Женские романы. Переводы на русский

. Константин Батюшков назвал прозу графини де Жанлис «катехизисом молодой девушки» .

Биография

Образование получила поверхностное; в 15 лет вышла замуж за полковника, графа де Жанлиса. По протекции своей тетки, мадам де Монтессон, фаворитки герцога Орлеанского , 26-летнюю Жанлис приняли в 1772 году компаньонкой герцогини Шартрской , невестки герцога Орлеанского. Одновременно мужу Жанлис пожаловали должность капитана гвардии герцога Шартрского. К этим двум должностям полагалось размещение во дворце Пале-Рояль , а также содержание в размере 6000 ливров для мужа и 4000 ливров для жены. Сразу после вступления в должность графиня де Жанлис начала флиртовать с герцогом Шартрским, и уже летом того же года, когда герцогиня отправилась на лечение на воды в Форж, эти отношения достигли пика своей страсти.

Герцог Шартрский - впоследствии известный гражданин Эгалите - так пленился её красотой и умом, что сделал её воспитателем своих детей. Педагогом она оказалась энергичным и довольно оригинальным; она учила, забавляя посредством волшебного фонаря , домашнего театра и прочего; сильно налегала на гимнастику; не давала своим воспитанникам ни минуты свободы, чтоб подумать и осмотреться. Отчасти чтобы оправдать своё положение в глазах света, она стала писать педагогические и детские книжки: «Образовательно-воспитательный театр» (Théâtre d"éducation , 1779]-1780), «Адель и Теодор, или письма о воспитании» (Adèle et Théodore ou lettres sur l"éducation , 1782); «Перед сном во дворце, или правила морали в отношении детей» (Les veillées du château ou cours de morale à l’usage des enfants , 1784). Писала живо и довольно умно, но с напускной чувствительностью, которая в то время очень нравилась.

Её нравоучительный роман «Альфонсо и Далинда, или Волшебство искусства и натуры» упоминается в «Униженных и оскорблённых » (1861) Ф. М. Достоевского как «волшебная повесть»; воспоминание о романе вызывает у героя восторг .

Переводы на русский

Переведённые на русский язык её романы пользовались популярностью, некоторые выдержали по два-три издания. Каталог Смирдина называл её 54 произведения, переведённые на русский язык, например:

• «Дух» (М., 1808)
• «Осада Ла-Рошели, или несчастие и совесть» (М., 1808)
• «Маленькие эмигранты, или переписка детей» (М., 1811)
• «Альфонсина, или материнская нежность» (М., 1815)
• «Иоанна французская», историческая повесть (М., 1816)
• «Петрарка и Лаура» (М., 1822)
• «Госпожа Ментенон» (Орёл, 1825)

Жанлис Мадлен Фелисите

Мысли Госпожи Жанлисъ о старости

Всего непріятнѣе человѣку ѣхать далеко и на-долго, когда онъ не имѣлъ времени собраться въ дорогу, и принужденъ оставитъ все въ безпорядкѣ: старики безъ Религіи находятся въ >положеніи еще непріятнѣйшемъ. Имъ необходимо и скоро надобно отправиться въ путъ; нѣтъ возврата, и забвеніе нужныхъ приготовленій должно имѣть великія слѣдствія…. Всякой старикъ-вольнодумецъ бываетъ печаленъ въ уединеніи, естьли онъ не совершенной глупецъ. Мнѣ хвалятъ веселость нѣкоторыхъ распутныхъ стариковъ: должно видѣть ихъ дома, не въ гостяхъ. Они подобны слѣпымъ, которые очень веселы съ людьми, забывая на время свое положеніе въ пріятностяхъ разговора; но какъ они жалки въ уединеніи, занимаясь только собственными мыслями!… Одна набожность дѣлаетъ старостъ почтенною, доказывая жизнь добродѣтельную, или раскаяніе, которое заглаждаетъ слабости и преступленія.

Никто изъ стариковъ не казался мнѣ столъ любезнымъ, какъ Маршалъ Баленькуръ, умершій за нѣсколько лѣтъ передъ симъ, на девяносто первомъ году отъ ражденія. Долговременная жизнь его не запятналась никакимъ порокомъ; онъ былъ всегда веселъ и спокоенъ. Мы видѣли въ немъ цѣлый вѣкъ щастія, воинской славы и добродѣтели. Въ самой глубокой старости онъ наслаждался еще здоровьемъ и крѣпостію силъ; имѣлъ острое зрѣніе, хорошую память, и не лишился ни одного зуба. Въ послѣдній годъ жизни его я провела въ Баленькурѣ четыре мѣсяца и не могла наслушаться мудраго старца, особливо же, когда онъ разговаривалъ съ другомъ и товарищемъ своимъ, старымъ Маркизомъ Камильяномъ.

Сіи два Героя воспоминали анекдоты, осады, сраженія, которыхъ отдаленное время изумляло молодыхъ людей; казалось, что мы слушали Исторію. Бесѣды ихъ походили также и на, разговоры въ царствѣ тѣней, между людьми прошедшихъ вѣковъ. Я всегда удивлялась кроткой веселости сего любезнаго Маршала. Онъ уже не занимался сборами: все было готово для дороги; ничего его не тревожило, и душевное спокойствіе мудраго старца ясно показывало, что онъ кончилъ всѣ дѣла своя. Добродѣтельная старостъ наслаждается досугомъ и покоемъ въ совершенной чистотѣ жизни. Что можетъ бытъ почтеннѣе набожнаго старца, просвѣщеннаго опытомъ, свободнаго отъ страстей, приводящихъ насъ въ заблужденіе - свободнаго отъ заботъ, терзающихъ молодость, и видящаго суету ложныхъ благъ, плѣняющихъ наше сердце! Вздыхая смотримъ ты на милую невинность дѣтства: ахъ! горестное предвидѣніе омрачаетъ сіе нѣжное удовольствіе! Глядя на любезнаго младенца, всякой долженъ вообразить опасности, ожидающія его въ свѣтѣ - и кого мысль сія не опечалитъ? кто безъ горести можетъ видѣть его веселіе и безпечность? Юная, трогательная жертва, украшенная цвѣтами!… Время влечетъ ее къ необходимымъ бѣдствіямъ жизни; жестокій приговоръ Судьбы неизвѣстенъ младенцу…. Всякой разъ, когда вижу дѣтей играющихъ, сіе любезное зрѣлище приводитъ меня въ глубокую меланхолію; но глаза мои съ нѣжнымъ и сладостнымъ умиленіемъ обращаются на величественное лице почтеннаго старца! Онъ знаетъ всю красоту, всю пользу добродѣтели, и пороки уже не соблазняютъ его. Удивляюсь ему безъ всякаго безпокойства; знаю, что онъ не можетъ перемѣниться. Не имѣя уже честолюбія дальнихъ намѣреній для будущаго, старецъ освобождается почти отъ всѣхъ мірскихъ связей, и душа его безъ усилія стремится ко Всевышнему. По самой слабости физическихъ силъ своихъ будучи уже существомъ едва тѣлеснымъ, онъ ближе другихъ къ естеству божественному и къ Духамъ небеснымъ, и не привязанной къ землѣ, остается на ней какъ бы единственно для того, что бы учить насъ… Благополучно семейство, когда оно слѣдуетъ мудрымъ совѣтамъ сего Ангела хранителя!… Правда, что мысль о смерти неразлучна съ мыслію о старости; но только преждевременная смерть ужасна, будучи въ нѣкоторомъ смыслѣ насильственною и дѣйствуя противъ законовъ Натуры; всякой непредвидѣнной случай имѣетъ въ себѣ нѣчто разительное.

Что было делать женщине в 18 веке, когда у неё не было блога в ЖЖ, но тянуло высказаться и поспорить с авторитетным мнением мужчин?

Вижу, вижу лёгкую саркастическую улыбку, скользнувшую по лицам читателей: женщина 18-го века, снапудренным носиком и нарумяненными щёчками, ямочками на ручках и бантиками в кудряшках, могла только очаровывать Галантов и музицировать в салонах!

Что она могла пытаться изменить кроме цвета обивки в своём будуаре,на что влиять, кроме придворной моды и что писать, кроме любовных писем?

Если я вас хоть немного заинтриговала, то пора исполнить давнее обещание и продолжить рассказ

о мадам Жанлис.

Аделаида Лабий-Гийяр. Портрет мадам Жанлис 1790 г.

Когда и зачем мадам де Жанлис взялась за перо, что бы написать свой первый роман - этого я не знаю. Возможно, опять сказалось влияние её тётушки, маркизы де Монтессон, которая писала пьесы и ставила их в своём же домашнем театре.

Но, литературоведы, разобравшись в этом вопросе гораздо глубже, относят начало сочинительства к периоду «гувернёрства» мадам Жанлис. В 1780 году её подопечным девочкам исполнилось три года, пора было начинать читать им книжки, и что бы не ошибиться в выборе детской литературы, Фелисите сочиняет их сама.

Это сборник коротких комедий «Воспитательный театр» («Théâtre d’éducation», 1780), «Адель и Теодор» («Adèle et Théodore», 1782), «Вечера в замке» («Les veillées du château», 1784).

Жанлис писала живо и довольно умно, но с напускной чувствительностью, которая в то время очень нравилась. От педагогических книг она перешла к написанию комедий, мелодрам, критических обозрений и даже политических памфлетов в конституционном духе ("Conseils sur l"éducation du Dauphin").

Но славу писательницы, Фелисите принесли романы, написанные легко, без особой основательности в мыслях, где за моральными заглавиями и нравоучительными сентенциями часто скрывались фривольные положения и картины,отнюдь не платоническая любовь и - как следствие - незаконнорожденные дети.

Сентиментальные романы из жизни светского общества, написанные дамой, принадлежавшей к этому обществу, это - не изобретение наших дней. Истории про то, как выйти замуж за олигарха и т.п., не могли не вызвать интерес у публики. Поэтому, «Герцогиня де Ла Вальер», «Мадам де Ментенон», «Мадмуазель де Лафайет» и один из лучших романов мадам Жанлис «Мадмуазель де Клермон» имели успех, сравнимый с произведениями… нет, даже не Оксаны Робски с Ксенией Собчак, а, например, Александры Марининой!

Трудно себе представить, что в 18 веке, без компьютера и Гугла, можно было написать почти 90 томов произведений, много раз переизданных и переведённых на иностранные языки! Только на русском было издано 54 опуса мадам Жанлис, в том числе в переводе Жуковского и Карамзина.

Насколько популярна была Жанлис в России можно судить по тому, как часто её имя и названия романов упоминаются в нашей литературе. Другое дело, что отношение к этим книжкам было соответствующее их содержанию. Белинский относит Жанлиск детской литературе, а Пушкин - к лёгкому чтению от скуки для себя и к дежурной книге на столе для своей сестры.

Лесков - высмеивает увлечение дам нравоучительными советами Жанлис, но при этом ничего дурного не говорит о самом авторе:

«Маленькие томики прекрасно сделанного в Париже издания этой умной писательницы, скромно и изящно переплетённые в голубой сафьян, всегда помещались на красивой стенной этажерке, висевшей над большим креслом, которое было любимым местом княгини»

Н.С. Лесков. Дух госпожи Жанлис

Такая же, или похожая этажерка с томиками в голубом сафьяне была в каждой русской усадьбе.

Толстой в «Войне и мире» упоминает название романа Жанлис «Les chevaliers du Cygne». («Рыцари лебедя»), что бы показать одновременно настроение главнокомандующего, которому надо расслабиться и отвлечься перед Бородинским сражением, и удивление князя Андрея тем, что Кутузов читает легкомысленный французский роман.

Интересно, что Лев Николаевич совершенно точно угадал литературные пристрастия своего героя: позже были найдены архивы, в которых находилась книга мадам Жанлис, подписанная рукой Кутузова. Там он написал, что часто читал романы этой писательницы. Просто что бы развеяться. Правда, не до, а после Бородинского сражения.

И Гоголь, я думаю, не случайно вложил в руки своего героя Чичикова роман Жанлис «Герцогиня де Лавальер»: видимо, автор «Мёртвых душ» тоже не брезговал книжками Жанлис, в качестве занимательного чтения в дороге или лекарства от скуки долгих зимних вечеров.

Сентиментальность и нравоучительность, слащавый тон и поверхностное отношение к истории - всё это не могло не сказаться на литературном долголетии сочинений Жанлис.

в которых можно найти занимательные истории про известных, или уже забытых исторических личностей, сегодня уже утратили свою пикантность: читатель и так пресыщен подробностями жизни «звёзд». Нет, не станут сегодня читать Жанлис. Разве что, поинтересуются мнением Тайлерана на её счёт:

В первых своих сочинениях госпожа Жанлис показала, что она может руководить той частью воспитания, которая относится к рассудку… Лучшие сочинения госпожи Жанлис, за исключением “Мадемуазель Клермон”, относятся к этому периоду. Если сейчас мы наблюдаем ее упадок и видим, как бесславно она следует в качестве писательницы по странному и мало почтенному пути, то это объясняется тем, что, опьяненная своими первыми успехами, она подчинилась велениям честолюбия и перестала руководствоваться собственным суждением; она обращается с ревнивой к своей независимости публикой так, как некогда обращалась с послушными ей в своей покорности учениками; твердость своих правил она не умеет смягчить снисходительностью для покорения публики, как некогда она делала для порабощения всех тех, кто ее окружал. Нельзя не отметить двух обстоятельств: во-первых, госпоже Жанлис до такой степени необходимо командовать, что, когда у ней не было под рукой принца, чтобы распоряжаться им, она, положившись на волю случая, взяла себе в ученики первого встречного; во-вторых, несмотря на проповедуемый ею ригоризм и исповедуемую ею в ее сочинениях мораль, в ее последних романах постоянно чувствуется нечто близкое первоначальной легкости ее нравов; в них всегда находишь любовь или незаконных детей. Для кого, для чего продолжает она писать? Это может быть объяснено лишь любовью к шуму; смолоду у нее было больше основательности в мыслях.

Мемуары Тайлерана

Я не случайно заканчиваю свой пост про Жанлис - писательницу этой длинной цитатой. Тайлеран критикует Жанлис за то, чего так не хватает многим современным писателям: верность своим принципам и нежелание подстраиваться под вкусы публики. А потому, я считаю, что этот раунд своей многогранной жизни, Стефания Фелисите тоже выиграла!