С этого времени популярность коллектива с каждым днем все больше росла.

Музыка и тексты песен, автором которых являлся Цой, полностью соответствовали жизненным установкам и настроению многих молодых людей в то время. Песни, содержащие философские размышления, производили действие на умы людей, в них многие хотели видеть себя.

После записи небезызвестного альбома под названием «Группа крови» в 1988 году, наступил пик популярности Цоя. В том же году на экраны вышла картина «Игла», где Виктор сыграл отчужденного, молчаливого Моро, одетого в черное. Этот фильм стал очень популярным в советском прокате, а многие тысячи подростков стали одеваться и стричься под Цоя.

Но главная причина любви к этому музыканту - его неподдельная искренность и огромный талант. Жил он так же, как пел, и многие это чувствовали. Рассказывать биографию певца нет особой нужды, ведь миллионы людей знают про его творчество и жизнь. Хочется лишь вспомнить яркие и интересные факты из жизни Виктора.

О детстве музыканта известно немногое. В семье, как рассказывал его отец, соблюдались корейские традиции.

В детском саду Цой был молчаливым и стеснялся своей, делающей его непохожей на других, азиатской внешности. Он всегда играл отдельно, сторонясь других детей. При этом их внимание и любопытство возрастало, что смущало Виктора еще сильнее.

Во время обучения в школе певец любил при малейшей возможности по целым дням оставаться дома. Он читал художественную литературу, рисовал или выжигал по дереву.

Однажды Цой услышал группу «Битлз», и жизнь его, начиная с этого момента, получила новое направление. Вскоре он купил гитару, а первые аккорды продемонстрировал ему его отец.

Виктор не имел высшего образования. После исключения из художественного училища получил специальность резчика по дереву. Во время учебы по вечерам работал в кочегарке истопником.

Важную роль в обретении Виктором уверенности в себе, как считают многие, сыграла Марианна, его будущая жена. Во времена знакомства с ней у Цоя было множество комплексов. Ему казалось, что он не нравится девушкам, он был зажатым и закрытым.

Любимым цветом певца был черный. Когда этот человек в черном выходил на сцену и выкладывался на полную, он взрывал своей энергетикой миллионы людей.

В жизни Цоя было много интересных фактов. Больше подробностей на сайте scanday.ru .

Все, что связано с Цоем, в наше время обросло огромным количеством мифов. Поэтому самым достоверным источником информации о певце можно считать его песни.

Открыли Крымский мост под цоевскую «Группу крови» в исполнении Ольги Кормухиной и легендарного гитариста Алексея Белова. А еще неделю спустя я услышал его «Следи за собой, будь осторожен» в рюмочной под гитару. Не «Владимирский централ», не «Ты просто космос, Стас», а песню группы «Кино». Ну а на заборах надпись «Цой жив!» рядом со словом из трех букв и лозунгом «Слава России» красуется уже много лет. Из народного творчества: «Виктор Цой подавился мацой».

После этого претензии к серебренниковскому «Лету» («на самом деле было не так») выглядят детским лепетом — с Цоем можно уже вообще всё. Он как Пушкин, от него не убудет.

Все признаки канонизации налицо. Снят художественный фильм, запущено еще два (Алексея Учителя — о последнем периоде жизни; и соратника Цоя по группе Алексея Рыбина — о первом). Биография вышла в серии «ЖЗЛ» (любопытно, что много лет назад книга о Цое выходила в придуманной серии «Жизнь знаменитых людей»; тогда еще не было точно ясно, замечательный или нет, оценивали лишь популярность). Установлено несколько памятников (один почему-то на мотоцикле, как будто Цой был «ночным волком»). В зверских количествах выходят кавер-версии песен, проходят мемориальные фестивали.

Но почему выбор пал именно на Цоя? В русском роке, слава богу, есть из кого выбирать. Созвездие музыкантов Ленинградского рок-клуба сравнивают с «Могучей кучкой» композиторов середины позапрошлого века, настолько это было ярко и талантливо — как вспышка. А были еще Москва, Свердловск. Канонизации, помимо Цоя, из всего огромного спектра удостоились еще лишь двое, и в гораздо более скромных масштабах — Летов и Башлачев.

И почему вообще рок-музыка, по сути, умирающий жанр? Аудитория ее неуклонно падает. Это сейчас и сами рокеры признают.

Возврат интереса к року 1980-х — реакция на прагматизм последних 20-25 лет. Успех сегодня — это результат правильного позиционирования, пиара и промоушена. То есть никак не чудо. А успех Цоя и его коллег из дня сегодняшнего выглядит именно чудом. Молодые ребята, еле умевшие играть, идеалисты, в одночасье стали интересны всей стране. Их никто не продвигал, шоу-бизнеса в современном понимании не существовало. Это вообще история не про деньги. Герой, который озабочен собственным продвижением и с интересом обсуждает проценты со сборов, уже не вполне герой. Но Цой до этих времен не дожил.

Сегодня трудно представить всю мощь этой музыки и силу ее воздействия на умы. В конце восьмидесятых к рок-клубу одного провинциального города было приставлено наружное наблюдение. Понаблюдали и отправили человека внедряться. Неделю или две парень из спецслужб пил с рокерами, слушал музыку, тусовался. Потом вернулся в контору. «Молодец, — сказало начальство, — а теперь пиши отчет: о чем они говорили, с кем встречались, все как положено».

«Я не могу, — сказал агент. — Это ж мои друзья». Подал заявление об уходе и продолжил бухать в рок-клубе.

Возможно ли что-то подобное в наше время? Можно ли вообразить, чтобы фээсбэшник, едучи в машине по своим фээсбэшным делам, поймал на коротких волнах Оксимирона, подумал: «О, как глупо и мелко я жил эти годы! Нет, не вернусь в контору ни за какие деньги!» — и уволился. Такого представить себе нельзя. Чудес не бывает — а хочется.

Цой сделал поразительную вещь. В отличие от того же Гребенщикова или Майка, попробовал говорить так, будто до него ничего не было. Все, к чему прикасается Гребенщиков, превращается в культурное явление, в искусство, и это амортизирует силу песен. А здесь — удар наотмашь. Голый человек на голой земле, вне контекста. Только Небо, Звезды, Солнце, Смерть, Любовь, Лето — любимые слова Цоя.

Во время поездки по Штатам Цой был потрясен Диснейлендом, сборищем светящихся динозавров. Очень детское, первобытное сознание было у Виктора Робертовича. Если помните, в финале соловьевской «АССЫ-2» вместо Цоя на сцену Зеленого театра ЦПКиО выходит Шнур. Он поет: «Мы уже не ждем перемен!» Попадание абсолютно точное. За эти тридцать лет окончательно выяснилось то, о чем Цой мог только догадываться: перемена власти, общественного строя не имеет большого значения. Человек остается тем же. Как небо и звезды. Как светящийся динозавр.

О «Переменах», кстати, есть изумительной красоты легенда. Исходит она от Михаила Сергеевича Горбачева. Цитирую запись с презентации горбачевской книги «Наедине с собой», которая приводится в блоге «Эха Москвы»: «Звонит мне Чазов: «Михаил Сергеевич, скончался Константин Устинович». Я Андрею Андреевичу (Громыко) говорю: «Что-то надо другое делать. Люди не скрывают и прямо… А Цой на концертах поет «Требуем перемен». Это звучит — «Требуем перемен», открыто и прямо люди говорят. Я над этим думаю, очень много думаю. Опасно начинать в нашей стране крупные перемены. Опасно и рискованно. Трудно их довести до конца. Но надо начинать». Он говорит: «Знаете, я, во-первых, с вашей оценкой ситуации в стране полностью согласен, и за то, чтобы начинать перемены».

Так, с цоевской песни, и началась перестройка. Конечно, это аберрация памяти. Черненко умер весной 1985-го. Ни записана, ни исполнена эта песня тогда еще не была.

Цой — победитель, в отличие от Майка Науменко. Именно поэтому Майк, укорененный в культуре семидесятых, тончайший лирик, повлиявший на всех без исключения русских рокеров, никак не мог стать кумиром миллионной аудитории. Он — классический лишний человек, тип, почти полностью вымерший в наши дни. Человек, предпочитающий с достоинством проиграть, потому что побеждать в нашей ситуации стыдно. И ей-богу, лишний человек гораздо симпатичнее человека побеждающего и покупающего. Лузер симпатичнее винера. Таких героев играли в кино Даль и Янковский. Вспомните «Полеты во сне и наяву». Это фильм о таких, как Майк. Летать он уже не может, но ему, по крайней мере, снятся полеты. Одного взгляда на него достаточно, чтобы безошибочно определить — чужой. На лице мелькает загадочная улыбка, как бы обращенная внутрь себя. Знание о лучшей, иной жизни стеной отделяет этого человека от окружающих. А в глазах окружающих — скука, самодовольство, деньги, сознание правоты.

Приходит время, и рядом с ним появляется уверенный в себе парень, весь в черном, с высоко задранным подбородком, который поет: «Дальше действовать будем мы!» Как вы думаете, за кем будущее? Вот поэтому Цой, а не Майк.

Лев Наумов

Писатель, биограф Башлачева

— На сегодняшний день внешних признаков признания Башлачева хоть отбавляй: спектакли, фестивали, книги. Одно время по Вологодской области ходил автобус с портретом Александра на борту. Сейчас его уже нет, но сам факт показателен. В Череповце был и, кажется, до сих пор существует забор, увешанный фотографиями поэта.

Затея поставить ему памятник обернулась неприятными историями. Проектов было много, до воплощения дошли два. Один скульптор собирал деньги, но что-то у него не срослось, и он решил вместо изваяния сделать мемориальную доску. Люди возмутились: они сдавали деньги на памятник. Доска эта висит сейчас на бывшем здании Дома культуры, где выступала группа «Рок-сентябрь», для которой Александр писал тексты. Сейчас в Череповце три мемориальные доски Башлачеву.

Другой проект очень не нравится семье и близким поэта, тем не менее работа над ним продолжается и ведется сбор средств. Люди переводят деньги из лучших побуждений, не зная, что поддержка этого памятника — плевок в лицо матери Башлачева, у которой он вызывает оторопь. А его автор, некая Мария Иванова-Очерет, берет цитаты из моей книги без ссылок и под ними размещает реквизиты для сбора денег на памятник. Я не давал своего согласия работать на этот лохотрон.

Проводится ежегодный фестиваль «Время колокольчиков», который, как мне кажется, с каждым годом имеет все меньше отношения к Башлачеву, если не считать растяжку с портретом. Более того, сейчас он проходит в апреле, хотя день рождения Александра — 27 мая. Но примерно на эту дату выпадает День химика, важный праздник для Череповца, и по этому случаю организуются другие концерты.

Есть еще многочисленные спектакли, балет даже был. Честно говоря, без дрожи не вспомнишь. Ко мне обращалось человек шесть по поводу съемок фильмов, в том числе художественных. Некоторые просили написать сценарий, но я не хочу этим заниматься. Однако очевидно, что рано или поздно фильм о Башлачеве появится.

Все эти проявления — фестивали, автобусы, возня с памятником — не канонизация, а ее следствия, причем далеко не лучшие. Стихи Александра вошли в канон уже давно. А далее каждый пытается использовать его имя в своих целях: кто-то для бизнеса, кто-то для самопиара, кто-то для пропаганды. Но я уверен, что это не насаждается сверху. Просто иногда поклонники Башлачева оказываются достаточно высокопоставленными, чтобы приклеить его лицо на автобус. Но у него есть и другие поклонники.

Почему именно Башлачев? Мне кажется то, что он сделал в поэзии, — чудо, сверхъестественное явление. А у любого чуда есть огромный воспитательный потенциал. Молодые люди очень чувствительны к такого рода вещам. Молодым Александр понятен и близок на эмоциональном уровне. Конечно, он сложный поэт, и слово «понятен» надо брать в кавычки, но он воспринимается понятным, поскольку как минимум они разделяют уровень его экзальтации.

Стихи Башлачева вошли в школьные книги для чтения, его имя называют в одном ряду с Есениным и Бродским. Его теперь обязательно читать и слушать или хотя бы просто знать, если ты считаешь себя человеком определенного культурного уровня.

Александр никогда не был и, думаю, не будет массово популярным. Но в некий канон он вошел. Уже давно канонизирован Джеймс Джойс, но много ли людей его читает? Нет, конечно. С Башлачевым похожая история.

Когда я начинал им заниматься, это был 2005 год, трудно было представить, что будет так. Да, через него говорила русская душа, но в конце восьмидесятых, при его жизни, она оказалась мало кому нужна. Должно было пройти тридцать лет, чтобы этот разговор стал остро востребованным. Башлачев сам бы сильно удивился, если б это увидел. Он выше, тоньше этой ситуативной востребованности. Но так уж случилось: наступил наконец момент, когда время и Башлачев совпали.

Заметьте, так не произошло с Майком Науменко, Янкой Дягилевой, Анатолием Крупновым, Веней Дркиным, Алексеем Хвостенко, хотя все они имеют широкий круг почитателей. Нам есть из кого выбирать, это авторы высочайшего уровня. Но время работает по своим законам. И ни бизнес, ни власть, ни пропаганда не могут с этим ничего сделать.

Наталья Чумакова

Вдова Егора Летова, бас-гитарист группы «Гражданская оборона»

— Иногда приходят смешные письма: «Мы разработали концепцию мюзикла для подростков с адаптированными текстами Летова». И как пример адаптации — безвкусная отсебятина. Скажем, вместо: «На фуражке на моей серп и молот, и звезда» — «Под фуражкой моей сплошная пустота». Вот уж действительно пустота под фуражкой. Какая трогательная забота о подрастающем поколении! Да оно этим деятелям еще фору даст в понимании текстов «ГО». Не нужно ничего адаптировать.

Есть и положительные примеры. Прекрасный спектакль «Летов» новосибирского театра «Старый дом», его поставили года три назад. Прекрасна Алиса Хазанова в спектакле «Сияние». Алиса действительно любит летовские песни и красиво их спела. По крайней мере, это сделано бережно.

Готовятся к изданию две книжки о Егоре. И это помимо уже изданного: «Оффлайн», «Автографы». Снято два фильма — «Здорово и вечно» и «Сиянье обрушится вниз». Есть несколько симфонических версий песен «Обороны», разного качества, некоторые удачные, некоторые не очень.

Знаю, что есть планы поставить ему памятник, сделать памятную стену. Надеюсь, из этого ничего не получится. Не могу представить, как я приду и буду фотографироваться у этой стены. Но на «Планете» уже собирают средства, я понимаю, что их не остановить.

При жизни такого не было. Разве что в самом начале девяностых, когда «Оборона» стала народной группой, чем-то вроде движения. Егор почувствовал это и на время прекратил выступать. Несколько раз он распускал состав, и как раз по этой причине: не хотел пасти народы, играть роль властителя дум, вождя. Он никогда не строил из себя духовного лидера. Его спрашивали: «Егор, куда нам идти, что делать?» И я видела, как ему неловко. Летова все время пытались затащить в свою компанию, переманить на свою сторону.

Как-то корреспондент спросил: «Что вы посоветуете молодому человеку, который хочет заняться политикой?» Летов сказал: «Пусть кота заведет, что ли».

Это совершенно в его духе ответ.

Ажиотаж оказал группе плохую услугу. Есть целый пласт людей, которые все девяностые и начало нулевых не ходили на наши концерты, потому что боялись, условно говоря, что им наблюют на ботинок. Концерты шли в ужасных ДК на окраинах, с драками, с милицией, с водометами. Потом, уже в последний период, когда мы стали играть в хороших больших залах, аудитория резко увеличилась.

Более того, после 2005-го «Оборона» стала звучать на «Нашем радио». Правда, мы к этому отношения не имели. Мы подписали контракт с лейблом «Мистерия звука» на выход альбомов «Долгая счастливая жизнь» и «Реанимация». И в контракте было прописано, что две песни должны быть на радио. Сама «Мистерия» и отнесла их туда.

Песни «Обороны» уже классика или, скажем так, альтернативная классика. Но, к сожалению, Летова превратили в застывший образ, в памятник самому себе. Появляются однозначность, законченность, а именно их он всю жизнь избегал.

«Мир ловил меня, но не поймал» — он очень любил эту фразу. И я не хочу, чтобы после смерти его поймали.

Его часто понимают буквально, и это хуже всего. Были случаи, особенно в 1990-е, когда, наслушавшись «Обороны», кто-то кончал с собой. Но больше было другого. На концертах подходили и рассказывали истории, как музыка их спасла. Помогла выжить в армии, например. Или были совсем мистические случаи: человек болел, умирал, ему принесли кассету и, услышав Летова, он воспрял. Потому что музыка эта не о том, что все плохо, поэтому ляг и умри. Наоборот. Все плохо, конечно, но вставай, бери автомат и дерись. Главное — не бояться.

Вокруг него всю жизнь крутились разного рода протестные люди, пытаясь сделать его своим знаменем. Протест против советской власти, протест против постсоветской. Но он проходил эти фазы, а они в них оставались. И в конце он достиг таких духовных порогов, за которыми нет никакого против, а есть только за. Там все эти оппозиции перестают иметь смысл.

Летов сыграл против правил, вернее, по своим правилам — и у него получилось. Он победитель, человек, который сумел навязать свою волю миру. Сделал все, что хотел сделать, и ни разу не пошел на уступки. О, какие нам сулили горы и скольких мы посылали! А любовь все равно огромная. Потому что так хотелось бы многим, но получилось — у Летова.