Лучшие рождественские рассказы. Поучительная сказка «Накануне Рождества
Ги де Мопассан
Рождественская сказка
Ги де Мопассан(1850 – 1893)
Доктор Бонанфан стал рыться в своей памяти, повторяя вполголоса:
– Рождественский рассказ?… Рождественский рассказ?…
И вдруг воскликнул:
– Ну, да! У меня есть одно воспоминание, и даже очень необыкновенное. Это фантастическая история. Я видел чудо. Да, сударыни, чудо в Рождественскую ночь.
Вас удивляет, что вы слышите это от меня, человека, ни во что не верующего? И тем не менее я видел чудо! Говорю вам, я его видел, видел собственными глазами, именно видел.
Удивило ли оно меня? Отнюдь нет: если я не верю в ваши догматы, то верю в существование веры и знаю, что она движет горами. Я мог бы привести много примеров. Но я боюсь возбудить в вас негодование и ослабить эффект моего рассказа.
Прежде всего признаюсь, что если я и не был переубежден всем виденным, то, во всяком случае, был очень взволнован, и я постараюсь бесхитростно передать вам все это с наивной доверчивостью овернца.
Я был тогда деревенским врачом и жил в местечке Рольвиль, в глуши Нормандии.
Зима в том году была лютая. С конца ноября после недели морозов выпал снег. Уже издалека виднелись тяжелые тучи, надвигавшиеся с севера, затем начали падать густые белые хлопья.
За одну ночь вся долина покрылась белым саваном.
Одинокие фермы, стоявшие среди квадратных дворов, за завесой больших деревьев, опушенных инеем, казалось, уснули под этим плотным и легким покрывалом.
Ни один звук не нарушал тишины деревни. Только вороньи стаи чертили длинные узоры по небу в напрасных поисках корма и, опускаясь тучей на мертвые поля, клевали снег своими большими клювами.
Ничего не было слышно, кроме мягкого и непрерывного шороха мерзлой пыли, продолжавшей сыпаться без конца.
Так длилось всю неделю, потом снегопад прекратился. Землю окутывал покров в пять футов толщиною.
В последующие три недели небо, днем ясное, как голубой хрусталь, а ночью все усыпанное звездами, словно инеем на холодной суровой глади, простиралось над ровной пеленой твердого и блестящего снега.
Долина, изгороди, вязы за оградой – все, казалось, было мертво, убито стужей. Ни люди, ни животные не показывались на улицу; одни только трубы, торчащие из хижин в белых сугробах, свидетельствовали о скрытой жизни тоненькими, прямыми струйками дыма, поднимавшегося в ледяном воздухе.
Время от времени слышался треск деревьев, как будто их деревянные руки ломались под корою: толстая ветка отделялась иногда и падала, потому что холод замораживал древесные соки и разрывал заледеневшие волокна.
Жилища, разбросанные там и сям среди полей, казались отделенными друг от друга на сто лье. Жили как придется. Один только я пытался навещать моих ближайших больных, беспрестанно рискуя быть погребенным в какой-нибудь яме.
Вскоре я заметил, что вся округа охвачена таинственным страхом. Толковали, что такое бедствие не может быть явлением естественным. Уверяли, что по ночам слышатся голоса, резкий свист, чьи-то крики.
Эти крики и свист, несомненно, издавали стаи птиц, перелетавшие в сумерки на юг. Но попробуйте переубедить обезумевших людей. Ужас охватил души, и все ждали какого-то необыкновенного события.
Кузница дядюшки Ватинеля стояла в конце деревушки Эпиван, на большой дороге, в те дни заметенной снегом и пустынной. И вот когда у рабочих вышел весь хлеб, кузнец решил сходить в деревню. Несколько часов он провел в разговорах, навестив с полдюжины домов, составлявших местный центр, достал хлеба, наслушался новостей и заразился страхом, царившим в деревне.
Еще до наступления темноты он отправился домой.
Проходя вдоль какого-то забора, он вдруг заметил на снегу яйцо, да, несомненно, яйцо, белое, как все кругом. Он наклонился: действительно, яйцо. Откуда оно? Какая курица могла выйти из курятника и снестись в этом месте? Удивленный кузнец ничего не понимал. Однако он взял яйцо и принес его жене.
– Эй, хозяйка, я принес тебе яйцо. Нашел его на дороге.
Жена покачала головой:
– Яйцо на дороге? В этакую погоду! Да ты, видно, пьян.
– Да нет же, хозяйка, оно лежало у забора и было еще теплое, не замерзло. Вот оно, я положил его за пазуху, чтоб оно не стыло. Съешь его за обедом.
Яйцо опустили в котел, где варился суп, а кузнец принялся пересказывать то, о чем толковали в деревне.
Жена слушала, побледнев.
– Ей-богу, прошлою ночью я слышала свист; мне даже казалось, что он шел из трубы.
Сели за стол. Сначала поели супу, потом, в то время как муж намазывал на хлеб масло, жена взяла яйцо и подозрительно осмотрела его.
– А если в этом яйце что-нибудь есть?
– Что же, по-твоему, может там быть?
– Почем я знаю!
– Будет тебе… Ешь и не дури.
Она разбила яйцо. Оно было самое обыкновенное и очень свежее.
Она стала нерешительно есть его, то откусывая кусочек, то отставляя, то опять принимаясь за него. Муж спросил:
– Ну, что, каково оно на вкус?
Она не ответила и, проглотив остатки яйца, вдруг уставилась на мужа пристальным, угрюмым и безумным взглядом: закинув руки, она сжала их в кулаки и упала наземь, извиваясь в конвульсиях и испуская страшные крики.
Всю ночь она билась в страшном припадке, сотрясаемая смертельной дрожью, обезображенная отвратительными судорогами. Кузнец, не в силах справиться с ней, принужден был ее связать.
Ни на минуту не умолкая, она вопила диким голосом:
– Он у меня в животе!.. Он у меня в животе!..
Меня позвали на следующий день. Я перепробовал без всякого результата все успокаивающие средства. Женщина потеряла рассудок.
С невероятной быстротой, несмотря на непроходимые сугробы, по всем фермам разнеслась новость, удивительная новость:
– В жену кузнеца вселился бес!
Отовсюду приходили любопытные, не решаясь, однако, войти в дом. Они слушали издали ее ужасные крики: трудно было поверить, что этот громкий вой принадлежит человеческому существу.
Дали знать деревенскому священнику. Это был старый, простодушный аббат. Он прибежал в стихаре, как для напутствия умирающему, и, протянув руки, произнес заклинательную формулу, пока четверо мужчин держали корчившуюся на кровати и брызгавшую пеной женщину.
Но беса так и не изгнали.
Наступило Рождество, а погода стояла все такая же.
Накануне утром ко мне явился кюре.
– Я хочу, – сказал он, – чтоб эта несчастная присутствовала сегодня на вечернем богослужении. Быть может, господь сотворит для нее чудо в тот самый час, когда сам родился от женщины.
Я ответил ему:
– Вполне вас одобряю, господин аббат. Если на нее подействует богослужение – а это лучшее средство растрогать ее, – она может исцелиться и без лекарств.
Приближаются рождественские праздники, а с ними и каникулы. Эти веселые дни могут стать не только временем, проведенным у экрана. Чтобы сблизиться с детьми, почитайте им произведения о Рождестве. Пусть малыши поймут настоящий смысл этого праздника, сопереживают главным героям, научатся дарить и прощать. А детская фантазия лучше любого режиссера воплотит в жизнь услышанные истории.
1. О’Генри «Дары волхвов»
«… я тут рассказал вам ничем не примечательную историю про двух глупых детей из восьмидолларовой квартирки, которые самым немудрым образом пожертвовали друг для друга своими величайшими сокровищами. Но да будет сказано в назидание мудрецам наших дней, что из всех дарителей эти двое были мудрейшими. Из всех, кто подносит и принимает дары, истинно мудры лишь подобные им».Это трогательный рассказ о ценности подарка, независимо от его цены; эта история о важности самопожертвования во имя любви.
Молодая семейная пара выживает на восемь долларов в неделю, а на носу Рождество. Делл плачет от отчаяния, потому что не может купить любимому мужу подарок. За много месяцев она смогла сэкономить всего доллар восемьдесят восемь центов. Но тут она вспоминает, что у нее просто шикарные волосы, и решается их продать, чтобы подарить мужу цепочку для его фамильных часов.
Муж, который вечером увидел свою жену, кажется, очень расстроился. Но он опечалился не потому, что его жена стала похожа на десятилетнего мальчика, а от того, что продал свои золотые часы, чтобы подарить красивейшие гребни, на которые она заглядывалась несколько месяцев.
Кажется, Рождество не удалось. Но эти двое плакали не от печали, а от любви друг к другу.
2. Свен Нурдквист «Рождественская каша»
«Однажды, давным-давно, было дело – забыли поднести гномам кашу. И гном-отец так разозлился, что весь год в доме случались несчастья. Надо ж, как его пробрало, он ведь на самом деле такой добряк!»Гномы прекрасно уживаются с людьми, помогают им вести хозяйство, заботятся о животных. А от людей многого и не требуют - на Рождество поднести им особенную рождественскую кашу. Но вот незадача, люди совершенно забыли о гномах. А папа-гном страшно рассердится, если узнает, что угощения в этом году не будет. Как же полакомиться кашей и не попасться на глаза владельцам дома?
3. Свен Нурдквист «Рождество в домике Петсона»
«Петсон с Финдусом молча пили кофе и смотрели на свои отражения в окне. На улице было совсем темно, а на кухне совсем тихо. Такая тишина наступает, когда что-то не получается сделать так, как хотелось».Это замечательное произведение о дружбе и поддержке в трудную минуту. Петсон и его котенок Финдус живут дружно и уже начинаются готовиться к Рождеству. Но вот случилась незадача - Петсон случайно повредил ногу и уже не сможет закончить все дела. А в доме, как на зло, кончилась еда и дрова для печки, да еще и елку не успели поставить. Кто же поможет друзьям не остаться голодными и одинокими на Рождество?
4. Джанни Родари «Планета новогодних елок»
«Гроза действительно началась. Только вместо дождя с неба посыпались миллионы разноцветных конфетти. Ветер подхватывал их, кружил, разносил вовсе стороны. Создавалось полное впечатление, что нагрянула зима и занялась снежная пурга. Однако воздух оставался по-прежнему теплым, напоенным разными ароматами - пахло мятой, анисом, мандаринами и еще чем-то незнакомым, но очень приятным».Маленькому Маркусу исполнилось девять лет. Он мечтал получить от деда в подарок настоящий космический корабль, но дедушка почему-то подарил ему игрушечную лошадку. Ну что он малыш, чтобы играть с такими игрушками? Но любопытство взяло свое, и вечером Маркус сел на лошадку, которая оказалась… космическим кораблем.
Маркус попал на далекую планету, где повсюду росли новогодние елки, жители жили по особенному новогоднему календарю, сами двигались тротуары, в кафе подавали вкуснейшие кирпичи и проволоку, а для детей придумали специальный дворец «Бей-ломай», где разрешали все крушить.
Все бы хорошо, но вот только как вернуться домой?..
5. Ганс Христиан Андерсен «Девочка со спичками»
«В холодный утренний час, в углу за домом, по-прежнему сидела девочка с розовыми щечками и улыбкой на устах, но мертвая. Она замерзла в последний вечер старого года; новогоднее солнце осветило маленький труп… Но никто и не знал, что́ она видела, в каком блеске вознеслась, вместе с бабушкой, к новогодним радостям на небо!»К сожалению, не все сказки кончаются счастливо. И эту невозможно читать без слез. Разве может так быть, чтобы ребенок в канун Нового года слонялся по улицам в надежде продать хоть одну спичку. Она грела маленькие пальчики, а тени от крохотного огонька вырисовывали сцены счастливой жизни, которую она могла видеть через окна других людей.
Мы даже не знаем имени малышки - для нас она всегда будет девочкой со спичками, которая из-за жадности и безразличия взрослых, улетела на небо.
6. Чарльз Диккенс «Рождественская песнь в прозе»
«Это радостные дни - дни милосердия, доброты, всепрощения. Это единственные дни во всем календаре, когда люди, словно по молчаливому согласию, свободно раскрывают друг другу сердца и видят в своих ближних, - даже в неимущих и обездоленных, - таких же людей, как они сами».Это произведение стало любимым не для одного поколения. Мы знаем его экранизацию «Рождественская история».
Это история жадины Эбенизера Скруджа, для которого нет ничего важнее денег. Ему чуждо сострадание, милосердие, радость, любовь. Но все должно измениться в канун Рождества…
В каждом из нас живет маленький Скрудж, и так важно не упустить момент, открыть двери для любви и милосердия, чтобы этот скряга полностью не овладел нами.
7. Кэтрин Холаберт «Ангелина встречает Рождество»
«В небе зажглись яркие звёздочки. Белые хлопья снега тихо падали на землю. У Ангелины было прекрасное настроение, и она то и дело принималась танцевать на тротуаре, к удивлению прохожих».Маленькая мышка Ангелина с нетерпением ждет Рождества. Она уже запланировала, чем будет заниматься дома, только вот заметила в окне одинокого грустного мистера Белла, которому не с кем встречать праздник. Милая Ангелина решает помочь мистеру Беллу, но она и не подозревает, что благодаря своему доброму сердцу найдет настоящего Санта Клауса!
8. Сьюзан Войцеховски «Рождественское чудо мистера Туми»
«Ваша овца, конечно, красивенькая, но моя овечка была еще и счастливой… Они ведь были рядом с младенцем Иисусом, а это для них такое счастье!»Мистер Туми зарабатывает тем, что занимается резьбой по дереву. Когда-то он улыбался и был счастлив. Но после потери жены и сына стал мрачным и получил прозвище от соседских детей мистер Угрюми. Однажды в канун Рождества к нему постучала вдова с маленьким сыном и попросила сделать им рождественские фигурки, поскольку свои они потеряли после переезда. Казалось бы, что такого в обычном заказе, но постепенно эта работа меняет мистера Туми…
9. Николай Гоголь «Ночь перед Рождеством»
«Пацюк разинул рот, поглядел на вареники и еще сильнее разинул рот. В это время вареник выплеснул из миски, шлепнул в сметану, перевернулся на другую сторону, подскочил вверх и как раз попал ему в рот. Пацюк съел и снова разинул рот, и вареник таким же порядком отправился снова. На себя только принимал он труд жевать и проглатывать».Давно полюбившиеся произведение и взрослым, и детям. Удивительная история о вечерах на хуторе близ Диканьки, которая легла в основу фильмов, мюзиклов и мультиков. Но если ваш ребенок еще не знает историю Вакулы, Оксаны, Солохи, Чуба и других героев, а также не слышал о том, что черт может украсть луну, и какие еще чудеса творятся в ночь перед Рождеством, стоит посвятить несколько вечеров для этой увлекательной истории.
10. Федор Достоевский «Мальчик у Христа на елке»
«Мальчики эти и девочки все были все такие же, как он, дети, но одни замерзли еще в своих корзинах, в которых их подкинули на лестницы..., другие задохлись у чухонок, от воспитательного дома на прокормлении, третьи умерли у иссохшей груди своих матерей.., четвертые задохлись в вагонах третьего класса от смраду, и все-то они теперь здесь, все они теперь как ангелы, все у Христа, и он сам посреди их, и простирает к ним руки, и благословляет их и их грешных матерей...»Это непростое произведение, без пафоса и украшений автор правдиво рисует бедняцкую жизнь. Родители должны будут многое объяснять, ведь, слава Богу, наши дети не знают таких лишений, как главный герой.
Маленький мальчик замерз от холода и изнемогает от голода. Его мать умерла в каком-то темном подвале, а он ищет кусочек хлеба в канун Рождества. Мальчик, наверное, впервые в жизни видит другую, счастливую жизнь. Только она там, за окнами у обеспеченных людей. Мальчик смог попасть на елку к Христу, но после того, как замерз на улице…
11. Марко Черемшина «Слеза»
«Різдвяний ангел став літати від хати до хати з дарунками на крильцях… Маруся лежить на снігу, замерзає небога. Поратуй її, ангеле!»Это короткое повествование не оставит равнодушными ни взрослых, ни детей. На одной страничке поместилась целая жизнь бедной семьи. Мама Маруси тяжело заболела. Чтобы не дать матушке умереть, маленькая девочка идет в город за лекарствами. Но рождественский мороз не жалеет ребенка, а в дырявые сапоги словно назло сыпет снег.
Маруся выбилась из сил и тихо умирает на снегу. Единственная ее надежда на последнюю детскую слезу, которая чудом упала на щеку рождественского ангела…
12. Михаил Коцюбинский «Елка»
«Коні, брьохаючись по заметах та по кучугурах, потомились і стали. Василько заблудивсь. Йому було голодно й страшно. Він заплакав. Навкруги вила хуртовина, бурхав холодний вітер та крутив снігом, а Василькові згадалась тепла, ясна батькова хата…»Глубокое, драматическое, проницательное произведение. Оно не оставит равнодушным ни одного читателя, а интрига не даст расслабится до самого конца.
Когда-то маленькому Васыльку отец подарил елку, она росла в саду и радовала мальчика. А сегодня, на сочельник, отец продал елку, потому что семье очень-очень нужны были деньги. Когда срубили елку, Васыльку казалось, что она вот-вот заплачет, а сам мальчик будто бы потерял дорогого человека.
Но Васыльку пришлось еще и отвезти елку в город. Дорога шла через лес, рождественский мороз трещал, снег засыпал все следы, и, как на зло, еще и сани поломались. Неудивительно, что Васылько заблудился в лесу. Сможет ли мальчик найти дорогу домой, и будет ли Рождество радостным праздником для его семьи?
13. Лидия Подвысоцкая «Сказка рождественского ангела»
«Вулицями засніженого міста літав різдвяний Ангел. Він був такий м’який і ніжний, весь зітканий з радості та любові. Ангел ніс у своїй торбинці цікаві різдвяні казки для слухняних, чемних дітей».Рождественский ангел заглянул в одну из комнат и увидел маленького мальчика, который бился в горячке и хрипло дышал, а над ним, согнувшись, сидела девочка чуть постарше. Ангел понял, что дети - сироты. Им очень сложно и страшно жить без мамы. Но на то он и рождественский ангел, чтобы помогать и защищать хороших детей…
14. Мария Шкурина «Звездочка в подарок для мамы»
« Неньці більше всього на світі треба було здоров"я. Здоров"я, аби нарешті встати з ліжка і, як минулого року, взявши Ганнуcю за руку, піти на прогулянку».У маленькой Ани долго болеет мама, а доктор только отводит глаза и грустно качает головой. А завтра Рождество. В прошлом году они так весело гуляли всей семьей, а сейчас мама даже не может подняться с кровати. Маленькая девочка вспоминает, что на Рождество сбываются желания, и просит у звездочки с неба здоровья для мамы. Только услышит ли детскую молитву далекая звезда?
Рождество - это период, когда магия вступает в свои права. Учите своих детей верить в чудо, в силу любви и веры, и самим делать добро. А эти замечательные истории вам в этом помогут.
Ги де Мопассан
Рождественская сказка
Ги де Мопассан(1850 – 1893)
Доктор Бонанфан стал рыться в своей памяти, повторяя вполголоса:
– Рождественский рассказ?… Рождественский рассказ?…
И вдруг воскликнул:
– Ну, да! У меня есть одно воспоминание, и даже очень необыкновенное. Это фантастическая история. Я видел чудо. Да, сударыни, чудо в Рождественскую ночь.
Вас удивляет, что вы слышите это от меня, человека, ни во что не верующего? И тем не менее я видел чудо! Говорю вам, я его видел, видел собственными глазами, именно видел.
Удивило ли оно меня? Отнюдь нет: если я не верю в ваши догматы, то верю в существование веры и знаю, что она движет горами. Я мог бы привести много примеров. Но я боюсь возбудить в вас негодование и ослабить эффект моего рассказа.
Прежде всего признаюсь, что если я и не был переубежден всем виденным, то, во всяком случае, был очень взволнован, и я постараюсь бесхитростно передать вам все это с наивной доверчивостью овернца.
Я был тогда деревенским врачом и жил в местечке Рольвиль, в глуши Нормандии.
Зима в том году была лютая. С конца ноября после недели морозов выпал снег. Уже издалека виднелись тяжелые тучи, надвигавшиеся с севера, затем начали падать густые белые хлопья.
За одну ночь вся долина покрылась белым саваном.
Одинокие фермы, стоявшие среди квадратных дворов, за завесой больших деревьев, опушенных инеем, казалось, уснули под этим плотным и легким покрывалом.
Ни один звук не нарушал тишины деревни. Только вороньи стаи чертили длинные узоры по небу в напрасных поисках корма и, опускаясь тучей на мертвые поля, клевали снег своими большими клювами.
Ничего не было слышно, кроме мягкого и непрерывного шороха мерзлой пыли, продолжавшей сыпаться без конца.
Так длилось всю неделю, потом снегопад прекратился. Землю окутывал покров в пять футов толщиною.
В последующие три недели небо, днем ясное, как голубой хрусталь, а ночью все усыпанное звездами, словно инеем на холодной суровой глади, простиралось над ровной пеленой твердого и блестящего снега.
Долина, изгороди, вязы за оградой – все, казалось, было мертво, убито стужей. Ни люди, ни животные не показывались на улицу; одни только трубы, торчащие из хижин в белых сугробах, свидетельствовали о скрытой жизни тоненькими, прямыми струйками дыма, поднимавшегося в ледяном воздухе.
Время от времени слышался треск деревьев, как будто их деревянные руки ломались под корою: толстая ветка отделялась иногда и падала, потому что холод замораживал древесные соки и разрывал заледеневшие волокна.
Жилища, разбросанные там и сям среди полей, казались отделенными друг от друга на сто лье. Жили как придется. Один только я пытался навещать моих ближайших больных, беспрестанно рискуя быть погребенным в какой-нибудь яме.
Вскоре я заметил, что вся округа охвачена таинственным страхом. Толковали, что такое бедствие не может быть явлением естественным. Уверяли, что по ночам слышатся голоса, резкий свист, чьи-то крики.
Эти крики и свист, несомненно, издавали стаи птиц, перелетавшие в сумерки на юг. Но попробуйте переубедить обезумевших людей. Ужас охватил души, и все ждали какого-то необыкновенного события.
Кузница дядюшки Ватинеля стояла в конце деревушки Эпиван, на большой дороге, в те дни заметенной снегом и пустынной. И вот когда у рабочих вышел весь хлеб, кузнец решил сходить в деревню. Несколько часов он провел в разговорах, навестив с полдюжины домов, составлявших местный центр, достал хлеба, наслушался новостей и заразился страхом, царившим в деревне.
Еще до наступления темноты он отправился домой.
Проходя вдоль какого-то забора, он вдруг заметил на снегу яйцо, да, несомненно, яйцо, белое, как все кругом. Он наклонился: действительно, яйцо. Откуда оно? Какая курица могла выйти из курятника и снестись в этом месте? Удивленный кузнец ничего не понимал. Однако он взял яйцо и принес его жене.
– Эй, хозяйка, я принес тебе яйцо. Нашел его на дороге.
Жена покачала головой:
– Яйцо на дороге? В этакую погоду! Да ты, видно, пьян.
– Да нет же, хозяйка, оно лежало у забора и было еще теплое, не замерзло. Вот оно, я положил его за пазуху, чтоб оно не стыло. Съешь его за обедом.
Яйцо опустили в котел, где варился суп, а кузнец принялся пересказывать то, о чем толковали в деревне.
Жена слушала, побледнев.
– Ей-богу, прошлою ночью я слышала свист; мне даже казалось, что он шел из трубы.
Сели за стол. Сначала поели супу, потом, в то время как муж намазывал на хлеб масло, жена взяла яйцо и подозрительно осмотрела его.
– А если в этом яйце что-нибудь есть?
– Что же, по-твоему, может там быть?
– Почем я знаю!
– Будет тебе… Ешь и не дури.
Она разбила яйцо. Оно было самое обыкновенное и очень свежее.
Она стала нерешительно есть его, то откусывая кусочек, то отставляя, то опять принимаясь за него. Муж спросил:
– Ну, что, каково оно на вкус?
Она не ответила и, проглотив остатки яйца, вдруг уставилась на мужа пристальным, угрюмым и безумным взглядом: закинув руки, она сжала их в кулаки и упала наземь, извиваясь в конвульсиях и испуская страшные крики.
Всю ночь она билась в страшном припадке, сотрясаемая смертельной дрожью, обезображенная отвратительными судорогами. Кузнец, не в силах справиться с ней, принужден был ее связать.
Ни на минуту не умолкая, она вопила диким голосом:
– Он у меня в животе!.. Он у меня в животе!..
Меня позвали на следующий день. Я перепробовал без всякого результата все успокаивающие средства. Женщина потеряла рассудок.
С невероятной быстротой, несмотря на непроходимые сугробы, по всем фермам разнеслась новость, удивительная новость:
– В жену кузнеца вселился бес!
Отовсюду приходили любопытные, не решаясь, однако, войти в дом. Они слушали издали ее ужасные крики: трудно было поверить, что этот громкий вой принадлежит человеческому существу.
Дали знать деревенскому священнику. Это был старый, простодушный аббат. Он прибежал в стихаре, как для напутствия умирающему, и, протянув руки, произнес заклинательную формулу, пока четверо мужчин держали корчившуюся на кровати и брызгавшую пеной женщину.
Но беса так и не изгнали.
Наступило Рождество, а погода стояла все такая же.
Накануне утром ко мне явился кюре.
– Я хочу, – сказал он, – чтоб эта несчастная присутствовала сегодня на вечернем богослужении. Быть может, господь сотворит для нее чудо в тот самый час, когда сам родился от женщины.
Я ответил ему:
– Вполне вас одобряю, господин аббат. Если на нее подействует богослужение – а это лучшее средство растрогать ее, – она может исцелиться и без лекарств.
Старый священник пробормотал:
– Вы, доктор, человек неверующий, но вы поможете мне, не правда ли? Вы возьметесь доставить ее?
Я обещал ему свою помощь.
Наступил вечер, затем ночь. Зазвонил церковный колокол, роняя грустный звон в мертвое пространство, на белую и мерзлую снежную гладь.
Послушные медному зову, медленно потянулись группы черных фигур. Полная луна озарила ярким и бледным светом горизонт, еще больше подчеркивая унылую белизну полей.
Я взял четырех сильных мужчин и отправился к кузнецу.
Одержимая по-прежнему выла, привязанная к кровати. Несмотря на дикое сопротивление, ее тщательно одели и понесли.
Церковь, холодная, но освещенная, была теперь полна народу; певчие тянули однообразный мотив; орган хрипел; маленький колокольчик в руках служки позванивал, управляя движениями верующих.
Женщину с ее сторожами я запер в кухне церковного дома и стал выжидать благоприятной, по моему мнению, минуты.
Я выбрал момент вслед за причастием. Все крестьяне, мужчины и женщины, причастившись, приобщились к своему богу, чтобы смягчить его суровость. Пока священник совершал таинство, в церкви царила глубокая тишина.
По моему приказанию дверь отворилась, и мои четыре помощника внесли сумасшедшую.
Как только она увидела свет, коленопреклоненную толпу, освещенные хоры и золотой ковчег, она забилась с такой силой, что чуть не вырвалась из наших рук, и стала так пронзительно кричать, что трепет ужаса пронесся по церкви. Все головы поднялись, многие из молящихся убежали.
Она потеряла человеческий облик, корчилась и извивалась в наших руках, с искаженным лицом и безумными глазами.
Ее протащили до ступенек клироса и с силой пригнули к полу.
Священник стоял и ждал. Когда ее усадили, он взял дароносицу, на дне которой лежала белая облатка, и, сделав несколько шагов, поднял ее обеими руками над головой бесноватой, так, чтобы она могла видеть ее…
Она все еще выла, устремив пристальный взгляд на блестящий предмет.
Аббат продолжал стоять так неподвижно, что его можно было принять за статую.
Это тянулось долго-долго.
Женщину, казалось, охватил страх: она, как завороженная, не отрываясь, смотрела на чашу, все еще временами сотрясаясь страшной дрожью, и продолжала кричать, но уже не таким душераздирающим голосом.
Рождественские рассказы - это особый жанр, который каждый писатель понимает по-своему. Одни считают, что в конце должно обязательно случаться доброе волшебство, другие - что рассказ должен напоминать о тех, кому в Рождество не так уж весело. «Мел» собрал шесть разных рассказов - радостных, печальных, поучительных, - которые можно читать и обсуждать с детьми предрождественскими вечерами.
Для тех, кто готовится к главному школьному экзамену
1. Джанни Родари «Путешествие Голубой Стрелы»
«Если будешь плохо себя вести, твои игрушки уйдут к другому мальчику», - возможно, эта угроза в детстве заставляла кого-то вовремя ложиться спать и убираться в комнате. Но если бы игрушки на самом деле могли выбирать хозяев: вряд ли главным критерием было бы послушание.
Жёлтый Медвежонок, великий вождь Серебряное перо, тряпичный пёс Кнопка и три Марионетки целый год гадают, к кому же они попадут под ёлку, наблюдая за детьми, проходящими у витрины магазина игрушек. В оригинале сказки итальянского детского писателя Джанни Родари они ждут Рождества, а в русском переводе - Нового года.
Хозяйничает в магазине Фея - правда, не воздушное создание с крылышками, как можно подумать, а «благовоспитанная старая синьора». Добродушная, но скуповатая. Это означает, что маленькому Франческо Монти совершенно точно не полагается никакого подарка на Новый год, ведь его фамилия записана в долговой книге. За два прошлых года мама Франческо уже задолжала Фее за игрушечный волчок и лошадку.
Но игрушки не видели долговой книги, а видели только печальные глаза мальчика, который каждый день приходил к витрине посмотреть на чудесный электрический поезд с двумя шлагбаумами и вокзалом, названный Феей «Голубой стрелой». Узнав, что Фея собирается оставить его без подарка, игрушки решают сами устроить ему настоящее чудо и подарить ему самих себя.
» - Но это бунт! - воскликнул Генерал. - Я никак не могу позволить подобную вещь. Предлагаю повиноваться моим приказам!
И отправляться туда, куда нас отнесёт Фея? Тогда Франческо и в этом году ничего не получит, ведь его фамилия записана в долговой книге…
Тысяча китов!..»
2. Фёдор Достоевский «Мальчик у Христа на ёлке»
Пусть история про «Христову ёлку» и выдуманная, но мальчик в ней самый настоящий - маленький попрошайка лет семи, которого писатель несколько раз встречал на одном и том же углу. Это рассказ о нём и о других мальчиках и девочках, которым очень хочется кружиться вокруг ёлки, смеяться и разворачивать свёртки с подарками. Но они только смотрят на других мальчиков и девочек в нарядных платьях, сплющив нос об стекло, и стоят у витрин, пока руки без варежек не заболят от холода. А дома их ждут только побои и ругань. И однажды они тоже попадают на ёлку, где всё хорошо, и всё блестит и сияет, и их матери смотрят на них и радостно смеются.
» - Пойдём ко мне на ёлку, мальчик, - прошептал над ним вдруг тихий голос.
…У Христа всегда в этот день ёлка для маленьких деточек, у которых там нет своей ёлки… - И узнал он, что мальчики эти и девочки все были всё такие же, как он, дети, но одни замёрзли ещё в своих корзинах, в которых их подкинули на лестницы к дверям петербургских чиновников, другие задохлись у чухонок, от воспитательного дома на прокормлении, третьи умерли у иссохшей груди своих матерей, во время самарского голода, четвёртые задохлись в вагонах третьего класса от смраду, и все-то они теперь здесь».
3. Чарльз Диккенс «Рождественская песнь»
Знаменитый скряга Скрудж, чьё имя стало нарицательным для жадных дельцов, впервые появился в рождественском рассказе Диккенса. И появился он не просто так. В 40-х годах ХХ века на английских фабриках были очень тяжёлые условия труда, в том числе и детского, и писателя попросили выступить за закон об ограничении рабочего дня. Так появился цикл рождественских повестей, первой из которых стала история про старого скупердяя Скруджа.
Для Скруджа Рождество - пустая суета, ведь этот день не приносит никакой выгоды, одни расходы. В сочельник он неохотно отпускает своего работника из конторы к семье, а сам отправляется домой в одиночестве. Дома его навещает дух его покойного компаньона, при жизни бывшего таким же чёрствым, как Скрудж. Дух предупреждает Скруджа, что после смерти его ждут ужасные мучения, если он не перестанет быть равнодушным к чужим несчастьям. В следующие три ночи Скрудж вместе с духами путешествует по прошлому, настоящему и будущему и узнаёт мир, которого он не видел за облигациями и ценными бумагами.
А чего бы ты хотел? - спросил его Дух.
Да ничего, - отвечал Скрудж. - Ничего. Вчера вечером какой-то мальчуган запел святочную песню у моих дверей. Мне бы хотелось дать ему что-нибудь, вот и всё».
4. Павел Засодимский «Метель и вьюга»
Девочка Маша живёт в неродной семье в Собачьем переулке, и под Рождество с ней случается та же история, что изменила жизнь Козетты из романа Гюго. Хозяйка отправляет её в мороз купить свечей, и, споткнувшись, девочка теряет монетку. Теперь и свечку не купить, и домой возвращаться страшно –побьют. Замёрзшую Козетту находит беглый каторжник Жан Вальжан, а Машу, которая шарит руками в снегу, - простой рабочий Иван. Рабочий скучает по умершему три года назад младшему брату. Он забирает девочку к себе, называет её сестрой, и наряжает для неё первую в жизни рождественскую ёлку.
«На этой ёлке горела дюжина разноцветных восковых свечей да висели грецкие орехи, пряники и леденцы; были, впрочем, между ними и две или три конфеты с раскрашенными картинками. Эта скромная ёлочка показалась Маше восхитительной. Такой радости на святках у неё ещё никогда отроду не бывало, по крайней мере, она не помнит. Маша забыла и хозяйку, и жестокого хозяйкиного брата, и метель, и вьюгу, бушевавших за окном, забыла своё горе и слезы и бегала вокруг ёлки, хлопая в ладоши и наклоняя к себе то одну, то другую зелёную веточку».
5. Ганс Христиан Андерсен «Ёлка»
Каким будет Рождество, если взглянуть на него глазами рождественской ёлки? Ведь до того, как её выбрали, принесли домой и украсили мишурой, у неё была своя, лесная жизнь. Она росла, тянулась к солнцу и гадала, куда попадают деревья после того, как люди срубают их топором.
Ёлка в рассказе Андерсена - особа тщеславная. Она не радуется своей молодости и свежести, а только ждёт, когда наконец вырастет такой большой и красивой, что люди заметят её. По рассказам воробьёв она знает, что будет стоять в тёплой комнате и сиять светом тысячи свечей. Наконец, ёлку срубают, но её счастье оказывается недолгим. Из тёплой и светлой гостиной её вскоре убирают в чулан, а потом и вовсе выбрасывают. Но ёлке всё время кажется, что впереди её ждёт нечто особенное.
«„Уж теперь-то я заживу“, - радовалась ёлка, расправляя ветви. А ветви-то были все высохшие да пожелтевшие, и лежала она в углу двора в крапиве и сорняках. Но на верхушке у неё всё ещё сидела звезда из золочёной бумаги и сверкала на солнце».
6. Александр Куприн «Бедный принц»
На самом деле Даня не принц, а самый обычный мальчик. И совсем не бедный - во всяком случае, растёт в благополучной семье, и на Рождество его ждёт наряженная ёлка и весёлый праздник с другими нарядными детьми. Но устраивают этот праздник взрослые, которые совсем ничего не понимают в веселье, - наверняка заставят водить хороводы и организованно хлопать в ладоши.
«Да и что весёлого, по правде сказать, в этой ёлке? Ну, придут знакомые мальчики и девочки и будут притворяться, в угоду большим, умными и воспитанными детьми… За каждым гувернантка или какая-нибудь старенькая тётя… Заставят говорить все время по-английски… Затеют какую-нибудь прескучную игру, в которой непременно нужно называть имена зверей, растений или городов, а взрослые будут вмешиваться и поправлять маленьких».
Дане скучно ходить вокруг ёлки, ведь он уже совсем большой и мечтает стать авиатором или полярником. Больше всего Дане хочется присоединиться к уличным мальчишкам из соседнего дома - детям сапожников, дворников и прачек. Он слышал от няньки, что под Рождество они все вместе отправляются колядовать с самодельной разноцветной звездой и вертепом со свечкой внутри. Дане запрещено общаться с «дурными детьми», и глядя на них из окна он кажется сам себе заколдованным принцем, который вынужден жить в скучном, хоть и богатом царстве.
«Безумно смелая мысль мелькает в голове Дани, - настолько смелая, что он на минуту даже прикусывает нижнюю губу, делает большие, испуганные глаза и съёживается. Но разве в самом деле он не авиатор и не полярный путешественник? Ведь рано или поздно придётся же откровенно сказать отцу: „Ты, папа, не волнуйся, пожалуйста, а я сегодня отправляюсь на своём аэроплане через океан“. Сравнительно с такими страшными словами, одеться потихоньку и выбежать на улицу - сущие пустяки».
Оценил книгу
Существуют «новогодние» и «рождественские» книги. Для меня между этими категориями нельзя ставить знак равенства. После того, как на сборник «Рождественские рассказы зарубежных писателей» посыпался шквал критики, недовольно хмуря брови, я хотела разобраться, в чем причина. Все оказалось просто: люди от «рождественской» книги ждут эффекта «новогодней» - поднятия настроения, желания слопать пол кило мандарин, обвить гирляндой торшер и отправиться искать рецепт печенья.
Святочные рассказы – они о другом, в них полно библейных мотивов и они ближе к притчам, потому что их задание – воспитывать. Потому да, здесь присутствует и изгнание дьявола, и избиение младенцев, которые читателю, не глубоко знающему об истоках светлого праздника или просто невежественному, покажутся жуткими и даже кощунственными.
Выбивается из общего настроения только «Рождественская песнь в прозе» Диккенса и «Щелкунчик и мышиный король» Гофмана, но о них в конце.
Начну с Анатоля Франса , потому как в сборнике представлены 2 его творения: новелла «Валтасар» и «Новогодний подарок мадемуазель де Дусин» , обе с несколько антицерковной направленностью и задуманы скорее как пародии. Новелла «Валтасар» в первой редакции носила подзаголовок «Рождественский рассказ». Неспроста скажу я Вам, потому как сюжет связан с евангельской легендой о поклонении волхвов новорожденному Иисусу Христу. Но хитрый автор в два счета условно меняет вектор в сторону библейского сюжета о царице Савской, и, будучи французом, не может избежать авантюрной амурной фабулы и экзотики Востока. Обретенная героем «мудрость» об отречении от всего мирского весьма сомнительна. «Новогодний подарок мадемуазель де Дусин» выдержана в той же тональности, высмеивая надмерную религиозность и отвержение вариантов трактовки Библии, коих в меру большого числа её авторов, - неисчислимое множество.
Рассказ братьев Гримм «Дитя Марии»
Как и все сказки из под пера братьев Гримм, эта не уступает во мрачности и некоторой безысходности, но важна именно финалом: «Кто сознаётся и раскаивается в своём грехе, того грех прощается!». Как человек, который пол детства провел в сказочных королевствах, созданных Гримм, могу смело сказать: лучше читать с конца.
«Рождество в охотничьем домике» Томаса Майна Рида полно ирландских мотивов и напоминает, что кто-то встречает праздник, смакуя восхитительный пудинг, а кто-то защищаясь отстреливаясь от врагов. Банально, но так и есть, от того и больно.
«Портвейн в бурю» Джорджа Макдональда – самый несерьезный рассказ, и Рождество обыграно как декорация семейной истории о знакомстве родителей, но впечатление оставляет приятное.
«Рождественское чудо» Ги де Мопассана – о несколько непривлекательной, но имевшей место быть форме проявления чудес – изгнании дьявола. Что поделать, чудеса глубже и существеннее, чем трансформация тыквы в карету и обратно.
«Избиение младенцев» Мориса Метерлинка – тот случай, когда название говорит само за себя. Если Вам покажется, что Рождество тут ни при чем, то поразглядывайте фрески и мозаики еще начала эпохи Возрождения. Убитые младенцы почитаются как святые мученики, ведь это они первыми пострадали ради Христа.
«Бог в пещере» Гилберта Кийта Честертона – это как вишенка на торте в этом сборнике. «Да, в Вифлееме поистине сошлись противоположности». Это не рассказ, это достойный и прекрасный, блестящий попросту трактат, в котором христианство рассмотрено как бы «со стороны», здравомысленно и тонко. Слишком много несовпадений и казусов в христианском восприятии мира, религии и даже самого себя, но это никак не делает веру устаревшей.
«Щелкунчик и мышиный король» Эрнста Теодора Амадея Гофмана – произведение родом из детства, которое тогда мне не полюбилось. Я воспринимала «Щелкунчика» как сказку для детей, по этой причине даже одноименный балет Петра Чайковского, будучи уже в старшой школе, я смотрела без особого энтузиазма. Но как велико было мое удивление, что есть 2 версии повести – полная и сокращенная. В этом сборнике – полная, благодаря чему я воспринимаю «Щелкунчика» Гофмана уже как сказку не только для деток.
«Рождественская песнь в прозе» Чарльза Диккенса – самая восхитительня вещица в сборнике. Она как любимый елочный шар, блеск и шарм которого не меркнет с годами. Продолжая аналогию, я бы назвала «Рождественскую песнь» – украшением ручной работы, с вложенной в него душой и мудростью. Это прекрасный пример волшебной сказки с околорелигиозными мотивами, после прочтения которой хочется быть лучше и добрее, дабы не походить на скрягу дядюшку Скруджа, каким он представляется нам в начале.
Счасливого всем Рождества!
Оценил книгу
Я не знаю, чего ожидают другие, глядя на книгу с такой праздничной обложкой и таким названием. Но я если честно очень разочарована. Потому что некоторые рассказы здесь вообще не в тему, впихнули для объема что ли…
Духа Рождества на весь сборник явно не хватило. Для меня здесь ключевые:
1. «Рождественская песнь в прозе» Ч. Диккенса. Думаю все мало-мальски знают эту историю, кто-то читал, кто-то смотрел, а кто-то может краем уха от кого-то слышал. Я признаюсь, не читала, и не смотрела, но про Скруджа знала. Мне вообще очень нравится слог Диккенса, а эта маленькая история такая зимняя и волшебная.
А сколько в мире таких Скруджей, которые ничему не рады, жадные и недружелюбные буки, которым никто не нужен? Но, к сожалению, на всех таких бук волшебства не хватит. Так что, меняйтесь сами, всего хорошего вам и счастья.
А я с удовольствием посмотрю мультфильм.
2. «Щелкунчик и мышиный король» Гоффмана.
Какая милая и добрая сказка. Как приятно погрузиться в такую волшебную сказку, где оживают игрушки, где добро побеждает зло, где любовь творит чудеса.
Читая, вспоминала советский мультик и сначала думала, что я что-то там подзабыла. Но я его пересмотрела, не спорю, мультик хороший, но там же все не так, как было в сказке. Посмотрела уже современную версию и тоже была расстроена. Я хочу, чтобы было как в сказке:)
3. В «Дитя Марии» братьев Гримм самая важная мысль – «Кто сознается и раскаивается в своем грехе, тому грех прощается».
Стоп, стоп!!! Это не значит, что надо сейчас сломя голову бежать и каяться, потому что никто не отменял правило для других «меньше знаешь, крепче спишь», пожалейте своих слушателей, пусть некоторые тайны так и останутся только вашими.
А вот этот шедевр - «Избиение младенцев» , как сюда попал, я даже не могу понять. Это просто кровавый триллер, если вы купили эту книгу детям, то вырежьте эти страницы. Тут детям отрубают конечности, головы летят во все стороны. И сути я вообще не уловила, убитые дети и убитые горем родители.
Оценил книгу
Один из нескольких рождественско-новогодних сборников издательства «Никея». Маленький формат, чудная обложка без излишних украшательств, наконец, отличное содержание – в сумме имеем замечательный новогодний подарок! Правда, пожалуй, скорее для старшего поколения (для младшего есть другие сборники).
Хотя начинается все очень даже неплохо. Диккенс, Гримм и Гофман наводят на мысль, что за книжку можно взяться в любом возрасте, но прежде чем укрепиться в ней, все-таки пробегите глазами содержание до конца. «Рождество в охотничьем домике» Томаса Майна Рида – ладно, накал страстей, стрельба, но у Купера, любимого молодежью, бывало и похуже. Далее – «Валтасар» Анатоля Франса. Хм… Бурная любовь с царицей Савской, причем в смысле буквальном, а не диснеевском, заставляет задуматься, тем более что на ласки эта женщина щедра ко многим. Впрочем, впечатление быстро смягчает милый рассказ «Новогодний подарок мадемуазель де Дусин» – очаровательная и познавательная история, в особенности для тех, кто почитает Новый год языческим праздником и отказывается его праздновать (то есть, и для меня в какой-то степени).
«Рождественское чудо» Ги де Мопассана и «Портвейн в бурю» Джорджа Макдональда явно предназначены для тех, кто постарше, но ничего предосудительного в них нет. А потом!..
Нет, вы посмотрите на сказочные названия. Рождественская песнь, чудо, подарок… и ИЗБИЕНИЕ МЛАДЕНЦЕВ. Меня это зацепило еще при беглом знакомстве с содержанием. Но я подумала, что ничего такого. Наверняка придем к Иисусу и его чудесам, ну, правда же, у нас ведь рождественские рассказы. Но как бы не так. Это натуральное избиение, подробное описание того, как убивали бедных детишек. Убили всех – точка. С Рождеством! Нет, мне, как любителю жести, рассказ даже вполне понравился. Но что он делает в этом сборнике, лично мне непонятно. И слабонервным его читать, по-моему, не следует, пусть автор и Морис Метерлинк (просьба помнить, что он не только «Синей птицей» славен, но и чем похлеще).
Завершается это все «Богом в пещере» Честертона, что скорее не рассказ, а философское эссе, мало исправляющее впечатление после зарубленных детей.
С другой стороны, тем, кто читал Библию без сокращений, а ведь именно к ее событиям отсылаются практически все рассказы, страшиться нечего. После этого уже ничего не страшно. Посему – для создания рождественской атмосферы рекомендуется!
