Уильям Гаррисон Эйнсворт. Биография

Уильям Гаррисон Эйнсворт (англ. William Harrison Ainsworth ) - английский романист.

Биография и творчество

Уильям Гаррисон Эйнсворт родился 4 февраля 1805 года в городе Манчестере . Сын адвоката, готовился быть юристом, но уже с 19 лет посвятил себя исключительно литературе.

Первый его роман, «Sir John Chiverton», появился в 1826 году. Совершив путешествие в Швейцарию и Италию , он издал по возвращении на родину роман «Rookwood» (1834), имевший большой успех, и «Crichton» (1837), свидетельствующие о чрезвычайно богатой его фантазии. «Jack Scheppard» (3 т., 1839), роман из жизни лондонских воров, подал, быть может, Эжену Сю первую мысль к его «Mystères de Paris», которым он уступает, впрочем, во всех отношениях.

В большинстве романов Эйнсворта сюжеты берутся из английской истории, в некоторых из истории Франции, причем он передает голые исторические факты в бесцветных диалогах, обставляя их комической интригою и разными эпизодами с духами и привидениями. Наиболее известны из этих романов: «Guy Fawkes» (1840), «The Tower of London» (1840), «The Lancashire witches» (1848), «The Constable of Bourbon» (1866) и др. и «Old Court» (1867), «Myddleton Pomfret» (1868) и «Hilary S-t Joes» (1870), взятые из современной английской жизни. В 1855 году появилось собрание его стихотворений «Ballads, romantic, phantastic and humorous». Большинство романов Эйнсворта появилось в принадлежащих ему журналах: «Ainsworth’s Magazine», «Sunday Times», «New Monthly Magazine» и «Bentley’s Miscellany»; они пользовались большим успехом в Америке и были переведены на другие европейские языки, в том числе и русский.

Уильям Гаррисон Эйнсворт скончался 3 января 1882 года в Рейгате .

Племянник Эйнсворта, Уильям Френсис Эйнсворт (1807-1896), стал известен как врач, геолог и путешественник.

Напишите отзыв о статье "Эйнсворт, Уильям Гаррисон"

Примечания

Литература

(англ.)

Отрывок, характеризующий Эйнсворт, Уильям Гаррисон

Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.

О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.

Эйнсворт, Уильям Гаррисон

Уильям Гаррисон Эйнсворт (англ. William Harrison Ainsworth ) - английский романист.

Биография и творчество

Племянник Эйнсворта, Уильям Френсис Эйнсворт (1807-1896), стал известен как врач, геолог и путешественник.

Примечания

Категории:

Персоналии по алфавиту
Родившиеся 4 февраля
Родившиеся в 1805 году
Умершие 3 января
Умершие в 1882 году
Писатели Великобритании
Родившиеся в Манчестере
Авторы исторических романов

Wikimedia Foundation . 2010 .

Малый Высоцкий
Лира (музыкальный инструмент)

Смотреть что такое "Эйнсворт, Уильям Гаррисон" в других словарях:

Эйнсворт Уильям Гаррисон

Эйнсворт, Уильям - В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Эйнсворт. Уильям Эйнсворт: Эйнсворт, Уильям Гаррисон (1805 1882) английский писатель. Эйнсворт, Уильям Френсис (1807 1896) английский врач, геолог и путешественник, племянник… … Википедия

Уильям Гаррисон Эйнсворт - William Harrison Ainsworth Дата рождения: 4 февраля 1805 года … Википедия

Уильям Эйнсворт

Эйнсворт, Вильям - Уильям Эйнсворт: Эйнсворт, Уильям Гаррисон (1805 1882) английский писатель. Эйнсворт, Уильям Френсис (1807 1896) английский врач, геолог и путешественник, племянник У. Г. Эйнсворта … Википедия

Эйнсворт - Эйнсворт: Эйнсворт, Уильям Гаррисон (1805 1882) английский писатель. Эйнсворт, Уильям Френсис (1807 1896) английский врач, геолог и путешественник, племянник У. Г. Эйнсворта. Боб Эйнсворт (род. 1952) английский политик, министр обороны… … Википедия

Вильям Эйнсворт - Уильям Эйнсворт: Эйнсворт, Уильям Гаррисон (1805 1882) английский писатель. Эйнсворт, Уильям Френсис (1807 1896) английский врач, геолог и путешественник, племянник У. Г. Эйнсворта … Википедия

Вильям Гаррисон Айнсворт - Уильям Гаррисон Эйнсворт William Harrison Ainsworth Дата рождения: 4 февраля 1805 года … Википедия

Вильям Айнсворт - Уильям Эйнсворт: Эйнсворт, Уильям Гаррисон (1805 1882) английский писатель. Эйнсворт, Уильям Френсис (1807 1896) английский врач, геолог и путешественник, племянник У. Г. Эйнсворта … Википедия

Книги

Джон Лоу. Игрок в тени короны , Эйнсворт Уильям Гаррисон. Май 1705 года. Франция на грани банкротства. Эпоха "короля-солнца" закатилась. Кутила и бонвиван Филипп Орлеанский, племянник Людовика XIV и регент при малолетнем Людовике XV, в перерывах…

Биография

Уильям Гаррисон Эйнсворт родился 4 февраля 1805 года в городе Манчестере. Сын адвоката, готовился быть юристом, но уже с 19 лет посвятил себя исключительно литературе.

Первый его роман, «Sir John Chiverton», появился в 1826 году. Совершив путешествие в Швейцарию и Италию, он издал по возвращении на родину роман «Rookwood» (1834), имевший большой успех, и «Crichton» (1837), свидетельствующие о чрезвычайно богатой его фантазии. «Jack Scheppard» (3 т., 1839), роман из жизни лондонских воров, подал, быть может, Эжену Сю первую мысль к его «Mystères de Paris», которым он уступает, впрочем, во всех отношениях.

Племянник Эйнсворта, Уильям Френсис Эйнсворт (1807-1896), стал известен как врач, геолог и путешественник.

Уи́льям Га́ррисон Э́йнсворт (1805-1882) – известный английский писатель, перу которого принадлежат 39 исторических романов.

На короткий период между смертью Вальтера Скотта (1771-1832) и при¬ходом в литературу Чарльза Диккенса (1812-1870) Эйнсворт стал писателем национального масштаба, и его по справедливости считали творческим наследником Вальтера Скотта.

«Ру́квуд» (1834) – один из его лучших романов, один из наиболее популярных английских романов 19 столетия.

Основное место действия – Англия, графство Йоркшир.

Время действия – август-сентябрь 1737 года.

Главные герои – Ра́нульф и Люк Руквуды, сыновья одного отца от разных матерей – борются между собой за титул и богатейшее поместье Руквуд, за руку прекрасной Элеоноры.

Ещё два главных героя романа – разбойник, «джентльмен с большой дороги», Ричард Тю́рпин (1705-1739 г.) и его легендарная лошадь по прозвищу Чёрная Бесс.

Роман читается с неослабевающим интересом.

Эйнсворт сумел соединить в нём несколько жанров: это – исторический роман, это – одновременно – и «готический» роман (выражаясь современным языком, роман-триллер), и любовный роман, и даже – криминальный.

На русский язык роман переведён впервые.

Евг. Фельдман
http://feldman.omsklib.ru/

Стихотворения поэта:

Уильям Гаррисон Эйнсворт

Заговор королевы

КНИГА ПЕРВАЯ

СТУДЕНТЫ

Под вечер, в среду, 4 февраля 1579 года, большая толпа студентов теснилась перед готической дверью старинной Наваррской коллегии. Толпа была так велика, что не только заполняла всю площадь перед этим знаменитым рассадником знаний, но и простиралась далеко за улицу Святого Иакова, на которой он находился. Подобной беспорядочной сходки не было со времени мятежа 1557 года, когда предшественники этих буйных студентов пошли гурьбой с оружием в руках в Pres-aux-Clercs, подожгли три дома по соседству и убили сержанта гвардии, безуспешно старавшегося их обуздать. Последние выборы ректора, мессира Адриана Амбуаза, ученого патера, как гласит его эпитафия, по случаю которых студенты собрались в монастыре Матюринов и оттуда шумной процессией отправились в церковь Св. Людовика на острове того же имени, были пустяками по сравнению с нынешними беспорядками. Каждый богословский улей прислал своих трутней: Сорбонна, Монтегю, Клюни, Гаркур, Четыре Нации и множество меньших заведений, в числе сорока двух, доставили свои рои, так изрядно жужжавшие.

Накануне открылась Сен-Жерменская ярмарка, но она была положительно пуста, хотя ее веселье должно было продолжаться до Вербного Воскресенья и хотя она всегда служила местом сбора студентов, предававшихся во время карнавала всевозможным излишествам.

Не было посетителей в знаменитых кабаках: Сосновой шишке, Замке, Магдалине и Туфле.

Игральные кости были забыты, и карты лежали без употребления в карманах безудержных школьных гуляк.

Но толпа состояла не из буянов, игроков, хвастунов и пьяниц, хотя надо признаться, что они составляли большинство. Это было полное смешение всех сект и сословий. Иногда скромная наружность и бледное лицо трудолюбивого ученика соседствовали со свирепой физиономией и небрежной осанкой ближайшего соседа, очень походившего своим видом на итальянского джентльмена удачи. Важный богослов и будущий священнослужитель стояли рядом с беспутным, насмешливым товарищем, между тем как мнимый законовед, известный нарушитель законов, виднелся в кучке людей, все занятие которых – преследовать обман и насилие.

Одежда людей, составлявших это сборище, была столь же разнообразна, как были различны их характеры. Не будучи подчинен никаким особенным постановлениям относительно одежды или, вернее сказать, открыто нарушая те, которые предписывались, каждый студент, к какой бы он ни принадлежал коллегии, одевался сообразно своему вкусу и своим средствам, и, в общем, эта толпа не выделялась ни щегольством, ни опрятностью одежды.

Шляпы, круглые и четырехугольные, капюшоны и плащи – черные, серые и других темных цветов – были, однако, преобладающей одеждой студентов университета, но там и сям можно было увидеть более веселых представителей этого сословия. Их высокие шляпы с широкими полями и развевающимся пером, оттопыренные рукава и чудовищные жабо с накрахмаленными складками таких размеров, что их довольно метко прозвали блюдами Св. Иоанна Крестителя – за сходство голов тех, которые их носили, с головой этого Святого на блюде дочери Иродиады, – напоминали в гротескном виде моду изящного и блистательного двора Генриха III.

Эти наглецы довели свою страсть к подражанию до такого своевольства, что некоторые из них, – только что возвратившиеся с Сен-Жерменской ярмарки, где они наугощались глинтвейном у наполнявших площадь маркитантов, – носили вокруг шеи огромные бумажные воротники, выкроенные по образцу настоящего кисейного жабо, а в руках держали длинные пустотелые палки, с помощью которых перестреливались горохом и другими подходящими средствами, имитируя тем самым "сарбакан", введенный в употребление монархом и его любимцами.

В таком фантастическом наряде эти забавные проказники, предпочитавшие смех благоразумию, имели дерзость встретить в тот же день, только несколькими часами ранее, на названной нами ярмарке королевский поезд криками: "По шее узнается теленок", такими громкими, что они достигли слуха короля, – шутка, за которую они дорого заплатили впоследствии. Несмотря на жалкую наружность отдельных личностей, общий вид учащейся молодежи был выразителен и живописен. Густые усы и острые бородки, украшавшие губы и подбородки большинства, придавали их лицам мужественное и решительное выражение, вполне соответствовавшее их смелым, свободным манерам.

Почти все имели при себе крепкие виноградные палки – короткое, с железным наконечником орудие, которым они превосходно владели и которое, благодаря их ловкости, наводило ужас на противников. Многие из них носили на кушаке короткую шпагу, прославленную их поединками и ссорами, или же прятали в своих куртках кинжал либо нож.

Студенты Парижа были всегда буйны и непокорны; во времена этого рассказа и даже гораздо ранее это была шайка ленивых, неугомонных молодых людей, собравшихся со всех концов Европы, из самых отдаленных провинций Франции. Между ними не было никакой связи, кроме товарищества, поддерживаемого их общей распущенностью. Отсюда и бесчисленные драки между собой, имевшие почти всегда пагубные последствия и которые никак не могло искоренить руководство университета.

Они жили на свои скудные средства, увеличивая их по возможности милостыней и воровством, так как большинство были положительно и заведомо нищими. Их собственные кварталы служили убежищем, где они могли очень удобно скрываться, и потому они не признавали иного закона, кроме постановлений университета, и не стесняясь пользовались всеми средствами поживиться за счет своих соседей. Отсюда их частые схватки с монахами Saint Germein des Pres, монастырские владения которых граничили с их землей. Лужайки, принадлежавшие монахам, служили постоянным полем их схваток; по словам Делюра, они были театром непрерывной суматохи, волокитства, поединков, битв, пьянства и разврата. Отсюда их кровавые ссоры с добрыми гражданами Парижа, которых они ненавидели и которые подчас с лихвой расплачивались за их нападения.

В 1407 году двое из них, уличенные в убийстве, были приговорены к виселице, и приговор привели в исполнение. Но так велико было смятение, произведенное в университете нарушением дарованных ему льгот, что префект Парижа, Вильгельм Тионвиль, был вынужден издать приказ о снятии тел с виселицы и позволить схоронить их с почетом и надлежащей церемонией. Это признание привилегий университета только ухудшило положение дел, и в продолжение многих лет беспорядки все возрастали.

В наш план не входит рассказ о всех буйствах университета и о мерах, принятых к их искоренению. Напрасно преследовала их светская власть, напрасно Ватикан разражался грозными указами – ничто не помогало. Можно было подкосить, но не искоренить дурную траву. Их ссоры передавались от поколения к поколению, и предмет их старинных препирательств с аббатом St. Germein des Pres – после тридцатилетней непрерывной борьбы – представлен на рассмотрение Папы, который совершенно справедливо отказался произнести решение в пользу той или другой стороны.

Таковы были студенты Парижа XVI века, таковы были свойства шумного сборища, осаждавшего двери Наваррской коллегии. Причиной, по которой собралась эта беспорядочная толпа, было, по-видимому, желание студентов присутствовать при публичных прениях или ученом диспуте, происходившем в большой зал коллегии, перед которой они теснились, и разочарование при виде закрытых дверей и при отказе впуска вызвало их теперешнее мятежное настроение.

Напрасно алебардисты, поставленные у дверей и силившиеся удержать своими пиками толпу, старавшуюся пробиться вперед, говорили, что зала и двор переполнены, что и для доктора прав не нашлось бы места, что они получили строгое и неукоснительное приказание не впускать никого ниже звания бакалавра или лиценциата и что мартинисты (студенты, не жившие в стенах университета и не находившиеся на пансионе в коллегии) и такие новички, как они, не имеют никакого права быть впущенными.

Они отвечали, что это были не простые прения, не обыкновенный диспут и что все имеют одинаковое право присутствовать. Что дело идет не о простом ученом, слава которого не простирается за пределы его деятельности и которого слышать пожелали бы очень немногие и еще меньшее число – поддерживать с ним диспут, но об иностранце высокого звания, пользующемся большим почетом, столь же замечательном своими познаниями, как и блестящими наружными качествами.

Напрасно старались опровергнуть их доводы тем, что на собрании присутствуют не только важнейшие представители университета, старейшие доктора богословия, медицины и права, профессора словесных наук, риторики и философии и множество других сановников, но что диспут удостоен присутствием господина де Ту, первого президента парламента, и ученого Иакова Августа, одного государственного секретаря и Парижского губернатора г-на Ренеде Вилькье, посланников Елизаветы Английской и Филиппа II Испанского и многих господ из их свиты, Пьера Бурделя, аббата Брантома, г-на Мирона, доктора его католического величества Генриха III, Козьмы Руджиери, главного астролога Екатерины Медичи, королевы-матери, знаменитых поэтов и писателей – Ронсара, Балфа и Филиппа Депортье, известного адвоката при парламенте Этьена Паскье, а также – и это составляло самое важное возражение – двух главных фаворитов Его Величества, стоявших во главе правления, господ Жуаеза и д"Эпернона.