Что в обломове дороже всякого ума. Штольц так охарактеризовал обломова: "Это хрустальная, прозрачная душа; таких людей мало; они редки; это перлы в толпе"

"Таких героев практически нет в современном кино, сейчас снимают больше про милиционеров, бандитов, бизнесменов или в лучшем случае про моделей,- рассказывает актер Анатолий Белый – "На пути к сердцу" - это фильм о совсем другом герое нашего времени. О человеке, который не изменил себе, невзирая ни на что, и достойно пережил все перипетии своей судьбы. На таких идеалистах и сильных духом людях и держится наша земля. Он одержим идеей, она сидит в нем, как гвоздь. Я хотел, чтобы получился образ действительно талантливого человека, с большой мечтой в жизни, к достижению которой он упрямо идет и обязательно когда-то должен прийти".

По словам Марии Варденги, "На пути к сердцу" - фильм об интеллигенции, представители которой на телеэкранах сейчас практически не встречаются. Впрочем, в жизни они еще остались. "Это фильм об умных, состоявшихся мужчинах и умной, состоявшейся женщине. К бизнесу их успехи отношения не имеют. На мой взгляд, единственный признак состоятельности – способность к собственному взгляду на жизнь".

История непрошедшей любви

Главная героиня – женщина, которая ждала свою судьбу на протяжении 10 лет. Когда продюсеры спросили у автора сценария, видела ли она таких женщин в современной жизни, Маша ответила, что одна из них сейчас сидит перед ними. "Для меня был очень важен романтический взгляд на любовь. Вселенское идеалистическое чувство любви, когда женщина понимает, что этот мужчина и есть ее судьба. Когда героиня нашла свою половинку и они соединились, восстановилась целостность мира, и случилось открытие", - продолжает сценарист Мария Варденга. "Я уверена, что такие люди есть, - подтверждает Мария Порошина,- "У главной героини любовь чисто платоническая и безответная, и в наше время это, наверное, это подвиг. Но Юля, прежде всего, чиста в своих поступках, она не врет себе самой"

На переломе эпох

Действие фильма разворачивается в период с 1981 по 2001 годы, "Это время больших перемен. Ключевой период в новейшей истории России, эпоха ломки государственной машины и судеб миллионов людей. Для меня это была попытка составить некое "собрание жизни отдельных людей", каждый персонаж которой находит что-то свое, близкое конкретно ему. Многие увидят приметы истории - от пионеров и партийных деятелей, до экстрасенсов и всеобщем переходе на хозрасчет. Я снимал эти годы со своим отношением к ним, не испытывая желания поэтизировать или чернить; это была другая страна, со своей системой статус кво, но все это было". (режиссер Абай Карпыков).

"Конец 80-х и 90-е – это время глобального выбора, переоценка ценностей. Эпоха, нежданно обрушившаяся на моего героя и в огромной степени повлиявшая на его жизнь. На переломе эпох ярко проявляется характер человека. Либо он идет по одному пути, выбирая деньги, карьеру, включаясь в "золотую лихорадку", которая охватила всю страну. Либо, как мой герой, остается верен своей мечте".(актер Анатолий Белый)

Об актерах

Кастинг был непростой и длился 4-5 месяцев, главное, по словам создателей фильма, было создать актерский ансамбль. В главных ролях снялись замечательные актеры Марат Башаров и Мария Порошина, Анатолий Белый и Сергей Шакуров. "Мы много репетировали, постоянно что-то придумывали вместе с партнерами и с режиссером. Команда была замечательна, мы понимали друг друга с полуслова, глаза у всех горели", - вспоминает Мария Порошина

"Выделить кого-либо сложно, они все молодцы. Марат Башаров в это время снимался в ледовом шоу Первого канала и приезжал к нам в павильон уставший с тренировок, в спортивном костюме, но всегда разряжал атмосферу на съемках своими шутками", - вспоминает режиссер фильма Абай Карпыков.

В небольших ролях и эпизодах сыграли Валентина Талызина, Галина Польских, Сергей Астахов, Вячеслав Разбегаев и многие другие замечательные актеры. "Дима Нагиев сыграл небольшую, но очень яркую роль стареющего клоуна. Для него, я думаю, это драматическая роль - принципиальная смена имиджа. Он создал замечательный образ, то, что его герой тяжело болен, было заметно в его походке, взгляде, его исполненной печали и тоски улыбке. Света Чуйкина - замечательная актриса, абсолютно точное попадание в образ. Она сыграла провинциальную девушку, приехавшую завоевывать Москву. Ну, и, конечно ж, Роман Мадянов. Его герой прошел путь от врача–гинеколога в провинциальной больницы до лже-экстрасенса, заряжающего воду. А позже он еще освоил и выгодное в материальном плане амплуа гаишника" (режиссер Абай Карпыков).

20 лет на экране

Перед актерами стояла нелегкая задача – сыграть своих героев на протяжении 20 лет жизни. Конечно, грим и костюмы помогали. Но главное, что актеры все достаточно пластичны, ведь необходимо было создать образы, в которые изначально закладывалось не только изменение внешности, но и характеров. "Мой герой проживает на экране два десятилетия. Это дико интересно. Надо уметь показать себя и бесшабашным 20- летним выпускником медвуза, и 30-летним человеком, одолеваемым внутренними исканиями, и достигшим уже чего-то определенного мужчиной сорока с небольшим. Гримеры, конечно же, помогали, специально наносился разный тон грима для разных лет, немного седины в более старшем возрасте. Нам ведь немного меньше, чем героям в конце фильма, так что сильно старить нас не пришлось. А чтобы выглядеть на 20 с небольшим нам с Маратом перед съемками давали молодильных яблочек", - шутит актер Анатолий Белый

"Временной диапазон был большой - надо было сыграть образ, когда ты воздушна и весела и усталость, изученность и одиночество. Конечно, помогали стилисты, которые делали разные прически и возрастной грим. А наши замечательные костюмеры в зависимости от возраста меняли цветовую гамму и фасоны платьев", - добавляет Мария Порошина

Снимать историю на протяжении 20 лет достаточно сложно. В съемках Москвы 80-х пришлось убирать с помощью компьютерной графики наружную и световую рекламу на улицах и крышах домов. Когда были проезды машин, то перекрывали движение, чтобы в кадре появлялись только автомобили того времени и не попадали современные иномарки. А еще для создания атмосферы тех лет в фильме "На пути к сердцу" применена специальная технология вкрапления документальной хроники в художественное повествование, документальные кадры обрабатывались на компьютере, подвергались цветокоррекции, и в результате в кино они ничем не отличаются от современной картинки.

"80-е годы, не такое далекое, но все же прошлое, поэтому наше кино можно с полным основанием назвать историческим. И художнику–постановщику работы, скажем так, хватало", - замечает Виктор Петров. – Многое снималось в павильонах на Мосфильме - квартиру профессора, операционные, больничные палаты, квартиру главного героя, тюрьму. Пришлось собирать огромное количество реквизита. Работа была проделана невероятная. Что-то просили у знакомых, что-то брали напрокат и в больницах. Для меня очень важно, когда интерьеры органично смотрятся в кадре. Если не заметно, что это декорации, создана атмосфера - значит, работа удалась!".

Немало пришлось потрудиться и художнику по костюмам – многие платья и костюмы шились на заказ. Изготавливали даже медицинские халаты 80-х годов, так как они очень изменились с тех времен

Провинциальный город было снимать легче – уже за 100 км от Москвы все сохранилось практически в неизменном виде. "Российскую провинцию мы снимали в Торжке и в декорациях на Мосфильме. Зима была теплая, и мы очень долго ждали, пока декорации на Мосфильме завалит снегом",- вспоминает режиссер Абай Карпыков.

Как держать скальпель

Актерам, исполняющим роли кардиохирургов надо было многому научиться. "Мы неизбежно по жизни сталкиваемся с врачами, в том числе и с хирургами. К тому же мне довелось однажды принять участие в документальном проекте об известном хирурге, и бывал в операционной, смотрел за руками врачей, за тем как они это делают", - говорит Сергей Шакуров.

"У нас на проекте работал консультант - доктор наук, практикующий хирург. Он рассказывал, что для достоверности в кадре во время операции скальпель нужно держать так, чтобы было минимум движений. Все движения во время операции они для чего-то, а не просто так. Очень лаконично надо поворачивать руку, так же одним движением разрезать, за долю секунды передавать инструменты", - добавляет Анатолий Белый.

Есть люди, которых моя внутренняя нормальность притягивает. Таких людей очень мало, но они существуют. Каждый такой человек и я - точно две планеты, что плывут в мрачном космосе навстречу друг другу, влекомые какой-то очень природной силой, сближаются и также естественно разлетаются, каждый по своей орбите. Эти люди приходят ко мне, вступают со мной в отношения - лишь для того, чтобы в один прекрасный день исчезнуть из моей жизни навсегда. Они становятся моими лучшими друзьями, любовницами, а то и женами. Некоторые даже умудряются стать моими антиподами Но как бы не складывалось, приходит день - и они покидают меня. Кто - разочаровавшись, кто - отчаявшись, кто - ни слова не говоря (точно кран без воды - хоть сверни, не нацедишь ни капли), - все они исчезают.

Не суди и не обижайся на людей. Что бы они тебе ни сделали, не возненавидь никого. Каждый поступает согласно тому, как научен, какой имеет характер. Не многие обладают добротой и рассуждением.

Любить то, что есть, не ждать идеального момента, стараться сполна проживать каждый день, не унывать, как бы сложно ни было, верить в будущее - это и есть счастье.

Деньги не могут изменить людей, они могут лишь помочь стать им теми, кто они есть на самом деле.

Люди подобны вину - если с годами они становятся лучше, значит, они очень высокого качества.

Когда один день похож на другой, люди перестают замечать то хорошее, что происходит в их жизни каждый день после восхода солнца.

И сидят они спинами друг к другу, каждый считая, что победил, не понимая, что оба проиграли.

Относись ко всем с добром и уважением, даже к тем, кто с тобой груб. Не потому, что они достойные люди, а потому, что ты - достойный человек.

Мне трудно сказать, почему мне нравятся или приводят в восхищение те или иные люди, но я могу точно сказать, что те люди, которых я люблю, объединяет одно - они умеют заставить меня улыбнуться от всего сердца.

Ты только вспомни, что было год назад и что есть сейчас. Со сколькими людьми ты теперь не общаешься, хотя они клялись быть с тобой до конца: они теперь не пишут, у них есть люди поважней. И ты забудь, и отпусти, но не забывай тех, кто всё ещё с тобой, верит в тебя, какие бы ни были обстоятельства и как бы ни меняла тебя жизнь.

–– Хочешь, я скажу тебе, отчего он тебе дорог, за что ты любишь его?

Она кивнула в знак согласия головой.

–– За то, что в нём дороже всякого ума: честное, верное сердце! Это его природное золото; он невредимо пронёс его сквозь жизнь. Он падал от толчков, охлаждался, заснул, наконец, убитый, разочарованный, потеряв силу жить, но не потерял честности и верности.

Ни одной фальшивой ноты не издало его сердце, не пристало к нему грязи. Не обольстит его никакая нарядная ложь, и ничто не совлечёт на фальшивый путь; пусть волнуется около него целый океан дряни, зла, пусть весь мир отравится ядом и пойдёт навыворот –– никогда Обломов не поклонится идолу лжи, в душе его всегда будет чисто, светло, честно...

Это хрустальная, прозрачная душа; таких людей мало; они редки; это перлы в толпе! Его сердца не подкупишь ничем; на него всюду и везде можно положиться. Вот чему ты осталась верна и почему забота о нём никогда не будет тяжела мне.

Многих людей я знал с высокими качествами, но никогда не встречал сердца чище, светлее и проще; многих любил я, но никого так прочно и горячо, как Обломова.

Узнав раз, его разлюбить нельзя. Так это? Угадал?

Ольга молчала, потупя глаза на работу. Андрей задумался.
–– Ужель не всё тут? Что же ещё? Ах!.. –– очнувшись, весело прибавил потом. –– Совсем забыл "голубиную нежность"...

Ольга засмеялась, проворно оставила свое шитьё, подбежала к Андрею, обвила его шею руками, несколько минут поглядела лучистыми глазами прямо ему в глаза, потом задумалась, положив голову на плечо мужа.

В её воспоминании воскресло кроткое, задумчивое лицо Обломова, его нежный взгляд, покорность, потом его улыбка, которою он при разлуке ответил на её упрек... и ей стало так больно, так жаль его...

Штольц пошёл прямо к цели, то есть к Ольге.

А что же Ольга? Она не замечала его положения или была бесчувственна к нему?

Не замечать этого она не могла: и не такие тонкие женщины, как она, умеют отличить дружескую преданность и угождения от нежного проявления другого чувства. Кокетства в ней допустить нельзя по верному пониманию истинной, нелицемерной, никем не навеянной ей нравственности. Она была выше этой пошлой слабости.

Остаётся предположить одно, что ей нравилось, без всяких практических видов, это непрерывное, исполненное УМА и СТРАСТИ поклонение такого человека, как Штольц. Конечно, нравилось: это поклонение восстановляло её оскорблённое самолюбие и мало-помалу опять ставило её на тот пьедестал, с которого она упала; мало-помалу возрождалась её гордость.

Но как же она думала: чем должно разрешиться это поклонение? Не может же оно всегда выражаться в этой вечной борьбе пытливости Штольца с её упорным молчанием. По крайней мере, предчувствовала ли она, что вся эта борьба его не напрасна, что он выиграет дело, в которое положил столько воли и характера? Даром ли он тратит это пламя, блеск? Потонет ли в лучах этого блеска образ Обломова и той, ИСТИННОЙ любви?..

Она ничего этого не понимала, не сознавала ясно и боролась отчаянно с этими вопросами, сама с собой, и не знала, как выйти из хаоса.

Как ей быть? Оставаться в нерешительном положении нельзя: когда-нибудь от этой немой игры и борьбы запертых в груди чувств дойдёт до слов –– что она ответит о прошлом! Как назовёт его и как назовет то, что чувствует к Штольцу?

Если она любит Штольца, что же такое была ТА любовь? –– кокетство, ветреность или хуже? Её бросало в жар и краску стыда при этой мысли. Такого обвинения она не взведёт на себя.

Если же то была первая, чистая любовь, что такое её отношения к Штольцу? Опять игра, обман, тонкий расчёт, чтоб увлечь его к замужеству и покрыть этим ветреность своего поведения?.. Её бросало в холод, и она бледнела от одной мысли.

А не игра, не обман, не расчёт –– так... опять любовь?
От этого предположения она терялась: вторая любовь –– чрез семь, восемь месяцев после первой! Кто ж ей поверит? Как она заикнётся о ней, не вызвав изумления, может быть... презрения! Она и подумать не смеет, не имеет права!

Она порылась в своей опытности: там о второй любви никакого сведения не отыскалось. Вспомнила про авторитеты тёток, старых дев, разных умниц, наконец писателей, "мыслителей о любви", –– со всех сторон слышит неумолимый приговор: "Женщина истинно любит только однажды". И Обломов так изрёк свой приговор. Вспомнила о Сонечке, как бы она отозвалась о второй любви, но от приезжих из России слышала, что приятельница её перешла на третью...

Нет, нет у ней любви к Штольцу, решила она, и быть не может! Она любила Обломова, и любовь эта не у***ла! У ней только дружба к Штольцу, основанная на его блистательных качествах, потом на дружбе его к ней, на внимании, на доверии.

Теперь я знаю точно: любят не "за блистательные качества", а просто потому, что сердце до краёв переполняет нежность.
На уважении и дружбе, на страсти и доверии создаётся только БРАК –– фальшивое, придуманное "счастье".
А в браке нет места Истине, Любви и Красоте. И СЧАСТЬЕ возможно только там, где два сердца соединяет Истинная НЕЖНОСТЬ и Радуга Живой Любви и Красоты.))

Другие статьи в литературном дневнике:

• 29.09.2013. А вдруг получится?
• 28.09.2013. Гибралтар-Лабрадор
• 27.09.2013. Бриллиантовые дороги
• 26.09.2013. Это элементарно, Ватсон!
• 25.09.2013. Ты меня любишь?
• 23.09.2013. Сик транзит глория мунди!
• 22.09.2013. Товарищ Бендер! Куда же Вы?
• 21.09.2013. Волшебная сила искусств!
• 20.09.2013. Есть ли жизнь на марше?
• 19.09.2013. Если у вас нету тёти...
• 18.09.2013. Просто Мария
• 17.09.2013. Вальс для Марии
• 16.09.2013. Любовь к трём апельсинам
• 15.09.2013. Красное солнце
• 14.09.2013. Мери Поппинс, до свидания! Колыбельная для Тани
• 13.09.2013. Введение в естествознание
• 12.09.2013. А счастье всё ещё возможно
• 11.09.2013.

Уж не любишь ли ты его по-прежнему? - спросил Андрей шутя.

Нет! - не шутя, задумчиво, как бы глядя в прошедшее, говорила Ольга. - Я люблю его не по-прежнему, но есть что-то, что я люблю в нем, чему я, кажется, осталась верна и не изменюсь, как иные…

Кто же иные? Скажи, ядовитая змея, уязви, ужаль: я, что ли? Ошибаешься. А если хочешь знать правду, так я и тебя научил любить его и чуть не довел до добра. Без меня ты бы прошла мимо его, не заметив. Я дал тебе понять, что в нем есть и ума не меньше других, только зарыт, задавлен он всякою дрянью и заснул в праздности. Хочешь, я скажу тебе, отчего он тебе дорог, за что ты еще любишь его?

Она кивнула в знак согласия головой.

За то, что в нем дороже всякого ума: честное, верное сердце! Это его природное золото, он невредимо пронес его сквозь жизнь. Он падал от толчков, охлаждался, заснул, наконец, убитый, разочарованный, потеряв силу жить, но не потерял честности и верности. Ни одной фальшивой ноты не издало его сердце, не пристало к нему грязи. Не обольстит его никакая нарядная ложь, и ничто не совлечет на фальшивый путь, пусть волнуется около него целый океан дряни, зла, пусть весь мир отравится ядом и пойдет навыворот - никогда Обломов не поклонится идолу лжи, в душе его всегда будет чисто, светло, честно… Это хрустальная, прозрачная душа, таких людей мало, они редки, это перлы в толпе! Его сердца не подкупишь ничем, на него всюду и везде можно положиться. Вот чему ты осталась верна и почему забота о нем никогда не будет тяжела мне. Многих людей я знал с высокими качествами, но никогда не встречал сердца чище, светлее и проще, многих любил я, но никого так прочно и горячо, как Обломова. Узнав раз, его разлюбить нельзя. Так это? Угадал?

Ольга молчала, потупя глаза на работу. Андрей задумался.

Ужель не все тут? Что же еще? Ах!.. - очнувшись, весело прибавил потом. - Совсем забыл "голубиную нежность"…

Ольга засмеялась, проворно оставила свое шитье, подбежала к Андрею, обвила его шею руками, несколько минут поглядела лучистыми глазами прямо ему в глаза, потом задумалась, положив голову на плечо мужа. В ее воспоминании воскресло кроткое, задумчивое лицо Обломова, его нежный взгляд, покорность, потом его жалкая стыдливая улыбка, которою он при разлуке ответил на ее упрек… и ей стало так больно, так жаль его…

Ты его не оставишь, не бросишь? - говорила она, не отнимая рук от шеи мужа.

Никогда! Разве бездна какая-нибудь откроется неожиданно между нами, стена встанет…

Она поцеловала мужа.

В Петербурге ты возьмешь меня к нему?

Он нерешительно молчал.

Да? да? - настойчиво требовала она ответа.

Послушай, Ольга, - сказал он, стараясь освободить шею от кольца ее рук, - прежде надо…

Нет, скажи: да, обещай, я не отстану!

Пожалуй, - отвечал он, - но только не в первый, а во второй раз: я знаю, что с тобой будет, если он…

Не говори, не говори!.. - перебила она. - Да, ты возьмешь меня: вдвоем мы сделаем все. Один ты не сумеешь, не захочешь!

Пусть так, но ты расстроишься и, может быть, надолго, - сказал он, не совсем довольный, что Ольга вынудила у него согласие.

Помни же, - заключила она, садясь на свое место, - что ты отступишься только тогда, когда "откроется бездна или встанет стена между ним и тобой". Я не забуду этих слов.

Мир и тишина покоятся над Выборгской стороной, над ее немощеными улицами, деревянными тротуарами, над тощими садами, над заросшими крапивой канавами, где под забором какая-нибудь коза, с оборванной веревкой на шее, прилежно щиплет траву или дремлет тупо, да в полдень простучат щегольские, высокие каблуки прошедшего по тротуару писаря, зашевелится кисейная занавеска в окошке и из-за ерани выглянет чиновница, или вдруг над забором, в саду, мгновенно выскочит и в ту ж минуту спрячется свежее лицо девушки, вслед за ним выскочит другое такое же лицо и также исчезнет, потом явится опять первое и сменится вторым, раздается визг и хохот качающихся на качелях девушек.

Все тихо в доме Пшеницыной. Войдешь на дворик и будешь охвачен живой идиллией: куры и петухи засуетятся и побегут прятаться в углы, собака начнет скакать на цепи, заливаясь лаем, Акулина перестанет доить корову, а дворник остановится рубить дрова, и оба с любопытством посмотрят на посетителя.

Кого вам? - спросит он и, услыхав имя Ильи Ильича или хозяйки дома, молча укажет крыльцо и примется опять рубить дрова, а посетитель по чистой, усыпанной песком тропинке пойдет к крыльцу, на ступеньках которого постлан простой, чистый коврик, дернет за медную, ярко вычищенную ручку колокольчика, и дверь отворит Анисья, дети, иногда сама хозяйка или Захар - Захар после всех.

Все в доме Пшеницыной дышало таким обилием и полнотой хозяйства, какой не бывало и прежде, когда Агафья Матвеевна жила одним домом с братцем.

Кухня, чуланы, буфет - все было установлено поставцами с посудой, большими и небольшими, круглыми и овальными блюдами, соусниками, чашками, грудами тарелок, горшками чугунными, медными и глиняными.

В шкафах разложено было и свое, давным-давно выкупленное и никогда не закладываемое теперь серебро и серебро Обломова.

Целые ряды огромных, пузатых и миньятюрных чайников и несколько рядов фарфоровых чашек, простых, с живописью, с позолотой, с девизами, с пылающими сердцами, с китайцами. Большие стеклянные банки с кофе, корицей, ванилью, хрустальные чайницы, садки с маслом, с уксусом.

Потом целые полки загромождены были пачками, склянками, коробочками с домашними лекарствами, с травами, примочками, пластырями, спиртами, камфарой, с порошками, с куреньями, тут же было мыло, снадобья для чищенья кружев, выведения пятен и прочее, и прочее - все, что найдешь в любом доме всякой провинции, у всякой домовитой хозяйки.

Когда Агафья Матвеевна внезапно отворит дверь шкафа, исполненного всех этих принадлежностей, то сама не устоит против букета всех наркотических запахов и на первых порах на минуту отворотит лицо в сторону.

В кладовой к потолку привешены были окорока, чтоб не портили мыши, сыры, головы сахару, провесная рыба, мешки с сушеными грибами, купленными у чухонца орехами.

На полу стояли кадки масла, большие крытые корчаги с сметаной, корзины с яйцами - и чего-чего не было! Надо перо другого Гомера, чтоб исчислить с полнотой и подробностью все, что скоплено было во всех углах, на всех полках этого маленького ковчега домашней жизни.

Кухня была истинным палладиумом деятельности великой хозяйки и ее достойной помощницы, Анисьи. Все было в доме и все под рукой, на своем месте, во всем порядок и чистота, можно бы сказать, если б не оставался один угол в целом доме, куда никогда не проникал ни луч света, ни струя свежего воздуха, ни глаз хозяйки, ни проворная, всесметающая рука Анисьи. Это угол или гнездо Захара.

Комнатка его была без окна, и вечная темнота способствовала к устройству из человеческого жилья темной норы. Если Захар заставал иногда там хозяйку с какими-нибудь планами улучшений и очищений, он твердо объявлял, что это не женское дело разбирать, где и как должны лежать щетки, вакса и сапоги, что никому дела нет до того, зачем у него платье лежит в куче на полу, а постель в углу за печкой, в пыли, что он носит платье и спит на этой постели, а не она. А что касается веника, досок, двух кирпичей, днища бочки и двух полен, которые он держит у себя в комнате, так ему без них в хозяйстве обойтись нельзя, а почему - он не объяснял, далее, что пыль и пауки ему не мешают и, словом, что он не сует носа к ним в кухню, следовательно не желает, чтоб и его трогали.

Анисью, которую он однажды застал там, он обдал таким презрением, погрозил так серьезно локтем в грудь, что она боялась заглядывать к нему. Когда дело было перенесено в высшую инстанцию, на благоусмотрение Ильи Ильича, барин пошел было осмотреть и распорядиться как следует, построже, но, всунув в дверь к Захару одну голову и поглядев с минуту на все, что там было, он только плюнул и не сказал ни слова.

Что, взяли? - промолвил Захар Агафье Матвеевне и Анисье, которые пришли с Ильей Ильичом, надеясь, что его участие поведет к какой-нибудь перемене. Потом он усмехнулся по-своему, во все лицо, так что брови и бакенбарды подались в стороны.

В прочих комнатах везде было светло, чисто и свежо. Старые, полинялые занавески исчезли, а окна и двери гостиной и кабинета осенялись синими и зелеными драпри и кисейными занавесками с красными фестонами - все работа рук Агафьи Матвеевны.

Подушки белели, как снег, и горой возвышались чуть не до потолка, одеяла шелковые, стеганые.

Целые недели комната хозяйки была загромождена несколькими раскинутыми и приставленными один к другому ломберными столами, на которых расстилались эти одеяла и халат Ильи Ильича.

Агафья Матвеевна собственноручно кроила, подкладывала ватой и простегивала их, припадая к работе своею крепкой грудью, впиваясь в нее глазами, даже ртом, когда надо было откусить нитку, и трудилась с любовью, с неутомимым прилежанием, скромно награждая себя мыслью, что халат и одеяла будут облекать, греть, нежить и покоить великолепного Илью Ильича.

Он целые дни, лежа у себя на диване, любовался, как обнаженные локти ее двигались взад и вперед, вслед за иглой и ниткой. Он не раз дремал под шипенье продеваемой и треск откушенной нитки, как бывало в Обломовке.

Полноте работать, устанете! - унимал он ее.

Бог труды любит! - отвечала она, не отводя глаз и рук от работы.

Кофе подавался ему так же тщательно, чисто и вкусно, как вначале, когда он, несколько лет назад, переехал на эту квартиру. Суп с потрохами, макароны с пармезаном, кулебяка, ботвинья, свои цыплята - все это сменялось в строгой очереди одно другим и приятно разнообразило монотонные дни маленького домика.

В окна с утра до вечера бил радостный луч солнца, полдня на одну сторону, полдня на другую, не загораживаемый ничем благодаря огородам с обеих сторон.

Канарейки весело трещали, ерань и порой приносимые детьми из графского сада гиацинты изливали в маленькой комнатке сильный запах, приятно мешавшийся с дымом чистой гаванской сигары да корицы или ванили, которую толкла, энергически двигая локтями, хозяйка.

Илья Ильич жил как будто в золотой рамке жизни, в которой, точно в диораме, только менялись обычные фазисы дня и ночи и времен года, других перемен, особенно крупных случайностей, возмущающих со дна жизни весь осадок, часто горький и мутный, не бывало.

С тех пор как Штольц выручил Обломовку от воровских долгов братца, как братец и Тарантьев удалились совсем, с ними удалилось и все враждебное из жизни Ильи Ильича. Его окружали теперь такие простые, добрые, любящие лица, которые все согласились своим существованием подпереть его жизнь, помогать ему не замечать ее, не чувствовать.

Агафья Матвеевна была в зените своей жизни, она жила и чувствовала, что жила полно, как прежде никогда не жила, но только высказать этого, как и прежде, никогда не могла, или, лучше, ей в голову об этом не приходило. Она только молила бога, чтоб он продлил веку Илье Ильичу и чтоб избавил его от всякой "скорби, гнева и нужды", а себя, детей своих и весь дом предавала на волю божию. Зато лицо ее постоянно высказывало одно и то же счастье, полное, удовлетворенное и без желаний, следовательно редкое и при всякой другой натуре невозможное.

Простых читателей, это они сами знают.

Да, смешные это люди, как Рахметов, очень забавны. Это я для них самих говорю, что они смешны, говорю потому, что мне жалко их; это я для тех благородных людей говорю, которые очаровываются ими: не следуйте за ними, благородные люди, говорю я, потому что скуден личными радостями путь, на который они зовут вас: но благородные люди не слушают меня и говорят: нет, не скуден, очень богат, а хоть бы и был скуден в ином месте, так не длинно же оно, у нас достанет силы пройти это место, выйти на богатые радостью, бесконечные места. Так видишь ли, проницательный читатель, это я не для тебя, а для другой части публики говорю, что такие люди, как Рахметов, смешны. А тебе, проницательный читатель, я скажу, что это недурные люди; а то ведь ты, пожалуй, и не поймешь сам-то; да, недурные люди. Мало их, но ими расцветает жизнь всех; без них она заглохла бы, прокисла бы; мало их, но они дают всем людям дышать, без них люди задохнулись бы. Велика масса честных и добрых людей, а таких людей мало; но они в ней - теин в чаю, букет в благородном вине; от них ее сила и аромат; это цвет лучших людей, это двигатели двигателей, это соль соли земли {121}.

"Ну, думает проницательный читатель, теперь главным лицом будет Рахметов и заткнет за пояс всех, и Вера Павловна в него влюбится, и вот скоро начнется с Кирсановым та же история, какая была с Лопуховым". Ничего этого не будет, проницательный читатель; Рахметов просидит вечер, поговорит с Верою Павловною; я не утаю от тебя ни слова из их разговора, и ты скоро увидишь, что если бы я не хотел передать тебе этого разговора, то очень легко было бы и не передавать его, и ход событий в моем рассказе нисколько не изменился бы от этого умолчания, и вперед тебе говорю, что когда Рахметов, поговорив с Верою Павловною, уйдет, то уже и совсем он уйдет из этого рассказа, и что не будет он ни главным, ни неглавным, вовсе никаким действующим лицом в моем романе. Зачем же он введен в роман и так подробно описан? Вот попробуй, проницательный читатель, угадаешь ли ты это? А это будет сказано тебе на следующих страницах, тотчас же после разговора Рахметова с Верою Павловною; как только он уйдет, так это я скажу тебе в конце главы, угадай-ко теперь, что там будет сказано: угадать нетрудно, если ты имеешь хоть малейшее понятие о художественности, о которой ты так любишь толковать, - да куда тебе! Ну, я подскажу больше чем половину разгадки: Рахметов выведен для исполнения главнейшего, самого коренного требования художественности, исключительно только для удовлетворения ему; ну, ну, угадай хоть теперь, хоть теперь-то угадай, какое это требование, и что нужно было сделать для его удовлетворения, и каким образом оно удовлетворено через то, что показана тебе фигура Рахметова, остающаяся без всякого влияния и участия в ходе рассказа; ну-ко, угадай. Читательница и простой читатель, не толкующие о художественности, они знают это, а попробуй-ко угадать ты, мудрец. Для того и дается тебе время, и ставится, собственно, для этого длинная и толстая черта между строк: видишь, как я пекусь о тебе. Остановись-ко на ней, да и подумай, не отгадаешь ли.

Приехала Мерцалова, потужила, поутешила, сказала, что с радостью станет заниматься мастерскою, не знает, сумеет ли, и опять стала тужить и утешать, помогая в разборке вещей. Рахметов, попросив соседскую служанку сходить в булочную, поставил самовар, подал, стали пить чай; Рахметов с полчаса посидел с дамами, выпил пять стаканов чаю, с ними