Цыганов Н. Г.: биобиблиографическая справка

Цыганов Николай Григорьевич

Н.Г.ЦЫГАНОВ

В русской поэзии всегда существовал и существует сейчас жанр, который не имел и не имеет названия. Именно в этом жапре писал Николай Григорьевич Цыганов. Известный знаток русской литературы и быта конца XVIII - первой половины XIX века, литературовед и критик М. Н. Лонгинов в рецензии на посмертный сборник стихотворений Цыганова писал: "Как поэт Цыганов был в полном смысле что называется по-французски chansonnier (выражение, которое трудно перевести на русский язык). Он сочинял преимущественно песни и сам очепь приятно певал, аккомпанируя себе на гитаре". Жанр "русской песни" был очень распространен в то время, "песни" сочиняли почти все поэты. Но разница между песнями Цыганова и песнями, например, Дельвига заключалась в том, что песни Дельвига - это стихи, иные из которых, если композитор сочинял к ним музыку, могли действительно стать песнями, а песни Цыганова рождались как песни и только потом, попав в печать, становились фактом литературы. По свидетельству друзей, только часть его песен, очень небольшая, была напечатана, хотя распевали их по всей России, не зная, конечно, имени автора. Николай Григорьевич Цыганов был сыном отпущенного на нолю крепостного, он родился в 1797 году. Отец его служил у крупного волжского хлебного торговца и откупщика, по его делам он жил то в одном городе, то в другом. Повсюду за ним ездила и семья, поэтому Николай Цыгапов учился урывками в училищах разных городов. Восемнадцати лет он поступил в Саратове в театр актером, и с этой труппой разъезжал по Волге о гастролями. В саратовском театре он прослужил около двенадцати лет, потом его игру увидел М. Н, Загоскин, тогда драматург, служащий дирекции театров в Москве, впоследствии известный романист. Цыганов ему понравился, и он пригласил его в Москву. В Москве Цыганов вошел в труппу Малого театра, и тут его давнее увлечение народными песнями, которые он собирал и записывал во время гастрольных разъездов, получило одобрение и поддержку. Первый московский трагик П. С. Мочалов, драматург А. А. Шаховской (кстати, автор песни "Вниз по Волге-реке"), водевилист Ф. А. Кони, композитор А. Е. Варламов и другие образовали нечто вроде кружка любителей пения; они пели народные песни, сочиняли собственные. В атом кружке развернулся талант Цыганова. Всего три года он прожил в Москве, но за это время им были написаны песни, которые стали поистине народными, и среди них "Красный сарафан" ("Не шей ты мне, матушка, красный сарафан"), "При долинушке береза", "Смолкни, пташка-канарейка" и другие. Цыганов, обращаясь к Мочалову, писал о своих песнях;

Ищите в песнях не стихов, Не сладких кудреватых слов Поэтов - баловней искусства! В душевной скорби, в простоте Писал простого сердца чувства.

Песни Цыганова пели любимые москвичами цыганские хоры. Любил их слушать и Пушкин. А. О. Смирнова-Россет в своих воспоминаниях передает рассказ Пушкина о том, как он, будучи еще женихом Н. Н. Гончаровой, слушал с нею "Красный сарафан". "Я уже был влюблен,-" вспоминал Пушкин,- и мне очень хотелось сказать ей: "Не говорите вашей матушке того, что говорит в этом романсе девушка своей матери, потому что если вы не выйдете за меня, я уйду в святогорские монахи, не буду писать стихов, и русские хрестоматии много потеряют от этого... Вы же, как Татьяна, выйдете замуж за генерала, и он будет гораздо ревнивее, чем я". Цыганов умер в 1832 году. При его жизни в печати появилось в журналах не более десяти стихотворений. В 1834 году друзья собрали и издали небольшую книжечку "Русские песни Н. Цыганова", и с тех пор редкий русский песенник не включает его песен,

"Не шей ты мне, матушка, Красный сарафан, Не входи, родимушка, Попусту в изъян!

Рано мою косыньку На две расцлетать! Прикажи мне русую В ленту убирать!

Пущай, не покрытая Шелковой фатой, Очи молодецкие Веселит собой!

То ли житье девичье, Чтоб его менять, Торопиться замужем Охать да вздыхать?

Золотая волюшка Мне милей всего! Не хочу я с волюшкой В свете ничего!"

- "Дитя мое, дитятко, Дочка милая! Головка победная, Неразумная!

Не век тебе пташечкой Звонко распевать, Легкокрылой бабочкой По цветам порхать!

Заблекнут на щеченьках Маковы цветы, Прискучат забавушки Стоскуешься ты!

А мы и при старости Себя веселим: Младость вспоминаючи, На детей глядим;

И я молодешенька Была такова, И мне те же в девушках Пелися слова!"

"Что ты рано, травушка, Пожелтела? Что вы рано, цветики, Облетели? Что ты так, красавица, Похудела: Впали алы щеченьки, Побледнели... Впали ясны оченьки, Потускнели?.." - "Не успели цветики Распуститься, Уж их злая засуха Поедает... Не успела я с дружком Обручиться, Уж он меня, бедную,

Покидает Без поры, без времени Убивает!"

- "Только ль свету белого, Что в оконце? Только ль добрых молодцев, Что изменщик? Не тумань, голубушка,

Ясных оч ек, Не слези, лебедушка, Алых щечек! Выбирай любимого

Из удалых По нраву приятному, По обычыо, По уму, по разуму

Да по сердцу!" - "Погляжу ль я на небо: Звездок много Да один во звездочках Светел месяц! Загляну ль в зеленый сад:

Пташек много Да один во пташечках Ясен сокол! Взгляну ли на молодцев:

Добрых много Да не придут девушке По обычыо, По уму, по разуму Да по сердцу".

Брезжит месяц молодой, Из-за туч мелькая; Плачет парень удалой, Долго проклиная!

Губит горе молодца, Как цветок - морозы... Удалому без конца Без отрады слезы!

В гору речки пе текут А под гору льются!.. В счастьи люди слез не льют Весело смеются!

Всё придумал молодец, А тоска - тоскою! И настанет ей конец С гробовой доскою!..

Вот однажды вечерком Он поет в кручине, И разносит ветерком Песню по долине:

"Уж ты мать, ты моя мать, Матушка родная! На тебя ли мне пенять, Долю проклиная?

Не для слез ли родила Молодца в час ночи? Не для горьких ли дала Мне черные очи?

Я не вижу красных дпей, Радостей не знаю, И, как льдинка от лучей, На песочке таю!

Если прошен да молён, Так за что мученье? Легче б был я задушен При самом рожденьи!

Словно месяц молодой, В тучах утопая, Я загину, удалой, Долю проклиная!"

"Что ты, соловьюшко, Корму не клюешь? Вешаешь головушку, Песен не поешь?"

- "Пелося соловьюшку В рощице весной... Вешаю головушку В клетке золотой!

На зеленой веточке Весело я жил... В золотой же клеточке Буду век уныл!.."

- "Зеленой ли веточке К песням приучать? В золотой же клеточке Соловью ль молчать?"

- "Зеленая веточка Сердце веселит; Золотая ж клеточка Умереть велит!..

Подружка на веточке Тужит обо мне, Стонут малы деточки... До пенья ли мне?"

- "Отперто окошечко К рощице твоей, Будь счастлив, мой крошечка, Улетай скорей!"

Каркнул ворон на березе... Свистнул воин на коне... Погибать тебе, красотке, В чужедальней стороне!..

Ах, за чем, за кем бежала Ты за тридевять полей, Для чего не размышляла Ты об участи своей?..

Всё покинула, забыла Прах отца, старушку мать И решплася отчизну На чужбину променять.

То ли счастье, чтобы очи Милым сердцу веселить, После ими ж дни и ночи Безотрадно слезы лить?

Неужли ты не слыхала Об измене? - "Никогда!" Неужли ты полагала В сердце верность?.. - "Навсегда!

Было некому, бедняжку, Поучить меня уму, И голодной, вольной пташкой Я попалась к сеть к нему...

Никого я не спросилась, Кроме сердца своего, Увидала - полюбила, И умру, любя его!"

Каркнул ворон на березе... Свистнул воин на коне... И красотка погибает В чужедальней стороне.

И поэт .

Биография

Родился в семье вольноотпущенного, ранее принадлежавшего хлеботорговцу и откупщику Злобину (основателю города Вольска). Отец поэта долгое время был доверенным Злобина по обширным торговым делам его и по должности часто разъезжал с места на место; Цыганов учился урывками, большей частью дома, а иногда в училище, какое находилось в месте пребывания семьи. Около 1816 года он поступил в саратовскую театральную труппу, в которой оставался в течение 12 лет, разъезжая по провинциальным театрам. Цыганов был женат на Марии Ивановне Чижовой, и назывался по чину её отца, губернского регистратора. Писатель М. Н. Загоскин заметил Цыганова в Симбирске и содействовал его переходу в труппу Московского Малого театра в 1828 году. В Москве Цыганов сблизился с театральными кругами, дружил с П. С. Мочаловым , Ф. А. Кони и М. С. Щепкиным .

Творчество

Все известные стихотворения Цыганова исполнены в стилистике фольклорной лирики, многие из них являлись песнями, которые по некоторым сведениям, Цыганов исполнял сам, аккомпанируя себе на гитаре. Вероятно, до приезда в Москву и знакомства с литературными тенденциями обеих столиц, Цыганов мыслил свои песни вне литературы и печати, однако в конце 1820-х, начале 1830-х гг. жанр литературной «русской песни» стал заметным и популярным: почти одновременно вышли сборники А. А. Дельвига и А. Ф. Мерзлякова .с многочисленными образцами жанра, на которые критика отреагировала благосклонно. Ранняя смерть не позволила Цыганову выступить с «русскими песнями» в литературе достаточно заметно, он начал печататься в периодических изданиях и подготовил сборник своих песен, но издать его не успел. Многие его песни разошлись в списках и песенниках, утратив имя автора (одни из самых известных: «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан», «Ох, болит да щемит ретиво сердечко», «Что ты рано, травушка, пожелтела», «При долинушке береза», «По полю, полю чистому», «Ах ты, рощица, роща темная»). Музыку ко многим песням Цыганова писал А. Варламов .

Публикации

Впервые стихотворение Цыганова появляется в печати в 1828 г. Только в 1832 г. его тексты начинают регулярно печататься в «Молве», еженедельном прибавлении к «Телескопу » Надеждина . Перед самой смертью Цыганов подготовил сборник своих песен и отдал его на одобрение

Имя этого удивительного поэта, Николая Григорьевича Цыганова, родившегося почти одновременно с Пушкиным, сегодня, к сожалению, полузабыто. Но песни его до сих пор неумолчно звучат по всей России.

Юркий Колька-потешник и добрая Агашка

Колька Цыганов стоял на крыше избы весь черный, чумазый, как чертенок (трубу чистил), и кричал сверху: «Сваты!..Сваты едут!.. Агашку сватать!». Ему было жалко «свою невесту» - крепостную девушку, белозубую и статную Агафью. С веснушками и такой длинной косой, что когда на речке она расплетала ее, то тела не было видно. Иногда на вечерках добрая Агашка давала «цыганенку Коле» семечек или пряничек, за что его и прозвали - «жених». И вот на тебе - «невесту» сватают. И Колька, стоя на крыше, только вздохнул - ладно уж, пусть Агашку сватают. Все равно ничего у них не выйдет.

А по улице, все приближаясь, неслась нарядная тройка, вся в лентах. И возница разряжен был ярко, в красное. Даже пуще самого жениха и чинных толстых сватов в картузах, с цветами в петлицах. Тройка промчалась, взметая пыль, на другой конец села и там замерла. Однако вскоре, не успел Колька дело доделать и с крыши слезть, как уж сваты тронулись в обратный путь. Теперь проехали скучные, злые, без картузов, без цветов, и лысины блестели на солнце.

А вечером перед ужином юркий Колька-потешник «кривлялся» - давал родным «представление». Как надутые сваты к Агашке ехали и как потом «побитые» восвояси убрались. Но мать почему-то вздыхала, а отец вдруг дал «артисту» подзатыльник: «Хватит паясничать... - и жене: - Она бесприданница, а, дура, туда же: «Не хочу, не буду. Старый, старый». А могла б зажить припеваючи». И мать горюнилась: «Вот слез-то теперь у них в дому. Жених-то бондарь был, вольный. Могла б и она вольную получить. И сарафан ей матушка уж такой красный сшила, с рюшами... Вот горе так горе».

В метрических книгах Николай Григорьевич Цыганов (1800-1833) был записан как «московский мещанин ». Хотя по другим источникам - он родился под Петербургом, в семье «вольноотпущенного крестьянина», работавшего в десятые годы «по торговым поручениям» в приволжских (Саратовском и Симбирском) краях у хлебопромышленника Злобина. Так или иначе, а Коля провел детство в разъездах с отцом по России. Учился урывками. Порой, когда жили на одном месте подольше, мальчику удавалось даже пристроиться в местный театр «на побегушки» и даже играть на сцене жалостливые «сиротские» рольки. По одной из версий биографов, актерский талант Цыганова был замечен литератором М. Н. Загоскиным, служившим тогда в Симбирской театральной инспекции. По его-то протекции одиннадцатилетний Коля и был «помещен» в Московское театральное училище. А через восемь лет, окончив его, стал драматическим актером Малого театра. И даже получил звание артиста Императорских театров. Для вчерашнего крепостного это был огромный успех. Уже одно то, что его «обожал» великий трагик П. С. Мочалов, говорит о многом.

Не шей ты мне ты, матушка, красный сарафан

Обычно после спектакля и многократных выходов «на поклон» к рампе уставшие актеры приезжали в дом к Мочалову на Тверскую, и творческий вечер продолжался возле зажженного камина. Мочалов, лежа на бархатной оттоманке с бокалом в руке, просил Николая что-нибудь спеть. «Ну, эту... «Я посею, молоденька, цветиков маленько ». А впрочем, - он царственно махал рукой, - давай любую, все до слез хороши!». И Николай Григорьевич, взяв гитару и глядя на пляшущий огонь, неспешно перебирал струны. Теперь это был совсем иной Цыганов, не тот шумный скоморох, что на сцене. (Он обычно играл роли шутов, плутоватых слуг, комичных старцев.). Тонкое лицо его преображалось, словно спадала маска, и проступало иное - задумчивое, прекрасное. Черные кудри оттеняли бледный высокий лоб, полуопущенный взор больших глаз, болезненный румянец. Петь он начинал тихо, словно издалека:

Не шей ты мне ты, матушка, красный сарафан,
Не входи, родимая, попусту в изъян.

Рано мою косыньку на две расплетать.
Прикажи мне русую в ленту убирать!
Пускай непокрытая шелковой фатой
Очи молодецкие веселит собой!

В театре все знали, что сочиняет Цыганов давно. И музыку, и стихи. Но нигде не печатает, поскольку ни издателя, ни денег на свое дарование у него нет. Хотя и подрабатывает еще и в Большом театре, чтоб оплатить аренду приличной квартиры. Исполняет Цыганов там не только драматические роли, но порой и небольшие оперные партии. Ибо голос «ой, как хорош».

Золотая волюшка мне милей всего!
Не хочу без волюшки в свете ничего!

Около 50 песен, не просто стихов, а именно «русских песен», написал Николай Григорьевич за свою короткую 33-летнюю жизнь. Он писал их легко, как дышал, как пел, как плакал. Не знал, что потом критики назовут это «искренним», «камерным дарованием», жанром «трагедийной народной лирики», а его самого - «предтечей» большого русского поэта А. В. Кольцова. При жизни же его песни расходились по всей стране в списках. «У соловушки одна песенка », «Я, как льдинка от лучей, на песочке таю » и пр. Порой они, уже безымянные, попадали в популярные песенники. А великие композиторы и тогда, и впоследствии сочиняли музыку на эти слова. Например, А.Е. Варламов («Не шей мне, матушка, красный сарафан »), П.И.Чайковский («Без поры да без времени сохнет во поле муравушка » и др.), С.В. Рахманинов («Что ты, соловьюшко, корму не клюешь? »). Но среди всех есть одна, особая песня, трепетная, до боли щемящая и за два столетия объявшая души, кажется, всех поколении. И чудится - вот сидит задумчивый автор у пылающего огня и, перебирая струны, тихо поет:

Течет речка по песочечку,
Бережочек точит,
А молодая, русокудрая,
В речке ножки мочит.

ЦЫГАНОВ Николай Григорьевич родился в семье вольноотпущенного приволжского крестьянина - поэт.

До 19 лет жил с отцом, помо­гая ему по хозяйству.

В 1816 поступил актером в саратовскую труппу и в течение 12 лет вел бродячий образ жизни.

В 1828 находящийся в Симбирске директор мос­ковских театров и романист М. Н. Загоскин обратил внимание на Николая Григорьевича и помог ему пере­вестись в Московский театр. Скитаясь по России, Цыганов внимательно изучал жизнь народа, его творчество, собирал разбой­ничьи песни, которые впоследствии пы­тался издать отдельным сборником, однако цензура их не пропустила. Цыганов и сам про­бует свои силы в песенном жанре, пере­делывая и варьируя народные песни. Будучи скромным и застенчивым, он не придавал почти никакого значения своим поэтическим опытам. Обычно он импрови­зировал во время игры на гитаре, а друзья записывали.

При жизни Николая Григорьевича всего лишь несколько его песен было напечатано в те­атральном сборнике «Литературный кабинет» . Отдельным изданием песни Цыганова Н.Г. вышли после смерти автора (1834).

Он писал главным образом элегические песни. Основные темы их - разлука, из­мена, потеря любимого человека, горе, причиненное «злыми людьми», и так далее. Во многих его песнях слышится жалоба на судьбу, изломавшую молодость человека. Характерны для лирики Цыганова мотивы несча­стной любви, концовки песен нередко пессимистичны. Правда, его герои от люб­ви не умирают, но они страдают, вянут и сохнут.

Бытовые картины в песнях Цыганова встречаются редко, но кое-где рассыпаны намеки на ненормальные семейные отно­шения: женщина жалуется на старого ревнивого мужа, отнявшего у нее волю. Какая-то придавленность, покорное под­чинение року - эти мотивы тоже нередки в песенном творчестве поэта.

Встречаются у него и картины природы, задушевные и лиричные. У Николая Григорьевича нет описаний земледель­ческого труда.

Цыганов широко пользовался разнообраз­ными приемами устной народной лирики: отрицательными сравнениями, символами, народными эпитетами и так далее. Для его песен характерны, например, такие образы, как цветок незабудочка, кукушечка, куку­ющая во сыром бору, рано потемневшая травушка, пташка в клетке, желтая речка, белая береза и другие, широко представлен­ные в русской народной лирике.

Цыганов при­давал большое значение рифме: у него встречаются рифмы тождественные, слу­чайные, морфологические, синонимические и смысловые; ассонансы (ноченька - в оченъках, о бывалом - нимало и др.). У него богатая и оригинальная строфика: в основном Цыганов разрабатывал шестисти­шие, но встречается у него и пятистишие с редкой рифмовкой («Ах, вы, кони, мои вороные...»). В повествовательную речь поэт обычно вводит прямую речь или диалог, что характерно для народной лирики.

Лучшие песни Цыганова Н.Г. положены на музыку крупнейшими русскими композиторами и занимают прочное место в русской поэзии.

Умер - , Москве.

Русские писатели. Биобиблиографический словарь.