Константин сомов художник картины. Русская эротическая графика

Константин Андреевич Сомов, – русский живописец и график, мастер портрета, представитель русского символизма и модерна. Один из основателей журнала "Мир искусства", член одноименного объединения. Свою личную жизнь он тщательно оберегал от огласки.
Родился 18/30 ноября 1869 г. в Петербурге в семье историка искусства, хранителя коллекций Эрмитажа, Андрея Ивановича Сомова. Сын искусствоведа и музейного деятеля А.И. Сомова. Его мать, Надежда Константиновна Сомова (урожд. Лобанова), была хорошим музыкантом, широко образованным человеком. Она прививала своим детям любовь к музыке, живописи, театру.

Отдых на прогулке 1896 г.

Портрет Н.Ф.Обер 1896 г.

Дама у пруда 1896 г.

Две дамы на террасе 1896 г.

Прогулка зимой 1896 г.

Вечерняя прогулка верхом 1897 г.

В 1889 г. Сомов поступил в Академию Художеств, где учился в мастерской И. Репина. В 1897 г. художник добровольно покинул Академию и провел две зимы в Париже в самостоятельной работе. В одно время с ним в Париже учились и работали А. Бенуа, Е. Лансере, А. Остроумова и другие “мирискусники”. Здесь Сомов сблизился с А. Бенуа, который написал о нем первую статью, появившуюся в журнале “Мир искусства” в 1898 г.

Афиша выставки русских и финляндских художников 1897 г.

Наталья Павловна 1899 г.

Дама в голубом. Портрет Е.М. Мартыновой 1897-1900 г.г.

Учащиеся петербургской частной школы Карла Мая - А. Бенуа, В. Нувель, Д. Философов и К. Сомов объединились для изучения истории искусства, в первую очередь живописи и музыки. В последствии к кружку примкнул С. Дягилев и Л. Бакст. Познания Дягилева в области изобразительных искусств, к которым он всегда питал интерес, стали быстро расширяться благодаря поездкам за границу. Там он завел знакомства с иностранными писателями и художниками и начал коллекционировать картины.

В объединение влились художники московской школы середины 1890-х годов (входившие в состав абрамцевского кружка) - К. Коровин, В. Серов, братья Васнецовы, М. Врубель, М. Нестеров. Именно их картины в начале 1898 г. были продемонстрированы на организованной Дягилевым и Философовым выставке русских и финских художников в Петербурге, а затем, летом того же года в Мюнхене, Дюссельдорфе, Кельне и Берлине.

Движение издавало и одноименный журнал, первый номер которого вышел в ноябре 1898 г., впоследствии занявший ведущее место среди литературно-художественных изданий России того времени.

Художественная ориентация «Мира искусства» была связана с модерном и символизмом. В противовес идеям передвижников художники «Мира искусства» провозгласили приоритет эстетического начала в искусстве. Члены «Мира искусства» утверждали, что искусство - прежде всего выражение личности художника. В одном из первых номеров журнала С. Дягилев писал: «Произведение искусства важно не само по себе, а лишь как выражение личности творца». Полагая, что современная цивилизация антагонистична культуре, «мирискусники» искали идеал в искусстве прошлого. Художники и писатели, в своих картинах и на журнальных страницах, открыли российскому обществу тогда мало оцененную красоту средневековой архитектуры и русской древней иконописи, изящество классического Петербурга и окружающих его дворцов, заставляли задуматься о современном звучании древних цивилизаций и заново оценить собственное художественное и литературное наследие.

Художественные выставки, организуемые «Миром искусства», пользовались громким успехом. В 1899 г. Дягилев устроил в Петербурге действительно международную выставку, на которой с произведениями русских художников были экспонированы картины 42 европейских художников, в том числе Бёклина, Моро, Уистлера, Пюви де Шаванна, Дега и Моне. В 1901 г. в Петербургской императорской академии художеств и в Строгановском институте в Москве прошли выставки, в которых, среди прочих, участвовали ближайшие друзья Дягилева - Бакст, Бенуа и Сомов. Выставки группы «Мира искусства» в Петербурге и Москве были устроены также и в ноябре 1903 г.

Манера Сомова соответствовала эстетике “мирискусников”, соединяя гармонию мечты с реальностью, отличалась поэтичностью образов в сочетании с утонченностью и одухотворенностью.

Волшебство 1900-1902 г.г.

Эхо прошедшего времени 1903 г.

Дама в розовом 1903 г.

Поцелуй 1904 г.

Сомов принимал самое деятельное участие в оформлении журнала “Мир искусства”, а также периодического издания “Художественные сокровища России” (1901 - 1907), издававшегося под редакцией А. Бенуа, создал иллюстрации к “Графу Нулину” А. Пушкина (1899), повестям Н. Гоголя “Нос” и “Невский проспект”, нарисовал обложки поэтических сборников К Бальмонта “Жар-птица. Свирель славянина”, В. Иванова “Cor Ardens”, титульный лист книги А. Блока “Театр” и др.

Эскиз иллюстрации к повести Н.В.Гоголя Невский проспект 1901 г.

Экслибрис А.Н.Бенуа 1902 г.

Экслибрис С.П.Зенгер 1902 г.

Обнаженный среди цветов 1903 г.

Гёте, муза и Амур 1906 г.

Дама с собачкой 1906 г.

Поцелуй (Силуэт) 1906 г.

Книга маркизы. Иллюстрация

Наряду с пейзажной и портретной живописью и графикой Сомов работал в области мелкой пластики, создавая изысканные фарфоровые композиции.
К. Сомов экспонировал свои произведения на выставках “Мира искусства”, Союза русских художников, персональной выставке в Петербурге (1903), берлинском “Secession”, парижском “Salon d"Automne” (“Осенний салон”, 1906), чем приобрел широкую известность не только в России, но и в Европе. После Октябрьской революции, как и многие другие деятели искусства, Сомов испытывал бытовые трудности, не имея заказов на работу.

Эскиз костюма Коломбины для Анны Павловой в Арлекинаде 1909 г.

Влюбленный Арлекин 1912 г.

Язычок Коломбины 1915 г.

Юноша на коленях перед дамой. 1916 г.

Синяя птица 1918 г .

Ночное свидание

Маскарад

В декабре 1923 г. К. Сомов вместе с Русской выставкой выехал в США в качестве уполномоченного от Петрограда. На родину он больше не вернулся, навсегда оставшись во Франции.

"Все его произведения насквозь проникнуты духом нашего времени, безумной любовью к жизни, огромным, до последних тонкостей доходящим гутированием ее прелестей и в то же время каким - то грустным скептицизмом, глубочайшей меланхолией от недоверия к жизни". А. Бенуа.

Среди "мирискусников" Константин Андреевич Сомов был самым последовательным, сосредоточенно ищущим, оттачивающий свое мастерское трудоискусство живописец. Константину Сомову удалось отличиться высокой художественностью своих рисунков, где форма и содержание, словно уравновешены на каких-то невидимых золотых чашах весов, неповторимостью и оригинальностью индивидуального стиля. Своей душевной тонкостью, искренностью и стремлением к глубине постижения шедевров мировой литературы Константин Андреевич Сомов , бесспорно, вдохновил многих художников - графиков, даже весьма далеких от него по своим стилистическим исканиям.

В этом он подобен гениальным старым мастерам. Расположенный к собственной иронии, он говорил: "Хотелось бы еще стать Энгром. Если не Энгром, то хотя бы его маленьким пальцем на ноге". Художник Жан Огюст Доминик Энгр был основоположником французского неоклассицизма. Сомов восхищался этим мастером - рисовальщиком, который разработал свой стиль, основанный на изучении Рафаэля , а также характеризовался четкостью линий и прохладной формальностью. Указанное часто суждение Энгра "рисунок - честность искусства" отражал его образец безошибочности написания и искренности изображенной натуры.

Вообще стать художником для Константина Андреевича во многом было предначертано с самого первого дня своей жизни. Он родился в 1869 г. в семье известного искусствоведа, блюстителя Эрмитажа, коллекционера Андрея Ивановича Сомова. Галерея картин Эрмитажа, главным образом работы "малых голландцев" были для семьи Сомовых чем-то "поразительно родным и близким", почти домашним. Константин рисовать начал очень рано, и отец терпеливо и трепетно отслеживал развитие дара сына, возлагая на него великие надежды. А маленький художник, напротив, не верил в себя и в свои силы, хотя для его творческого роста имело большое значение сближение еще в частной гимназии Карла Ивановича Мая с кругом будущих "мирискусников", из которых самым близким его другом стал Александр Бенуа . Жизнерадостный Бенуа благосклонно и благоприятно влиял на меланхоличного, застенчивого, склонного к приступам мучительного неверия в свое дарование Сомова и стал первой экзальтированной личностью и ценителем его восхитительного искусства, первым подметил "милость Божию" в его даровании, помог Константину поверить в себя. Он искренне восхищался тем, как Сомов работал.

Из "мирискусников" Сомов единственный, кто окончил художественную Академию, обучаясь в ней шесть лет живописной технике. И хотя практика у Репина в мастерской не прошло для него безрезультатно, все-таки его художественные интересы формировались в другом духовном настроении, в стиле ретроспективных видений его друзей. Кумиром художника стал Обри Бердслей - английский график, иллюстратор, основоположник и мастер стиля модерн и символизма, создавший черно - белые психологические и тревожные иллюстрации с элементами мистики.

Значительно ярким качеством характера Сомова был эстетизм, выражающийся в его непревзойденном стиле одежды, поведения, страсти к собирательству. Окружая себя дорогостоящими вещами: обстановка мебелью, красиво украшенные стены, картины, краски, кисти, считал, что все должно быть на самом высоком уровне и благородного качества. Такого рода пристрастие к "дорогостоящему материалу" соединялась у него с любовью к неординарному "художественному музею редкостей". В Париже он вместе с Александром Бенуа коллекционировал архаичные картинки, в которых встречались забавные редкости, бессмыслицы и даже уродства. Он любил в них непредвиденность вымысла, смешные сочетания раскрасок и форм. Эти картинки нередко служили материалом для стилизаций.

Работая в различной технике: акварели, масляной живописи, гуаши, художник всегда тщательно и дотошно следовал принятым для себя законным правилам в выборе материала, порываясь к безупречности исполнения, блеску и выразительности мастерства.

У него были свои технические секреты. Чтобы добиться эффекта матового свечения в своих акварелях, он устраивает им "кумпот" - "купает" особым способом в теплой воде с мылом.

Самой известной работой раннего периода творчества Константина Сомова стала картина "", изображающая портрет художницы Елизаветы Михайловны Мартыновой.

Работа над удивительной картиной длилась три года - с 1897 по 1900 гг. Очень впечатлительная девушка, мечтавшая стать художницей, и мечтам которой не предназначено было исполниться, страдала туберкулезом легких. Ее Сомов знал еще с Академии. Тонкое, интеллектуальное лицо Мартыновой, ее хрупкий и прекрасный облик на всю жизнь стали для Сомова самым высоким воплощением Вечной женственности. В 1904 году она умирает.

Елизавета была безупречной моделью - драматической музой, и ее удовольствие позировать безусловно стало творческим согласием. Картина полностью пронизана ощущением разлада, дисгармонией мира эстетической мечты и образа, подобно видению, появляющейся в угасающих лучах заката. Сомов "переодевает" свою героиню в платье 40-х гг. XIX в. - эпохи кринолинов, но перевоплощения все равно не происходит... Болезненная, с рефлексивной психикой современница Сомова в старинных кружевах и поблекшем голубом муаре неуверенно балансирует на грани двух миров. Обнаженность затаенной душевной боли на портрете столь очевидна, что Мартынова, осознав это, написала Сомову под влиянием момента горячечное письмо, где она требовала от Сомова отказа от продажи картины, ссылаясь на то, что позировала ему ради искреннего искусства, а не ради купли модного платья, или же, бриллиантовой булавки. Справедливости ради надо заметить, что наравне с внутренним миром своей героини Сомов обнажил в картине и собственное далеко не благополучное мироощущение. Правда, позднее, когда страсти улеглись, в 1903 году, картина была все-таки продана автором совету Третьяковской галереи. Справа в картине Константин помещает крошечный автопортрет собственного двойника, в виде фигурки, переступающая неприкосновенную черту и притворно оборачиваясь на неуверенную героиню. Впервые в его творческом порыве прозвучала тема сложности взаимосвязей художника с сотворенным им миром: с одной стороны, растворение в нем, с другой - ироническая дистанция как защита от этого наваждения. Прикрываясь иронией поэты и художники показывали болезнь своего времени - страх быть смешными в любовании придуманном ими миром, страх оказаться в плену зазеркалья собственного творчества.

В немаломальских ретроспективных картинах, таких, как "" (1902 г.), "" (1912 г.) и др., видится повторение Сомовым одной и той же сцены.

Он оживляет дам и кавалеров в парках и скверах, или их двойников, в маскарадных костюмах - Арлекино, Пьеро и Коломбину, эти гармоничные автоматы, при помощи своеобразного мистического сеанса своей живописи - и испытывает страх обратить их в живых людей. Зритель готов погрузиться в атмосферу безжизненной игры, автоматического эротизма.

Тема Вечной женственности, столь возвышенно и целомудренно звучит в произведении "", в "Портрете А.К. Бенуа " (1896), в дальнейшем тесно и изысканно переплетается в творческом эротическом вдохновении художника.

Такая тема эротизма нашла себя в таких работах, как "" (1903), "Дама в розовом платье " (1903), "" (1903), "" (1902), "" (1913 -1915).

Образ женственности здесь достигает роковые черты, неожиданно принимает свою ложную, губительную суть. Ценивший превосходные качества женской души, Сомов не считался с притворством и с чужими взглядами на манерность, которая лишена простоты и естественности. Художник тонко чувствовал изменения в видении женственной красоты, ставшие свойственными для его эпохи. Роль его образов была далеко не последняя в сотворении этих новых удивительных представлений. Мечтатель одновременно соседствовал в нем с остросовременными художниками. В галантных сценах Сомова безраздельно царствует "красавица кукла" - Коломбина - она распорядительница бала.

В "Портрете Михаила Кузмина " (1909) взгляд падает на бледно - смуглую маску лица и ярко - красный галстук.

Это тоже подобие своеобразной маски, сквозь которую вырисовываются черты вечные. К моменту знакомства, Сомов уже знал о Кузмене, прочитав его скандальную дебютную повесть "Крылья", написанная в 1906 году, а тот, в свою очередь, хотел сблизиться с художником ожидая, что Сомов напишет его портрет. Поэт Вячеслав Иванович Иванов , как очевидец расцвета отношений Сомова с музыкантом и поэтом Кузменым, написал в своем дневнике "художник был Кузминым развращен и лишен девственности".

В конце их непродолжительного, но страстного романа, Константин Сомов и Михаил Кузмин обменялись портретами друг друга. Первый создал графический, второй - литературный. Безнадежный эгоистичный Сомов, конечно, написал и множество других автопортретов, в которых саркастически любуется собственным Эго - "кислятиной" и шармером.

Самой гармоничной областью творчества Константина Андреевича были его пейзажи. Их он создает с натуры в отличие от многочисленных умозрительных образов других его картин, что почти всегда воспринимается антитезой символичности кукольных героев.

В природе он восхищается всем хрупким, нежным и неуловимым. Художник любит окунуться в ажурную вязь зелени, в которой солнечные зайчики венчаются с листьями. В очерченных линиях крон деревьев, в облаках он часто проникается фантастическими и безукоризненными фигурами...

В середине 1900-х гг., когда почти все "мирискусники" стали принимать оживленное участие в художественной жизни театра, Сомов остался предан своему камерному живописному творчеству. Он не смог работать в театре потому, что театр для него всегда был делом интимным, тайной страстью. Но была и другая причина - личная неприязнь к С. Дягилеву. Аристократ Сомов, потомок древней династии татарских князей, презирал "этого выскочку".

После перелома в жизни России Сомов разделил эмигрантскую судьбу "мирискусников".

С выставкой русского искусства в 1923 году Сомов отправляется в Америку. Шокируемый новыми художественными ощущениями, художник быстро осознал глубокую несвойственность его натуре самого стиля американской жизни. И местом его окончательного пристанища стал Париж, - город, в которым Сомов был очарован еще в молодости. Там он активно работал в книжной графике. Он проявил талант отличного иллюстратора в работе над романами "История кавалера де Грие и Манон Леско " аббата Антуана Франсуа Прево (1731) и "Опасные связи " Шодерло де Лакло (1802). Оба эти романа считаются лучшими образцами французской художественной прозы XVIII века.

Сама тема сюжета "Манон Леско " была особенно близка внутреннему миру Константина Сомова, еще в молодости сетовавшего на себя, что "платья, перья - все, что его волнует"; тонкого и деликатного "ретроспективного мечтателя", основой изобразительного искусства считавшего красоту.

Художник смог во всех иллюстрированных работах сохранить основное качество акварели - прозрачность. Как и прежде, с утонченным и изящным художественным вкусом и чутьем Сомов изобразил роскошные наряды в стиле XVIII века, и именно яркие костюмы Манон. При этом автор акцентировал в туалете Манон перемену ее безбедность: то она в незатейливом платьице скромно одетой парижанки, то в шикарном наряде светской дамы. Ее шелковые контуши, украшенные красивым рисунком, отличаются особенной подвижностью. Композиция платья имеет значительно игривую форму сзади, словно волнующуюся при движениях Манон. Низкий вырез декольте обнажает шею и грудь; облегающие внизу и отделанные в несколько рядов шикарные широкие кружева расширяются к локтевой линии. Изысканный веер в руке служит неизбежным атрибут кокетства. На одной из иллюстраций в типичном наряде перед зрителем предстает Манон, где художник составил психологичный портрет "женщины, лишенной каких-либо нравственных устоев, существо со слабо развитым интеллектом и чрезвычайно узким, мещанским кругозором".

Герои в иллюстрациях Сомова на языке жестов передают свои гнетущие и трудные переживания, при этом художник излишне не драматизирует фабулу романа, создавая некий элемент игры и театрализации, присущей галантному веку, когда "сердца раны - лишь обманы, лишь на вечер те тюрбаны" (Михаил Кузмин).

Часто и подолгу живя в Париже, Сомов был знаком с графикой многих выдающихся иллюстраторов этой книги. Именно во Франции пользовалась популярностью "Манон Леско " с 225 иллюстрациями книжной графики, французского художника кино и театра Мориса Лелуара, вышедшая в Париже в 1885 году. Это полосное изысканное подарочное издание было признано классическим шедевром искусства книжной графики.

Константин Сомов до такой степени вжился в эпоху "бисера и альбомов", да и непосредственное долгое пребывание и поездки во Францию наложили определенный отпечаток на его сознание, что в своих детально проработанных цветных иллюстрациях он наслаждался бытом, костюмами, архитектурой и галантными манерами героев XVIII века, его кружевным стилем.

В парижском издательстве "Трианон", в 1934 году, вышла еще одна бесподобная книга "Опасные связи "с иллюстрациями Константина Сомова. Это единственный роман в письмах французского офицера Пьера Шодерло де Лакло, вершиной карьеры которого стал генеральский чин наполеоновской армии.

Изначально изданный в 1782 году, роман имел грандиозный и скандальный за его "безнравственность" успех. В основу сюжета легла авантюрная история, изложенная в письмах, суть которых состоит в хитроумной интриге аристократов Парижа - маркизы де Мертей и виконта де Вальмона, затеявших коварный умысел с целью совращения юной Сесиль де Воланж. К графической интерпретации этого романа Сомов уже обращался в своем творчестве, работая над "Книгой маркизы", куда, в частности, в одном из изданий за 1918 год вошла изящная сцена поцелуя; а сам рисунок выполнен "живой и одухотворенной" контурной линией.

Острота сюжета, эротизм, ирония - все это было близко мироощущению Сомова, но в графических работах последних лет есть элегантная сдержанность. В них выкристаллизовалась лаконичная простота графической манеры и декоративность. Словно художник не хотел сразу раскрыть сложный и порочный мир героев романа, скрыл за маской тайны их души. Красота женских образов здесь несет едва уловимый оттенок печали и "Обреченности". В раскрытии образов главных героев Мерей де Мертей и виконта де Вальмона есть присущий Сомову оттенок иронии.

Образ Сесиль Воланж из "Опасных связей " Константин Сомов создавал по воображению и с помощью натурщицы, дочери русских эмигрантов Александры Левченко. Портрет Сесиль де Воланж - изящный карандашный рисунок, едва подцвеченный акварелью. Лицо - маска красивой женщины в некотором роде сближает эту работу со стилистикой модерна, однако здесь угадывается и внимательное изучение традиций французского карандашного портрета XVI века. Эстетизируя порок в иллюстрациях Сомов проявил художественную "воспитанность" и деликатность. Очевидно, что европейские мастера, впоследствии обращаясь к созданию иллюстраций к роману Лакло, бесспорно черпали свое вдохновение в графических работах Сомова.

Книжная графика была особенно близка интеллигентному, эрудированному и при этом замкнутому в своем "мире искусства" художнику. Сомов был высоко оценен своими современниками. Так Николай Эрнестович Радлов писал о нем: "Его влечет к графике, к ювелирной работе отточенными и безукоризненными линиями, к ваянию фарфоровой статуэтки, к миниатюрной живописи, ко всем приемам, где не может быть случайно и небрежно положенных мазков, где каждая точка должна быть выискана и каждое прикосновение к материалу - бережным, уверенным и непоправимым". . 1913. Бумага, карандаш, сангина.

Жизнь блестящего рисовальщика оборвалась внезапно в 1939 году... В последнее время он жил в тревожном смятении, обострявшемся страхом одиночества, ожиданием неотвратимости войны и бессилием от стремительно развивающейся болезни ног. При всем своем фатальном одиночестве - самом "верном" спутнике его жизни - было кому сожалеть о его уходе. Это прежде всего Александр Бенуа и друзья по "Миру искусства", помнившие его чуть горькую и одновременно оптимистическую улыбку.

Le Livre de la Marquise. Recueil de Poesie et de Prose. St.-Petersbourg, R. Golike et A. Wilborg, 1918. , VIII, 204 cтр., 24 л.л. цветных и черно-белых иллюстраций. Тираж 800 экземпляров. В великолепном ц/к переплете Vellum того времени богато тисненый золотом на крышках и корешке. Оригинальные цветные форзацы, стилизованные под XVIII-й век. Титул отпечатан в 2 краски. Формат: 24,5х19,5 см. Экз. из библиотеки Ф. О. Шехтеля (1859-1926), архитектора, живописца, графика, сценографа; одного из суперярких представителей стиля модерн в русском и европейском зодчестве.

Выше описан экземпляр "Малой Маркизы". Так называемая "Большая Маркиза" имеет немного другое библиографическое описание: Le Livre de la Marquise. Recueil de Poesie et de Prose.[Книга Маркизы. Сборник поэзии и прозы]. Venise,Chez Cazzo et Coglioni, 1918. , VIII, 252 cтр.,, 2 л. фронт, 31 л.л. цветных и черно-белых иллюстраций. Circa 50 экземпляров.В иллюстрированной двухцветной издательской обложке и суперобложке. Ниже мы более подробно расскажем, чем "Большая Маркиза" отличается от "Малой". "Книга Маркизы"-это "книга -праздник", от нее исходит необычный аромат Золотого века, века райских наслаждений и нирваны. И это-то в холодной и голодной послереволюционной России... Она совершенно уникальна, потому что воссоздает полную картину эротической литературы Франции XVIII века и не имеет аналогов по своему содержанию. В нее включены произведения полусотни авторов, в том числе Вольтера, Казановы, Шенье, Парни и др., неоднародна она и в жанровом отношении(лирические стихотворения, песни, эпиграммы, новеллы, дневниковые записи, анекдоты и пр.). «Книга Маркизы», оформленная замечательным художником Константином Андреевичем Сомовым (1869-1939), по праву считается одной из вершин русской книжной графики.Он мастер линий, он маг линий» - эти слова написаны Александром Николаевичем Бенуа о его ближайшем и преданном с детства и до гробовой доски друге Константине Андреевиче Сомове (1869-1939).

Выдающийся библиофил Эрих Фёдорович Голлербах (1895-1942) писал о ней: «Здесь, как в некоем фокусе, сосредоточился и утончённый ретроспективизм и модный эротизм эстетического мировосприятия, отразился мечтательный культ XVIII века, с его очаровательным бесстыдством, фривольностью и напряжённой чувственностью. В смысле художественной идеологии в этой книге нет никакого движения вперёд, никакого искания, но она бесспорно замечательна сама по себе, «как вещь». Вся проникнутая духом «мелочей прекрасных и воздушных, любви ночей, то нежащих, то душных», она строго выдержана в одном графическом стиле, в единой изобразительной гармонии. В графическом творчестве Сомова эта книга является высшим достижением. В истории русских иллюстрированных изданий она, по праву, может занять одно из первых мест». Идея создания антологии принадлежит австрийскому эссеисту, литературному критику и переводчику Францу Блею (1871-1942). Впервые книга увидела свет в 1907 году в Мюнхене в издательстве Вебера на немецком языке. Эту небольшую хрестоматию эротической литературы «галантного века» и составил Франц Блей. Из 31 рисунка, выполненного к ней Константином Сомовым, германская цензура пропустила тогда только 6 иллюстраций и 6 виньеток, изъяв всё то, что, по мнению цензоров, нарушало нормы общественной морали.

Через 8 лет Сомов вернулся к этому замыслу… Сомов решил печатать заново составленную и проиллюстрированную им «Книгу Маркизы» в известном петербургском издательстве «Товарищество Р.Голике и А.Вильборг» Обновленная антология выросла более чем в двое: в неё вошли отрывки произведений Вольтера, Кребийона-сына, Парни, фрагменты «Опасных связей» Шодерло де Лакло, отдельные эпизоды «Записок» Казановы. Макет нового издания составили 204 щедро проиллюстрированные страницы французского текста и 24 иллюстрации на отдельных листах. Один из множества парадоксов истории: эта «архибуржуазная» (по определению Э.Ф. Голлербаха) книга появилась летом - осенью 1918 года в революционном Петрограде, в уже национализированном издательстве, о чём Сомов писал в дневнике: «Голике реквизирован, но «Le Livre» выйдет без задержки». Известны три основных её варианта: на обычной бумаге, в издательском шёлковом переплёте; на бумаге верже ручной отливки в мягкой обложке; на голландской бумаге высшего качества с литым краем в издательском шёлковом переплёте, в картонном футляре. Их общий тираж составили тогда 800 экземпляров. Однако полгода спустя произошло событие ещё более невероятное: в том же издательстве появился расширенный вариант сомовской «Книги Маркизы», который ныне известен библиофилам как «Большая Маркиза».

Отпечатанная тиражом 50 экземпляров, она имела на 60 страниц текста больше (причём помимо отрывков из эротической поэзии и прозы в этот раздел вошли скатологические анекдоты), а также новые заставки и листовые иллюстрации, являющиеся фривольными вариациями иллюстраций, уже использованных художником в первой части. На титульном листе местом издания значилась Венеция: ведь Петербург чуть ли не с момента основания называли «северной Венецией».

Историк русской графики А.А. Сидоров писал о «Большой Маркизе», что в ней «художник позволил себе как будто всё, от чего воздерживалось русское искусство». «Большая Маркиза» всегда считалась на книжном рынке редкостью и всегда стоила дорого. В наши дни она практически ненаходима. Обычно утверждают, что узкая специализация появилась в ХХ веке, но в области изобразительного искусства художественные и жанровые пристрастия обособились раньше: Иван Константинович Айвазовский (1817-1900) изображал море, то есть был художником-маринистом, Иван Иванович Шишкин (1832-1898) предпочитал пейзажи, преимущественно лесные, а Орест Адамович Кипренский (1782-1836) прежде всего был портретистом.

Константин Андреевич Сомов успешно работал во многих жанрах. Конечно, был он портретистом милостью божьей, но с равным мастерством писал пейзажи, занимался малыми формами скульптуры, фарфором и, конечно же, работал в области книжной графики. Иллюстраторами и оформителями книги были почти все художники объединения «Мир искусства» - и Александр Бенуа, и Лев Бакст, и Мстислав Добужинский, и Дмитрий Митрохин... Серая повседневность бытия стала их заклятым врагом, и они стремились обогатить привычные будни яркими красками и необычными формами. В рамках нового декоративно-прикладного искусства важное место было отведено книге, а точнее, печатному слову, ибо мирискусники с равным успехом работали в журналах и газетах, а также в различных малых формах - таких, например, как оформление меню или театральных программ. Соглашаясь с чеховским героем, что «в человеке все должно быть прекрасно…», мирискусники полагали, что прекрасными обязаны быть и окружающие человека вещи, и интерьеры. Говоря же о книге, они могли бы перефразировать чеховское высказывание таким образом: «В книге все должно быть прекрасно - и шрифт, и переплет, и орнаментика, и иллюстрации!» Константин Сомов исповедовал эту истину на протяжении всей жизни - до последнего вздоха. Его стараниями был заложен, пожалуй, самый весомый камень в величественное здание, которое именуется искусством книги ХХ столетия.

С самого раннего детства Сомова окружало поклонение и служение музам. Отец, Андрей Иванович, по образованию математик, занимался историей искусства, редактировал «Вестник изящных искусств», собрал неплохую коллекцию рисунков и гравюр. Мать художника, Надежда Константиновна, отлично музицировала и превосходно пела. Стены родительского дома были увешаны картинами прославленных художников, среди которых был и превосходный портрет балерины Е.С.Семеновой работы Ореста Кипренского. Рисовать Константин начал лет шести от роду. Пристрастие это получило огранку на уроках рисования в петербургской гимназии Карла Ивановича Мая. Здесь же Сомов на всю жизнь подружился с Бенуа, Нувелем и Философовым, которые впоследствии и создали объединение «Мир искусства». А затем была Академия художеств, проклинаемая и презираемая за «упадочный академизм», но все же сумевшая привить своим школярам блестящую технику и профессионализм. Трудный хлеб постижения искусства, как это ни странно, сочетался с увлечением спиритизмом - это была своего рода дань моде. Александр Бенуа впоследствии вспоминал о своем увлечении «блюдечной ворожбой» и о посещении спиритических сеансов «в компании с Сашей и Костей Сомовыми».

Он не без иронии рассказывал, что «ответы через блюдечко бывали иногда поразительны по остроумию и по глубине, однако и эти умные речи внезапно сменялись дикими шутками, а то и просто ругательствами, причем дух высказывал особую склонность к порнографии». Не в те ли юношеские годы зародился интерес Константина Сомова к эротике, столь свойственной его творчеству? Объединяла Константина Сомова и Александра Бенуа и страсть к театру, а особенно к опере, которую они регулярно и восторженно посещали. Они увлекались П.И.Чайковским и с нетерпением ждали премьеры каждого нового его произведения. В России воспитанникам гимназии Мая было тесно. «Нас инстинктивно тянуло уйти от отсталости российской художественной жизни, - вспоминал впоследствии А.Н.Бенуа, - избавиться от нашего провинциализма и приблизиться к культурному Западу, к чисто художественным исканиям иностранных школ, подальше от литературщины, от тенденциозности передвижников...».

Восьмилетним мальчиком Костя впервые увидел Париж, 11 лет от роду побывал в Вене, а в 20 лет путешествовал по Германии, Швейцарии, Италии. Юношей неоднократно подолгу жил в Париже. В ту пору он установил связи с зарубежными издательствами и журналами, с которыми он удачно и активно сотрудничал. В России воспитанникам гимназии Мая было тесно. «Нас инстинктивно тянуло уйти от отсталости российской художественной жизни, - вспоминал впоследствии А.Н.Бенуа, - избавиться от нашего провинциализма и приблизиться к культурному Западу, к чисто художественным исканиям иностранных школ, подальше от литературщины, от тенденциозности передвижников...». Слово «космополитизм» в ту пору имело положительное звучание.

Границы империи были прозрачными - имелись бы средства! А родители Константина Сомова были состоятельными людьми. У многих членов «Мира искусства» откровенное западничество успешно сочеталось с интересом к русской старине. У Сомова же такого интереса не было - он стал проводником западных форм и сюжетов в отечественном искусстве и тем самым, несомненно, обогатил российскую художественно-культурную жизнь. Портреты его глубоко интернациональны. До сих пор мы говорили о стилизации, но применить это слово к иллюстрациям для "Книги маркизы" просто язык не поворачивается. Для Сомова это была сама жизнь, ибо жил он скорее в галантном XVIII веке, чем в ХХ, в котором пребывало его бренное тело. Сомов вернулся к своему замыслу через несколько лет. 20 ноября 1915 года он записал в дневнике, который регулярно вел: "В 5 часов был в типографии "Унион" для переговоров с Грюнбергом, слышавшим о моем желании переиздать "Книгу маркизы" и нашедшим мне издателя, согласного ассигновать не менее 5 тысяч на частное издание в количестве 25 экземпляров.

Это предложение мне очень соблазнительно. По моему плану, весь текст будет новый и будет печататься на тех языках, на которых вещи написаны. Подбор будет очень интересный, войдут все эротические листы, к ним я прибавлю несколько новых виньеток, 4 приложения будут раскрашены от руки тщательно в каждом экземпляре. Копия с моей раскраски. Бумага, переплет и все прочее очень прекрасны". Работа эта, ставшая знаковой в творчестве Сомова, продолжалась и в следующие годы. В дневнике художника есть множество упоминаний о ней. "Просматривал Парни с целью взять в мою книжку", - записывает он 15 декабря 1915 г. (французский поэт Эварист-Дезире Парни (1753-1814) был признанным мастером эротического жанра). "С утра сел за работу, - пишет Сомов 2 января 1916 года, - делал две вещи, в третий раз начал делать любовников...

Потом начал другую композицию: "Маркизу и Пьеро". Рисовал весь день до 10 часов вечера". Техника была различной - и раскрашенные акварелью штриховые рисунки, и ставший привычным для Сомова черно-белый силуэт. Однако переговоры с Владимиром Юльевичем Грюнбергом ни к чему не привели, и Сомов передал составленную им заново и проиллюстрированную "Книгу маркизы" в одну из лучших типографий Санкт-Петербурга, принадлежавшую Роману Романовичу Голике и Артуру Ивановичу Вильборгу (ныне эта типография носит имя первопечатника Ивана Федорова). Технической стороной дела в типографии руководил Бруно Георгиевич Скамони, сын Георгия Скамони - изобретателя гелиографии и фотомеханического способа изготовления миниатюрных изданий. "Книга маркизы" со 204 страницами французского текста и 24 иллюстрацией на отдельных листах вышла в свет в 1918 году. Иллюстрации были и в тексте.

В большинстве своем это рисунки пером, предназначенные для последующей раскраски, но некоторые картинки выполнены в технике силуэта. Штрих и силуэт иногда дополняют друг друга. Такова, в частности, иллюстрация "Маркиза с розой и обезьянкой", где силуэтное изображение маркизы помещено в декоративную, исполненную пером рамку, в картушах которой чего только нет - здесь и китайский мандарин, растопыривший руки с невозможно длинными ногтями, и цирковой акробат, опираюшийся головой на вертикально поставленный шест, и многочисленные остроклювые птицы... "Боевой восемнадцатый год" - не самое лучшее время для выпуска подобных изданий, и 9 сентября 1918 года Константин Андреевич записал в дневнике: "Голике реквизирован, но "Le Livre" выйдет без задержки". Всего напечатали 800 экземпляров.

Часть тиража вышла в особом библиофильском исполнении - и с дополнительными, особо фривольными иллюстрациями. Современников они шокировали, но нам, воспитанным на вседозволенности второй половины ХХ столетия, они представляются вполне приличными. Библиофилы за особыми экземплярами охотились. Сохранилось письмо К.А.Сомова к врачу, профессору Московского университета А.П.Ланговому, в котором художник пишет: "Многоуважаемый Алексей Петрович, сделаю все возможное от меня, чтобы и у Вас был особенный экземпляр издающейся моей книги у Голике. Прошу Вас только, если возможно, держать это мое обещание в секрете от наших общих знакомых. Мне было невозможно, если бы явились еще желающие приобрести такие экземпляры, их удовлетворить ввиду небольшого количества этого издания". "Книга Маркизы" 1918 года была задумана художником как целостное во всем произведение книжного искусства. Иллюстрации здесь тесно привязаны к тексту - детально продумана гармония текстовой полосы с украшающими ее виньетками и концовками. Иллюстрации, впрочем, могли существовать и отдельно от книги. Так, 3 сентября 1917 года Сомов писал Евгению Сергеевичу Михайлову, мужу своей сестры Анны: "Почти два месяца я красил картинки (мои оттиски к "Книге Маркизы") для Брайкевича, который мне сделал этот заказ. Нарисовал их около 60 штук. Эта работа довольно легкая сравнительно, хотя иногда медленная и кропотливая. Некоторые оттиски вышли очень удачными". Одесский инженер Михаил Васильевич Брайкевич был страстным коллекционером; впоследствии в эмиграции он и материально и духовно поддерживал художника, который и скончался у него на руках.

Его же коллекция сомовских работ в настоящее время хранится в Эшмолеанском музее в Оксфорде. В области эротики "Книга Маркизы" Константина Сомова была таким же прорывом, как многократно разруганный и осужденный "Любовник леди Чаттерлей" Дэвида Герберта Лоуренса (David Herbert Lawrence, 1885-1930), написанный в 1928 году, но опубликованный в полном виде много позднее. Окончательно реабилитирована эта талантливая книга была лишь в 1960 году на шумном судебном процессе. У Сомова "Книга маркизы" была возвратом к ненавязчивой и изящной фривольности французского рококо XVIII века, которая в следующем столетии была предана забвению и проклятию филистерствующими буржуазными нуворишами, а в ХХ веке подвергнута остракизму идеологическими ханжами с партбилетами, которые были, как это ни странно, их духовными наследниками. Алексей Алексеевич Сидоров в свой книге о русской графике начала ХХ века не репродуцировал ни одной иллюстрации из "Книги маркизы", по поводу которой он отметил: "Художник... позволил себе как будто все, от чего воздерживалось русское искусство". По его утверждению, русские художники "чуждались" фривольности, но Сидоров, конечно, лукавил. Теме, о которой идет речь, уделяли внимание многие, причем не был исключением и этот прославленный искусствовед, который был неплохим художником и собрал, пожалуй, лучшую в Москве коллекцию эротической графики. "По мнению Сомова, - писал близко знавший художника искусствовед Степан Петрович Яремич, - главная сущность всего - эротизм. Поэтому и искусство немыслимо без эротической основы". Вообще же, является безусловно приемлемым все, что красиво и что соответствует эстетическим нормам. Революционные события Константин Андреевич, как и многие представители художественной интеллигенции, встретил восторженно. "За два дня столько событий, - записал он в дневнике 4 марта 1917 года. - Николай свержен, у нас будет республика. Голова идет кругом. Я так боялся, что останется династия". И все же в его высказываниях сквозила некоторая настороженность: "Много хулиганов вооруженных, кое-где стреляют, громадные хвосты на Английском за сахаром. Едут авто с красными флагами, в них оборванные люди и наполовину солдаты".

В любом случае, Сомов решил оставаться нейтральным. "Лучше мне не мешаться, - писал он в своем дневнике, - и жить по-старому, как я жил". Отсидеться в сторонке, однако, не удалось. Октябрьская революция у Сомова энтузиазма не вызвала. Он лишь констатировал, записав в дневнике 25 октября 1917 года: "Сегодня победа большевиков. События". По городу распространялись слухи о разгроме Зимнего дворца, о гибели и расхищении художественных ценностей. По инициативе Александра Николаевича Бенуа группа художников и искусствоведов, в которую входил и К.А.Сомов, 3 ноября посетила Зимний дворец. "Встретили нас большевики, симпатичные и вежливые, - записал Константин Андреевич в дневнике. - Обошли с ними... весь дворец, и я видел разрушенные комнаты Александра II, Николая I, Николая II... многое поправимо". Вскоре после Октября отношение Сомова к событиям в стране стало меняться. Одобрить закрытие многих газет и журналов, введение жесткой цензуры он не мог. С большевиками Константин Андреевич не сотрудничал, в оформлении книг для литературно-издательского отдела Наркомпроса, а затем и Государственного издательства участия не принимал. И вообще был мало активен не в пример ближайшему своему другу Александру Николаевичу Бенуа. Но в конце концов оба оказались в эмиграции. В декабре 1923 года Константин Андреевич Сомов уехал в Америку с выставкой русского искусства и в СССР больше не вернулся. Жил в Нью-Йорке, сблизился с великим композитором Сергеем Рахманиновым, создал его портрет. "Вышел он у меня грустным демоном, - писал Сомов сестре. - сходство внешнее не разительно, по-моему, но все говорят, что я изобразил его душу. Сделан он в два тона и не в силу, а бледно-серебристо". Последние годы жизни К.А.Сомов провел в Париже. Занимался и книжной графикой, в частности иллюстрировал такие книги, как "Манон Леско" аббата Антуана Франсуа Прево (1926), "Дафнис и Хлоя" древнегреческого писателя Лонга (1930) и "Опасные связи" Шодерло де Лакло (1934), но далеко не все эти работы увидели свет. Умер Константин Андреевич Сомов 6 мая 1939 года. Лучшее из созданного им живет и сегодня. А на последок приведем слова К.А.Сомова, написанные в 1905 году: "Всякому народу дано родиться, жить и умирать, наш же многомиллионный народ еще ведь в колыбели, и ему суждено зацвесть пышным цветком - в этом я уверен!" Будем надеяться и ждать!

Константин Сомов Портрет А.И.Сомова, отца художника. 1897 г.

Мать будущего художника, Надежда Константиновна (урожденная Лобанова) , была хорошим музыкантом и широко образованным человеком. Именно она привила своим сыновьям любовь к музыке, живописи и театру. Да и профессия отца способствовала «приобщению к прекрасному» – он сам рассказывал сыновьям интересные истории о художниках, да и стены квартиры Сомовых, как вспоминал Альберт Бенуа, «были густо завешены картинами».

Константин Сомов Портрет матери художника. 1895 г.

Я написал «сыновьям», потому что Константин был вторым ребенком в семье, у него был старший брат Александр. Как сложилась его судьба, мне неизвестно. Упоминается лишь, что он был уже в юности полнеющим человеком и служил в Министерстве финансов. В творческом наследии художника есть портрет племянника Владимира Александровича Сомова, сына Александра, написанный Константином уже в эмиграции, в 1925 году.

Константин Сомов Портрет В.А. Сомова. 1925 г.

Во время написания картины художник был либо у родственников в Америке, либо – во Франции (о чем будет рассказ позже), поэтому непонятно, позировал ли племянник дяде, и где это происходило? Эмигрировал ли брат Константина с семьей (поскольку после отъезда из страны есть только свидетельства переписки Сомова с сестрой) или художник просто завершил начатую до эмиграции картину?
Искусствоведы! Где вы? Видите, как много к вам вопросов!
А обратил внимание я на этот портрет еще и потому, что Володя Сомов типажно очень похож на многих будущих любовников художника. Не знаю, почему мне бросилась в глаза эта похожесть, и что за ней кроется… Хотя, признаюсь, мысли о похожести возникают, глядя и на портрет второго племянника - сына сестры Анны.

Константин Сомов Портрет Е.С.Михайлова. 1916 г.

Понятно, что оба парня молоды и симпатичны. Но, как говорится, может, в этом сходстве «зарыта собака» гомосексуальных наклонностей Константина. Вообще-то, историки пишут, что «в детстве Костя предпочитал играть в куклы, мастерить для них костюмы, дружить ему было проще всего с девочками».

Костя Сомов. 1883 г.

Хотя, опять же, на картине «В детской», написанной 29-летним Сомовым, он изобразил лошадку, пушку, барабан – самые популярные атрибуты мальчиковых игр. Свою ли детскую написал художник, или это случайный интерьер – неизвестно.

Константин Сомов В детской. 1898 г.

Сестра

Повторюсь, у Сомова была еще младшая сестра Анна (28 января 1873 - 18 октября 1945), ставшая певицей и художником-дизайнером. Анна училась живописи дома под руководством брата.

Константин Сомов с сестрой Анной. 1890-е гг.

Вышла замуж она за действительного статского советника департамента окладных сборов Министерства финансов Сергея Дмитриевича Михайлова.

Константин Сомов Портрет С.Д. Михайлова. 1900-10 гг.

Сначала Анна при помощи Кости, а потом и самостоятельно вышивала и расшивала сумки, делала украшения для платьев и декоративные панно, которые в 1911–1924 годах участвовали в отечественных и мировых художественных выставках, принося автору первые премии. Во Франции сумки Сомовой прозвали ридикюлями, некоторые исследователи моды считают, что именно ее сумки явились родоначальниками современных женских сумочек вообще.

Константин Сомов Портрет сестры А.А. Сомовой за работой. 1892 г.

Кстати, благодаря сохранившейся переписке брата с Анной из эмиграции, историки знают многое о жизни художника во Франции, потому что Константин писал сестре практически каждые три дня. Удивительно то, что при такой любви к сестре, мне удалось найти только несколько ее портретов, и то графических и написанных с разницей почти в четверть века. Хотя известно, что сестру вместе с матерью за мольбертами Костя изобразил еще на одном из первых своих рисунков.

Константин Сомов Портрет А.А.Сомовой-Михайловой. 1897 г.
Константин Сомов Портрет А.А.Сомовой-Михайловой. 1920 г.

Школа Мая

Образование Константин получил, поступив в самую популярную на то время, частную гимназию Карла Ивановича Мая (1820-1895), выпускника историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета. Открыта эта немецкая мужская школа была 22 сентября 1856 года и в 1861 году получила официальное название «Реальное училище на степени гимназии».

Карл Май и здание его гимназии.

Основным девизом школы было изречение основоположника современной педагогики Яна Амоса Коменского «Сперва любить - потом учить». Не зря, выпускники школы об атмосфере, царившей в этом учебном заведении, говорили - «майский дух». В школе учились многие будущие представители художественной интеллигенции: Николай Рерих, Александр Бенуа, писатель Лев Успенский, публицист и литературный критик Дмитрий Философов и др.
Именно с Димой Философовым у Константина случился первый юношеский роман. Как пишет в своей книге Кон, «c Димой Костя сразу нашел общий язык, и они сдружились. По свидетельству Бенуа, учившегося в той же гимназии, особая близость Димы и Кости, которые держались вместе и особняком, почти никому не нравилась. И, быть может, они не стали объектами насмешек и изгоями только потому, что оба раньше срока покинули заведение Мая».
Известно, что из-за болезни Дмитрия отправили на лечение в Италию, а Сомова отец забрал из гимназии, поскольку юноше давались тяжело естественные предметы, и он мог не окончить гимназию с успешными отметками.

Философов

Дмитрий Владимирович Философов (26 марта (7 апреля) 1872, Санкт-Петербург - 4 августа 1940, Отвоцк, Польша) происходил из старинного дворянского рода, его отец был ближайшим помощником военного министра Д. А. Милютина и членом Государственного совета. Мать Анна Павловна (урождённая Дягилева) была литератором и одной из учредительниц высших женских учебных заведений и благотворительных обществ.

Лев Бакст Портрет Д. Философова.

Говоря о дальнейшей судьбе Философова, стоит сказать о том, что после лечения он в 1890 году окончил гимназию К. Мая, поступил на юридический факультет Петербургского университета, который окончил в 1895 году. Затем стажировался в Германии, а с 1898 года стал работать в петербургской императорской Публичной библиотеке и начал заниматься журналистской деятельностью. В этот период Дмитрий общался с Сомовым, но об этом позже.
Философов стал одним из основателей объединения «Мир искусства», работал редактором литературного отдела одноименного журнала (1898-1904), потом сблизился с Д. С. Мережковским и З. Н. Гиппиус. В декабре 1919 года вместе с Мережковским и Гиппиус Философов покинул большевистскую Россию и поселился в Варшаве, где сблизился с эсером Борисом Савинковым. После 1936 года вследствие ряда неудач (неуспеха всех изданий, им возглавляемых, смертью соратников и единомышленников Савинкова и Арцыбашева), а также преклонного возраста и болезней Философов отошёл от литературной, общественной и политической жизни.

Дмитрий Философов 1930-е г.

Умер он через год после начала второй мировой войны и был похоронен на православном кладбище в Варшаве.

Академия

Итак, где Сомов завершил образование, тоже неизвестно, как и то, что нигде не встречал информации – у кого юноша учился азам рисования. Может, частные учителя или друзья отца? Но кто конкретно? В одной из биографий художника промелькнула фраза: «С детства мальчик мечтал стать живописцем».
Тем не менее, в сентябре 1888 года 20-летний Константин поступил в Имперскую Академию художеств. С 1888 по 1892 год он окончил основной курс Академии, а с октября 1894 года продолжил занятия в мастерской Ильи Репина. В этом же 1894 году Сомов впервые принял участие в выставке Общества русских акварелистов.

Константин Сомов Юношеский автопортрет. рубеж 19-20 вв.

Репин называл Сомова «способный юноша». Уже в студенческие годы художник стал рисовать арлекинов и дам XVIII века, которые чуть позже принесут ему известность. Один из сокурсников Сомова вспоминал: «Ярко помню чувство изумления от неожиданности и потом восхищение, когда он принес свой эскиз на заданную Репиным тему «Около пруда»». Позже Бенуа назвал Сомова «создателем идиллического стиля минувшей жизни».
Но в феврале 1897 года художник, не доучившись, покидает Академию и уезжает в Париж. В 1897-1898 годах он занимался в Академии Коларосси. В Париже Сомов сблизился с Александром Бенуа, общался с Е. Лансере и А. Остроумовой, учившимися в то время во Франции. Тогда, видимо, и возникла идея создать объединение «Мир искусства», основателем которой и стали бывшие выпускники Школы Мая - Бенуа, Философов, Нувель, Сомов и примкнувший к ним Дягилев.

Дягилев

Сергей Павлович Дягилев (19 (31) марта 1872 - 19 августа 1929, Венеция) родился в Селищах Новгородской губернии, в семье кадрового военного, потомственного дворянина, кавалергарда Павла Павловича Дягилева. Мать умерла через несколько месяцев после рождения Сергея, в детстве мальчик жил в Санкт-Петербурге, потом в Перми, где служил его отец.

Сергей Дягилев. Фото конца XIX века и картина, написанная Наталией Третьяковой на основе этого фото.

В Перми на углу улиц Сибирской и Пушкина (бывшая Большая Ямская) сохранился родовой дом Дягилева, который современники называли «Пермскими Афинами», и где сейчас располагается гимназия его имени (Привет Анне! Может расскажете что-нибудь интересное об этом доме?). Знаю, что особняк был построен по проекту архитектора Р. О. Карвовского в стиле позднего классицизма.
После окончания пермской гимназии в 1890 году Дягилев приехал в Петербург и поступил на юридический факультет университета, параллельно занимаясь музыкой у Н. А. Римского-Корсакова в Петербургской консерватории. В 1896 году Дягилев окончил университет, но не стал заниматься юриспруденцией, а спустя два года после получения диплома создал совместно с Бенуа «Мир искусства».
О дальнейшей жизни Дягилева – антрепренёра и коллекционера, организатора «Русских сезонов» в Париже и труппы «Русский балет Дягилева», можно прочесть везде. К тому же, Дягилев нам интересен сегодня даже не в связи с «Миром искусства», а с Сомовым.

Константин Сомов Портрет С.П.Дягилева. 1893-95 гг.

"Мир искусства"

Конечно, история этого художественного объединения требует отдельного рассказа. Поэтому пробегусь по ней «пунктирно».
Итак, «Мир искусства», как объединение и журнал были основаны в Санкт-Петербурге в 1898 году.
Позже в объединение влились и художники московской школы, входившие в состав Абрамцевского кружка - К. Коровин, В. Серов, братья Васнецовы, М. Врубель, М. Нестеров.

Организаторы объединения "Мир искусства" - К. Сомов, В. Нувель, С. Дягилев и Д. Философов. фото конца XIX века

Уже в начале 1898 года Дягилев и Философов организовали и провели выставку русских и финских художников в Музее центрального училища технического рисования барона А. Л. Штиглица в Петербурге, а затем, летом того же года в Мюнхене, Дюссельдорфе, Кельне и Берлине. Первый номер журнала вышел в ноябре 1898 года, в нем была опубликована первая статья о Сомове, написанная Бенуа.

Константин Сомов Автопортрет. 1898 г.

Художественная ориентация «Мира искусства» была связана с модерном и символизмом, члены объединения утверждали, что искусство - прежде всего выражение личности художника. В одном из номеров журнала Дягилев писал: «Произведение искусства важно не само по себе, а лишь как выражение личности творца». Период наибольшей активности в жизни объединения пришёлся на 1900-1904 годы, в 1901 и в ноябре 1903 года выставки группы «мирискусстников» прошли в Петербургской императорской Академии художеств и в Строгановском институте в Москве. После 1904 года объединение утратило идейное единство, после революции многие его участники эмигрировали, и в 1924 году объединение фактически прекратило существование. А мы вернемся назад, к Сомову.

Рубеж веков

Осенью 1899 года Сомов вернулся из Парижа в Петербург. Занимаясь деятельностью «Мира искусства», Константин стал часто общаться со своей школьной любовью – Дмитрием Философовым. И, возможно, могла бы вспыхнуть «угасшая любовь», но сердце Дмитрия уже было занято его двоюродным братом из Перми Сергеем Дягилевым. Кон в своей книге пишет: «Несмотря на то, что с Дягилевым Сомов будет много сотрудничать, некоторая неприязнь сохранится на всю жизнь».

Лев Бакст Портрет Сергея Дягилева с няней. 1906 г.

А пока Сомов окунается в мир «разгульного декаданса» столицы. Об этом времени, вернее, о причинах «свободы любви», точно сказал поэт-символист Вячеслав Иванов: «Вся человеческая и мировая деятельность сводится к Эросу, ... нет больше ни этики, ни эстетики - обе сводятся к эротике, и всякое дерзновение, рожденное Эросом, - свято. Постыден лишь Гедонизм». Как отмечают историки, эпоха декаданса требовала раскрепощения во всем. Но если многие символисты (Гиппиус, Иванов, Мережковский) считали секс средством духовного освобождения, то для Сомова «он был просто развлечением, источником телесного удовольствия, не связанным ни с какими высшими ценностями».
Сомов часто бывает у друзей на дачах под Петербургом, любит посещать Таврический сад, где можно без труда выбрать себе на ночь симпатичного молодого гимназиста. Тесные дружеские (а может, и более близкие) отношения связывают Константина в это время с еще одним его одноклассником Вальтером Нувелем.

Нувель

Вальтер Федорович Нувель (1871-1949) – музыкальный и театральный деятель, один из основателей и вдохновителей объединения «Мир искусства», служил чиновником особых поручений в канцелярии министерства Императорского Двора.

Вальтер Нувель.

Вальтер родился в многодетной семье (у него было три брата и сестра) коммерсанта французского происхождения, занимавшегося финансами. В 1882-1890 годах мальчик учился в гимназии Карла Мая в одном классе с Сомовым. Биографы Нувеля пишут, что еще в седьмом классе Вальтер с одноклассниками Бенуа, Сомовым, Философовым и Калиным создали кружок «Общество самообразования», который стал предтечей «Мира искусства». Окончив Санкт-Петербургский университет, Нувель поступил на службу в канцелярию министерства, а свободное время посвящал пропаганде искусства и художественной критике. Вальтер был организатором музыкальных вечеров и многих предприятий объединения, членом редакции журнала «Мир искусства».
Историки пишут, что Нувель практически весь свой досуг проводил с Сомовым (возможно, ничего сверхблизкого в их отношениях и не было!), но после того, как Вальтер сблизился с Дягилевым (Ах, этот Серж-разлучник!) на почве общего увлечения музыкой - «они частенько играли «в четыре руки»» (звучит как-то двусмысленно!).

Лев Бакст Портрет Вальтера Федоровича Нувеля. 1895 г.

Вообщем, чтобы расставание с Сомовым было почти безболезненным, на одном из серии концертов «Вечера современной музыки», организованных журналом «Мир искусства», осенью 1905 года Вальтер познакомил Константина с поэтом Михаилом Кузминым. Последнее примечание, которое хочется написать – Прямо страсти мадридского двора!

Лев Бакст Портрет Константина Сомова. 1906 г.

Завершая рассказ о Нувеле, добавлю, что после Октябрьской революции Вальтер уехал в эмиграцию и стал помощником Дягилева в организации «Русских сезонов» в Париже.

Константин Сомов Портрет В.Ф.Нувеля. 1914 г.

Кузмин

Роман с Кузминым был непродолжительным, но страстным. Как написал в своем дневнике свидетель зарождения их отношений, поэт Вячеслав Иванов, над портретом которого в то время работал Сомов, «художник был Кузминым развращен и лишен девственности».

Михаил Кузмин

Михаил Алексеевич Кузмин (6 (18) октября 1872, Ярославль - 1 марта 1936, Ленинград) в своей биографии писал, что родился в семье ярославского дворянина, а одним из его предков по линии матери был известный во времена Екатерины II французский актёр Жан Офрень. Биографы Кузмина пишут, что личность поэта – «необычный сплав доверчивости и прямоты с подчеркнутым артистизмом и склонностью к эпатажу».
В 1884 году семья Михаила переехала в Петербург, где он окончил гимназию, несколько лет учился в консерватории у Н. А. Римского-Корсакова и А. К. Лядова, затем стал писать стихи и начал артистическую деятельность, как автор и исполнитель музыкальных произведений на свои тексты.
К моменту знакомства Кузмина с Сомовым, оба уже знали друг о друге. Сомов прочел гомосексуальную повесть Кузмина «Крылья», а тот, в свою очередь, мечтал познакомиться с Константином в надежде, что художник напишет его портрет.
Кстати, Иванов, который, шутя, написал о совращении Сомова, стал, практически сводником, поскольку поэт и художник зимой 1905-1906 годов часто встречались именно на вечерах в доме у Ивановых.
Впрочем, влюбленности поэта Сомов сначала и не замечал (у Кузмина в то время был свой «сердечный друг» - Павел Маслов), до тех пор, пока не прочел об этом в дневнике поэта, который вел его в течение всей жизни, считал «открытой книгой» и даже читал иногда в узком кругу друзей. О Сомове Кузмин написал, как о «бодрящем, с любовью к жизни, к телу и плоти, и без никакого нытья» мужчине.

Уже к весне 1906 года их отношения стали более близкими. Причем, Константин еще с не бросившим его Нувелем по несколько раз в неделю бывают на квартире поэта, они обменивается книгами, обсуждают последние новости, Кузмин знакомит Сомова со своим любовником Масловым. И такие «квартетные встречи» продолжаются почти в течение года.
Как пишет в своем исследовании Кон, «их интимное сближение произошло ближе к осени, причем, в любовных играх принимал участие и Павел Маслов» (вслед за героями фильма «Покровские ворота» хочется воскликнуть – «Высокие отношения!»).
Нужно отметить, что Сомов при такой активной личной жизни не переставал активно заниматься творчеством. Кроме того, в 1903 году прошла его персональная выставка в Петербурге, картины художника экспонировались на выставках «Сецессиона» в Берлине и на «Осеннем Салоне» в Париже (1906).

Елизавета Званцева Портрет К.А.Сомова.

Тему арлекинских пасторалей, сменяет эротическая тема. В 1907 году в Германии выходит антология эротических сочинений авторов XVIII века «Книга Маркизы. Сборник поэзии и прозы», иллюстрированная эротическими рисунками Сомова. В тексте использовались стихотворения, песни, эпиграммы, новеллы и дневниковые записи Андре Шенье, Казановы, Парни, Вольтера, Кребийона – младшего и отрывки «Опасных связей» Шодерло де Лакло.

Константин Сомов Обложка первого издания "Книги маркизы" (Das Lesebuch der Marquise). 1907 г.
Константин Сомов Маркиза и Пьеро. Иллюстрация к "Книге маркизы".

Историки считают, что Сомов ввел в русскую графику эротику как иронический жанр, которая выглядела, как выражались критики, « усталой порочностью не всерьез». Позже книга будет дважды издаваться в 1918 году, причем каждый раз количество иллюстраций будет увеличиваться – от 8 к 31, часто становясь более непристойными.

Константин Сомов Иллюстрации к "Книге маркизы" (Le livre de la Marquise). 1918 г.

При увеличении известности художника, его роман с Кузминым к концу 1900-х «сошел на нет». Причину исследователи называют в том, что «они были слишком разные».

Константин Сомов Автопортрет. 1909 г.

Преуспевающий и известный в Европе художник, имеющий собственный дом в Петербурге, и вечно стесненный в деньгах и скитавшийся по съемным квартирам поэт, друживший с питерскими сутенерами и увлекающийся банщиками и продавцами галантерейных магазинов.
Сомов, конечно, исполнил мечту поэта – в 1909 году написал его портрет.

Константин Сомов Портрет М.А.Кузмина. 1909 г.

Кроме того, в течение почти пяти лет романа художник был «личным иллюстратором» поэта - подбирал иллюстрации и рисовал виньетки к текстам поэта. Как пишет Кон, «они остались друзьями, хотя в записках Сомова обнаружится несколько нелестных отзывов о стареющем Кузмине».
После революции Кузмин остался в России, занимался в основном переводами, писал театральные рецензии. По приглашению Максима Горького он участвовал в составлении планов французской секции издательства «Всемирная литература», переводил прозу Анатоля Франса и редактировал собрание его сочинений. Умер Кузмин в 1936 году в ленинградской больнице и был похоронен на Литературных мостках Волковского кладбища.

Ах, эти мальчики в трико...

В 1909 году умирает в результате несчастного случая отец художника, на него случайно наехал экипаж на Дворцовой площади у Эрмитажа и через несколько дней Андрея Ивановича не стало.
Несмотря на семейную трагедию, Сомов продолжал плодотворно работать. К концу 1900-х годов художник продолжает разрабатывать два основных направления своего творчества: портреты и стилизованные под XVIII век галантные картины и пейзажи. Критики называют второе направление «реконструированным миром рококо». В портретах, как отмечали критики, художник тоже был очень силен.
В январе 1910 года Сомов получает заказ на портрет жены богатого московского коллекционера Гиршмана – Генриетты Леопольдовны. Кстати, Сомов писал Геню (как он ее называл, подружившись) дважды, еще раз – в 1915 году.

Константин Сомов Портрет Г.Л. Гиршман. 1910 г.
Константин Сомов Портрет Г.Л. Гиршман. 1915 г.

Владимир Осипович Гиршман (1867-1937) – русский купец и меценат, собиратель живописи и антиквариата, благотворитель Московского художественного театра, еще 1890-е годы увлёкшийся коллекционированием. Основу его собрания составляла современная ему русская живопись, которую он приобретал на выставках в Москве и Петербурге или покупал у самих художников. Портрет самого коллекционера нам оставил Валентин Серов, который также писал и Генриетту.

Валентин Серов Портрет Владимира Осиповича Гиршмана. 1911 г.

Вообщем, Сомов стал ездить на серии сеансов в Москву, где останавливался у Гиршманов, в свободное время ходил по музеям и театрам, где и познакомился с 31-летним танцовщиком-любителем Николаем Позняковым . Мужчина выглядел очень молодо и был красив – пухлые губы, густые брови, челка, спадающая на лоб. В своем дневнике в том же январе 1910 года художник записал: «Был вчера вечером у Познякова, московского танцора. Сентиментальный, восторженный, неумный, но милый...».

Константин Сомов Портрет танцовщика Н.С.Познякова. 1910 г.

Роман этот был скоротечным – только в течение года, любовники встречались в Петербурге, куда Позняков приезжал с выступлениями. Сомов написал около пяти портретов Николая. Племянник художника Евгений, сын сестры Анны, вспоминал, что танцовщик «позировал в тигровой или леопардовой шкуре во весь рост в балетной позе – и это было очень живописное зрелище».
Кстати, портрет Познякова, еще раньше, чем Сомов, написал еще и Серов (а других портретов работы Сомова не нашел!).

Валентин Серов Портрет Н.С.Позднякова. 1908 г.

Добавлю лишь, что позже Николай Степанович Позняков (1878-1941) стал хореографом, затем был пианистом и умер в начале войны в звании профессора Московской консерватории по классу фортепиано.
Но, хоть и говорят, что «любовь крепче на расстоянии», жизнь в разных городах и редкие встречи, конечно же, не могли не повлиять на взаимоотношения художника с Николаем. К тому же, главной причиной стало то, что в жизни Сомова появился Миф, и в личной жизни художника возник тот пасторальный мир отношений, который он изображал в своих ранних работах.

Мефодий

Сорокалетний художник познакомился с восемнадцатилетней моделью Мефодием Лукьяновым (1892-1932) в сентябре 1910 года, но поскольку Николай наезжал из Москвы редко, а натурщики для работы были нужны всегда, то Сомов, конечно, воспользовался услугами Лукьянова. Для плодотворной работы юноша даже поселился в квартире художника, познакомился с его родственниками и вскоре из натурщика, помощника и друга быстро превратился в «сына, брата и мужа», как называл его сам художник. Их связь историки называют «образцово-показательным браком», который продлился 22 года (!), «без размолвок и почти без измен».
К сожалению, о жизни самого Лукьянова до встречи с Сомовым и его жизни до эмиграции практически ничего неизвестно. Остался лишь портрет Мифа (как называли Мефодия родственники художника и близкие друзья), написанный Сомовым в 1918 году, купленный музеем Александра III и находящийся ныне в Русском музее Санкт-Петербурга (понятно, что это разные названия одного музея!). Художник изобразил Лукьянова, сидящим на диване в пижаме и халате. Искусствоведы отмечают, что в разгар революции, ниспровергающей старый мир, во время уличных перестрелок и ночных грабежей художник пишет очень «домашний, уютный портрет», в котором на первом плане спокойное выражение лица юноши, домашний халат и удобная поза сидящего.

Константин Сомов Портрет М. Лукьянова. 1918 г.

Это спокойствие, наверное, олицетворяет и уверенность самого художника. Став в январе 1914 года действительным членом Академии художеств, Сомов в том же 1918 году становится профессором Петроградских государственных свободных художественных учебных мастерских.

Борис Кустодиев Портрет К.А.Сомова. 1914 г.

Кроме того, он преподает в школе Е. Н. Званцевой. А еще в 1918 году в санкт-петербургском издательстве Голике и Вильборга выходит второе издание «Книги Маркизы», начинается подготовка персональной выставки, которая состоялась в 1919 году в Третьяковской галерее.
Но через четыре года Сомов покинет Россию, как окажется навсегда, вслед за любимым Мифом, с которым будет до конца его дней. Но об этом в следующей главе.

Автопортрет (1898)

Константин Андреевич Сомов, - русский живописец и график, мастер портрета, представитель русского символизма и модерна. Один из основателей журнала "Мир искусства", член одноименного объединения. Свою личную жизнь он тщательно оберегал от огласки.
Родился 18/30 ноября 1869 г. в Петербурге в семье историка искусства, хранителя коллекций Эрмитажа, Андрея Ивановича Сомова. Сын искусствоведа и музейного деятеля А.И. Сомова. Его мать, Надежда Константиновна Сомова (урожд. Лобанова), была хорошим музыкантом, широко образованным человеком. Она прививала своим детям любовь к музыке, живописи, театру.

Отдых на прогулке 1896 г.

Портрет Н.Ф.Обер 1896 г.

Дама у пруда 1896 г.

Две дамы на террасе 1896 г.

Прогулка зимой 1896 г.

Вечерняя прогулка верхом 1897 г.

В 1889 г. Сомов поступил в Академию Художеств, где учился в мастерской И. Репина. В 1897 г. художник добровольно покинул Академию и провел две зимы в Париже в самостоятельной работе. В одно время с ним в Париже учились и работали А. Бенуа, Е. Лансере, А. Остроумова и другие “мирискусники”. Здесь Сомов сблизился с А. Бенуа, который написал о нем первую статью, появившуюся в журнале “Мир искусства” в 1898 г.

Афиша выставки русских и финляндских художников 1897 г.

Наталья Павловна 1899 г.

Дама в голубом. Портрет Е.М. Мартыновой 1897-1900 г.г.

Учащиеся петербургской частной школы Карла Мая — А. Бенуа, В. Нувель, Д. Философов и К. Сомов объединились для изучения истории искусства, в первую очередь живописи и музыки. В последствии к кружку примкнул С. Дягилев и Л. Бакст. Познания Дягилева в области изобразительных искусств, к которым он всегда питал интерес, стали быстро расширяться благодаря поездкам за границу. Там он завел знакомства с иностранными писателями и художниками и начал коллекционировать картины.

В объединение влились художники московской школы середины 1890-х годов (входившие в состав абрамцевского кружка) — К. Коровин, В. Серов, братья Васнецовы, М. Врубель, М. Нестеров. Именно их картины в начале 1898 г. были продемонстрированы на организованной Дягилевым и Философовым выставке русских и финских художников в Петербурге, а затем, летом того же года в Мюнхене, Дюссельдорфе, Кельне и Берлине.

Движение издавало и одноименный журнал, первый номер которого вышел в ноябре 1898 г., впоследствии занявший ведущее место среди литературно-художественных изданий России того времени.

Художественная ориентация «Мира искусства» была связана с модерном и символизмом. В противовес идеям передвижников художники «Мира искусства» провозгласили приоритет эстетического начала в искусстве. Члены «Мира искусства» утверждали, что искусство — прежде всего выражение личности художника. В одном из первых номеров журнала С. Дягилев писал: «Произведение искусства важно не само по себе, а лишь как выражение личности творца». Полагая, что современная цивилизация антагонистична культуре, «мирискусники» искали идеал в искусстве прошлого. Художники и писатели, в своих картинах и на журнальных страницах, открыли российскому обществу тогда мало оцененную красоту средневековой архитектуры и русской древней иконописи, изящество классического Петербурга и окружающих его дворцов, заставляли задуматься о современном звучании древних цивилизаций и заново оценить собственное художественное и литературное наследие.

Художественные выставки, организуемые «Миром искусства», пользовались громким успехом. В 1899 г. Дягилев устроил в Петербурге действительно международную выставку, на которой с произведениями русских художников были экспонированы картины 42 европейских художников, в том числе Бёклина, Моро, Уистлера, Пюви де Шаванна, Дега и Моне. В 1901 г. в Петербургской императорской академии художеств и в Строгановском институте в Москве прошли выставки, в которых, среди прочих, участвовали ближайшие друзья Дягилева — Бакст, Бенуа и Сомов. Выставки группы «Мира искусства» в Петербурге и Москве были устроены также и в ноябре 1903 г.

Манера Сомова соответствовала эстетике “мирискусников”, соединяя гармонию мечты с реальностью, отличалась поэтичностью образов в сочетании с утонченностью и одухотворенностью.

Волшебство 1900-1902 г.г.

Эхо прошедшего времени 1903 г.

Дама в розовом 1903 г.

Поцелуй 1904 г.

Сомов принимал самое деятельное участие в оформлении журнала “Мир искусства”, а также периодического издания “Художественные сокровища России” (1901 — 1907), издававшегося под редакцией А. Бенуа, создал иллюстрации к “Графу Нулину” А. Пушкина (1899), повестям Н. Гоголя “Нос” и “Невский проспект”, нарисовал обложки поэтических сборников К Бальмонта “Жар-птица. Свирель славянина”, В. Иванова “Cor Ardens”, титульный лист книги А. Блока “Театр” и др.

Эскиз иллюстрации к повести Н.В.Гоголя Невский проспект 1901 г.

Экслибрис А.Н.Бенуа 1902 г.

Экслибрис С.П.Зенгер 1902 г.

Обнаженный среди цветов 1903 г.

Гёте, муза и Амур 1906 г.

Дама с собачкой 1906 г.

Поцелуй (Силуэт) 1906 г.

Книга маркизы. Иллюстрация

Наряду с пейзажной и портретной живописью и графикой Сомов работал в области мелкой пластики, создавая изысканные фарфоровые композиции.
К. Сомов экспонировал свои произведения на выставках “Мира искусства”, Союза русских художников, персональной выставке в Петербурге (1903), берлинском “Secession”, парижском “Salon d"Automne” (“Осенний салон”, 1906), чем приобрел широкую известность не только в России, но и в Европе. После Октябрьской революции, как и многие другие деятели искусства, Сомов испытывал бытовые трудности, не имея заказов на работу.