Тема произведения последняя роза ахматова. "заключенье небывшего цикла"
Мария Алексеевна Щербатова: «Молись, когда у тебя тоска»
Лермонтова тоже мучила эта разлука. Но со временем он нашел новое утешение. О княгине Марии Алексеевне Щербатовой имеются довольно скудные и разрозненные сведения. Между тем поэт посвятил ей стихотворения «Молитва», «М. А. Щербатовой», «Отчего».
Имя ее вошло также в историю дуэли Лермонтова с Эдмоном де Барантом, повлекшей за собой вторую ссылку поэта на Кавказ. Указав, что зимой 1839 г. Лермонтов был «сильно заинтересован кн. Щербатовой», Шан-Гирей пишет: «Слишком явное предпочтение, оказанное на бале счастливому сопернику, взорвало Баранта <...> и на завтра назначена была встреча». Н. М. Смирнов в «Памятных заметках» также рассказывает: «...он [Лермонтов] влюбился во вдову княгиню Щербатову <...> за которою волочился сын французского посла барона Баранта. Соперничество в любви и сплетни поссорили Лермонтова с Барантом... Они дрались...».
Мария Алексеевна Щербатова была дочерью украинского помещика А. П. Штерича. Впервые имена Лермонтова и Щербатовой упоминаются вместе в письмах С. Н. Карамзиной к Е. Н. Мещерской от 1 августа 1839 г. Вскоре Лермонтов начал посещать Щербатову в петербургском доме ее бабушки и на даче в Павловске. Редко читавший свои произведения в светских гостиных, поэт несомненно делал исключение для Марии Алексеевны. Однажды после прочтения поэмы «Демон» Щербатова сказала Лермонтову: «Мне ваш Демон нравится: я бы хотела с ним опуститься на дно морское и полететь за облака».
По воспоминаниям А.О. Смирновой, Мария Алексеевна всегда пыталась помочь поэту преодолеть его душевные терзания. Но, будучи чаще всего не в силах успокоить его, она велела Лермонтову молиться, когда у него тоска. Он обещал и написал ей эти стихи:
В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть:
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
Высокую оценку стихотворение получило у Белинского, который процитировал его полностью в статье «Стихотворения М.Ю. Лермонтова» (1841). Критик, отвечая тем, кто отрицал достоинства стихотворения «И скучно и грустно», писал: «...из того же самого духа поэта, из которого вышли такие безотрадные, леденящие сердце человеческое звуки, из того же самого духа вышла и эта молитвенная, елейная мелодия надежды, примирения и блаженства в жизни жизнию».
Между прочим, А.О. Смирнова пишет, что Мария Алексеевна чувствовала себя несчастной у Серафимы Ивановны Штерич (своей бабушки), которая ненавидела Лермонтова и хотела непременно, чтобы на ней женился Мальцев. Жизнь Щербатовой была осложнена и теми сплетнями, которые были связаны с ее неудачным браком и завещанием покойного мужа князя Щербатова. Согласно ему, потеряв маленького сына, она лишилась почти всего состояния, перешедшего в обратно в род Щербатовых. Отголоски светских сплетен и пересудов на эту тему сохранились в воспоминаниях современников, поэтому поэт, восхищаясь стойким характером и независимостью Щербатовой, написать о ней:
Как племя родное,
У чуждых опоры не просит
И в гордом покое
Насмешку и зло переносит...
После дуэли Лермонтова с Барантом Мария Алексеевна 22 февраля поспешила в Москву, но позднее, приехав, на могилу сына, она виделась с поэтом. Об этой их встрече известно со слов дежурного офицера П. Г. Горожанского, бывшего воспитанника школы юнкеров. Именно он разрешил Лермонтову отлучиться с гауптвахты, рискуя быть наказанным за это.
В мае 1840 г. Лермонтов и Щербатова виделись и в Москве, где ее навестил А.И. Тургенев, который в своем дневнике 10 мая 1840 г. записал: «Сквозь слезы смеется. Любит Лермонтова».
Щербатова на самом деле очень любила его. Но отвечал ли он ей взаимностью? Ответить на этот вопрос однозначно довольно трудно. Конечно, Лермонтов был увлечен Щербатовой, бывал у нее дома, открыто ухаживал за нею, встречаясь у общих знакомых, на светских балах и вечерах. Но писем Лермонтова сохранилось мало, воспоминания современников скудны.
Думать об ответном чувстве Лермонтова позволяет только стихотворение «М.А. Щербатовой». О нем М.Н. Лонгинов, дальний родственник поэта, писал так: «Кто не помнит вдохновенного портрета нежно любимой им женщины»:
Как ночи Украины,
В мерцании звезд незакатных,
Исполнены тайны
Слова ее уст ароматных
Лермонтов создал необычайно привлекательный внешний и внутренний облик героини. Блондинка с синими глазами, она обладает именно теми чертами, которые в любовной лирике первой половины XIX в. ассоциировались с носительницей «небесной души», противопоставленной «красе черноокой» с ее «недобрым лукавством».
Однако, чувство поэта было не продолжительно. Несмотря на любовь молодой вдовы, к 1841 году он прекратили общение с ней.
p.княгиня. Урожденная Штерич. Дочь украинского помещика Алексея Петровича Штерича. В 1837 г. вышла замуж за князя Александра Михайловича Щербатова (1810–1838), штаб-ротмистра лейб-гвардии Гусарского полка. 9 марта 1838 г. он внезапно скончался. А 20 февраля этого г. у Щербатовой родился сын Михаил, наследник огромного состояния отца своего.
М.А. Щербатова жила в Петербурге с сыном и бабушкой, Серафимой Ивановной Штерич (1778–1848), бывала у Карамзиных и там осенью 1839 г. познакомилась с Л. Вскоре Л. стал бывать в ее доме на Фонтанке, познакомился с ее сестрой Поликсеной, музыкально одаренной девушкой (ей давал в 1838 г. уроки композиции М.И. Глинка, близкий друг ее дяди, Евгения Петровича Штерича, скончавшегося молодым в 1833 г.). Вместе с Карамзиными ездил Л. и на дачу Щ. в Павловске. У Карамзиных и у Щ. он читал «Демона». А.О. Смирнова вспоминала, как появилось стихотворение «Молитва». «Машенька (М.А. Щербатова, - мон. Лазарь.) велела ему молиться, когда у него тоска. Он <…> обещал и написал ей эти стихи» : «В минуту жизни трудную…». Это стихотворение полюбилось многим, оно разошлось по рукам, его заучивали наизусть, писали музыку. В нем действительно есть настоящее молитвенное настроение. Щ. была очень набожна и хорошо действовала на поэта. В своем послании к ней («На светские цепи…»), в 1840 г., он пишет:
bq(..В надежду на Бога
Хранит она детскую веру… .
p.В начале 1840 г. произошла дуэль Л. с Барантом. В обществе никто точно не знал причин их ссоры, но оба они всегда были на глазах у света, который и усмотрел тут любовную историю. Вот что пишет в своем дневнике в те дни М.А. Корф: «На днях был здесь дуэль, довольно примечательный по участникам. Несколько лет тому назад молоденькая и хорошенькая Штеричева <…> вышла замуж <…> но спустя менее году он умер, и молодая вдова осталась одна с сыном, родившимся уже через несколько дней после смерти отца. По прошествии траурного срока она, натурально, стала являться в свете, и столь же натурально, что нашлись тотчас и претенденты на ее руку, и просто молодые люди, за нею ухаживавшие. В числе первых (т.е. претендентов на ее руку! - мон. Лазарь.) был гусарский офицер Лермонтов - едва ли не лучший из теперешних наших, поэтов; в числе последних, - сын французского посла Баранта, недавно сюда приехавший для определения в секретари здешней миссии. Но этот ветреный француз вместе с тем приволакивался за живущей здесь уже более году женою консула нашего в Гамбурге Бахерахт - известною кокеткою (смотри очерк о ней выше, - мон. Лазарь .). В припадке ревности она как-то успела поссорить Баранта с Лермонтовым, и дело кончилось вызовом» .
Щ. уехала в Москву 22 февраля 1840г., спустя четыре дня после дуэли, и возвратилась в Петербург только осенью, чтобы отправиться заграницу. В стихотворении «Отчего» Лермонтов предрекал ей это:
bq(..Мне грустно, потому что я тебя люблю,
И знаю: молодость цветущую твою
Не пощадит молвы коварное гоненье.
За каждый светлый день иль сладкое мгновенье
Слезами и тоской заплатишь ты судьбе… .
p.Она была в Москве, когда скончался ее сын (это случилось 1 марта 1840 г.). С его смертью состояние возвращалось в семью Щербатовых. Наследницами были объявлены три тетки мальчика (сестры отца). Щ. была выделена четвертая часть имения, но она уступила его княжнам Щербатовым за сорок пять тысяч рублей, совершенно развязавшись таким образом с этой семьей.
Л., как свидетельствуют Шан-Гирей и Лонгинов, был «сильно заинтересован» и «нежно любил» княгиню Щ., и, как многие думали, хотел жениться на ней. Так думала и бабушка Щербатовой, которой Л. не нравился, - она хотела, чтобы на ее внучке женился И.С. Мальцов (см. о нем очерк выше ). Может быть, Л. и женился бы, если бы не его любовь к В.А. Бахметевой (Лопухиной).
В мае 1840 г. Л. был в Москве, - виделся ли с Щ. - неизвестно. А.И. Тургенев был вместе с Л. на именинном обеде Гоголя. На другой день Тургенев был один у княгини Щ., - «Сквозь слезы смеется. Любит Лермонтова» - записал он в дневнике. Л. уехал на Кавказ.
Посвященное ей стихотворение Л. «На светские цепи…», напечатано в журнале «Отечественные записки» (№ 2 за 1842 год). Дальнейшая жизнь Щ. сложилась довольно счастливо. В 1843г. после возвращения из-за границы, она вышла замуж за двоюродного дядю, генерала И.С. Лутковского. Ее портрет, опубликованный впервые Б.М. Эйхенбаумом в академическом собрании сочинений Л. (1835–1837 годы), на самом деле является портретом другой Щербатовой, Анны Михайловны, урожденной Хилковой. Этот факт опубликован С. Бойко в 2004 г.
Лит.: 1) Смирнов Н.М. Из памятных заметок // М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. - М.: Худ. лит., 1989. - С. 292; 2) Герштейн Э.Г. Судьба Лермонтова. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Худ. лит., 1986. - С. 13; 3) Лермонтов М.Ю. Письмо к Тургеневу А.И. 18 ноября 1839 г. / Публ. Н. Пахомова // М.Ю. Лермонтов / АН СССР. Ин-т лит. (Пушк. дом); Ред. П.И. Лебедев-Полянский; (гл. ред.), И.С. Зильберштейн, С.А. Макашин. - М.: Изд-во АН СССР, 1941–1948. Кн. 2. - 1948. - С. 26–30. - (ЛН; Т. 45/46); 4) Смирнова-Россет А.О. Автобиография. (Неизд. материалы). - М.: Изд. «Мир», 1931. С. 247; 5) Пахомов Н. Письмо Лермонтова к А.И. Тургеневу // ЛН, Т. 45–46. М.Ю. Лермонтов. - М.: Изд-во АН СССР, 1948. - С. 28–29; 6) Майский Ф.Ф. Лермонтов и Карамзины // М.Ю. Лермонтов. Сб. ст. и материалов. - Ставрополь: Ставропольское кн. изд-во, 1960. - С. 154, 161–162; 7) Мануйлов В.А. Лермонтов в Петербурге. - Л.: Лениздат, 1964. - С. 270–272; 8) Шан-Гирей А.П. М.Ю. Лермонтов // М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. - М.: Худ. лит., 1989. - С. 33–55; 9) Корф М.А. Из дневника // М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. - М.: Худ. лит., 1989. - С. 298–299; 10) Мануйлов В.А. Лермонтов и Карамзины // М.Ю. Лермонтов: Исследования и материалы. - Л.: «Наука» Ленингр. отд-ние, 1979. - C. 323, 330–331, 361–364, 368–369; 11) Дамианиди М.Ф., Рябов Е.Н. Неизвестные письма княгини М.А. Щербатовой // Согласие, 1991. № 6. - С. 199–213; 12) Бойко С. Еще раз о М.А. Щербатовой // Тарханский вестник. Вып. 17. М., 2004. - С. 21–25.
Мон. Лазарь (Афанасьев)
“среди беспощадного света...”
Мария Алексеевна Щербатова (1820-1879) была дочерью украинского помещика А.П. Штерича. После смерти матери она жила в доме бабушки С.И. Штерич в Петербурге. В 1837 г. юная Мария вышла замуж за гусарского офицера князя А.М. Щербатова. Однако через год после свадьбы ее муж заболел и умер - к счастью для молодой женщины, как писала ее родственница, потому что Щербатов оказался «дурным человеком», «злым и распущенным».
Лермонтов познакомился с молодой вдовой в 1839 г. в салоне Карамзиных. Блондинка с синими глазами, она была, по словам М.И. Глинки, «видная, статная и чрезвычайно увлекательная женщина». По свидетельству троюродного брата Лермонтова А.П. Шан-Гирея, поэт был «сильно заинтересован кн. Щербатовой», которая, по его признанию, была такова, «что ни в сказке сказать, ни пером описать». Марии Алексеевне нравилась поэзия Лермонтова. После чтения поэмы «Демон» она сказала автору: «Мне ваш Демон нравится: я бы хотела с ним опуститься на дно морское и полететь за облака».
А.О. Смирнова вспоминала, что как-то при ней Лермонтов пожаловался Марии Алексеевне, что ему грустно. Щербатова спросила, молится ли он когда-нибудь? Он сказал, что забыл все молитвы. «Неужели вы забыли все молитвы, - воскликнула княгиня Щербатова, - не может быть!» Александра Осиповна сказала княгине: «Научите его читать хоть Богородицу». Щербатова тут же прочитала Лермонтову Богородицу. К концу вечера поэт написал стихотворение «Молитва» («В минуту жизни трудную...»), которое преподнес ей. М.А. Щербатовой посвящено и стихотворение «Отчего»:
Мне грустно, потому что я тебя люблю,
И знаю: молодость цветущую твою
Не пощадит молвы коварное гоненье.
За каждый светлый день иль сладкое мгновенье
Слезами и тоской заплатишь ты судьбе.
Мне грустно... потому что весело тебе.
На долю Марии Алексеевны выпало много испытаний. Ее имя вошло в историю дуэли Лермонтова с французом Э. де Барантом, повлекшей за собой вторую ссылку поэта на Кавказ. А.П. Шан-Гирей писал, что «слишком явное предпочтение, оказанное на бале счастливому сопернику, взорвало Баранта... и на завтра назначена была встреча». Н.М. Смирнов в «Памятных заметках» также рассказывал, что Лермонтов «влюбился во вдову княгиню Щербатову..., за которой волочился сын французского посла барона Баранта. Соперничество в любви и сплетни поссорили Лермонтова с Барантом... Они дрались...»
Через несколько дней после дуэли Мария Алексеевна уехала в Москву. Но позднее, ненадолго вернувшись в Петербург, она виделась с Лермонтовым. П.Г. Горожанский, бывший товарищ поэта по юнкерской школе, вспоминал: «Когда за дуэль с де Барантом Лермонтов сидел на гауптвахте, мне пришлось занимать караул. Лермонтов был тогда влюблен в кн. Щ(ербатову), из-за которой и дрался. Он предупредил меня, что ему необходимо по поводу этой дуэли иметь объяснения с дамой и для этого удалиться с гауптвахты на полчаса времени. Были приняты необходимые предосторожности. Лермонтов вернулся минута в минуту, и едва успел он раздеться, как на гауптвахту приехало одно из начальствующих лиц справиться, все ли в порядке. Я знал, с кем виделся Лермонтов, и могу поручиться, что благорасположением дамы пользовался не де Барант, а Лермонтов».
Вопреки молве Мария Алексеевна не признавала себя виновницей в этой дуэли. В марте 1840 г. она писала А.Д. Блудовой: «Вы знаете, моя дорогая, нет большего позора для женщины, чем низкие домыслы о ней со стороны тех, кто ее знает. Но если женщина слишком горда, она часто предпочитает склонить свою голову перед гнусной клеветой, нежели оказать честь этим клевещущим на нее людям, представляя им доказательства своей чистоты... Я счастлива, что они не поранили один другого, я желаю лучше быть осужденной всеми, но все-таки знать, что оба глупца останутся у своих родителей. Я-то знаю, что значит такая потеря». Потерей Щербатовой был ее двухлетний сын, который умер через две недели после этой злосчастной дуэли.
В мае 1840 г. Лермонтов, направляясь на Кавказ, в Москве, видимо, встретился с Марией Алексеевной в последний раз. 10 мая ее навестил А.Н. Тургенев, который записал в своем дневнике: «Был у кн. Щербатовой. Сквозь слезы смеется. Любит Лермонтова». Через несколько месяцев она уехала за границу, когда вернулась, поэта уже не было в живых. Лирический портрет М.А. Щербатовой поэт создал в стихах.
М.А. ЩЕРБАТОВОЙ
На светские цепи,
На блеск утомительный бала
Цветущие степи
Украйны она променяла,
Но юга родного
На ней сохранилась примета
Среди ледяного,
Среди беспощадного света.
Как ночи Украйны,
В мерцании звёзд незакатных,
Исполнены тайны
Слова ее уст ароматных,
Прозрачны и сини,
Как небо тех стран, ее глазки,
Как ветер пустыни,
И нежат и жгут ее ласки.
И зреющей сливы
Румянец на щечках пушистых,
И солнца отливы
Играют в кудрях золотистых.
И, следуя строго
Печальной отчизны примеру,
В надежду на Бога
Хранит она детскую веру.
Как племя родное,
У чуждых опоры не просит
И в гордом покое
Насмешку и зло переносит.
От дерзкого взора
В ней страсти не вспыхнут пожаром,
Полюбит не скоро,
Зато не разлюбит уж даром.
М.Ю. Лермонтов, 1840 г.
Кутявин В.Н. «Портрет М.Ю. Лермонтова». Картон, масло, 1988 г.
(отрывок из книги)
В. В. Корона
Невозможно с полной достоверностью сказать, какая Роза самая первая в поэтическом мире Ахматовой, поэтому будем ориентироваться по авторской датировке произведений.
Впервые розы упоминаются в 1910 г. в цикле "Обман", в первой и четвертой частях этого произведения. В начале первой части говорится о "весенних" Розах:
Весенним солнцем это утро пьяно,
И на террасе запах роз слышней…
О, сердце любит сладостно и слепо!
а в конце четвертой - об "осенних":
Легкий осенний снежок
Лег на крокетной площадке.
Свечи в гостиной зажгут,
Днем их мерцанье нежнее,
Целый букет принесут
Роз из оранжереи.
Это "цветочное" обрамление лирического сюжета - слепая влюбленность юной девушки и последующее разочарование - сразу же позволяет сделать вывод, что Роза в мире лирической героини - Цветок, традиционно символизирующий Любовь. Отвечая на вопрос Гаспарова: "Какая в этом образе преобладает чувственная окраска: цвет или запах?", можно сказать: первоначально - запах. Лирическая героиня ощущает "первые розы" по запаху, который становиться "все слышней".
Розы, похоже, цветут в ее мире круглый год (летом - в саду, зимой - в оранжерее), поэтому и сопутствуют главным событиям жизни. Примечательно, что они упоминаются перед встречей с возлюбленным, как один из неявных атрибутов лирической ситуации.
В явный атрибут любовного свидания они превращаются три года спустя:
Прости меня, мальчик веселый,
Что я принесла тебе смерть -
За розы с площадки круглой,
За глупые письма твои,
За то, что, дерзкий и смуглый,
Мутно бледнел от любви.
"Высокие своды костела…", 1913.
Вспоминая погибшего - "мальчика", влюбленного в нее в прошлом, - лирическая героиня называет в числе примет его любви "розы с площадки круглой" и "глупые письма".
Оба произведения сближает не только упоминание Роз, но и своеобразное сходство сюжета, претерпевающего ролевую инверсию. Лирические герои как бы меняются местами. Если в цикле "Обман" говорится о юной девушке, которая "слепо" влюбляется, затем жестоко страдает от разочарования, пишет письмо и почти умирает:
Я написала слова,
Что долго сказать не смела.
Тупо болит голова,
Странно немеет тело.
Обман, 1910 -
то в произведении "Высокие своды костела…" таким "обманщиком" выступает сама лирическая героиня, и пишет письма и умирает "мальчик". Превращение Розы из обрамляющего в один из основных символов любви дополнительно наделяет этот образ еще и "смертельной" символикой.
Год спустя сходная ситуация повторяется:
Сероглаз был высокий мальчик,
На полгода меня моложе.
Он принес мне белые розы,
Мускатные белые розы,
И спросил меня кротко: "Можно
Мне с тобой посидеть на камнях?"
Я смеялась: "На что мне розы?
Только колются больно!" - "Что же, -
Он ответил, - тогда мне делать,
Если так я в тебя влюбился".
У самого моря, 1914.
В этом отрывке описан эпизод, как бы предшествующий самоубийству "веселого мальчика" и послуживший, вероятно, одной из его причин. Лирическая героиня, как можно догадаться, отвергла "розы с площадки круглой", подобно тому, как сейчас она отказывается принять в подарок "мускатные белые розы".
Одновременно указано еще два "чувственных" признака Розы - белый цвет и "колкость", способность к нанесению болезненных уколов. Роза для юной лирической героини не только конвенциальный символ любви, но еще и предмет, в котором она ощущает и запах и цвет, а осязательно - еще и "колкость". Последнее, вероятно, одна из причин отказа от более тесного сближения с влюбленным в нее "мальчиком".
Подводя предварительный итог, можно сказать, что символика образа Розы в раннем творчестве Ахматовой достаточно традиционна.
Последние розы
Не менее сложно сказать, какие Розы в поэтическом мире Ахматовой "последние". К их числу можно отнести и Розы, упоминаемые в этом качестве самим автором, безотносительно к реальной хронологии, и те, которые встречаются в последних произведениях. Хронологически первое упоминание в тексте "последних роз" относится к периоду раннего творчества:
И в тайную дружбу с высоким,
Как юный орел темноглазым,
Я, словно в цветник предосенний,
Походкою легкой вошла.
Там были последние розы,
И месяц прозрачный качался
На серых, густых облаках…
Это уже известные нам "осенние" Розы, вероятно, из той же "оранжереи", которая называется на этот раз "цветником". Если наша догадка верна, то самый первый раз "последние розы" появляются одновременно с первыми еще в цикле "Обман".
В новой ситуации описан эпизод, как бы предшествующий появлению "целого букета роз". Лирическая героиня еще только входит "в цветник" ("в тайную дружбу"). Напомним, что "ослепляющая любовь" (она же - Поводырь) "верно и тайно ведет". Выражение "тайная дружба" в этом контексте - авторский эвфемизм понятия "слепая любовь". Дальнейшее развитие ситуации известно - лирическая героиня "прозреет", Розы в "цветнике ее души" будут срезаны и превратятся в "букет". Тайное станет явным.
Основой для подобного прогноза служит типичный для Ахматовой принцип развития лирического сюжета. Первоначально, как правило, она описывает последний акт драмы, а затем, возвращаясь к этому же сюжету, детализирует предшествующие эпизоды. Календарная хронология событий, происходящих в поэтическом мире, не совпадает с логикой их развития. На этом основании мы и трактуем вхождение лирической героини в "цветник" с "последними розами" как эпизод, предшествующий их выносу из "оранжереи".
Последняя роза
Мне с Морозовою класть поклоны,
С подчерицей Ирода плясать,
С дымом улетать с костра Дидоны,
Чтобы с Жанной на костер опять.
Господи! Ты видишь, я устала
Воскресать, и умирать, и жить.
Все возьми, но этой розы алой
Дай мне свежесть снова ощутить.
С учетом символики образа Розы в ранних произведениях, смысл позднего кажется очевидным: лирическая героиня просит Господа дать ей возможность "снова ощутить" чувство Любви.
Так можно понять содержание этого произведения, ограничиваясь текстовым контекстом и ранним внутритекстовым. "Исторический фон", на котором изложена эта просьба, не имеет прямого отношения к образу Розы, а новые признаки ее чувственной окраски - алость и свежесть - не выглядят как значимые отличия. "Алый" в поэтическом мире Ахматовой - цвет Огня, а "свежий" - неспецифический эпитет, характеризующий особо ценимое автором качество первозданности какого-либо предмета (свежесть чувств, свежесть ветра, свежесть снега и т. п.).
Но "последняя" ли "Последняя роза"? Хронологически самой последней является совсем другая - "Пятая роза". Исходя из авторской логики развития сюжета, можно предполагать, что образ Розы с наибольшей полнотой раскрыт именно в этом произведении. Его-то и будет рассматривать в качестве Последней (самой последней) Розы Анны Ахматовой.
Пятая роза
Звалась Soleil ты или Чайной
И чем еще могла ты быть,
Но стала столь необычайной,
Что не могу тебя забыть.
Ты призрачным сияла светом,
Напоминая райский сад,
Быть и петрарковским сонетом
Могла, и лучшей из сонат.
И губы мы в тебе омочим,
А ты мой дом благослови,
Ты как любовь была… Но впрочем,
Тут дело вовсе не в любви.
Под "Венгерский дивертисмент" Шуберта.
Это произведение - типичное авторское определение нового понятия. Ядро определяемого понятия - "Моя Роза", а его оболочка - перечень семи предметов, указывающих на различные оттенки внутритекстовых значений. Реконструируя эти предметы по набору признаков, напоминающих Розу, получаем следующий список:
"Моя Роза" (это)
Солнце ("Звалась Soleil ты…")
Райский сад (напоминала)
Стихи (могла быть "петрарковским сонетом")
Музыка (могла быть "лучшей из сонат")
Вино ("И губы мы в тебе омочим…)
Благословитель ("А ты мой дом благослови…")
Любовь ("Ты как любовь была…")
Перечисляемые автором предметы указывают на возможные формы существования Розы в мире лирической героини или формы ее воплощения. Первая из этих форм (в порядке перечисления) - Солнце, о чем свидетельствует "французское" имя Розы - Soleil. Это как бы "настоящее" имя, раскрывающее бытийную сущность предмета. При переводе на общепонятный язык оно утрачивает смысл, поэтому дублируется на языке оригинала. Принимая во внимание первое имя Розы, можно сказать, что она является земным воплощением Небесного Огня.
Вы напишете о нас наискосок.
И. Б.
Мне с Морозовой класть поклоны,
С падчерицей Ирода плясать,
С дымом улетать с костра Дидоны,
Чтобы с Жанной на костер опять.
Господи! Ты видишь, я устала
Воскресать, и умирать, и жить.
Все возьми, но этой розы алой
Дай мне свежесть снова ощутить.
1962
В июне 1962 года Иосиф Александрович на 73-й день рождения Ахматовой - Бродский написал два стихотворения: «Закричат и захлопочут петухи…» (из которого она взяла эпиграф «Вы напишете о нас наискосок» для стихотворения «Последняя роза») и «За церквами, садами, театрами…».
Впервые розы упоминаются в 1910 г., в цикле “Обман”, в первой и четвертой частях этого произведения. В начале первой части говорится о “весенних” розах. Роза в мире лирической героини – Цветок, традиционно символизирующий любовь.
В явный атрибут любовного свидания они превращаются три года спустя:
Прости меня, мальчик веселый,
Что я принесла тебе смерть –
За розы с площадки круглой,
За глупые письма твои,
За то, что, дерзкий и смуглый,
Мутно бледнел от любви.
“Высокие своды костела...”, 1913
Вспоминая погибшего – “мальчика”, влюбленного в нее в прошлом, лирическая героиня называет в числе примет его любви “розы с площадки круглой” и “глупые письма”.
Оба произведения сближает не только упоминание Роз, но и своеобразное сходство сюжета, претерпевающего ролевую инверсию. Лирические герои как бы меняются местами. Если в цикле “Обман” говорится о юной девушке, которая “слепо” влюбляется, затем жестоко страдает от разочарования, пишет письмо и почти умирает:
Я написала слова,
Что долго сказать не смела.
Тупо болит голова,
Странно немеет тело.
Обман, 1910
то в произведении “Высокие своды костела...” таким “обманщиком” выступает сама лирическая героиня, а пишет письма и умирает “мальчик”.
Превращение Розы из обрамляющего в один из основных символов любви дополнительно наделяет этот образ еще и “смертельной” символикой.
Год спустя сходная ситуация повторяется:
Сероглаз был высокий мальчик,
На полгода меня моложе.
Он принес мне белые розы,
Мускатные белые розы,
И спросил меня кротко: “Можно
Мне с тобой посидеть на камнях?”
Я смеялась: “На что мне розы?
Только колются больно!” – “Что же, –
Он ответил, – тогда мне делать,
Если так я в тебя влюбился”.
У самого моря, 1914
В этом отрывке описан эпизод, как бы предшествующий самоубийству “веселого мальчика” и послуживший, вероятно, одной из его причин. Лирическая героиня, как можно догадаться, отвергла “розы с площадки круглой”, подобно тому, как сейчас она отказывается принять в подарок “мускатные белые розы”.
Хронологически первое упоминание в тексте “последних роз” относится к периоду раннего творчества:
И в тайную дружбу с высоким,
Как юный орел темноглазым
Я, словно в цветник предосенний,
Походкою легкой вошла.
Там были последние розы,
И месяц прозрачный качался
На серых, густых облаках...
1917
Это уже известные нам “осенние” розы, вероятно, из той же “оранжереи”, которая называется на этот раз “цветником”. Если наша догадка верна, то самый первый раз “последние розы” появляются одновременно с первыми еще в цикле “Обман”.
С учетом символики образа Розы в ранних произведениях, смысл позднего кажется очевидным: лирическая героиня просит Господа дать ей возможность “снова ощутить” чувство Любви.
