Либералы почвенники. Почвенничество - это что? Основные принципы и представители почвенничества
Почвенничество - это литературная школа и философское мировоззрение, сложившееся в шестидесятых годах XIX века. Основы учения базировались на идеях журнала «Москвитянин», которым руководил А. Григорьев. В литературе почвенничество - это в первую очередь Ф.М. Достоевский. Своим огромным авторитетом он привлек особое внимание к одному из многочисленных направлений в культуре. Среди писателей XX века к почвенникам относили Валентина Распутина, Василия Шукшина, Солженицына.
Определение
Довольно трудно дать точное определение отцы-основатели которого особо не заботились о выработке четкой программы и декларации своих принципов. Многими справедливо отмечается схожесть почвенников со славянофилами, которые видели для России собственный путь цивилизационного развития, отличный от западноевропейского. Однако сами почвенники отвергали свою принадлежность к этому лагерю, выдвигая собственные концепции в философии и в литературе.
Почвенничество - это в первую очередь стремление рефлексирующих интеллигентов обратиться к своим корням, почувствовать сопричастность к собственному народу, который представлялся в XIX веке мистической тайной. Главной целью почвенников было слияние всех слоев общества на основе общих идей, якобы свойственных русскому народу.
Объединение «просвещенных классов» с «народной почвой» виделось на фундаменте традиционных ценностей и православия.
При этом почвенниками не отвергалась и европейская культура, достижения которой не предавались сомнению, в чем и заключалось их главное расхождение со славянофилами.
Предпосылки
Период правления Александра II стал временем глубоких общественно-политических реформ в стране, не доведенных, однако, до своего логического завершения. Конституция, демократическое переустройство - все это так и осталось в области надежд. Тем не менее власти ослабили гайки, стало можно выражать на страницах периодических изданий самые разнообразные взгляды, в корне отличавшиеся от общепринятых.
Шестидесятые годы, начавшиеся с освобождения крестьян от крепостного права, стали временем жарких и непримиримых дискуссий, разгоревшихся между западниками, славянофилами и почвенниками. Первые смотрели в сторону Европы, вторые ратовали за особенный путь России. С почвенниками все было значительно сложнее.
Вполне резонно они указывали на то, что в России к девятнадцатому веку сложилась ситуация, когда в одной стране параллельно проживали представители практически двух абсолютно разных народов, несмотря на общее название «русские». Петровские реформы преобразовали высшее общество на европейский манер, однако крестьянская масса, составлявшая основное население страны, оставалась верна традиционному укладу жизни. Вчерашние крепостные, практически рабы, они жили так же, как их предки за пятьсот лет до этого.
Достоевский и его последователи вполне обоснованно видели в таком положении серьезную угрозу национальному единству и выдвигали собственные рецепты спасения. Почвенничество - это поиск некоего связующего элемента, способного воссоединить разделенный, по сути, народ.
Как все начиналось
Одним из отцов-основателей нового идеологического учения был А. Григорьев, ведущий критик журнала «Москвитянин» в 1850-56 годах. Соглашаясь со славянофилами во мнении об особом пути России, он, тем не менее, возражал против выдвигаемой ими абсолютизации крестьянской общины. Растворение творческой личности в общей массе было недопустимо, по мнению уважаемого критика, и он предлагал собственное альтернативное видение идеального общества.
При этом Григорьев и его товарищи тогда еще не называли себя почвенниками, название это пришло позднее.
Еще в 1847 году К.С. Аксаков, один из многих рефлексирующих интеллигентов, сокрушался по поводу того, что он и его современники совершенно отделены от народа, словно растение, вырванное из земли. Этот своеобразный мем очень сильно понравился Ф.М. Достоевскому, который с удовольствием использовал образ интеллигенции, оторванной от народной почвы.
Идеологическое оружие классика
Федор Михайлович отличался своеобразными взглядами, которые не вписывались ни в одну идеологическую концепцию, поэтому он решил вместе с братом основать собственные издания, где смог бы проповедовать свое видение мира. Почвенничество - это культурное учение, развивавшееся на страницах журналов «Время», «Эпоха», которые стали рупором идей почвенничества Достоевского и прочих фанатов «особого пути».
Собственно, классик мировой литературы так и не свел в единую стройную систему свои взгляды на общество и культуру, своеобразное «евангелие от Достоевского» можно составить из его отдельных высказываний по определенным темам.
Принимая в целом программу славянофилов, он резко расходился с ними в вопросе отношений личности и общества.
Великому художнику была противна сама мысль о полном растворении живой, творческой индивидуальности в аморфной крестьянской общине. Здесь он уже смыкался с западниками, отдавая дань европейской культуре и положительному влиянию искусства на человека. Он призывал интеллектуалов обратить внимание на далекий от них народ, описывать его быт, нравы, изучать потребности. Ключевой здесь была идея смирения перед старой Русью.
Взгляды на общество
Достоевский отвергал идеи социализма, кроме того, его последователи были схожи в стремлении обличения «гнилого Запада», что становится популярнейшей доктриной в России с неумолимой периодичностью. Традиционные бездуховность и аморальность, опасные социалистические идеи с одной стороны и буржуазность с другой - все это приводилось в качестве доводов к неприятию западного пути. При этом не оспаривалась ценность европейской культуры, ее влияние на Россию.
Основные принципы почвенничества по отношению к обществу заключались в возвращении к традиционным формам - общине и земству. Соборность и православие - вот путь, который должен объединить мужиков и дворян согласно мнению Федора Михайловича. Такие кошмарные пережитки, как крепостное право и прочие формы закабаления, должны быть отменены.
Критика
Представители почвенничества часто становились объектами критики со стороны либеральных и радикально-демократических кругов. Идиллия, рисуемая почвенниками, казалась нигилистам весьма сомнительной, они требовали от идеологических оппонентов представить конкретную программу действий по исправлению положения народа, а не жалкую подачку в виде концепции «малых дел».
Тем не менее в те благородные времена «либералы» и «патриоты» относились друг к другу с уважением, высоко оценивая личные качества друг друга. Комментируя уход из жизни Григорьева, Писарев причислял того к последним гигантам русского идеализма.
Особенно язвительными были высказывания Антоновича. Он справедливо указывал почвенникам, что свой патриотизм, идею особого пути и неприятие «гнилого Запада» они непринужденно обосновывают языком немецкой философии. Из этого он заключает, что идеи почвенников полны взаимоисключающих параграфов и противоречат друг другу.
В общем, почвенникам доставалось от всех: демократы их критиковали за мракобесие и наивный идеализм, славянофилы - за страсть к европейской культуре, консерваторы - за призывы к пересмотру сложившегося устройства общества.
Серебряный век и почвенничество
После смерти Григорьева и Достоевского интерес к теоретическим изысканиям почвенничества утих, на первый план вышли главные направления общественной мысли - марксизм и толстовство. Лишь в 1902 году А. Блок обращается к подзабытым идеям почвенников. В 1916-м он публикует статью «Судьба Аполлона Григорьева», где называет того единственным мостом от Пушкина и Грибоедова к себе и своим современникам.
Большинство мыслителей Серебряного века относили почвенничество к религиозному явлению, продолжению идей русской соборности.
Неожиданное возрождение
Реакцией на государственную идеологию при СССР и концепции социалистического реализма стало появление писателей, которые начали искать альтернативные способы самовыражения.
Под прессом государства стали искать способы самовыражения видные художники двадцатого века. Возвращение к народности, собственным корням, особенный путь развития - все это можно найти, в той или иной степени, в произведениях Александра Солженицына, Валентина Распутина, Василия Шукшина.
В любом случае почвенничество стало серьезным культурологическим явлением. По мнению многих, на Западе именно почвенники являются типичными выразителями «загадочной русской души».
По́чвенничество - течение русской общественной мысли, родственное славянофильству, противоположное западничеству. Возникло в 1860-х гг. Приверженцы называются почвенниками.
Почвенники признавали особой миссией русского народа спасение всего человечества, проповедовали идею сближения «образованного общества» с народом («национальной почвой») на религиозно-этической основе.
Термин «Почвенничество» возник на основе публицистики Фёдора Михайловича Достоевского с характерными для неё призывами вернуться к «своей почве», к народным, национальным началам. Генетически Почвенничество восходит к направлению «молодой редакции» журнала «Москвитянин», существовавшей в 1850-1856 гг., и идейно было родственным славянофилам (в том числе их нравственной ориентации на русское крестьянство); вместе с тем представители этого направления признавали положительные начала и в западничестве. Почвенничество выступало против крепостнического дворянства и бюрократии, призывало к «слитию образованности и её представителей с началом народным» и в этом видело залог прогресса в России. Почвенники высказывались за развитие промышленности, торговли, за свободу личности и печати. Принимая «европейскую культуру», они одновременно обличали «гнилой Запад» - его буржуазность и бездуховность, отвергали революционные, социалистические идеи и материализм, противопоставляя им христианские идеалы; полемизировали с журналом «Современник».
В 1870-е годы черты почвенничества проявились в философских сочинениях Николая Яковлевича Данилевского и «Дневнике писателя» Фёдора Достоевского.
Во второй половине ХХ века возродилось в «деревенской прозе» и публикациях на историко-патриотические темы. Против них была направлена в 1972 году статья Александра Николаевича Яковлева, в то время зав. Идеологическим отделом ЦК КПСС, с сокрушительной критикой с позиций ортодоксального марксизма-ленинизма.
Ф. Достоевский «Ряд статей о русской литературе»
Н. Страхов «Несколько запоздалых слов»
20. Неославянофильская критика К. Леонтьева .
Одним из первых русских критиков, для которых религиозная проблематика оказывается главным мерилом в оценке литературных явлений, стал Константин Николаевич Леонтьев . Литератор, который в статьях начала 1860-х годов едва ли не в одиночку отстаивал приоритет «чистой» эстетики, в 1870-1880-е годы почти полностью посвящает себя философско-религиозной публицистике, отстаивая крайне консервативную, «охранительную» точку зрения не только на общественные коллизии, но и на православное христианство.
В двух работах, вошедших в брошюру «Наши новые христиане», Леонтьев подверг сомнению общественно-религиозную состоятельность учений Достоевского и Л.Толстого: по его мнению, пушкинская речь Достоевского и рассказ Л. Толстого «Чем люди живы» демонстрируют несовершенство религиозного мышления и поверхностное знакомство с учениями отцов церкви двух знаменитых русских писателей, несмотря на проповеднический религиозный пафос их выступлений. В отличие от большинства «неославянофилов», Леонтьев не принял толстовскую «религию любви», которая, по егомнению, искажает сущность истинного христианства.
Однако художественные произведения Толстого, его романы «Война и мир» и «Анна Каренина», критик объявил величайшими творениями мировой литературы «за последние 40-50 лет». В статье «Два графа: Алексей Вронский и Лев Толстой», которая вошла в цикл «Записки отшельника», Леонтьев назвал главным пророком русской словесности «гоголевщину» - т.е. «унижение» в художественном творчестве русской действительности. Для Леонтьева такое отношение к русской жизни тем более кощунственно, что в деле воспитания «русских юношей» «литература гораздо сильнее и школы, и семьи». И только Толстой в своих главных произведениях смог нарушить гоголевскую традицию, изобразив «высшее русское общество наконец-то по-человечески, то есть беспристрастно, а местами и с явной любовью». Подтверждением этому для Леонтьева послужил образ Вронского, которого критик воспринимает в патриотическом ракурсе, осмысляя «военных героев» русской литературы.
Более глубокое и подробное освещение творчества Л. Толстого Леонтьев предложил в объемной работе «Анализ, стиль и веяние. О романах гр. Л. Н. Толстого», которая совместила две, едва ли не противоположные, тенденции литературно-критической деятельности религиозного мыслителя: отчетливую политическую тенденциозность и стремление к чисто «филологическому», формальному, тонко-аналитическому исследованию художественных текстов. Следует отметить методологическое новаторство Леонтьева, пытавшегося в стиле писателя найти многозначное преломление, художественное воплощение идейного замысла.
К. Леонтьев «Наши новые христиане»
21. Литературно-критическая тематика публицистики писателей 1870-90-х гг .
Известные русские писатели 2-й половины 19 века сами нередко становились субъектами литературно-критического процесса, публично высказывая свои суждения о принципах художественного творчества, о многих конкретных литературных явлениях. И то, что Тургенев, Островский, Гончаров, Л. Толстой лишь эпизодически отмечались в печати статьями о литературе, не помешало повышенному вниманию к их работам со стороны публики, которую привлекали важность и обширность решаемых вопросов, а также авторитет самих писательских имен. Даже в обращениях к прошлому русской и мировой литературы, в теоретико-эстетических размышлениях знаменитые художники слова стремились продемонстрировать неожиданное и прозорливое видение глубинных литературных и общественных процессов современности.
И. Тургенев «Гамлет и Дон-Кихот»: статья лишь на первый взгляд может показаться отстраненным историко-литературным исследованием – на самом же деле это «внешнее» свойство статьи оказывается своего рода жанровой «ловушкой», которая с еще большей остротой нацеливает читателей на восприятие актуальных общественных проблем. Очевидные аллюзии и ассоциации связывают два обнаруженных писателем принципиально несхожих человеческих типа, Гамлета и Дон Кихота, с известными именами общественных и литературных деятелей 1860-х годов и, что еще важнее, с распространенными умонастроениями эпохи. Пафосом публичного выступления Тургенева стало утверждение равноценности социально-психологического типа умного и тонкого рефлектирующего скептика Гамлета, который, сопротивляясь окружающей его лжи, не способен уверовать в возможность современной истины, и типа смешного в своей наивности «энтузиаста, служителя идеи» Дон Кихота, который, наоборот, ради призрачного, иллюзорного идеала готов к самым бескомпромиссным действиям. С точки зрения Тургенева, который мастерски «позволяет» внутренней логике текста «самой» раскрыться читателю, позиция умного эгоиста Гамлета гораздо меньше востребована современностью, чем безудержный альтруизм Дон Кихота. Ключевым в характеристике персонажей становится для писателя их воздействие на окружающих: если Гамлет невольно сеет вокруг себя ложь, обман и смерть, то Дон Кихот заражает своим позитивным энтузиазмом таких искренних и сильных личностей, как Санчо Панса, которые безумными идеями, могут принести немало доброты и пользы. Статья Тургенева, в которой обобщенные рассуждения соединились с конкретно-исторической проблематикой, предвосхитила будущие историко-культурологические оппозиции Мережковского.
А. Гончаров «Мильон терзаний»: вечным социально-психологическим типом, особенно свойственным русскому обществу, становится Чацкий в данном «критическом этюде». Соглашаясь со своими предшественниками в том, что бессмертное значение комедии Грибоедова придает и гениальное изображение нравов московского общества, и создание ярких, исторически и психологически достоверных типов, и меткий афористичный язык, Гончаров все же считает главным достижением Грибоедова образ Чацкого. По мнению Гончарова, главный герой «Горя от ума», в отличие от Онегина и Печорина, преодолевает историческую замкнутость своего времени, становится героем новой эпохи, поэтому его образ насыщен многочисленными потенциальными смыслами, которые раскрываются при позднейшем прочтение. И не случайно размышления писателя о «положительном», т.е. действенном, уме Чацкого, о его искренней страстности, о стремлении грибоедовского героя нарушить равнодушную инертность и успокоительное лицемерие окружающего общества полны явных и скрытых ассоциаций, связывающих Чацкого с личностью Герцена, с деятельностью лидеров общественной мысли 1870-х годов.
Характерно, что и Тургенев, и Гончаров, и Герцен, и Достоевский энергично противились восприятию своих выступлений на литературные темы в русле традиционного литературно-критического творчества, охотно демонстрируя их жанровую и содержательную специфику.
22. «Другая критика» в критике 1890-1910-х гг. О тематике и проблематике литературного процесса .
В той или иной мере провозвестниками «новой критики» явились литераторы, принципиально не вписавшиеся в определенное литературное течение или направление. Их деятельность носила откровенно независимый характер. Даже втягиваясь в эстетические споры с современниками, они оставались критиками-«одиночками». Каждый из них имел особое мнение по вскому, заслуживающему внимание, эстетическому и этическому поводу.
Литературно-критические выступления Анненского, Айхенвальда, Розанова не зависели от устоявшихся воззрений, но при этом оказывались в центре пристального внимания всех, кто имел отношение к художественной культуре Серебряного века. «Независимые» могли провозглашать собственную исследовательскую методологию, они строили фундамент новых философских учений, по-своему видели пути литературного развития России.
«Особняковая» фигура в истории отечественной критики рубежа веков – Иннокентий Федорович Анненский , который в русской литературе этого периода занимает отдельное место как поэт, переводчик, драматург и педагог. Он публиковал рецензии на сочинения по русской, славянской и классической филологии в «Журнале министерства народного просвещения».
В становлении критической прозы Анненского можно четко разграничить 2 этапа.
Первый связан с критико-педагогическими статьями, напечатанными в конце 1880-х-1890-е годы в журналах «Воспитание и обучение» и «Русская школа», посвященными творчеству А. Толстого, Гоголя, Лермонтова, Гончарова, Ап. Майкова. В этих работах постепенно выстраивалась, формировалась система взглядов, приведшая в начале 1900-х годов к созданию особого нового способа литературно-критического анализа. Анненский часто использовал идеи дискурсивной критики (т.е. рассудочной, обоснованной предшествующими суждениями). К тому же педагогическая задача заставляла критика доводить мысль до логического предела, избегая при этом ассоциативных и метафорических образов, которые могли бы затруднять читательское восприятие.
Второй этап литературно-критического творчества Анненского связан с началом 20 века. В 1906 году вышел сборник литературно-критических статей «Книги отражений», не оцененный современниками по достоинству, но обозначивший совершенно новую и оригинальную страницу в истории русской литературно-критической жизни. Обращаясь в своих критических этюдах к творчеству Гоголя, Достоевского, Тургенева, Писемского, Л. Толстого, М. Горького, Чехова, Бальмонта, Анненский говорил о неисчерпаемой многозначности произведений искусства, об их вечном обновлении и эволюции во времени, в соответствии с этим – об их истолковании, о чтении как творческом процессе.
Его критические статьи представляют собой филигранно выполненные, тонко ассоциативные и динамичные филологические наблюдения, пронизанные авторским лиризмом, благожелательностью интонации, смысловой многоплавностью.
Значительную роль в формировании принципов «новой критики» сыграла «импрессионистическая» или.2имманентная» критика Юлия Исаевича Айхенвальда . На методологические основы литературно-критической деятельности Айхенвальда существенное влияние оказала идеалистическая философия Шопенгауэра. Задачи импрессионистической критики заключались в передаче впечатления, произведенного автором на проникновенного читателя. Айхенвальд исходил из того, что искусство есть нечто абсолютно самодовлеющее и потому сознательно отказывался от изучения писателя в связи с конкретными условиями места и времени, а импрессионизм не воспринимал как «эстетизм». Признавая воспитательное значение искусства, он отвергал «улитарные» требования к нему, считая их чуждыми иррациональной природе поэзии. Айхенвальд отрицал самую возможность построения истории литературы на каком-то едином методологическом основании. Говоря о праве критика на субъективное толкование произведения, он отводил ему роль своеобразного жреца, посредника между художником и читателем, первого и лучшего из читателей. Взгляды Айхенвальда на искусство особенно ярко проявились в переоценке творческого наследия Белинского и критики 60-х годов, которую он упрекал в чрезмерной публицистичности, в недостаточности художественного вкуса и непоследовательности литературных оценок.
Ю. Айхенвальд «Силуэты русских писателей»
В истории русской культуры конца 19 – начала 20 века Василий Васильевич Розанов – личность самая противоречивая и вместе с тем неоспоримо талантливая, оригинально и живо мыслящая. Как никто другой из видных литераторов рубежа веков, он был откровенно отринут своими современниками. Русская журналистика с особым рвением набрасывалась на него и слева, и справа, награждая с множеством отрицательных характеристик, среди которых были и такие: «пакостник», «дрянь», «голый Розанов», «гнилая душа», «Великий Пошляк Русской Литературы». Истину он предпочитал любым идеологическим «направлениям». Наполненная противочувствиями розановская манера мышления и письма – парадоксально-диалогическая, наедине с собственной совестью и совестью мудрого, зрячего читателя, открытого к честному диалогу, способного слышать, но не слушаться, сохранять собственное достоинство и независимость понятий о жизни. Всем строем суждений Розанов сознательно провоцировал на внутреннее раздраженное несогласие с собой. Отсюда внешняя отрывочность, мозаичность, калейдоскопичность и кажущаяся беспорядочность его мысли и слога. Розановым написано огромное количество статей, очерков, юбилейных слов, рецензий и заметок о Пушкине, Достоевском, Л. Толстом, Тургеневе, Страхове, Леонтьеве, Мережковском. Многократно он обращался к анализу творчества Гоголя, Некрасова, Гончарова, Чехова, М. Горького, Вл. Соловьева, Бердяева.
В работах критика о литературе и философии получила яркое выражение плодотворная концепция ценностного подхода к словесно-художественному и этико-эстетическому наследию отечественной культуры.
Своеобычная «музыка» розановского слова была отчетливо заявлена в его ранней книге л «глубочайшем аналитике души» Достоевском «Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского»: она затрагивает множество побочных, параллельных и очень важных, дорогих для него тем.
Особое место в творческом наследии Розанова занимают оригинальные, непривычные в жанровом плане мемуарно-некрологические работы («Памяти Вл. Соловьева», «Памяти И. И. Каблица»).
В. Розанов «Три момента в развитии русской критики»
23.Модернистская критика (символизм и акмеизм). Стилистические, жанровые особенности, полемическая и автохарактеризующая направленность.
В 1890-е годы с утверждением символизма как принципиально нового поэтического направления начинается формирование модернистских тенденций в литературной критике. Появление каждого нового литературного направления – будь то символизм, акмеизм, футуризм, имажинизм в разнообразных и прихотливых сочетаниях и модификациях – вызывало к жизни не только теоретические трактаты, провозглашающие и объясняющие суть творческих исканий, свойственных той или иной эстетической платформе, но и бурный поток литературно-критических публикаций. Новое художественное слово, новые стихотворные ритмы, новые поэтические идеи требовали безотлагательных оценок, дискуссионных откровений, полемических утверждений.
Особенностью литературной эпохи стало участие в критических спорах практически всех без исключения писателей. Трудно назвать имя хотя бы одного прозаика или поэта, который бы не выступил с критической статьей, рецензией, предисловием к новой книге. В эпоху, которая будет названа Серебряным веком, многие литературные критики оказываются незаурядными поэтами, а поэты - талантливыми критиками. В. Соловьев и Мережковский, Анненский и Розанов, Блок и А. Белый, Ахматова и Мандельштам оказались исключительно талантливы и в писательстве, и в критических разборах.
В начале века появились и новые организационные формы для выражения литературных оценок: это были поэтические клубы и литературные кафе, которые способствовали рождению вольной критической мысли. Полемика захватила всю литературу. Литературная критика модернистских течений формировалась и развивалась параллельно с социально ориентированной демократической, массовой критикой. И критика народническая, и фельетонные газетно-журнальные выступления, и марксистская литературная публицистика были сориентированы на безбрежные читательские массы. Литературно-критические штудии модернистов появлялись в расчете на небольшой круг людей «своих», посвященных, приобщенных к определенному литературному направлению. Модернисты создавали искусство для изысканной публики, для искушенного читателя, способного воспринять и оценить не «идейную сущность» произведения, а его поэтическую пронзительность и филигранность формы. Вот почему при широчайшем жанрово-тематическом диапазоне и стилистическом богатстве критическая проза модернистов была сосредоточена на феномене художественной целостности.
Наверное, иначе бы сложились поэтические магистрали Серебряного века, если бы не творчество В. С. Соловьева, определившего и судьбы символизма и роль литературной критики в период активного появления новых художественных концепций.
В историю русской культуры Владимир Сергеевич Соловьев вошел как великий философ-идеалист. Однако «чистой» философией он занимался достаточно недолго. В его богатейшем литературном наследии широко представлены и поэзия, и литературная критика, и публицистика. В литературно-критическом творчестве Соловьев в первую очередь предстает как проницательный «судия», необычайно чувствительный и к месту художника в мире идей, и к его индивидуальному пафосу. Философско-критические статьи, посвященные русской поэзии, имели своеобразное введение. Им стали 2 основополагающие для Соловьева работы по эстетике – «Красота в природе» и «Общий смысл искусства». В первой статье красота раскрывалась как «преображение матери через воплощение в ней другого, сверхматериального начала» и рассматривались как выражение идеального содержании, как воплощение идеи. Во второй статье характеризовались цели и задачи искусства, а художественное произведение определялось как «ощутительное изображение какого бы то ни было предмета и явления с точки зрения его окончательного состояния или в свете будущего мира». Художник, по Соловьеву, является пророком. Существенным во взглядах на искусство у Соловьева становится и то, что истина и добро должны быть воплощены в красоте. По словам Соловьева, красота отсекает свет от тьмы, «только ее просветляется и укрощается недобрая тьма этого мира».
Именно Соловьев открыл наследие Фета для таких поэтов, как Блок и А. Белый, и ориентировал молодое поэтическое поколение на те принципы, которые исповедовал Фет. Именно поэзии Фета была посвящена первая собственно литературно-критическая статья Соловьева «О лирической поэзии». В статье нашли воплощение и некоторые излюбленные темы философско-эстетических работ Соловьева: о предмете лирической поэзии, о роли объективной реальности в поэзии, о значении красоты в мире и ее воплощении в лирике, об «истинном фоне всякой лирики», о любви и ее воплощении в лирике, о лирике природы. Здесь же проводилась мысль о том, что поэзия Фета является самым заметным явлением в общем потоке «улитарной» русской литературы.
Несомненным творческим достижением Соловьева стало философское эссе «Поэзия Ф. И. Тютчева». Оно явилось этапным в понимании и интерпретации поэзии Тютчева и оказало большое влияние на ранних символистов, причислявших великого лирика к своим предшественникам. Соловьев попытался раскрыть перед читателем несметные сокровища философской лирики, заглянуть в тайны его художественного поэтического мира.
Соловьев является не только корифеем русской философской критики рубежа 19-20 вв., но и ее подлинным основателем. Соловьев доказывал, что философский анализ не подчиняет художественное произведение схеме, внутри которой оно обречено служить иллюстрацией какого-либо тезиса, а восходит к его объективной смысловой основе.
С 1895 года Соловьев пишет энциклопедические статьи для словаря Брокгауза и Ефрона, в которых целиком сохранен дух его «философской критики». Это не только статья «Красота», но также работы, посвященные Майкову, Полонскому, А. М. Жемчужникову, Козьме Пруткову и К. Леонтьеву.
В исследовательских трудах литературно-критическая деятельность Соловьева чаще всего рассматривается как предвестие русского символизма. Влияние Соловьева на «младших» символистов (Блок, А. Белый, С. Соловьев), на создание ими историко-литературной концепции поэта-пророка, является неоспоримым.
Представления Соловьева о целостности творческого пути писателя, о «святости» художественной деятельности, о высочайшей ответственности художника перед человечеством, о великом и неизбывном долге гения оказали огромное влияние на этику и эстетику 20 столетия, на русскую культуру в целом.
24.Литературно-критический аспект творчества религиозных мыслителей начала 20 века .
Литературная жизнь начала 20 века не может быть полноценно воспринята, если мы не учтем созидательного участия в ней русских религиозных философов. Труды Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова, С. Л. Франка, наполненные аллюзиями и реминисценциями из русской классической и современной литературы, посвященные проблемам творческого самосознания, роли интеллигенции в переломные эпохи, так или иначе оказывались в гуще литературно-критических дискуссий. Нередко случалось, что философы и критики выходили к одним и тем же болевым точкам российской действительности, уповая на русскую интеллигенцию, способную к просветительской миссии, и русскую литературу как высшую форму проявления отечественного сознания.
В знаменитом сборнике «Вехи» (1909) философы, публицисты и критики повели тревожный пророческий разговор о грядущих трагических событиях в России. Острое предчувствие надвигающейся беды пронизывает статьи Н.А. Бердяева «Философская истина и интеллигентская правда», С. Н. Булгакова «Героизм и подвижничество», М. О. Гершензона «Творческое самосознание», П. Б. Струве «Интеллигенция и революция», С. Л. Франка «Этика нигилизма».
Спустя 60 с лишним лет другой русский мыслитель – А. И. Солженицын – напишет о том, что идеи, изложенные в «Вехах», были «возмущенно отвергнуты всею интеллигенцией, всеми партийными направлениями от кадетов до большевиков. Пророческая глубина «Вех» не нашла сочувствия читающей России, не повлияла на развитие русской ситуации». Вневременное, общечеловеческое – то, что составляет теперь подлинную сокровищницу литературных оценок, мнений, сбывшихся прогнозов, - получает признание читателей лишь через многие десятилетия.
Русские философы предостерегали Россию от вторжения бескультурья, звали к религиозному гуманизму. И в этом отношении они оказались методологически созвучны разнообразным течениям так называемой «новой критики».
Н. Бердяев «Кризис искусства»
В. Розанов «Легенда о Великом инквизиторе Достоевского»
С. Булгаков
В России направление народничество выросло из учения А.И. Герцена о «русском», т.е. крестьянском социализме. Капитализм народниками осуждался и оценивался как реакционное, попятное движение в социально - экономическом и культурном отношениях.
Основными выразителями этого мировоззрения были М.К. Михайловский, П.Л. Лавров, П.А. Ткачев, М.А. Бакунин.
Так же как и Герцен, на «русский социализм» и революционное преобразование общества ориентировался Н.Г. Чернышевский (1828-1889). Он выражал интересы угнетенного крестьянства и рассматривал народные массы как главную движущую силу истории и являясь оптимистом он верил в прогресс человечества. Свою философскую концепцию Чернышевский сознательно ставил на службу революционной демократии. В области философии он стоял на позиции материализма, полагая, что природа существует вне сознания, подчеркивал неуничтожимость материи.
Идеи Чернышевского были им сформированы и положены в основу идеологического течения, как народничество. Чернышевского считают родоначальником этого течения. Народничество пропагандировало и отстаивало «российский» (некапиталистический) путь развития к социализму. Экономической и нравственно духовной основой русского, или крестьянского, социализма признавалась сельская община. Основной чертой идеологии народничества было желание прийти к социализму, минуя капитализм .
Продолжателями славянофильства в 60-70 гг. Х1Х века явились почвенники. Главная идея их философских исканий - «национальная почва» как основа развития России. Всех почвенников объединял религиозный характер их мировоззрения. Собственно «национальной почвой» для них явились идеалы и ценности православия. Основные представители этого направления - А.А.Григорьев, Н.Н.Страхов, Ф.Н.Достоевский.
Наиболее глубоким мыслителем и главным выразителем идей почвенников был Ф.М. Достоевский (1821-1881), хотя он и не является философом и не создавал чисто философских произведений его философия - это философия переживаний поступков, мыслей созданных им литературных героев. Причём произведения его настолько философичны, что часто не вписываются в рамки литературно - художественного жанра.
Одна из главных проблем, которая пугает Достоевского, - можно ли оправдать мир и действие людей даже во имя светлого будущего, если оно будет построено на слезинке хотя бы одного ребенка. Его ответ тут однозначен - ни какая высокая цель, не может оправдать насилие и страдание невинного ребенка. Таким образом, примирить Бога и Мир, им созданный оказалось Достоевскому не под силу. Высшее национальное предназначение России Достоевский увидел в христианском примирении народов.
(+ 1864), Н.Н. Страхов (+ 1896).
Термин "почвенничество" сложился на основе публицистических призывов Ф.М. Достоевского вернуться к своей "почве", к русским национальным началам, "сделаться русскими":
"...наша задача создать себе новую форму, нашу собственную, родную, взятую из почвы нашей, взятую из народного духа и из народных начал... "
Почвенники ратовали за собрание всего созидательного в идеях и славянофилов и западников .
Первостепенное значение редакцией "Времени" придается задаче распространения грамотности в народе; это главное, на чем должно сосредоточить свои усилия образованное сословие. Отсюда призыв Достоевского снизойти до крестьянского мальчика, оставив отвлеченные теоретические споры и рассуждения о всечеловеческом благе.
Идеи почвенничества были враждебно встречены публицистом M. H. Катковым :
«Народные начала! Коренные основы! А что такое эти начала? Что такое эти основы? Представляется ли вам, господа, что-нибудь совершенно ясное при этих словах? Коль скоро вы, по совести, должны сознаться, что при этих и подобных словах в голове вашей не рождается столь же ясных и определенных понятий, как при имени хорошо известного вам предмета, то бросьте эти слова, не употребляйте их и заткните уши, когда вас будут потчевать ими ».
Критик С.С.Дудышкин из "Отечественных записок" подверг пристрастному обсуждению "Объявление о подписке на журнал "Время" первую статью Достоевского из цикла "Ряд статей о русской литературе". Журнал "Москвитянин" объявил, что программа нового журнала списана как будто с их программы.
Но многим новый журнал понравился, например Некрасову . В первом номере "Свистка" за 1861 год поэт писал:
Что ты задумал, несчастный?
Что ты дерзнул обещать?..
Помысел самый опасный -
Явленье нового журнала
Внезапно потрясло умы:
В нём слышны громы Ювенала,
В нём незаметно духа тьмы,
Отважен тон его суровый,
Его программа широка...
Привет тебе, товарищ новый!
Явил ты мудрость старика.
Неси своей задачи бремя,
Не уставая и любя!
С января года "Время" вошло в число толстых петербургских журналов и вскоре стало соперничать с самыми популярными периодическими изданиями: только за первый год издания "Время" сравнялось по количеству подписчиков с "Отечественными записками" и "Русским словом" (около 4 000 подписчиков) и заняло третью позицию по отношению к двум абсолютным лидерам - "Современнику" Н.А. Некрасова (7 000 подписчиков) и "Русскому вестнику"
Почвенничество — одно из первых направлений русской консервативной мысли, сделавшее выбор в пользу прагматизма. Его основали объединившиеся вокруг журнала «Время» А.А. Григорьев, Ф.М. Достоевский, Н.Н. Страхов. Только заявив о себе, буквально с выхода в свет первого номера журнала, они были вынуждены вступить в жесткое полемическое противоборство и с «Современником» Н.Г. Чернышевского, и с «Русским вестником» М.Н. Каткова, и с «Днем» И.С. Аксакова.
Противоборство было неизбежно, потому что почвенничество складывалось, строя свою идеологию на объединении аргументов западников и славянофилов и их критики. Сами авторы идеологии не отрицали своей связи с предшествующей идейной эпохой. И хотя Григорьев сам писал славянофилу А.И. Кошелеву: «В учении о самостоятельности развития, о непреложности православия мы охотно признаем вас старшими, а себя учениками», почвенники критиковали славянофилов за их нежелание признать, что Русь решительно и бесповоротно «переменилась» после Петра Великого. «Славянофильство, как и западничество, не брало народ, каким он являлся в жизни, а искало в нем всегда идеального народа, обрезывало по условной мерке побеги этой громадной растительной жизни».
В западниках же почвенники не могли принять того, что те молятся «абстрактному чудовищу человечества» и приносят жертвы универсальной теории прогресса. Кроме того, во все времена западники не любили, плохо понимали и презирали русскую историю, стихийную народную жизнь, считая ее безграмотной, по-европейски не упорядоченной и «не доросшей» до цивилизации.
А.А. Григорьев был убежден, что и те, и другие не желают видеть реальность, ограничиваясь рационалистическими конструкциями.
Создавая же собственную идеологию, эти российские консерваторы взяли за основу идею «почвы» как уникального единства природно-географической и культурной реальности.
Принципы политического преобразования в России, которых придерживались почвенники, прямо вытекают из их «органической теории» и тесно связаны с особенностями национального характера русского народа. Политика для почвенников — это концентрированное выражение духовной традиции народа. Эта традиция предопределила изначальную стертость границ между классами и сословиями русского общества. Относительный социальный мир в России и должен был обеспечить эффективность и органичность только тех преобразований, которые будут носить мирный и постепенный характер. Путь вооруженных переворотов и революций, которым пошли некоторые страны Европы, был заранее отвергнут.
Почвенники не принимали теорию прогресса, социализма и политического радикализма. Они выступали от лица отличного от Запада культурного мира, так как в основу всей европейской культуры, начиная с Нового времени, была положена мифология свободного Разума. А разуму, не ограниченному никакой религиозной дисциплиной, как раз и свойственно вечное сомнение, метания, вечный прогресс, достигающий относительных истин и никогда не могущий постичь истину абсолютную.
Европа строила свою политическую философию в условиях почти полной независимости от религии. Все формы социального утопизма, теории общественного договора, принципы «социальной физики» — яркая демонстрация стремления к автономной политической рациональности. Почвенников тревожило, что путь политических и общественных изменений, предложенный Западом, был отмечен тотальной дифференциацией не только сословий и классов, но и всех сфер общественной жизни и общественной мысли. А.А. Григорьеву, например, казалось странным, как вообще можно размышлять о власти, социализме, прогрессе вне контекста не только христианской, но вообще нравственной аксиологии.
С другой стороны, «внутренний европеизм» России и непрерывное духовное влияние Европы определили сложное переплетение общеевропейских и национальных элементов в отечественной политической мысли. Хотя нужно подчеркнуть, что сами почвенники считали теории «естественного права», «общественного договора», аксиологию личности, концепцию социализма, прогресса и т.п. по большому счету не имеющими глубокой почвы в России. Даже разорванное реформами Петра I русское культурное пространство способно было на отторжение всего того относительного и переменчивого, что агрессивно насаждается в нем новоевропейским разумом, считали почвенники.
Они отрицали не только революционные, но и любые формы политического радикализма, особенно в России, где, по их мнению, для него не существовало никаких предпосылок и оснований. Радикальные настроения определенной части отечественной интеллигенции, группировавшейся в шестидесятых годах вокруг журналов «Современник» и «Русское слово», почвенники оценивали как следствие некритического восприятия чужеродных европейских идей, наложившихся на традиционный русский максимализм и «жажду могучей деятельности».
Главная заповедь политической культуры почвенничества гласит, что и в повседневной политической деятельности, и — особенно — в переломные моменты государственного развития, в эпохи крупномасштабных реформ, следует руководствоваться не заимствованными идеями и схемами, а вникать в собственный исторический опыт, сущность национального характера. И только базируясь на таких представлениях, можно должным образом организовать социальную и политическую жизнь: «Нам не нужно искать каких-нибудь новых, еще не бывалых на свете начал, нам следует только проникнуться духом, который искони живет в нашем народе, и содержит в себе всю тайну роста, силы и развития нашей земли… Эту бессознательную жизнь, эту духовную силу, исполненную такого смирения и такого могущества, нам следует привести себе к сознанию, и им одушевить наше просвещение.
Обнаружив еще неслыханную в мире стойкость, живучесть и силу распространения, русский народ, однако же, никогда не отдавался исключительно материальным и государственным интересам, а, напротив, постоянно жил и живет в некоторой духовной области, в которой видит свою истинную родину, свой высший интерес».
Позитивная программа преобразований, предложенная идеологами почвенничества, была по-своему даже радикальна. В ней ставилась задача слияния образованных сословий с народной почвой, примирения «цивилизации» с «народным началом». Из своего культурного «инобытия» высшие классы должны вернуться в лоно органического развития. По сути, почвенники описали «псевдоморфозу» (термин О. Шпенглера), т.е. механизм наполнения своим национальным содержанием чуждых культурных форм, пришедших от западных образцов. Но они также выступили и с программой развоплощения этой «псевдоморфозы», которая мыслилась как обратная усилиям Петра I, масштабная контрреформа, «огромный переворот, — по словам Ф.М. Достоевского, — которому предстоит свершиться мирно и согласно во всем нашем отечестве».
Программа «сближения с народом образованных классов» (Ф.М. Достоевский) включала просвещение (грамотность) народа; уничтожение сословных перегородок; нравственные преобразования как народа, так и самих образованных слоев. Без грамотности, образования невозможно духовное объединение нации, поэтому реформа образования в плане его распространения приобретала в глазах почвенников характер политической программы, вместо славянофильской идеи «воспитания общества», потому что в ней преобладает религиозное, «православное» начало. Культура начинает восприниматься русскими консерваторами более широко; культура — это и правосознание, и светские элементы жизни, язык, фольклор и пр. Таким образом, можно говорить о том, что в рамках почвенничества в русском консерватизме возникает более масштабное представление о народе, расширяющее границы той социальной и конфессиональной базы, на которую опирались в своих представлениях славянофилы.
В лице почвенничества русский консерватизм приобрел систему ценностей и установок, ориентирующуюся на опыт «народной жизни» русского общества.
Прямым следствием «органического взгляда» было то, что политические интересы и задачи почвенники предлагали осмысливать и трактовать, исходя из коренных духовных инстинктов народа, его культуры, традиций, исторического опыта, которые выполняют функцию генотипа культуры. Разрушение генотипа или даже простой разрыв с ним (а этот разрыв неизбежен, если идет заимствование чуждых «почве» институтов, традиций) нарушает органическую жизнь нации. «Почва» — уникальное единство природно-географической и духовной реальности — рождает нацию, дает импульс развитию ее духовных традиций, которые в ходе реальной исторической жизни формируют общественную психологию, устойчивые особенности национального характера. Лишь постижение национального характера может сделать политическую деятельность конструктивной и плодотворной.
Отсюда внимание, уделенное почвенниками изучению и описанию проблем русского национального характера, основными чертами которого они видели отсутствие приверженности «материальным» интересам, потребности бороться за политические права и свободы, заниматься государственной деятельностью; «всепримиримость» русской души почвенники считали основой для бесконфликтного сотрудничества различных классов и сословий российского общества, их прошлого и будущего единства.
Идея преемственности, бережного сохранения «связи времен» в историческом бытии народа как важнейшая основа социально-политических взглядов почвенников обуславливает «хранительный», консервативный характер их теории.
