Когда будет круг света в году. Прямая трансляция церемонии открытия фестиваля

После сокрушительного поражения в Крымской войне 1853-56 гг., а также учитывая опыт Граждан­ской войны в США 1861-65 гг., военно-политическое руководство России пришло к мысли о необходимости создания современного парового и броненосного флота.

Энтузиаст броненосного кораблестроения контр­адмирал Г.И. Бутаков, анализируя итоги Хэмптонско­го боя, написал в своем приказе по практической эс­кадре от 30 мая 1862 года: «Теперь вопрос о деревян­ных судах решен окончательно в самых тупых и не­предусмотрительных головах... Итак - броня, башни и тараны!»»

16 ноября 1861 года российское Морское министерство заключило контракт с английской кампанией «Темзенского железоделательного и кораблестрои­тельного завода»» на постройку броненосной батареи «Первенец». Проектное задание составил МТК.

В следующие три года в России произошли весьма важные для развития отечественного кораблестрое­ния события. Во-первых, в Петербурге заложили бро­неносные батареи «Не тронь меня»» и «Кремль»», од­нотипные с «Первенцем»». Во-вторых, были начаты постройкой десять башенных мониторов типа «Ура­ган»». В-третьих, командование флота решило перест­роить в батарейные броненосцы находившиеся в по­стройке деревянные парусно-винтовые фрегаты «Се­вастополь»» и «Петропавловск»».

В августе 1881 года по указу императора Алексан­дра III было созвано Особое совещание для определе­ния военно-морской политики России, вытекающей из международной обстановки, финансовых и произ­водственных возможностей. Его председателем стал новый генерал-адмирал Русского Флота, великий князь Алексей Александрович.

Более всего участников этого совещания беспоко­ил стремительный рост броненосного флота Велико­британии, которая со времен Крымской войны и в связи с русской экспансией на Кавказе и в Средней Азии оставалась главным потенциальным противни­ком России во всех вариантах будущих конфликтов. А развитие германского флота нарушало равновесие морских сил, сложившееся на Балтике.

По утвержденной 20 мая 1882 года 20-летней су­достроительной программе предусматривалось пост­роить для Балтийского моря 16 броненосцев, 13 крей­серов, 11 канонерских лодок, 100 миноносцев и 3 транспорта. Черноморский флот должен был получить 8 броненосцев, 2 крейсера и 19 миноносцев, а для Ти­хого океана планировалось построить 8 канонерских лодок, 6 миноносцев и 2 транспорта.

В мае 1890 г. генерал-адмирал Алексей Александ­рович представил доклад императору Александру III, где констатировал, что предпринятые меры не приве­ли к достижению главной цели, указанной Особым совещанием 1881 года: устранить отставание россий­ского флота от уровня ведущих европейских держав.

Рост морских вооружений Великобритании, Фран­ции, Италии, Германии, Австро-Венгрии был внушите­лен. Особую тревогу вызывало бурное развитие гер­манского флота. Против 4 русских броненосцев на Балтике немцы в 1890 г. имели уже 12 и строили еще 14 новых. Что касалось обороны побережья, то все 20 русских мониторов и плавбатарей безнадежно уста­рели и были «едва пригодны для оборонительных дей­ствий в пределах сферы огня береговых укреплений».

Генерал-адмиралу удалось добиться «высочайше­го одобрения» плана строительства в 1891-95 гг. до­полнительных кораблей для Балтийского флота, в том числе 10 броненосцев. Однако из-за недостаточного финансирования выполнить этот план удалось не в полном объеме и со значительным опозданием.

Следующая коррекция программы произошла в связи с обострением обстановки на Дальнем Востоке, вызванным опасными для России успехами японцев в войне с Китаем в 1895-96 гг. Решением Особого совещания от 27 декабря 1897 г. была намечена спе­циальная пятилетняя (1898-1902 гг.) программа «для нужд Дальнего Востока». По этой программе на Тихоокеанском ТВД предполагалось сосредоточить к началу 1905 г. флот «несколько сильнее японского» при сохранении достаточно мощных сил на Балтике и в Черном море.

В 1895-1903 гг. Морскому министерству было ас­сигновано 738 млн. рублей против 480,2 млн. рублей морского бюджета Японии. Россия, благодаря нали­чию уже готовых броненосцев, сохраняла возмож­ность сосредоточения превосходящих сил на Тихом океане. Планировалось создать на Дальнем Востоке мощную группировку в составе 10 эскадренных бро­неносцев, 5 броненосных и 12 бронепалубных крейсе­ров, способную обеспечить интересы России в дан­ном регионе.

До начала русско-японской войны по программе 1882 года с ее изменениями и дополнениями были по­строены 26 броненосцев, 16 броненосных и бронепа­лубных крейсеров, 7 крейсеров второго ранга. Это были главные силы Российского флота.

В начале XX века основу любого флота составляли броненосцы – крупные корабли с сильной артиллерией и мощной броневой защитой. Вспомним о трех русских кораблях этого класса – участниках Русско-японской и Первой мировой войн.

Эскадренный броненосец «Севастополь»

Броненосец «Севастополь» был введен в строй в 1900 году. Корабль нес четыре 305 мм орудия главного калибра. Восемь 152 мм пушек располагались попарно в четырех башнях, а еще четыре шестидюймовки на батарее.

К моменту начала Русско-японской войны «Севастополь», наряду с однотипными «Полтавой» и «Петропавловском», был далеко не новым кораблем, но уничтожить его в артиллерийском бою было очень проблематично.

«Севастополь» принимал участие в бою 27 января 1904 года, поддержке действий сухопутных войск у Порт-Артура и морском сражении в Желтом море. Несколько раз броненосец получал повреждения от подрыва на японских минах, но, в отличие от «Петропавловска», счастливо избежал гибели. В октябре 1904 года японские войска начали методичный расстрел кораблей 1-ой Тихоокеанской эскадры на внутреннем рейде Порт-Артура. Только когда большая часть эскадры погибла под огнем японской осадной артиллерии, командиру броненосца капитану 1-го ранга Эссену по собственной инициативе удалось добиться разрешения вывести броненосец на внешний рейд крепости в бухту Белый Волк, где экипаж приступил к подготовке самостоятельного прорыва блокады.

Однако нехватка людей в команде, отсутствие части переданной на берег артиллерии заставляли откладывать прорыв. Тем временем японское командование, обнаружив «Севастополь» на внешнем рейде, решило уничтожить русский броненосец атаками миноносцев. В течение нескольких ночей «Севастополь», стоявший под защитой береговых батарей, канонерки «Грозящий» и нескольких миноносцев, подвергся многочисленным минным атакам.

Выпустив по русскому кораблю до 80 торпед, японцы добились одного попадания и двух близких взрывов торпед. На «Севастополе» оказался затопленным ряд отсеков и броненосец получил значительный крен. Правда, этот успех очень дорого обошелся японцам. На русской мине заграждения со всем экипажем погиб миноносец № 53, а миноносец № 42, поврежденный огнем «Севастополя был добит торпедой с миноносца «Сердитый».

Еще два десятка японских истребителей и миноносцев получили повреждения, а некоторые, видимо, уже не вводились в строй до конца войны. Полученные русским кораблем повреждения уже исключали возможность прорыва, и экипаж «Севастополя» переключился на борьбу с японскими батареями, которая продолжалась до самого последнего дня обороны Порт-Артура. В связи со сдачей крепости, броненосец был отбуксирован от берега и затоплен на более чем 100 метровой глубине. Таким образом «Севастополь» стал единственным русским броненосцем, затопленным в Порт-Артуре, который не был поднят японцами и не попал в руки противника.

Эскадренный броненосец «Евстафий»

Эскадренный броненосец «Евстафий» являлся дальнейшим развитием проекта броненосца «Князь Потемкин Таврический». В отличие от своего прототипа, на «Евстафии» 152 мм. орудия в оконечностях были заменены на 203 мм пушки. Однако опыт Русско-японской войны заставил вновь пересмотреть проект корабля. В результате и без того длительная постройка затянулась.

В 1907 году все броненосцы Русского флота были переклассифицированы в линейные корабли. С появлением же в Англии линкора «Дредноут» все линейные корабли мира «додредноутного» типа, включая «Евстафий», мгновенно устарели. Несмотря на это, и «Евстафий», и однотипный с ним «Иоанн Златоуст» представляли на Черном море внушительную силу и Османская империя, как главный потенциальный противник, в принципе ничего серьезного не могла противопоставить русским линкорам.

Для усиления турецкого флота германским командованием были переброшены новейший линейный крейсер «Гебен» и легкий «Брейслау», которые союзники России по Антанте так услужливо пропустили в Черное море.

Первое столкновение с «Гебеном» произошло у мыса Сарыч 5 ноября 1914 года. Бой, по сути, свелся к поединку флагманского «Евстафия» с германским крейсером. Остальные русские корабли из-за тумана и ошибки в определении дистанции вели стрельбу с большими перелетами или вообще огня не открывали.

С первого залпа комендорам «Евстафия» удалось накрыть «Гебен», который за 14 минут боя получил по разным данным от трех до четырнадцати прямых попаданий. В результате германский крейсер вышел из боя и затем прошел двухнедельный ремонт. В «Евстафий» попали пять германских снарядов, не причинивших фатальных повреждений.

Второе столкновение «Евстафия» с «Гебеном» произошло 27 апреля 1915 года у Босфора, когда немецкий рейдер предпринял попытку по частям уничтожить ядро Черноморского флота. Однако столкнувшись с тремя линкорами-дредноутами, немцы не стали искушать судьбу и поспешили выйти из боя после короткой перестрелки. Судьба «Евстафия», успешно действовавшего в Первой мировой войне, оказалась печальной. В 1918 году он попал в руки германского командования, а затем - бывших союзников по Антанте. Оставляя Севастополь, они подорвали машины «Евстафия». Успешное восстановление линкора, требовавшее квалифицированных рабочих и мощной промышленной базы, сразу после завершения Гражданской войны оказалось невозможным, и в 1922 году корабль был разрезан на металл.

Броненосец береговой обороны «Адмирал Ушаков»

Броненосцы береговой обороны типа «Адмирал Ушаков» строились для защиты Балтийского побережья. Каждый из них нес по четыре 254 мм орудия («Апраксин» три), четыре 120 мм орудия и малокалиберную артиллерию. Имея относительно небольшое водоизмещение (немногим более 4000 тонн), корабли отличались мощным вооружением.

После падения Порт-Артура начинается формирование 3-й Тихоокеанской эскадры, в которую наряду с «Апраксиным» и «Сенявиным» был включен и « Адмирал Ушаков». Ценность этих кораблей состояла, прежде всего, в прекрасно подготовленных экипажах, которые в составе учебно-артиллерийского отряда занимались подготовкой комендоров флота. Однако перед отправкой кораблей экипажи были заменены, а броненосцы были отправлены на Дальний Восток без замены орудий главного калибра, что впоследствии сыграло роковую роль в судьбе «Адмирала Ушакова».

В Цусимском сражении «Адмирал Ушаков входил в состав 3-го боевого отряда, замыкая колонну главных сил эскадры. В дневном бою 14 мая 1905 года корабль около 15 часов во время перестрелки с броненосными крейсерами адмирала Камимуры получил две большие пробоины в носовой части и отстал от эскадры. Скорость броненосца упала до 10 узлов.

В ночное время шедший без освещения «Адмирал Ушаков» сумел избежать атак японских миноносцев, но на следующий день был настигнут броненосными крейсерами «Якумо» и «Ивате». На предложение японцев сдаться русский корабль открыл огонь. Каждый из японских крейсеров нес по четыре 203 мм и четырнадцать 152 мм орудий, значительно превосходя русский броненосец в скорости. И если первые залпы «Ушакова» накрыли «Ивате», вызвав на японском крейсере пожар, то в дальнейшем японские корабли держались вне досягаемости орудий броненосца на выгодной для себя дистанции боя. После 40-минутного боя «Адмирал Ушаков», когда дальнейшее сопротивление стало бессмысленным, был затоплен экипажем. Среди 94 погибших офицеров и матросов «Ушакова» был и командир броненосца Владимир Николаевич Миклуха (брат известного исследователя Океании Н. Н. Миклухо-Маклая). По одной из версий, он был смертельно ранен осколком, а по другой - сам отказался от спасения, указав японцам на тонущего рядом матроса.

Из всех линейных кораблей Российской империи «Император Николай I» оказался наименее известным. С одной стороны, это вполне объяснимо: линкор так и не был достроен, на его долю не выпало никаких событий. Однако такое отношение к нему во многом незаслуженно, ведь конструкция этого корабля таила в себе немало особенностей. А если бы он был достроен, то мог бы стать сильнейшей русской боевой единицей на Черноморском театре военных действий. Каким же был последний линкор Российской империи?

Предыстория и начало строительства

После потери в Русско-японской войне почти всего своего флота перед Российской империей встал вопрос о его возрождении, причём на качественно новом уровне. К этому времени эволюция в кораблестроении привела к появлению нового типа линейных кораблей, названных по имени первенца дредноутами. Новые линкоры по всем параметрам превосходили эскадренные броненосцы, практически обесценив флоты, не имевшие таких кораблей. Естественно, русское флотское командование также собралось строить дредноуты для вновь возрождаемого флота. В 1909 году началось строительство четырёх кораблей типа «Севастополь» для Балтийского флота. При их проектировании максимально учли опыт русско-японской войны: корабли были прекрасно вооружены, имели высокую скорость хода, бронирование закрывало почти всю площадь борта, а площадь надстроек была сведена к минимуму.

Черноморский флот, не участвовавший в русско-японской войне, сохранил все свои корабли, качественно и количественно превосходя своего главного противника – турецкий флот. Однако в 1909 году Турция начала обновление своих военно-морских сил, заказав большинство новых кораблей у заграничных верфей, как когда-то сделала Япония. В 1911 году в Англии были заказаны два дредноута, получившие названия «Решад V» (позднее – «Решадие») и «Решад-и-Хамисс». Каждый из этих дредноутов был вооружён десятью 343-мм орудиями, что делало их сильнейшими кораблями на Чёрном море.

В ответ на турецкие приготовления в мае 1911 года Дума выделила средства на строительство трёх дредноутов для Чёрного моря. Прежде чем началась их постройка, немалые средства были выделены на модернизацию судостроительных предприятий на юге России. Черноморские линкоры строились по усовершенствованному проекту балтийских линкоров и получили усиленное бронирование, усиленную противоминную артиллерию, и, в то же время, меньшую скорость и дальность плавания, чем корабли-прототипы. Строительство новых линкоров для Черноморского флота, получивших названия «Императрица Мария», «Императрица Екатерина II» и «Император Александр III», началось в августе-сентябре 1912 года (официальная закладка состоялась осенью 1911 года).

Линейный корабль «Императрица Мария» во время высочайшего смотра в Севастополе 12 мая 1916 года
Источник: tsushima.su

Тем временем, из-за финансового краха Турции после балканских войн строительство кораблей для неё резко замедлилось. «Решад-и-Хамисс» был разобран на стапеле, а строительство «Решада V» приостановилось до 1913 года. Однако, представив в качестве залога драгоценности низложенного султана Абдул-Гамида и земельные участки в Стамбуле, турецкое правительство решило купить ещё три дредноута, строившихся для государств Южной Америки на частных верфях США и Англии. Первым должен был стать бразильский «Рио-де-Жанейро» (четырнадцать 305-мм орудий, 27 500 т), получивший новое имя – «Султан Осман I». Кроме того, турки вели переговоры и о покупке аргентинских кораблей «Ривадавия» и «Морено» (двенадцать 305-мм орудий, 28 000 т). Кроме того, от Германии было получено обещание в течение года продать Турции линейный крейсер типа «Мольтке» (десять 280-мм орудий, 22 600 т).

В итоге, к началу Первой мировой войны Турция могла выставить против Черноморского флота четыре современных линкора, в то время как русские дредноуты могли встать в строй не раньше 1915 года. Несмотря на то что русским дипломатам удалось расстроить сделку Турции с Аргентиной, ситуация на Чёрном море оставалась очень напряжённой, тем более что в Петербург пришли известия о заказе в Англии ещё одного линкора для турецкого флота, получившего имя «Фатих». В этой тревожной ситуации было принято решение о срочном усилении Черноморского флота новыми кораблями. На строительство линкора, двух крейсеров, восьми эсминцев и шести подводных лодок было выделено 110 млн рублей. 24 июня 1914 года царь утвердил новую кораблестроительную программу, однако спешка со строительством дополнительных кораблей для Черноморского флота была так велика, что к тому времени линкор, получивший имя «Император Николай I», уже две недели как был в постройке. Что же касается проекта нового корабля, то к его разработке Главное управление кораблестроения (ГУК) приступило ещё в конце 1913 года.

Конструкция

По внешнему виду новый линкор принципиально не отличался от построенных ранее русских дредноутов типов «Севастополь» и «Императрица Мария». Общий стиль, характерный для этих кораблей – низкий надводный борт, четыре башни главного калибра, расположенные линейно, минимум надстроек, две дымовые трубы – сохранился и у четвёртого черноморского дредноута. Теоретический чертёж корпуса в целом остался таким же, как и у предшественников, однако водоизмещение нового линкора было на 4000 т больше, поэтому для достижения проектной скорости форма носовой части была изменена по результатам испытаний модели в Опытовом бассейне. Принятые меры позволили бы достичь скорости в 21 узлов с той же машинно-котельной установкой, что и на «императрицах».

Эскиз внешнего вида линейного корабля «Император Николай I» по состоянию на май 1916 года. Расположение зенитных орудий не соответствует действительности

В 1915 году, уже во время строительства нового линкора, стало известно, что недавно построенные «Императрица Мария» и «Императрица Екатерина II» оказались недостаточно мореходными для действий в свежую погоду. Их носовая часть зарывалась в воду, затрудняя ведение огня из носовой башни и носовых 130-мм орудий. Чтобы исправить этот недостаток, в ГУК был разработан проект полубака для «Николая I», как на линейных крейсерах типа «Измаил». Однако в итоге от нового полубака отказались, поскольку его добавление увеличило бы водоизмещение, дифферент на нос и снизило бы скорость корабля. Вместо полубака было решено соорудить откидной фальшборт в носовой части линкора.

Предполагаемый внешний вид «Императора Николая I», если бы он был построен с полубаком. Рисунок А. Ю. Заикина
Источник: kreiser.unoforum.ru

Вооружение

Хотя изначально рассматривался вариант вооружения корабля 356-мм орудиями, его главным оружием в итоге стали двенадцать 305-мм орудий Обуховского завода с длиной ствола 52 калибра – точно такие же, как и на предыдущих русских линкорах. Основным соображением в пользу такого состава вооружения стала унификация с уже построенными линкорами и освоенность данной артсистемы промышленностью. К тому же, это орудие было лучшим в своём классе по ряду параметров (в частности, по относительной длине ствола) и обладало самым тяжёлым в своём классе снарядом (470,9 кг). Дальность стрельбы таким снарядом при максимальном угле возвышения 25 градусов составляла 23 228 м, начальная скорость снаряда – 762 м/с. Бронебойный снаряд содержал 12,9 кг взрывчатки, полубронебойный – 48,4 кг, фугасный – 58,8 кг. По дульной энергии эта артсистема была сравнима с 343-мм орудием с длиной ствола 45 калибров, являвшимся главным оружием линкора «Решадие».

Орудия на «Николае I» устанавливались в четырёх трёхорудийных башнях, расположенных линейно - точно так же, как и на предыдущих русских дредноутах. Такое размещение башен обеспечивало максимальные сектора обстрела на каждый борт, при этом погреба каждой из башен оказывались максимально удалёнными друг от друга. Конструкция башен также в целом повторяла конструкцию предшественников, однако в неё были внесены некоторые изменения, позволявшие уменьшить время заряжания и повысить общую надёжность. По документам скорострельность составляла 2–2,5 выстрела в минуту, впрочем, здесь уместнее говорить не о боевой скорострельности, а о времени заряжания. Запас снарядов составлял 100 шт на каждое орудие.

Башня главного калибра линейного корабля «Император Александр III», идентичная башням «Императора Николая I». На палубе лежат 305-мм снаряды образца 1911 года
Источник: tsushima.su

Противоминная артиллерия была представлена (как и на предшественниках) двадцатью 130-мм орудиями с длиной ствола 55 калибров, размещённых в отдельных казематах под верхней палубой по десять с каждого борта (шесть из них могли вести огонь в носовых секторах обстрела, поскольку с этого ракурса была наиболее вероятной атака вражеских эсминцев). Таким образом, обеспечивался наиболее плотный огонь в наиболее опасных направлениях. Масса снаряда составляла 33,5 кг, запас снарядов – по 200 шт на орудие.

Зенитное вооружение «Николая I» по проекту состояло из четырёх 63-мм орудий, расположенных на крышах концевых башен. В годы войны, в связи с усилением угрозы с воздуха, появилась идея заменить эти орудия на четыре новейших 102-мм зенитных пушки Обуховского завода. Однако этот план так и остался на бумаге, поскольку к концу 1917 года новая артсистема ещё не вышла из стадии опытно-конструкторских разработок.

Дополняли вооружение линкора четыре 450-мм подводных торпедных аппарата.

Система управления огнём

Система управления огнём на «Николае I» представляла собой систему центральной наводки «образца 1912 года». Она уже устанавливалась на предыдущих линкорах и успела стать общепринятой для крупных артиллерийских кораблей русского флота. Данные о расстоянии до противника, его скорости и курсовом угле от дальномеров и артиллерийских визиров поступали в центральный пост, где на их основании вычислялись вертикальный и горизонтальный углы наводки собственных орудий (с учётом собственной скорости, курсового угла, скорости ветра и прочего). Полученные значения углов наводки передавались на артиллерийские циферблаты орудий, после чего орудийный расчёт приводил орудие к требуемому углу.

После получения донесений от всех орудийных расчётов, участвующих в залпе, о том, что орудия заряжены и наведены на цель, старший артиллерийский офицер замыкал электрическую цепь и производил залп. Стрельба велась только в том случае, если крен корабля отсутствовал – за этим «следил» специальный прибор, замыкавший цепь. На закрытом топе фок-мачты размещался корректировочный расчёт, который следил за всплесками от падения снарядов и передавал информацию о результатах залпа в центральный пост и старшему артиллерийскому офицеру. Уже в ходе постройки «Николая I» его башенные установки было решено оснастить собственными дальномерами и счётно-решающими устройствами, что повысило бы их автономность и точность артиллерийского огня.

Бронирование

В 1913 году на Чёрном море были проведены опытные стрельбы по «исключённому судну №4» (бывший броненосец «Чесма»). В кормовую часть его левого борта был встроен отсек с элементами конструкции и бронирования линейных кораблей типа «Севастополь», а на палубе смонтировали боевую рубку. Эти эксперименты показали слабость системы защиты этих кораблей, особенно распределение толщин палубной брони, которое уже в советское время председатель Научно-технического комитета ВМФ Н. И. Игнатьев назвал выполненным «вверх ногами» . На четвёртом черноморском линкоре защиту корабля от снарядов было решено существенно усилить.

Принципиально схема бронирования «Николая I» мало отличалась от схемы защиты предыдущих русских дредноутов. В её основу был положен принцип бронирования максимальной площади борта, что обеспечивало защиту корабля от фугасных снарядов (по опыту русско-японской войны). Однако, по сравнению с линкорами типа «Севастополь» и «Императрица Мария», бронирование «Николая I» было существенно усилено.

Так, главный броневой пояс, простиравшийся от первой до четвёртой башни главного калибра, имел толщину в 270 мм (на балтийских линкорах – 225 мм). Бронепояс состоял из вертикально расположенных плит высотой 5,2 м и шириной 2,4 м, толщина которых к нижней кромке плавно уменьшалась до 125 мм. На «Николае I» немалое внимание уделялось прочности скрепления плит главного бронепояса между собой. Как оказалось, использовавшаяся на линкорах типа «Севастополь» система крепления броневых плит к обшивке корпуса (без деревянной подкладки) не обеспечивала должного уровня защиты. Даже в тех случаях, когда тяжёлый снаряд не пробивал броню, от сотрясения, вызванного его попаданием, бронеплиты смещались друг относительно друга, разрывая обшивку, в результате чего нарушалась герметичность борта. На «Николае I» стыки бронеплит располагались точно на шпангоутах корпуса, кроме того, плиты крепились между собой с помощью внутренних шпонок по схеме «двойной ласточкин хвост». Всё это позволило существенно усилить прочность главного бронепояса, по сути, превратив его в единую монолитную плиту.

Схема бронирования линейного корабля «Император Николай I»
Источник: wunderwaffe.narod.ru

В носу и корме плиты главного пояса соединялись броневыми траверзами толщиной 150 мм, создававшими цитадель, защищавшую все жизненно важные части корабля – машинно-котельные отделения, погреба боезапаса, посты управления и вспомогательные механизмы. Сверху бронепояс закрывался главной бронепалубой толщиной 63 мм, поверх которой располагалась верхняя палуба из листов стали толщиной 35 мм. Таким образом, на «Николае I» была исправлена серьёзная ошибка в проектировании предыдущих русских линкоров, когда самая толстая бронепалуба располагалась вверху, а ниже неё находились более тонкие палубы. В результате снаряд, падавший сверху, пробивал верхнюю бронепалубу, а его осколки и обломки тяжёлых бронеплит с лёгкостью пробивали нижележащие тонкие палубы. Иными словами, если раньше горизонтальная защита на русских дредноутах располагалась «вверх ногами», то теперь её вернули в правильное положение.

Наружным бронированием защита цитадели не ограничивалась. Внутри корабля, на расстоянии 3–4,5 м позади главного бронепояса, располагался внутренний бронепояс из 75-мм крупповской стали. Его главной функцией была защита от осколков тяжёлых снарядов и отколов бронеплит главного пояса. По сравнению с 50-мм нецементированными плитами, применявшимися на «Севастополе» и «Императрице Марии», прочность внутреннего пояса на «Николае I» была выше на 120%.

Сечение линейного корабля «Император Николай I» по 75-му шпангоуту с указанием бронирования
Источник: wunderwaffe.narod.ru

Выше главного бронепояса наружный борт от форштевня до кормового траверза защищался тонким поясом из нецементированных плит толщиной 75 мм. Его функция заключалась в защите борта от повреждений, вызванных фугасными снарядами. На предшественниках «Николая I» («Севастополе» и «Императрице Марии») его толщина составляла соответственно 125 и 100 мм. За счёт снижения толщины этого элемента защиты удалось сэкономить значительный вес и усилить бронирование главного пояса. За пределами цитадели корпус также имел защиту: от носового траверза до форштевня шёл пояс из крупповских плит толщиной 200 и 100 мм. Выше его размещался ещё один пояс из плит толщиной 100 мм. Корма за пределами цитадели защищалась поясом толщиной 175 мм, поверх которого шла 35-мм палуба, а понизу – палуба толщиной 63 мм.

Мощную защиту наконец-то получили башни главного калибра и их барбеты, бывшие воистину «ахиллесовой пятой» предыдущих дредноутов. Лобовые плиты башен имели толщину в 300 мм, стенки и крыша – в 200 мм. Бронирование барбетов получило адекватную защиту толщиной 300 мм выше уровня верхней палубы и 225–250 мм в пространстве между верхней и средней палубами. Боевая рубка защищалась с боков 400-мм плитами, а толщина крыши составляла 250 мм.

В целом, можно утверждать, что уровень бронирования «Николая I» был весьма высоким. Вес броневой защиты составлял 9454 т, или 33,9% от водоизмещения (для сравнения, вес бронирования на «Императрице Екатерине II» составлял 6878 т, или 28,8% от водоизмещения). Таким образом, удельный вес брони приближался к показателям тогдашних германских дредноутов, бывших по этому параметру лучшими в мире.

Увы, у «Николая I» имелось уязвимое место – он был плохо защищён от подводных взрывов. В случае попадания торпеды энергии её взрыва противостояли бы лишь наружная и внутренняя обшивка борта, а также слой угля в угольных ямах за ней. Переборка, отделявшая угольные ямы от котельных и машинных отделений, имела толщину всего 10 мм и не смогла бы задержать осколки разрушенного борта и продукты взрыва. По расчётам, подрыв уже 80–100 кг тротила привёл бы к затоплению больших внутренних объёмов корабля. Увы, подобная недооценка мощи быстро развивавшегося торпедного оружия была в той или иной мере свойственна практически всем тогдашним флотам, за исключением германского.

Машинно-котельная установка

Машинно-котельная установка для четвёртого черноморского линкора полностью повторяла проект установки для линкора «Императрица Екатерина II», однако развивала несколько большую мощность за счёт оптимизации некоторых параметров.

Котельная установка состояла из двадцати котлов типа «Ярроу», ранее уже применявшихся на всех русских дредноутах и хорошо освоенных промышленностью. Основным топливом был уголь, однако допускалась возможность одновременного впрыска нефти через форсунки, расположенные в верхней части топки. Котлы располагались в двух группах – носовой (8 котлов) и кормовой (12 котлов). Давление вырабатываемого пара составляло 17,5 атм.

Шесть турбин системы Парсонса располагались в трёх отсеках (двух бортовых и одном среднем). В левом бортовом отсеке располагались турбина высокого давления переднего хода и турбина высокого давления заднего хода, вращавшие левый наружный вал. В правом бортовом отсеке по такой же схеме располагались турбины, вращавшие правый наружный вал. В среднем отсеке находилось по одной турбине низкого давления переднего/заднего хода на каждом из двух внутренних валов. Суммарная мощность энергетической установки составляла около 30 000 л. с., скорость полного хода – 21 узел, экономического хода – 12 узлов. Запас топлива составлял 650 т, что позволяло кораблю идти с максимальной скоростью в течение 12 часов.

Электроэнергию вырабатывали четыре главных турбогенератора мощностью по 360 кВт и два вспомогательных мощностью по 200 кВт, каждый из которых приводил во вращение две динамо-машины – переменного и постоянного тока. Напряжение вырабатываемого переменного трёхфазного тока частотой 50 Гц составляло 225 В. К потребителям постоянного тока относились орудийные башни, система подачи снарядов, прожектора и лампы освещения. На переменном токе работали электровентиляторы, аэрорефрижераторы, электромоторы приборов управления стрельбой, судовых мастерских и прочих вспомогательных механизмов.

Система успокоения качки

«Николай I» первым из русских линкоров оснащался системой активного успокоения бортовой качки. Успокоение качки достигалось за счёт переливания воды из специальных цистерн U-образной конструкции одного борта в цистерны другого. Размеры цистерн рассчитывались таким образом, чтобы периоды колебаний воды в них примерно соответствовали периоду естественных колебаний корабля. Цистерны должны были располагаться на протяжении второй и третьей артиллерийских башен во внутренних трюмных бортовых отсеках. Объём воды, принимаемой в них непосредственно перед боем, составлял 740 т. Согласно расчётам, применение системы успокоения качки должно было снизить среднюю величину размахов примерно на 50%, что увеличивало предполагаемый процент попаданий в среднем вдвое.

Строительство

Закладка линкора на стапеле, освободившемся после спуска на воду корпуса линкора «Императрица Екатерина II», состоялась в Николаеве 9 июня 1914 года. Строительство вела частная компания «Наваль», взявшая на себя обязательства предъявить линкор на испытания не позднее 1 марта 1917 года. Артиллерия, торпедное вооружение, приборы управления стрельбой и броня поставлялись Морским министерством и в стоимость 22,5-миллионного контракта не входили.

После начала боевых действий в августе 1914 года строительство линкора несколько замедлилось. Сказались переориентация промышленности на военные рельсы, задержки поставок из-за границы и перезаказ части комплектующих у новых контрагентов. Кроме того, уровень турецкой угрозы снизился из-за того, что линкоры «Султан Осман I» и «Решадие» были реквизированы на время войны англичанами. Тем не менее, в течение осени-зимы 1914 года постройка корабля продвигалась довольно быстро. К середине весны 1915 года ветви шпангоутов были доведены до уровня средней палубы, в трюме шёл монтаж переборок. 15 апреля состоялась церемония официальной закладки, приуроченная к посещению завода Николаем II.

Однако сбои в поставках комплектующих продолжали нарастать. Ижорский завод срывал сроки поставки бронеплит скосов нижней палубы, что задерживало спуск корпуса на воду, изначально планировавшийся на октябрь 1915 года. Кроме того, рабочих компании «Наваль» постоянно перебрасывали на строительство крейсеров и эсминцев, а также достройку «Екатерины II».

В конце 1915 года большую часть брони верхней палубы перезаказали Мариупольскому броневому заводу. Появилась надежда завершить все работы по корпусу к концу весны 1916 года, а в июне произвести спуск на воду. Однако и этот срок был сорван из-за продолжительной стачки рабочих на «Навале» в январе-феврале 1916 года. В итоге спуск линкора на воду состоялся лишь 5 октября.

Русские броненосцы

В 1864 году первые русские броненосные пловучие батареи «Первенец» и «Не тронь меня» вспенили своими форштевнями воды Финского залива. А тринадцать лет спустя, в 1877 году, вступил в строй русский броненосец «Петр Великий», один из сильнейших кораблей своего времени. На этом корабле было всего 4 пушки калибром 306 миллиметров. Каждый снаряд весил около 300 килограммов. На русском же деревянном линейном корабле прежнего времени «Прохор» (построенном всего на 30 лет раньше и также бывшем одним из сильнейших линейных кораблей своего времени) было 84 пушки. Все вместе они выбрасывали немного больше металла, чем «Петр Великий». Но сила удара всех этих 84 пушек была в три раза слабее, чем сила удара четырех орудий броненосца. Для обслуживания 84 пушек «Прохора» нужно было 572 человека орудийной прислуги, а для обслуживания двух башен о 4 орудиями на «Петре Великом» понадобилось только 64 человека.

Все 84 пушки «Прохора», если бы даже удалось выстрелить из них одновременно и попасть снарядами в одну точку даже слабой брони неприятельского корабля, не причинили бы ему никакого вреда. А снаряд «Петра Великого» на расстоянии в 2 тысячи метров мог пробить борт, покрытый броней толщиной в 330 миллиметров. Водоизмещение «Петра Великого» равнялось уже почти 10 тысячам тонн. Этот корабль был построен на русской верфи русскими инженерами. Но только на Балтийском море мы могли строить могучие корабли для линейного боя.

На Черном море после Крымской войны, по навязанным нам условиям мирного договора, мы долго еще не имели права строить крупные боевые корабли. Даже во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов русские моряки бесстрашно действовали против турецкого флота не линейными кораблями, а малыми минными судами.

Из такого положения надо было найти какой-то выход. По предложению вице-адмирала Попова, решили строить на Черном море корабли необыкновенного вида, совершенно круглые. Это были своего рода пловучие прибрежные форты. Они предназначались для охраны побережья. На круглых судах при водоизмещении всего в 2500 тонн удавалось разместить и толстую броню и мощные пушки, такие же, как на иностранных броненосцах. Так появились в 1876 году два круглых броненосца – «поповки», как их называли. Один из них носил имя «Новгород», а другой – «Вице-адмирал Попов». Эти суда должны были стоять на своих морских постах у берегов и помогать береговой артиллерии отражать нападения сильного противника. Участвовать в морских операциях они не могли: ими трудно было управлять, они были неустойчивы на курсе и после выстрела вращались вокруг своей оси.

Русский броненосец «Петр Великий». В носовой к кормовой частях видны круглые орудийные башня. По тем временам ото был один яз сильнейших в мире кораблей.

Только в 1886 году вступили в строй Черноморского флота первые три броненосца по 10 тысяч тонн водоизмещением, вооруженные каждый 6 орудиями калибра 305 миллиметров, размещенными в башнях.

Русские инженеры – творцы броненосцев,- как и во времена парусного флота, высоко подняли искусство отечественного военного кораблестроения. Они вносили много нового в устройство и вооружение кораблей, умели ускорять, удешевлять и улучшать самое строительство броненосцев. Одним из лучших русских кораблестроителей конца XIX столетия был Петр Акиндинович Титов, сын крестьянина, пришедший на завод из деревни. Самоучкой усвоил он и высшую теорию и практику своего любимого дела. У Титова учился практическому кораблестроению Алексей Николаевич Крылов, впоследствии крупнейший мировой ученый, действительный член Академии наук СССР.

В 1891 году франко-русский судостроительный завод в Петербурге, где работал П. А. Титов, посетил знаменитый инженер- кораблестроитель француз де-Бюсси, член Парижской Академии наук, много лет возглавлявший кораблестроение французского флота. На заводе в это время строился броненосец «Наварин», а корабельным инженером, ведущим постройку, был П. А. Титов. Де-Бюсси осмотрел завод. Вот что записал об этом осмотре А. Н. Крылов в своих воспоминаниях о Титове:

«П. К. Дюбюи (директор завода. – 3. П.) хотел его быстренько провести по постройке и увезти на какой-то званый завтрак. Но не тут-то было. Старик (де-Бюсси. – 3. П.) сразу заметил, что постройка ведется не рутинными, а оригинальными способами, быстро свел Дюбюи па роль простого переводчика и стал вникать во-все детали, расспрашивая Титова. Он забыл и про – завтрак, облазил весь корабль, проведя на постройке часа четыре. Расставаясь, он взял Титова за руку и, не выпуская ее, сказал при всех Дюбюи: «Переведите вашему инженеру мои слова: я сорок восемь лет строил суда французского флота, я бывал на верфях всего мира, но нигде я столь многому не научился, как на этой постройке» (А. Н. Крылов, Мои воспоминания, 1945 г., стр. 84-85).

«Наварин» послужил образцом для строительства броненосцев в последующие годы.

Через год или два, когда министерство организовало конкурс на составление проекта броненосца по заданным условиям, пернув» и вторую премии получили проекты П. А. Титова.

Один из круглых броненосцев, построенных по проекту вице-адмирала Попова

Шли годы. Соревнование между броней и пушкой продолжалось. Толщина брони возросла до 55 сантиметров, и все же пушки-гиганты пробивали ее. Тогда металлурги начали изобретать еще более прочную броню. Толщина броневого пояса уменьшилась, в то же время он стал лучше сопротивляться ударам снарядов. Но и артиллеристы не отстали: они увеличили калибр, улучшили металл и форму снарядов; еще более сильные удары обрушивались на броню.

В самом конце прошлого столетия изобрели новый порох – бездымный. Этот порох оказался более мощным, чем старый «черный». Давление газов в канале ствола артиллерийского орудия выросло втрое. Скорость полета снарядов увеличилась: уже не 500, а 600, 700 и больше метров пролетал снаряд в секунду.

Чтобы огромное давление газов не разрывало пушку, а сила отката не разрушала ее, пришлось не только улучшить металл, но и увеличить вес пушки.

На броненосцах появились пушки-гиганты. Вес их вырос до 100 и больше тонн.

И все же нелегко было уничтожить корабль противника артиллерийским огнем. Ведь броня пробивалась только на близком расстоянии. Кроме того, нужно было добиться многих попаданий в жизненные части неприятельского корабля, чтобы вывести его из строя или вовсе уничтожить.

Вот что писал в свое время Фридрих Энгельс о развитии боевых кораблей в результате борьбы между броней и пушкой:

«И соперничество между броненосным вооружением и силой орудий еще так далеко от своего конца, что в настоящее время судно оказывается неудовлетворительным, то есть устарелым, раньше чем выпускается из верфи…» (Энгельс, Анти-Дюринг, 1930, стр. 123).

Для больших кораблей, защищенных толстой броней, вооруженных пушками-гигантами, нужна была машина огромной мощности – в десятки тысяч лошадиных сил. Паровые машины на больших кораблях занимали все больше и больше места, увеличивался их вес. Наконец дошли до предела, и уже невозможно было получить от паровой машины большую мощность и достаточную скорость.

Нужен был новый двигатель, который занимал бы меньше места, имел бы меньший вес и в то же время был более сильным и передвигал корабль быстрее.

Таким двигателем оказалась паровая турбина, пришедшая на смену паровой машине около 1890 года.

Машиностроительные заводы освоили к этому времени сложную технику изготовления паровых турбин, и очень скоро турбины перекочевали на военные корабли – сначала на миноносцы, затем на крейсера. А в первом десятилетии XX века мощные турбины легко и с невиданной еще скоростью двинули по морю громады линейных кораблей – первые «плавающие крепости» нашего столетия.