Гоголь год написания. Гоголь николай васильевич

Великий русский писатель, драматург, критик, публицист, Го­голь начал свой путь в литературе как создатель книги повестей и рассказов из украинской народной жизни «Вечера на хуторе близ Диканьки» (1831-1832). Романтическая по своему характеру, эта книга наполнена легендами, преданиями, разнообразными фольк­лорными образами, рисующими яркие народные характеры. Эта линия продолжается и в следующей книге «Миргород», вышедшей в 1835 году, но здесь наряду с фантастикой повести «Вий» и герои­кой исторического предания в «Тарасе Бульбе», возникает новый подход к изображению современного мира и человека — реалисти­ческий. Так написаны повести «Старосветские помещики» и «По­весть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»», рассказывающие о жизни обывателей-дворян, близких по характеру и способам создания к персонажам «Мертвых душ».

В том же 1835 году выходит сборник «Арабески», в который вошли повести «Невский проспект», «Портрет» и «Записки сумасшедшего». Позднее были написаны повести «Нос» (1836) и «Шинель» (1842). Все вместе они составили цикл повестей о жизни Петербурга и были впоследствии названы «Петербургские повести», ставшие вершиной «малой прозы» Гоголя. В них воспроизводится реальность нового, го­родского мира и городского человека, которая отменяет прежний мир — и мифологический мир Диканьки, и «старосветский» уют Миргорода. Сами люди неузнаваемо, катастрофически меняются, попав в силовое поле Петербурга. Мистика, вторгающаяся в жизнь большого города, безжалостно подчиняют себе человека, разрушают его цельность, превращают в вещь. Вот почему в изображении реа­лий современного города Гоголь широко использует фантастические элементы. Но фантастика здесь совсем иная, чем в «Вечерах…»: там она была светлой, радостной, органичной частью волшебного мира малороссийских преданий и легенд; здесь она страшная, пугающая своим несоответствием нормальным человеческим представлениям. Гоголь показывает, что петербургский человек становится частью аб­сурдного мира, утрачивая нормальные человеческие связи, теряя при этом самого себя. Так возникает фантастическая по своей аб­сурдности ситуация в повести «Нос»: майор Ковалев теряет собствен­ный нос, который не просто обретает самостоятельность, но и стано­вится важным чиновником, перед которым уже сам Ковалев — мелкая сошка.

Так разворачивается картина фантастического, алогичного ми­ра. Недаром для его описания Гоголь так широко использует гротеск — художественный прием, при котором происходит намерен­ное искажение реальных пропорций изображаемого предмета, соединение правдоподобия и фантастики, комического и трагиче­ского, прекрасного и безобразного. В основе гротеска лежит гипер­бола. Устойчивые черты гротескного образа — алогичность, пара­доксальность, условность. Они больше всего соответствовали гоголевскому представлению о мире.

В этом мире с человеком происходят страшные изменения: он обезличивается (у Гоголя буквально: теряет свое лицо или же его часть — например, нос), превращается в вещь («тысячи сортов шля­пок, платьев, платков», а не их обладателей разгуливают по гого­левскому Невскому проспекту), становится производной от чина, который он занимает в бюрократической системе государства. Об­раз Петербурга, созданный Гоголем в «Петербургских повестях» с помощью алогизма, гротеска и фантастики в сочетании с реалисти­чески точными описаниями жизни столицы, представляет собой жестокий, призрачный, лживый город, где происходят невероятные вещи, а человек теряется в бездушном царстве бюрократии.

Ответом на безумие и уродство мира становится безумие и аб­сурдность поведения самого человека. В русской литературе с такой силой прозрения это увидел и первым выразил Гоголь. Вот почему в основе идейного содержания «петербургских повестей» — чувство сострадания, стремление защитить человека от насилия времени. Ибо нельзя жить так, как живут эти люди, и мучимые, и даже их мучители. И в финале «Записок сумасшедшего» как страстный про­тест против этого мира звучит стон безумного Поприщина: «Ма­тушка, спаси твоего бедного сына! <…> посмотри, как мучат они его! <…> ему нет места на свете! его гонят! Матушка! пожалей о своем больном дитятке!». Так взывает «маленький человек», став­ший главным героем не только гоголевских «петербургских повес­тей», но всей последующей русской литературы.

ГОГОЛЬ, НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ (1809–1852), великий русский писатель.

Родился 20 марта (1 апреля) 1809 в местечке Великие Сорочинцы Миргородского уезда Полтавской губернии в семье помещика среднего достатка Василия Афанасьевича Гоголя-Яновского (от второй части фамилии впоследствии отказался из-за ее, как он считал, польского происхождения). Детские годы провел в родительском имении Васильевке в атмосфере малороссийских народных поверий, фольклорных традиций и исторических сказаний. Неподалеку располагалась Диканька, бывшая вотчина Кочубея, к которой Гоголь приурочил действие своих ранних повестей. Его первые художественные и сложные психологические переживания связаны с Кибинцами, имением дальнего родственника Д.П.Трощинского, бывшего министра и известного вельможи. Отец Гоголя служил у Трощинского секретарем, писал комедии и играл в кибинцовском домашнем театре. Гоголь получил возможность пользоваться богатой библиотекой имения. Здесь же он столкнулся с неуемными проявлениями барской вседозволенности и унижением человеческого достоинства – в имении по-старинному держали шутов и постоянно ими помыкали. Сознание Гоголя рано столкнулось со сложным переплетением интеллектуальных интересов, провинциального стремления утвердить свою культурную состоятельность и грубого самодурства.

Склонность к писательству определилась у Гоголя очень рано. В детстве он сочинял стихи, получившие одобрение В.В.Капниста , имение которого находилось по соседству. Капнист объявил родителям Гоголя: «Из него будет большой талант, дай ему только судьба в руководители учителя-христианина». Многое в душевном складе Гоголя сформировано под влиянием матери – женщины яркой, склонной к истерикам, подозрительной и суеверной. Сыну она дала религиозное воспитание особого рода, в котором духовно-нравственная сторона веры во многом затмевалась экстатическими переживаниями апокалиптических пророчеств, напряженным страхом перед преисподней и адскими муками воздаяния. Мать окружала сына обожанием, и это могло быть одним из источников его самомнения, которое, с другой стороны, рано порождалось инстинктивным сознанием таившейся в нем гениальной силы. В литературоведении 20 в. возникли попытки трактовать в психоаналитическом духе разнообразные метаморфозы «фантастического» характера матери и слабоволия отца в художественном творчестве Гоголя.

С 1818 по 1821 начальное образование получает в Полтавском уездном училище и на дому у одного из преподавателей. С 1821 по 1828 проходит полный курс Гимназии высших наук в Нежине. Из этого провинциального учебного заведения вышло немало ровесников Гоголя, оставивших след в русской культурной и общественной жизни: А.С.Данилевский, Н.В.Кукольник, П.Г.Редкин и др. Здесь художественная одаренность Гоголя ищет разнообразных форм проявления: он занимается живописью, играет в спектаклях, пишет литературные произведения, причем по преимуществу в самых серьезных жанрах (элегии, не сохранившиеся трагедия Разбойники , историческая поэма Россия под игом татар , повесть Братья Твердиславичи и др). Одновременно проявляется и потребность юного писателя сатирически оттолкнуться от высокого: он создает сатиру Нечто о Нежине, или Дуракам закон не писан , осмеивающую выспренний слог сочинений гоголевского однокашника Н.В.Кукольника.

О профессиональном писательском пути Гоголь пока не помышляет. В нем рано формируется особая этика долга, благоговейное отношение к высшим авторитетам и представление о своем особом общественном предназначении. Гоголь-гимназист мечтает о «службе государственной», втайне вынашивает планы отъезда в Петербург и деятельности во имя высшего блага, расцвет которого заглушается отравляющими общество пороками и злоупотреблениями. Думает о юридической карьере, способствующей миссии искоренителя зла.

В 1828 по окончании гимназии в компании ближайшего друга А.С.Данилевского отправляется в Петербург. Столица его глубоко разочаровывает. Он остро ощущает механистичность, обезличенность этого города, его отчужденность от человека – все то, что позднее в повестях сплетется фантасмагорической тканью петербургских образов. Вместо благородных порывов служить «не за страх, а за совесть» Гоголь встретил «людишек», проникнутых духом чинопочитания и своекорыстия. Он вливается в толпу вчерашних провинциалов, скитающихся по углам, хлопочущих о месте и испытывающих постоянные денежные затруднения.

Делает пробы пера и весной 1829 под псевдонимом В.Алов публикует первое крупное произведение – «идиллию в картинах» Ганс Кюхельгартен (с пометой «писано в 1827»). Эта поэма носила еще откровенно ученический характер, была построена на общих местах романтической эстетики, пронизана заимствованиями из В.А.Жуковского , А.С.Пушкина и популярных немецких романтиков, отличалась доходящей до курьезности шероховатостью стиха и стиля. Критика встретила появление поэмы едкими насмешками. Гоголь пережил фиаско очень болезненно. Отправив слугу скупить все поступившие в продажу экземпляры, он почти полностью сжег нераспроданный тираж и спешно бежал за границу, в Германию, откуда, однако, через два месяца неожиданно вернулся в Петербург. После Гоголь загадочно оправдывал эту странную выходку тем, что Бог указал ему путь в чужую землю, или ссылался на какую-то безнадежную любовь. В действительности, он, вероятно, бежал от самого себя, от разлада своих высоких мечтаний с практической жизнью и, наконец, от тяжко переживаемой неудачи с Гансом Кюхельгартеном . «Его тянуло в некую фантастическую страну счастья и разумного производительного труда», – говорит биограф Гоголя В.И.Шенрок. Такой страной представлялась ему Америка. Предполагавшееся бегство в Америку в поисках достойного поприща для Гоголя во многом было подобно отъезду с теми же целями в Петербург. Этим иллюзиям суждено было разбиться о прозаическую реальность: встретив в Германии некоего «гражданина Американских Штатов» и пообщавшись с ним, он неожиданно пересматривает свои планы и возвращается в Россию.

На протяжении всего 1829 его преследуют неудачи: провал литературного дебюта усугубился тщетностью попыток поступить на сцену драматическим актером. В конце года ему все же удается устроиться на службу в Департамент государственного хозяйства и публичных зданий Министерства внутренних дел в качестве писца, а затем и помощника столоначальника. Этот период сыграл двойственную роль в жизни Гоголя. С одной стороны, он окончательно разочаровывается в государственной службе, с другой – набирается живых впечатлений от канцелярского быта и психологии мелкочиновничьего круга, что отозвалось в дальнейших «петербургских повестях».

В то же время в Департаменте Гоголь служит под началом известного поэта В.И.Панаева, который вводит его в столичный литературный круг и помогает начать более или менее регулярно печататься: в 1830 в «Отечественных Записках» был опубликован с редакторской правкой рассказ Вечер накануне Ивана Купала ; чуть ранее, в 1829, начаты или написаны рассказы Сорочинская ярмарка и Майская ночь, или Утопленница . Другие сочинения Гоголь печатал тогда в изданиях А.А.Дельвига , «Литературной Газете» и «Северных Цветах», где, в частности, была помещена глава из исторического романа Гетман (1830). Вероятно, Дельвиг рекомендовал Гоголя В.А.Жуковскому, который принял начинающего писателя с большим радушием: по-видимому, между ними с первого взгляда сказалось взаимное сочувствие людей, родственных по любви к искусству, по религиозности, склонной к мистицизму. Жуковский обратился с просьбой к П.А.Плетневу пристроить Гоголя на иную, более подобающую ему службу, и уже в феврале 1831 Плетнев рекомендовал Гоголя на должность учителя в Патриотическом институте, где сам был инспектором. Узнав ближе Гоголя, Плетнев ждал случая «подвести его под благословение Пушкина»; это случилось в мае того же года. Вступление Гоголя в этот круг, вскоре оценивший в нем неподдельный талант, имело большое влияние на всю его судьбу. Перед ним раскрывалась, наконец, перспектива широкой деятельности, о которой он мечтал, – но на поприще не служебном, а литературном. Кроме места в институте, Плетнев доставил ему частные занятия в домах Н.М.Лонгвинова, П.И.Балабина, А.В.Васильчикова. Гоголь вошел в круг лиц, стоявших во главе русской художественной литературы: его давние поэтические стремления теперь получили шанс развиваться во всей широте, инстинктивное понимание искусства могло трансформироваться в сознательную эстетическую систему; личность Пушкина произвела на него чрезвычайное впечатление и навсегда осталась предметом поклонения. Служение искусству становилось для него нравственным долгом, требования которого он старался исполнять свято. У Жуковского Гоголь встречал избранный круг, частью литературный, частью аристократический; в последнем у него завязались отношения, игравшие потом немалую роль в его жизни. В частности, у Балабиных он встретился с фрейлиной А.О.Россет, впоследствии Смирновой, ставшей со временем его конфиденткой. Горизонт жизненных наблюдений расширялся, давнишние стремления получили почву, и понятие Гоголя о своем предназначении начало постепенно наполняться живым смыслом.

Сразу по прибытии в Петербург Гоголь обнаружил, что Малороссия возбуждает в столичном обществе неподдельный интерес и все малороссийское здесь «в большой моде». Природа этого интереса – распространенная в России 1810–1830-х романтическая мифологизация фольклорных форм быта, восприятие украинской культуры как живой плоти древнего славянства, не подверженной грубой обтеске современной цивилизацией. Этот романтический комплекс этнографических интересов был инспирирован немецким влиянием (И.Г.Гердер, школа Я.Гримма) и составил благодатную почву для художественного проявления гоголевского украинофильства. Еще с первых месяцев 1828 Гоголь осаждает мать просьбами прислать ему сведения о малорусских обычаях, преданиях, костюмах, а также «записки, веденные предками какой-нибудь старинной фамилии, рукописи стародавние» и пр. Все это составило материал для рассказов из малороссийского быта, которые стали началом его литературной славы и были опубликованы в 1831–1832 двумя частями в Петербурге под названием Вечера на хуторе близ Диканьки. Повести, изданные пасечником Рудым Паньком . Книга вызвала почти всеобщее восхищение. Критика едва ли не единодушно приветствовала Вечера , отметив их неподдельную веселость и искренность. «Все обрадовались этому живому описанию племени поющего и пляшущего», – заметил А.С.Пушкин. Тема Украины не оставалась здесь в рамках ограниченного этнографизма, но была переведена в русло самодовлеющего художественного мира. Воссозданный здесь мифический мир малороссийского казачества нес в себе явственные черты оппозиционности по отношению к миру петербургскому, неестественному, холодному и слишком реальному, причем оппозиционности не только географической и моральной, но и исторической. Диканька воплощала собой некое эпическое абсолютное прошлое мира, противопоставленное петербургской абсолютной современности. А потому столичные литераторы, приверженные романтической эстетике, с восторгом восприняли столь пленительные в своей экзотичности черты гоголевских парубков и девок, старых казаков и ведьм, как полнота чувств, естественность, сила переживаний, свободных от жеманства и чопорности. Возвышенный лиризм в описаниях украинской природы соединялся с колоритом «жанровых сцен», и все это пронизывалось фантастикой, опирающейся на фольклор и народную демонологию. В Вечерах царствует особая стихия народной веселости, названная М.М.Бахтиным «карнавальным смехом». Карнавализацией, духом ритуального смеха навеяны мотивы нарушения всяческих правил – моральных, этических, социальных, – веселые проделки влюбленных, развенчание потусторонних сил и т.д. Но вместе с тем комическое здесь неизменно оказывается двойственным, смешное чревато ужасным. Обычное «веселое место» (например, Сорочинская ярмарка) обращается местом «проклятым». Существуют две устойчивые трактовки образа черта у Гоголя. Согласно одной из них, черт здесь, в соответствии с украинской народной традицией, «одомашнен», «приручен», он оказывается безвредным злодеем, обманутым обманщиком. Другая интерпретация восходит к работе Д.С.Мережковского Гоголь и черт . Ее сторонники обращают внимание на то, что сюжет всех повестей Вечеров выстраивается как вариация одной темы – вторжения в жизнь людей демонического начала, борьбы с ним и нередкого от него поражения (в Вечере накануне Ивана Купала побеждает Басаврюк; в Страшной мести все, прикоснувшиеся к злой силе, осуждены на гибель и т.д.). Даже если нечисть в Вечерах посрамляется, как, например, в Ночи перед рождеством , страх перед ней все же не исчезает окончательно. Во второй половине жизни Гоголь, подвергший религиозной ревизии свой предшествующий опыт, горячо сожалел о том, что некогда дал жизнь темным порождениям своей фантазии.

Литературная репутация Гоголя устанавливается окончательно, многие угадывают в его таланте силу, которой предстоит совершить переворот в отечественной литературе. Тем временем в личной жизни Гоголя происходили события, существенно влиявшие на внутренний склад его мысли и фантазии. В 1832 он впервые с момента отъезда в Петербург побывал на родине. Остановившись по дороге в Москве, он знакомится с людьми, ставшими позднее его близкими друзьями: М.П.Погодиным, М.А.Максимовичем, М.С.Щепкиным, С.Т.Аксаковым. Пребывание дома сначала вызвало у Гоголя тяжелое разочарование. Домашние дела были расстроены; сам он уже не был тем восторженным юношей, каким он оставил родину; жизненный опыт научил его вглядываться глубже в действительность и за внешней оболочкой видеть ее часто печальную, даже трагическую основу. Уже вскоре Вечера стали казаться ему поверхностным юношеским опытом, плодом той «молодости, во время которой не приходят на ум никакие вопросы». Малороссийская жизнь и теперь доставляла материал для его фантазии, но настроение было уже иное: в последующих произведениях на украинскую тему зазвучала грустная нота, доходящая до высокого пафоса.

Вернувшись в Петербург, Гоголь усиленно работает над своими произведениями. Наступает самая деятельная пора его творческой деятельности. Однако он продолжает строить жизненные планы за пределами литературной сферы и с конца 1833 увлекается мыслью поступить на ученое поприще, заняться историей, мечтает возглавить кафедру истории в открывающемся Киевском университете. Киев представляется ему «русскими Афинами», где сам он думал написать нечто небывалое по всеобщей истории, а вместе с тем изучить и малороссийскую старину. В 1834 Гоголь создает План преподавания всеобщей истории и Отрывок из истории Малороссии… , но кафедра истории была отдана другому лицу. Вскоре благодаря влиянию именитых литературный друзей Гоголю предложили кафедру истории в Петербургском университете. Он занял это место, но вскоре понял, что эта задача ему не по силам и в 1835 отказался от профессуры.

Выход в свет в 1835 сборников Арабески и Миргород ознаменовал отход Гоголя от романтизма в сторону эстетики нового типа, названной несколько позже «реализмом». Принципы новой эстетики были сформулированы в статье Несколько слов о Пушкине , вошедшей в Арабески : «…Чем предмет обыкновеннее, тем выше нужно быть поэту, чтобы извлечь из него необыкновенное и чтобы это необыкновенное было между прочим совершенная истина». Стремление к обыкновенному означало решительную перемену в предмете изображения: вместо сильных и резких романтических характеров – пошлость и безликость обывателя, вместо поэтических и глубоких чувств – вялотекущие, почти рефлекторные движения. Ординарность жизни, однако, в сочинениях Гоголя этой поры обманчива. К примеру, «привычка» двух пожилых людей в Старосветских помещиках оказалась сильнее и человечнее самой пылкой романтической страсти. Гоголь продолжает пушкинскую тему «маленького человека» и открывает ее метафизику. «Малость» «маленького человека» несет в себе скрытые бездны. Так, ссора двух обывателей по ничтожному поводу поглотила не только все их интересы, но и саму жизнь (Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем) .

В рассказах из столичной жизни, вошедших в сборник Арабески и впоследствии объединенных критикой в цикл «петербургских повестей» (Невский проспект , Записки сумасшедшего , Портрет ), ощущение необыкновенности обыкновенного было поднято до напряженного трагического пафоса, исполненного тревожного, катастрофического духа современного существования в фантастическом городе на грани безумия и дьявольщины. В миргородском и петербургском циклах все более заявляла о себе фантастика неявная, завуалированная, предельно заземленная, выраженная в мелких деталях быта и поведения персонажей. Постепенно устранялся олицетворенный, «персональный» носитель зла (черт, колдун и т.д.). Иррациональное переключалось в повседневный, будничный, бытовой план, что чрезвычайно усиливало эффект, ибо призрачной становилась сама жизнь. Эта призрачность проявлялась в бесконечном ряду странных, нелогичных, внутренне непоследовательных движений, фактов и явлений, от противоречивых поступков персонажей до обособления и автономности окружающих их вещей, предметов туалета и даже телесных органов. Вещи, вроде бы принадлежащие людям, начинают жить независимой от них жизнью. Верх сугубо гоголевской фантастики такого рода – «петербургская повесть» Нос . Рассказ о том, как майора Ковалева покинул собственный нос, как этот нос начал самостоятельную жизнь, заслоняющую жизнь прежнего хозяина, – чрезвычайно смелый гротеск, предвосхитивший литературный сюрреализм и экспрессионизм 20 в.

Контрастом по отношению к современному провинциальному и столичному мирам стала повесть Тарас Бульба (1835 – в составе Миргорода ; 2-я, переработанная редакция – 1842). Погружение в эпическое прошлое, когда «народ» (запорожские казаки) защищал свою суверенность (временные рамки здесь условны – действие пронизано анахронизмами, переплетающими исторические реалии 15–17 вв.), способствовало романтизации образов главных героев. Казаки рисуются здесь единой молодецкой силой, определившей характер европейской истории. В повести чрезвычайно важную роль играет стилизация повествования под поэтику фольклорных украинских песен и русских былин. Стихийная неуемность казаков осмысляется как сила во многом двойственная. Она способна затуманить разграничение ими основных духовных и нравственных понятий и в конце концов приводит к трагическому, хотя и исполненному высокой героикой, финалу: погибают Андрий, Остап и Тарас Бульба, повстанческое движение в целом разгромлено «ляхами» и т.д. По сути, эпическое полотно Тараса Бульбы рисует распад единого органичного мира казачества, обусловленный его неспособностью подняться от коллективной морали к индивидуально ответственному переживанию первичных христианских нравственных категорий.

Осенью 1835 Гоголь принимается за написание Ревизора , сюжет которого был ему подсказан Пушкиным. Первые драматические планы появились еще раньше. В 1833 он был поглощен комедией Владимир 3-й степени . Она не была окончена, но материал послужил для нескольких драматических эпизодов – Утро делового человека , Тяжба , Лакейская и Отрывок . Первая из этих пьес была напечатана в «Современнике» Пушкина (1836), остальные – в первом собрании сочинений Гоголя (1842). В том же собрании увидели свет пьесы Женитьба , первые наброски которой относятся к тому же 1833, и Игроки .

Работа над Ревизором продвигалась столь быстро и успешно, что уже в январе 1836 Гоголь читает пьесу на дому у Жуковского в присутствии Пушкина и П.А.Вяземского , а в феврале – марте уже занят ее постановкой на сцене Александринского театра.

Ревизор стал первой русской комедией, в которой автор практически полностью отказался от любовной интриги и сочленил принципы комедийных характеров с установкой на широкое, универсальное обобщение. В пьесе вызван к жизни образ провинциального города, символически воплощающего любое более крупное социальное объединение вплоть до всей России или даже всего человечества (Гоголь применил к этому образу определение «сборный город»). Потенциальная критическая сила такого образа практически безгранична. Так реализовались, с одной стороны, идущая из детских лет гоголевская страсть к театру, с другой – с юности одушевлявшая его гражданская устремленность и идея борьбы с общественными пороками. Автор нашел особый драматургический момент в существовании этого города – момент встречи с ревизором, представляющим высшие иерархические инстанции, и особую общую ситуацию, объединяющую всех персонажей. На комедийную почву Гоголь перенес основной конструктивный принцип, подмеченный им в картине К.П.Брюллова Последний день Помпеи , когда «все явления» соединены в «общие группы» и «выбраны сильные кризисы, чувствуемые общею массою». Выражением этой общности в комедии стал страх героев перед неминуемым наказанием.

Новаторство Гоголя заключалось и в том, что впервые двигателем интриги был выведен такой человек, как Хлестаков, по определению Гоголя, «лицо фантасмагорическое», «лживый олицетворенный обман». Не являясь сознательным обманщиком, оказываясь в ложной роли ревизора, он становится фиктивным двигателем интриги, невольно служа идеальным центром приложения усилий иных персонажей. Гоголь отступил также не только от традиции наказания порока (в финале дано лишь указание на вмешательство высшей, монаршей власти – «по именному повелению» прибывает настоящий ревизор, – но никак не конкретизируется ее решение), но отказался и от «итогового», «разрешающего» конфликта, все проясняющего финала. Увенчивающая картину «немая сцена», написанная под влиянием той же картины Брюллова «Последний день Помпеи», не снимает кризисную ситуацию, а, напротив, ее бесконечно продлевает. Центр тяжести перенесен на само действие, на длительность онемения, что оставляет простор для широких символических толкований.

Глубина комедии не была отражена ее ранними постановками и прошла мимо внимания большинства критиков. Первые по времени отзывы были откровенно недоброжелательными: Ф.Булгарин обвинил Гоголя в клевете на Россию, а О.С.Сенковский печатно заявил, что комедия лишена серьезной идеи, сюжетно и композиционно не оформлена. Непонимание глубины комедии продемонстрировали и ее «сторонники», рукоплескавшие автору как «великому комику жизни действительной» (слова из критического отзыва Н.И.Надеждина).

Гоголь испытал потребность, отталкиваясь от Ревизора , теоретически осмыслить основы комедийного искусства и в пьесе 1836 Театральный разъезд после представления новой комедии подчеркнул этическую роль смеха как единственного «честного, благородного» лица комедии, раскрыл мучительную драму комического писателя, на которого обрушивается шквал брани, кривотолков и близоруких суждений. В 1846 Гоголь написал драматическую сцену Развязка Ревизора , где в духе трактата Блаженного Августина О граде Божием дал религиозно-аллегорическое толкование образов комедии (место действия – «душевный город», чиновники суть «страсти человеческие», Хлестаков – «ветреная светская совесть», наконец – «страшен тот Ревизор, который ждет нас у дверей гроба»). Очевидно, что эти смыслы изначально были заложены автором в пьесу и задавали не прочувствованную публикой особую перспективу ее интерпретации в духе эсхатологических идей Страшного Суда (Ревизор как последний Судия, «немая сцена» как светопреставление).

Тяжело переживая непонимание своей комедии, Гоголь в июне 1836 уезжает в Германию и в общей сложности провел за границей 12 лет, лишь периодически наведываясь в Россию. Отныне для глубинного постижения происходящего на Родине и пестования в себе тех черт, которые необходимы для выполнения высокой патриотической миссии, Гоголь будет испытывать потребность именно стороннего взгляда «из Европы».

В Европе он продолжает начатую еще в 1835 работу над прозаической поэмой Мертвые души . Ее сюжет был также подсказан Пушкиным. Замысел новой книги сразу обрел широкий размах: «предлинный роман» должен был обнимать «всю Русь», хотя и «с одного боку», то есть преимущественно с комической стороны. В Петербурге несколько глав были прочитаны Пушкину и вызвали у него горячее одобрение и одновременно гнетущее чувство, выразившееся в словах: «Боже, как грустна наша Россия». С начала заграничного путешествия замысел перестраивается. Гоголь устанавливает для себя универсальное задание, не ограничивающееся только комическим ракурсом. Отныне он надеется, что «вся Русь отзовется» в новой книге, иными словами, желает создать грандиозный национальный эпос. Но эпос нового типа, в отличие от поэм древности, ориентированный не на абсолютное прошлое, а на идеальное будущее, в котором раскроется провиденциальность исторических путей России и явится во всей своей нравственной мощи новый русский человек.

Мертвые души изначально расценивались Гоголем как самое значительное его произведение, долженствующее упрочить его славу. Однако по мере расширения замысла художественное значение поэмы все теснее сливалось со значением общественным, национальным и даже религиозным: книга, по мысли Гоголя, должна открыть нечто существенно важное для судеб страны и народа. В настроениях Гоголя все явственнее проявляются мотивы высокого избранничества, мессианства («И ныне я чувствую, что не земная воля направляет путь мой»), предощущение подвига, который одновременно станет и подвигом патриотическим («Клянусь, я что-то сделаю, чего не делает обыкновенный человек. Львиную силу чувствую в душе своей...»).

Продолжая работу над Мертвыми душами , Гоголь путешествует по Германии, Швейцарии, зиму проводит с А.Данилевским в Париже, где особенно сближается с А.О.Смирновой и где получает известие о смерти Пушкина, страшно его поразившее. В марте 1837 приезжает в Рим, который чрезвычайно ему полюбился и стал для него «второй родиной». Европейская политическая и общественная жизнь была чужда и мало знакома Гоголю; его привлекали природа и произведения искусства, а Рим мог удовлетворить этим интересам идеально. Он изучал памятники древности, картинные галереи, посещал мастерские художников, любовался народной жизнью и любил показывать Рим, «угощать» им приезжих русских знакомых и приятелей. В Риме он и усиленно работал над поэмой, закончил повесть Шинель , писал повесть Анунциата , переделанную впоследствии в Рим .

Осенью 1839 отправляется в Россию, в Москву, где его встречают с восторгом, и в Петербург, чтобы заняться делами своих сестер. В Петербурге и Москве Гоголь читает ближайшим друзьям законченные главы Мертвых душ . Устроив свои дела, опять отправился за границу, в любимый Рим, пообещав друзьям вернуться через год и с готовым первым томом поэмы. К лету 1841 первый том был готов. В сентябре того же года Гоголь поехал в Россию печатать свою книгу. Ее судьба складывалась не гладко. Поэма была представлена сначала в московскую цензуру, которая собиралась совсем запретить ее; затем отдана в цензуру петербургскую и, благодаря участию влиятельных друзей Гоголя, была с серьезными купюрами (с изъятием Повести о капитане Копейкине ) дозволена к печати. Она была опубликована в 1842 в Москве под измененным названием Похождения Чичикова, или Мертвые души, существенно затемнявшим сложную символику душевного омертвления поверхностным сходством с традиционными заглавиями плутовских романов.

Еще ранее, летом 1840, Гоголя настигает приступ тяжелой нервной болезни. Оправившись после нее, он переживает перестройку внутренней системы ценностей, углубление религиозно-мистических настроений, доходящих до экзальтации. Гоголь все более высоко оценивает мессианское значение своей поэмы. При этом в его глазах искупительное и исцеляющее воздействие оказывает не только поэма, но и собственное жизненное поведение, и слово, независимое от литературного труда. В одном из писем Аксакову от марта 1841 он говорит: «Труд мой велик, мой подвиг спасителен; я умер теперь для всего мелочного». Тон его писем и публичных заявлений становится поучающим, не допускающим возражений. Сосредоточившись на взращивании в себе «внутреннего человека», Гоголь тем не менее начинает щедро расточать наставления друзьям и знакомым. Его религиозность эволюционирует. По характеристике богослова и историка русской христианской мысли протоиерея Георгия Флоровского, от «романтической взволнованности, чувствительности, умиления», религиозного страха перед особо остро переживаемой дьявольщиной к «пиетическому», по духу во многом протестантскому, «гуманизму», склонному к построению утопических социальных проектов, имеющих немного общего с сугубо православным подходом к реальности.

Это умонастроение Гоголя вступило в сложное взаимодействие со смыслом уже написанной книги и повлияло на содержание и поэтику некоторых лирических отступлений – прежде всего тех, где речь идет о «птице-тройке», о грядущем и неясном откровении, которым России суждено одарить мир.

В целом в поэме нашло новое выражение основное требование сложившейся гоголевской эстетики – извлечение «необыкновенного» из «обыкновенного». Испытанным приемом для получения этого эффекта служила исключительная ситуация – Чичиков скупает не просто души крепостных крестьян, прописанные в документах последней ревизии, но души мертвые. В результате накладываются друг на друга конкретно-социальный и обобщенно-философский смысловые планы. На уровне социальном поэма обнажала язвы сложившегося крепостнического уклада жизни, основанного на торговле «живым товаром». Но раскрывающаяся при этом подмена моральных категорий придает поэме потенциал философского обобщения. Само понятие «мертвая душа» от конкретного смыслового наполнения эволюционирует к символико-философскому. В нем заключено противоречие: душа бессмертна – мертвыми душами торгуют. Речь идет прежде всего о духовном омертвлении душ людей, по видимости вполне живых – помещиков, жителей города N и, разумеется, самого Чичикова. Поэма строится на сложной диалектике антитезы «живой – мертвый»: мертвые в буквальном смысле вчерашние крепостные оказываются в сущности живыми, в отличие от всех населяющих поэму собственно живых персонажей. Проблема омертвления и оживления человеческой души поднималась здесь до общечеловеческого масштаба. С этим связаны нетрадиционность и многосоставность жанра Мертвых душ , где элементы плутовского романа сплавлены с элементами романа-путешествия, нравоописательного и бытового романа, и все это возведено в более высокую степень символического повествования. Обозначение «поэма» должно было указать на эту сложность, равно как и на прямое и возрастающее участие в повествовании образа автора и позитивного авторского идеала.

В Италии Гоголь окончательно решает, что Мертвые души должны иметь трехчастную структуру. Во многом моделью для писателя служила Божественная Комедия Данте . Поэма Гоголя должна была реализовать современную «комедию о душе», идею восстановления человеческого духа на пути восхождения от «адских» глубин через «чистилище» к «райскому» свету. В схематичном виде первый том, изображающий «хотя с одного боку всю Русь», был соотнесен с дантовым Адом , а второй и третий тома предполагалось соотнести с Чистилищем и Раем соответственно. В первом томе поездки Чичикова по имениям помещиков вокруг города N напоминают спуск по кругам дантовского «Ада». Каждый новый помещик несет в себе большую, чем у предшественника, меру омертвления души. Гоголь предполагал во 2-м и 3-м томах поэмы подвести Чичикова к душевному воскресению.

Замыслам этим не суждено было реализоваться. В 1842–1845 Гоголь напряженно работает над 2-м томом поэмы. Крайне трудное продвижение вперед писатель связывал с собственным настроением души, ее направлением к истине и Богу. Вспоминая о Гоголе этих лет, С.Т.Аксаков писал о «его постоянном стремлении... к улучшению в себе духовного человека и преобладании религиозного направления, достигшего впоследствии... такого высокого настроения, которое уже несовместимо с телесною оболочкою человека». Процесс написания поэмы все более превращался в процесс жизнестроения себя, а через себя и всех окружающих.

В 1845 у Гоголя, силы которого были подорваны, появляются признаки нового душевного кризиса. Он разъезжает по Франции и Германии в поисках врачей, способных вывести его из тяжелого состояния. В конце июня – начале июля 1845 в состоянии резкого обострения болезни Гоголь сжигает рукопись 2-го тома, объясняя этот шаг тем, что в книге не достаточно ясно были показаны «пути и дороги» к идеалу.

Появление в печати 1-го тома Мертвых душ вызвало в читательских кругах небывалое возбуждение. Гоголь осознается «демократическим» лагерем русской литературы ведущим писателем современности. К.С.Аксаков в брошюре 1942 Несколько слов о поэме Гоголя: Похождения Чичикова, или Мертвые души проводил радикальную мысль о том, что «в «Мертвых душах» древний эпос предстает перед нами». В.Г.Белинский, однако, оспорил мысль о бесстрастном характере гоголевского письма и напрочь отрицал всякую связь поэмы с гомеровским эпосом. Критик ошибался: работая над Мертвыми душами , Гоголь специально изучал Гомера.

Творческая неудача с написанием 2-го и 3-го томов поэмы получила своеобразную трактовку в критике 20 в. В одном из своих писем С.П.Шевыреву 1847 Гоголь говорит: «Уже с давних пор я только и хлопочу о том, чтобы после моего сочинения насмеялся вволю человек над чертом». Размышляя над этими словами, Д.С.Мережковский замечает, что гоголевский черт – «номинальная середина сущего, отрицание всех глубин и вершин – вечная плоскость, вечная пошлость ... среди „безделья", пустоты, пошлости мира человеческого не человек, а сам черт, „отец лжи" в образе Хлестакова или Чичикова плетет свою вечную всемирную „сплетню"». Финал 1-го тома поэмы должен был, по замыслу автора, вывести героя на волне высокого лиризма отступления о Руси – «птице тройке» из «ада» в «чистилище» 2-го тома. получает у Мережковского парадоксальную трактовку: «...подобно Хлестакову, он умчится на своей птице-тройке, „как призрак, как воплощенный обман" в неизмеримые пространства будущего...Чичиков скрылся. Но из необъятного русского простора выступит и русский богатырь, появится снова, уже в окончательном ужасающем явлении своем, бессмертный Хозяин „мертвых душ". И тогда лишь откроется то, что теперь еще скрыто не только от нас, читателей, но и от самого художника, – как страшно это смешное пророчество: Чичиков – Антихрист»».

В.В.Набоков в своих лекциях о Гоголе, аттестовав Чичикова как «коммивояжера дьявола», вслед за Мережковским интерпретирует в этом ключе и финал поэмы: «...пред Гоголем стояла двойная задача: позволить Чичикову избегнуть справедливой кары и в то же время отвлечь читателя от куда более неприятного вывода – никакая кара в пределах человеческого закона не может постигнуть посланника сатаны, спешащего домой, в ад».

Логика русских критиков ясна: такому герою путь через «чистилище» к возрождению заказан.

После 1845 Гоголь продолжает напряженно работать над 2-м томом и одновременно испытывает желание объяснить обществу, почему книга до сих пор не написана. Кроме того, он чувствует потребность публично изложить свои основные учительные идеи, наставить современников на путь «истинного совершенствования». Все это заставляет его опубликовать часть своих писем близким людям в виде книги Выбранные места из переписки с друзьями (1847). Книга отразила мучительные сомнения автора в действенной функции художественной литературы и поставила его на грань отречения от своих прежних созданий, ибо они, в его глазах, не отвечали задачам прямой моральной дидактики. В поисках выхода из поразивших Россию общественных и нравственных болезней Гоголь конструирует идеальную программу выполнения своего долга всеми «сословиями» и «званьями», от крестьянина до высших чиновников и царя. Каждому из своих адресатов он методично и с полным осознанием несомненного на то права указывает, какие действия он обязан предпринимать для исполнения раскрытого перед ним долга (как помещику управлять крестьянами, как чиновникам служить и т.д.). В духе протестантского социального утопизма Гоголь «идеальное небесное государство» связывал с реальными бюрократическими инстанциям современной ему России, которые, с его точки зрения, должны осуществить свое высокое предназначение.

Выход в свет этой книги навлек на автора настоящую критическую бурю со стороны «демократических» литературных кругов, которые восприняли ее как проявление «поповского» ренегатства со стороны вчерашнего нелицеприятного «изобразителя натуры». Эскапады подобного рода наиболее явственно прозвучали в знаменитом публичном письме Гоголю В.Г.Белинского от 15 июля 1847 из Зальцбрунна. С другой стороны, в умеренно настроенных общественных и церковных кругах книга также вызвала явное отторжение. Показательно, что один из наиболее почитаемых духовных авторитетов эпохи, епископ и будущий святитель Игнатий (Брянчанинов) счел ее вредной.

Сам Гоголь, на рубеже 1840–1850-х переживавший постепенное движение от мистической экзальтированности к более трезвым формам воцерковленного христианства, признавался в одном из писем Жуковскому: «Я размахнулся в моей книге таким Хлестаковым, что не имею духу заглянуть в нее».

Паломническая поездка 1848 в Иерусалим ко Гробу Господню заставляет писателя пристальнее присмотреться к тому духовному пути, который ему еще предстоит пройти. Гоголь молится о том, «чтобы собрать все силы наши на произведенье творений, нами лелеемых», то есть на завершение Мертвых душ .

1 января 1852 Гоголь сообщает одному из своих знакомых, что 2-й том «совершенно закончен». Но в последних числах месяца явственно обнаружились признаки нового кризиса преследующей Гоголя болезни, которая так и не была врачами диагностирована. Толчком к тому послужила смерть Е.М.Хомяковой, человека, духовно близкого Гоголю, сестры Н.М.Языкова. Писателя терзает предчувствие близкой смерти, усугубляемые вновь усиливающимися сомнениями в благотворности собственного литературного поприща. В конце января – начале февраля он встречается с приехавшим в Москву своим духовником священником Матвеем Константиновским, человеком строгого церковного духа, оказывавшем определяющее влияние на последний этап внутренней жизни писателя. Содержание их бесед осталось неизвестным, однако есть свидетельства о том, что о. Матвей мог посоветовать Гоголю уничтожить часть глав поэмы из-за их потенциального вредного влияния на читателей. 7 февраля Гоголь исповедуется и причащается, а в ночь с 11 на 12 сжигает беловую рукопись второго тома (сохранились лишь пять глав разных черновых редакций). Последние дни жизни Гоголь проводит в чрезвычайно строгом посте и молитве. 21 февраля утром 1852 умирает в своей последней московской квартире в доме Талызина.

Смерть Гоголя вызвала в русском обществе глубокое потрясение. От университетского домового храма Св. мученицы Татианы, где отпевали писателя, до места погребения гроб несли профессора и студенты университета. На надгробном памятнике Гоголю была высечена цитата из библейской книги пророка Иеремии, 20, 8: «Горьким словом моим посмеюся». Похоронен Гоголь был в Даниловом монастыре, в 1931 его останки перенесены на Новодевичье кладбище.

Оригинальность гоголевского творчества определило сочетание полярно противоположных начал. С одной стороны, Гоголь стремится к предельным обобщениям, мыслит общерусскими и общечеловеческими категориями, с другой – его взор проникает в низшие пласты жизни, «со всем сором и дрязгами», «дробью и мелочью». В речевом и стилистическом отношении это выразилось в гиперболическом мышлении, в причудливом соединении элементов самого высокого слога со сниженными языковыми пластами, в сосуществовании одической риторики и библейской традиции с просторечьем, диалектом и жаргоном. Озирая с высоты идеала «всю громадно-несущуюся жизнь», Гоголь обнаруживает ее колоссальное раздробление, измельчание, а главное – омертвление и выхолащивание смысла, что, в частности, нашло отражение в характерном образе скуки («Скучно на этом свете, господа!» – финал Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем ). Образ скуки противопоставлен традиционно узнаваемым романтическим мотивам тоски и печали: скука вызвана «пустотой», отсутствием того, что обычно приводит к тоске и печали. Однако эта «пустота» у Гоголя глубоко двойственна, ибо примитивность и пошлость причудливо отражают или замещают собой более высокие психологические реакции и состояния. Так, тщеславное желание героя Ревизора Бобчинского оповестить о своем существовании столицу и государя таит под собой естественное желание «обычного» человека доказать свое право «быть» в этом мире, пусть и в комических формах, но утвердить свое «личное достоинство».

При всем своем комизме художественный мир Гоголя энциклопедичен, универсален и глубоко философичен. Его творчество – едва ли не единственный пример высокого религиозного комизма в новой русской литературе.

Произведения:

Полное собрание сочинений , тт. 1–14, М., 1937–1952; Собрание сочинений , тт. 1–7, М., 1984–1986; Собрание сочинений в 9 тт . М., 1994–1996; Полное собрание сочинений и писем в 23 тт , т. 1, М., 2001.

Вадим Полонский

Литература:

Гоголь в воспоминаниях современников. Литературное наследство, т. 58
Вересаев В.В. Гоголь в жизни . М. – Л., 1933
Белый А. Мастерство Гоголя . М., 1994
Манн Ю.В. Творчество Н.В.Гоголя . М., 1998

Николай Васильевич Гоголь - классик, известный каждому из нас со школьных времен. Это гениальный писатель и талантливый публицист, к чьему творчеству не ослабевает интерес по сей день. В этой статье мы обратимся к тому, что успел за свою недолгую жизнь написать Гоголь. Список произведений автора внушает уважение, рассмотрим же его более подробно.

О творчестве

Все творчество Николая Васильевича Гоголя представляет собой единое неразрывное целое, объединенное одними темами, мотивами и идеями. Живой яркий слог, неповторимая стилистика, знание характеров, встречающихся в русском народе, - вот чем так знаменит Гоголь. Список произведений автора очень разнообразен: здесь есть и зарисовки из жизни хуторян, и описания помещиков с их пороками, широко представлены характеры крепостных, показана жизнь столицы и уездного городка. Поистине Гоголь описывает всю картину русской действительности своего времени, не делая различий между сословиями и географическим положением.

Гоголь: список произведений

Перечислим главные произведения писателя. Для удобства рассказы объединены в циклы:

• цикл «Миргород», куда входит и повесть «Тарас Бульба»;
• «Петербургские повести» включают в себя рассказ «Шинель»;
• цикл «Вечера на хуторе близ Диканьки», куда входит одно из известнейших произведений Гоголя - «Ночь перед Рождеством»;
• пьеса «Ревизор»;
• цикл «Арабески», разительно выделяющийся на фоне всего написанного автором, так как сочетает в себе публицистику и художественность;
• поэма «Мертвые души».

Теперь более подробно разберем ключевые произведения в творчестве писателя.

Цикл «Вечера на хуторе близ Диканьки»

Этот цикл стал Николая Васильевича и выходил в двух частях. Первая была опубликована в 1831-м, а вторая только через год.

В рассказах этого сборника описываются истории из жизни хуторян, произошедшие в разные временные отрезки, например, действие «Майской ночи» происходит в XVIII веке, а «Страшной мести» - в XVII. Объединены все произведения образом рассказчика - дядьки Фомы Григорьевича, который пересказывает услышанные им когда-то истории.

Самой известной повестью этого цикла является «Ночь перед Рождеством», написанная в 1830 году. Действия ее происходят во времена правления Екатерины II на Украине, в селе Диканька. Повесть полностью выдержана в романтической традиции с ее мистическими элементами и необычайными ситуациями.

«Ревизор»

Данная пьеса считается самым известным произведением Гоголя. Связано это с тем, что с того момента, как она впервые была поставлена в театре (1836 г.), она и по сей день не сходит с театральных подмостков не только в нашей стране, но и за рубежом. Это произведение стало отражением пороков, произвола и ограниченности уездных чиновников. Именно такими видел провинциальные городки Гоголь. Список произведений автора невозможно составить, не упомянув эту пьесу.

Несмотря на социально-нравственный подтекст и критику самовластия, которые хорошо угадываются под покровом юмора, пьесу не запретили ни при жизни самого автора, ни позднее. А ее успех можно объяснить тем, что Гоголю удалось необычайно точно и метко изобразить порочных представителей своего времени, которые, к сожалению, встречаются и сегодня.

«Петербургские повести»

Повести Гоголя, вошедшие в этот сборник, были написаны в разное время - примерно с 30-х по 40-е годы XIX века. Объединяет же их общее место действия - Петербург. Уникальность этого сборника состоит в том, что все рассказы, вошедшие в него, написаны в духе фантастического реализма. Именно Гоголю удалось развить этот метод и так блестяще воплотить его в своем цикле.

Что же такое Это метод, который позволяет использовать в изображении действительности приемы гротеска и фантастики, сохраняя злободневность и узнаваемость образов. Так, несмотря на абсурдность происходящего, читатель легко узнает в образе вымышленного Петербурга черты настоящей Северной Пальмиры.

Кроме того, так или иначе, героем каждого произведения цикла является и сам город. Петербург в представлении Гоголя выступает как сила, уничтожающая человека. Это разрушение может происходить на физическом или духовном уровне. Человек может погибнуть, может утратить свою индивидуальность и превратиться в простого обывателя.

«Шинель»

Это произведение входит в сборник «Петербургские повести». В центре повествования на сей раз оказывается Акакий Акакиевич Башмачкин, мелкий чиновник. О жизни и мечте «маленького человека» рассказывает в этом произведении Н. В. Гоголь. Шинель - вот предел желаний главного героя. Но постепенно эта вещь разрастается, становится больше самого персонажа и в конечном счете поглощает его.

Между Башмачкиным и шинелью образуется некая мистическая связь. Герой словно отдает часть своей души этому предмету гардероба. Именно поэтому Акакий Акакиевич погибает через несколько дней после исчезновения шинели. Ведь вместе с ней он утратил и часть себя.

Основной проблематикой рассказа является пагубная зависимость людей от вещей. Предмет стал определяющим фактором суждения о человеке, а не его личность - вот в чем ужас окружающей действительности, по мнению Гоголя.

Поэма «Мертвые души»

Изначально поэма по замыслу автора должна была делиться на три части. В первой описывается своеобразный «ад» действительности. Во второй - «чистилище», когда герой должен был осознать свои прегрешения и ступить на путь раскаяния. В третьей - «рай», перерождение персонажа.

В центре повествования оказывается бывший таможенный чиновник Павел Иванович Чичиков. Этот господин всю свою жизнь мечтал только об одном - заработать состояние. И теперь, чтобы осуществить свою мечту, он пустился в авантюру. Смысл ее заключался в скупке умерших крестьян, числящихся по последней переписи живыми. Заполучив определенное число таких душ, он мог бы взять взаем у государства приличную сумму и уехать с ней куда-нибудь в теплые края.

О том, какие приключения ждут Чичикова, и рассказывает первый и единственный том «Мертвых душ».

ГОГОЛЬ НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ - русский писатель, публицист.

Ро-дил-ся в се-мье по-ме-щи-ка сред-не-го дос-тат-ка. Дет-ские го-ды про-вёл в ро-ди-тель-ском име-нии Ва-силь-ев-ка (другое знавание - Янов-щи-на, про-ис-хо-дя-щее от фа-ми-лии вла-дель-ца - Го-голь-Янов-ский). Ху-дожественная ода-рён-ность бы-ла на-след-ст-вен-ной в се-мей-ст-ве Го-голя: сре-ди его пред-ков по ма-те-рин-ской ли-нии - Ва-си-лий Тан-ский (1-я половина XVIII века), ав-тор по-пу-ляр-ных в своё вре-мя ин-тер-лю-дий на украинском язы-ке; отец Го-голя, Ва-си-лий Афа-нась-е-вич Го-голь-Янов-ский (1777-1825 годы), со-чи-нял сти-хи и ко-ме-дии на русском и украинском язы-ках. Не-да-ле-ко от Ва-силь-ев-ки, на реке Псёл, на-хо-ди-лось ро-до-вое име-ние В.В. Кап-ни-ста, ко-то-рый, по сви-де-тель-ст-ву ма-те-ри Го-голя, одоб-рил его пер-вые сти-хотворные опы-ты.

В 1818-1819 годах Го-голь обу-чал-ся в Пол-тав-ском по-ве-то-вом (уезд-ном) училище; в 1820 - начале 1821 годов за-ни-мал-ся с учи-те-лем латинского язы-ка Г.М. Со-ро-чин-ским, в 1821-1828 годах учил-ся в Гим-на-зии выс-ших на-ук в Не-жи-не. В эти го-ды про-явил-ся раз-но-сто-рон-ний ху-дожественный та-лант Го-голя: он ри-со-вал (пей-за-жи , ри-сун-ки; позд-нее вы-пол-нял за-ри-сов-ки го-ро-дов, эс-ки-зы об-ло-жек и др.), вы-сту-пал в спек-так-лях, при-чём с осо-бен-ным ус-пе-хом в ко-мических ро-лях (например, Про-ста-ко-вой в «Не-до-рос-ле» Д.И. Фон-ви-зи-на), пи-сал раз-но-об-раз-ные ху-дожественные про-из-ве-де-ния, по его сло-вам, «пре-иму-щест-вен-но в ли-ри-че-ском и сурь-ёз-ном ро-де»: сти-хо-тво-ре-ние «Не-по-го-да»; не-со-хра-нив-шие-ся по-эма «Рос-сия под игом та-тар», са-ти-ра «Не-что о Не-жи-не, или Ду-ра-кам за-кон не пи-сан», а так-же по-весть «Бра-тья Твер-ди-сла-ви-чи» (или «Бра-тья Твер-до-сла-ви-чи»), со-жжён-ная Го-голем по-сле бес-по-щад-ной кри-ти-ки со сто-ро-ны то-ва-ри-щей (пер-вый из-вест-ный слу-чай со-жже-ния Го-голем сво-их про-из-ве-де-ний). Своё бу-ду-щее Го-голь, од-на-ко, свя-зы-вал пре-ж-де все-го с государственной служ-бой, меч-тая о юри-дической карь-е-ре: «Я ви-дел, что здесь ра-бо-ты бу-дет бо-лее все-го... Не-пра-во-су-дие, ве-ли-чай-шее в све-те не-сча-стье, бо-лее все-го раз-ры-ва-ло моё серд-це» (из пись-ма к двою-род-но-му дя-де П.П. Ко-ся-ров-ско-му от 03.10.1827 года).

На при-ня-тие та-ко-го ре-ше-ния по-влия-ли, в ча-ст-но-сти, лек-ции профессора Н.Г. Бе-ло-усо-ва, чи-тав-ше-го в гим-на-зии курс ес-те-ст-вен-но-го пра-ва (в свя-зи с воз-ник-шим в гим-на-зии в 1827 году де-ле о его воль-но-дум-ст-ве Го-голь глу-бо-ко со-чув-ст-во-вал опаль-но-му про-фес-со-ру и во вре-мя рас-сле-до-ва-ния дал по-ка-за-ния в его поль-зу). В 1828 году Го-голь пе-ре-ехал в Санкт-Пе-тер-бург, где без-ус-пеш-но пы-тал-ся уст-ро-ить-ся на служ-бу. В начале 1829 года поя-ви-лось стихотворение «Ита-лия», по всей ви-ди-мо-сти при-над-ле-жав-шее Го-голю («Сын оте-че-ст-ва и Се-вер-ный ар-хив», № 12), а вес-ной то-го же го-да под псевдонимом В.Алов отдельным из-да-ни-ем вы-шла «идил-лия в кар-ти-нах» «Ганц Кю-хель-гар-тен». Не-смот-ря на под-ра-жа-тель-ный ха-рак-тер, здесь бы-ли на-ме-че-ны многие мо-ти-вы зре-ло-го твор-че-ст-ва Го-голя, в ча-ст-но-сти ост-рая кол-ли-зия меч-ты и су-ще-ст-вен-но-сти, пред-ве-щав-шая по-эти-ку «пе-тер-бург-ских по-вес-тей». По-эма вы-зва-ла рез-кий кри-тический от-клик Н.А. По-ле-во-го, Го-голь сжёг не-рас-про-дан-ные эк-зем-п-ля-ры кни-ги, от-пра-вил-ся за гра-ни-цу, в Северную Гер-ма-нию (Лю-бек, Тра-ве-мюн-де, Гам-бург), к кон-цу сентября 1829 года воз-вра-тил-ся в Санкт-Пе-тер-бург.

В конце 1829 года Го-голь по-сту-пил в Департамент государственного хо-зяй-ст-ва и пуб-лич-ных зда-ний Министерства внутренних дел; в апреле 1830 года - в Департамент уде-лов (вна-ча-ле пис-цом, по-том по-мощ-ни-ком сто-ло-на-чаль-ни-ка). Од-но-вре-мен-но ак-ти-ви-зи-ро-ва-лась его литературная дея-тель-ность: вслед за пер-вой по-ве-стью «Би-сав-рюк, или Ве-чер на-ка-ну-не Ива-на Ку-па-ла» («Оте-че-ст-вен-ные за-пис-ки», 1830, фев-раль-март; без под-пи-си; во-шло в из-ме-нён-ном ви-де в «Ве-че-ра на ху-то-ре близ Ди-кань-ки») бы-ло опуб-ли-ко-ва-но эс-се «Жен-щи-на» («Ли-те-ра-тур-ная га-зе-та», 1831, № 4) - пер-вое про-из-ве-де-ние за под-пи-сью «Н. Го-голь». В 1830 году Го-голь по-зна-ко-мил-ся с В.А. Жу-ков-ским , П.А. Плет-нё-вым и, воз-мож-но, А.А. Дель-ви-гом, а в мае 1831 года (оче-вид-но, 20-го) на ве-че-ре у Плет-нё-ва он был пред-став-лен А.С. Пуш-ки-ну.

Пер-вый цикл по-вес-тей «Ве-че-ра на ху-то-ре близ Ди-кань-ки» (части 1-2, 1831-1832 годы), при-нёс-ший Го-голю ши-ро-кое при-зна-ние, от-ве-чал раз-вив-ше-му-ся в русском об-ще-ст-ве ин-тере-су к Ук-раи-не («здесь так за-ни-ма-ет всех всё ма-ло-рос-сий-ское…» - из пись-ма Го-голя к ма-те-ри от 30.04.1829 года). Ук-раи-но-филь-ст-во Го-голя оз-на-ча-ло об-ра-ще-ние к ко-рен-ным, национальным пер-во-ос-но-вам сла-вян-ско-го ми-ра (Н.И. На-де-ж-дин на-зы-вал Ма-ло-рос-сию «сла-вян-ской Ав-зо-ни-ей», т. е. сла-вян-ским Древ-ним Ри-мом) и бы-ло ана-ло-гич-но ув-ле-че-нию Сред-не-ве-ковь-ем и древ-но-стью у западноевропейских ро-ман-ти-ков. Но мир этот, как по-ка-зал Го-голь, во-все не был един и идил-ли-чен: в ря-де по-вес-тей цик-ла («Страш-ная месть» и др.) раз-ви-ва-лась ро-ман-тическая те-ма от-чу-ж-де-ния цен-траль-но-го пер-со-на-жа; в дру-гих (например, в «Май-ской но-чи…») лю-бов-ная ин-три-га ос-лож-ня-лась со-про-тив-ле-ни-ем со-пер-ни-ков или не-доб-ро-же-ла-те-лей, и поч-ти во всех слу-ча-ях в люд-ские де-ла, в раз-ви-тие кол-ли-зии вме-ши-ва-лись тём-ные ир-ре-аль-ные си-лы. По-сле по-яв-ле-ния «Ве-че-ров…» Го-голь стал литературной зна-ме-ни-то-стью: ле-том и осе-нью 1832 года его с во-оду-шев-ле-ни-ем встре-ти-ли в Мо-ск-ве С.Т. Ак-са-ков и К.С. Ак-са-ков, М.С. Щеп-кин, И.В. Ки-ре-ев-ский, С.П. Ше-вы-рёв, М.П. По-го-дин. В 1835 году Го-голь сно-ва по-се-тил Мо-ск-ву, где в мае со-стоя-лась, по-ви-ди-мо-му, его пер-вая встре-ча с В.Г. Бе-лин-ским.

По-сле-до-вав-шие за пер-вой про-за-ической кни-гой Го-голя цик-лы «Мир-го-род» и «Ара-бе-ски» рас-ши-ри-ли диа-па-зон его твор-че-ст-ва в на-прав-ле-нии, ко-то-рое бы-ло пред-ука-за-но вхо-див-шей в «Ве-че-ра...» по-ве-стью «Иван Фё-до-ро-вич Шпонь-ка и его тё-туш-ка». В сборнике «Мир-го-род» (части 1-2, 1835) в по-ле зре-ния Го-голя - мел-кие за-бо-ты и не-при-ят-но-сти, «по-шлость по-шло-го че-ло-ве-ка» (фор-му-ла, по ут-вер-жде-нию Го-голя, при-над-ле-жа-щая Пуш-ки-ну), ка-верз-ни-че-ст-во и су-тяж-ни-че-ст-во («По-весть о том, как по-ссо-рил-ся Иван Ива-но-вич с Ива-ном Ни-ки-фо-ро-ви-чем»), раз-ру-ше-ние идил-лического со-стоя-ния ми-ра («Ста-ро-свет-ские по-ме-щи-ки») и ес-те-ст-вен-ных че-ло-ве-че-ских свя-зей, про-ис-хо-дя-щее под влия-ни-ем дья-воль-ских сил (осо-бен-но от-чёт-ли-во - в «Вии»).

По-вес-ти из сборника «Ара-бе-ски» (части 1-2, 1835) «Нев-ский про-спект», «Порт-рет» и «За-пис-ки су-ма-сшед-ше-го» до-ба-ви-ли к этой про-бле-ма-ти-ке пе-тер-бург-ские, сто-лич-ные те-мы: по-шлость и по-все-днев-ность со-еди-ни-лись с на-пря-жён-ным па-фо-сом, гро-те-ск-ным из-ло-мом сю-жет-ных и по-ве-ст-во-ва-тель-ных пла-нов, с тре-вож-ным, ка-та-ст-ро-фическим на-строе-ни-ем боль-шо-го го-ро-да. Это на-прав-ле-ние бы-ло впо-след-ст-вии про-дол-же-но дру-ги-ми «пе-тер-бург-ски-ми по-вес-тя-ми» (так они бы-ли на-зва-ны в кри-ти-ке уже по-сле смер-ти пи-са-те-ля): «Нос» (опубликован в 1836 году в пуш-кин-ском журнале «Со-вре-мен-ник»; здесь же в том же го-ду поя-ви-лись по-весть «Ко-ля-ска», статья «О дви-же-нии жур-наль-ной ли-те-ра-ту-ры в 1834 и 1835 го-ду» и др.) и «Ши-нель» (1842).

В от-ли-чие от других цик-лов, «Ара-бе-ски», на-ря-ду с ху-дожественными тек-ста-ми, вклю-ча-ли в се-бя кри-тические и ис-то-рические. ра-бо-ты, в т. ч. статью «Не-сколь-ко слов о Пуш-ки-не», со-дер-жав-шую глу-бо-кую и все-сто-рон-нюю оцен-ку твор-че-ст-ва по-эта. Ху-дожественная кри-ти-ка и эс-сеи-сти-ка Го-голя сто-ят у ис-то-ков отечественного ис-кус-ст-во-зна-ния (опубликованы в «Ара-бе-сках» ста-тьи «Об ар-хи-тек-ту-ре ны-неш-не-го вре-ме-ни», «Скульп-ту-ра, жи-во-пись и му-зы-ка», «По-след-ний день Пом-пеи»).

Ис-то-рические ра-бо-ты Го-голя в зна-чительной сте-пе-ни бы-ли свя-за-ны с его профессиональными ин-те-ре-са-ми: в 1834-1835 годах он был адъ-юнкт-про-фес-со-ром в Санкт-Пе-тербургском университете; хло-по-тал так-же (без-ус-пеш-но) о по-лу-че-нии ка-фед-ры ис-то-рии в Ки-ев-ском университете. За-ня-тия ис-то-ри-ей шли па-рал-лель-но с раз-ви-ти-ем ху-дожественно-ис-то-рических за-мы-слов, из ко-то-рых наи-бо-лее зна-чи-тель-ны не-за-конченная дра-ма «Альф-ред» (1835) на сю-жет западноев-ропейского Сред-не-ве-ко-вья , а так-же по-весть «Та-рас Буль-ба» (1-я редакция опубликована в сборнике «Мир-го-род», 2-я - в «Со-чи-не-ни-ях», 1842) из украинской ис-то-рии (с ис-то-ри-ей Ук-раи-ны свя-за-на и со-хра-нив-шая-ся во фраг-мен-тах тра-ге-дия «За вы-бри-тый ус», над ко-то-рой Го-голь ра-бо-тал в 1839-1841 годах).

Все эти за-мыс-лы свя-за-ны с пе-рио-да-ми, вы-зы-вав-ши-ми к се-бе наи-боль-ший ин-те-рес Го-голя-ис-то-ри-ка; при этом его, оче-вид-но, при-вле-ка-ло та-кое со-стоя-ние на-ции, ко-гда она, не-смот-ря на внутренние кон-флик-ты, спо-соб-на вдох-но-вить-ся од-ной иде-ей, пред-стать как един-ст-во. Это-го ка-че-ст-ва ли-ше-на, по Го-голю, раз-дроб-лен-ная современная жизнь, раз-ди-рае-мая на час-ти эгои-стическими, свое-ко-ры-ст-ны-ми ин-те-ре-са-ми. Ис-то-ризм Го-голя под-вёл его к «Ре-ви-зо-ру» - ко-ме-дии с ис-клю-чи-тель-но глу-бо-ким, по-ис-ти-не фи-лософским со-дер-жа-ни-ем (поставлена впер-вые 19.04.1836 года в санкт-пе-тербургском Алек-сан-д-рин-ском те-ат-ре; в том же го-ду вы-шла отдельным из-да-ни-ем).

На под-ска-зан-ный А.С. Пуш-ки-ным сю-жет, объ-еди-нив-ший веч-ную си-туа-цию qui pro quo c ло-каль-ным мо-ти-вом чи-нов-ничь-ей ин-спек-ции (ре-ви-зии), Го-голь на-пи-сал пье-су, тя-го-тею-щую к пре-дель-но-му обоб-ще-нию: пе-ред на-ми «сбор-ный го-род» (вы-ра-же-ние из пье-сы «Те-ат-раль-ный разъ-езд по-сле пред-став-ле-ния но-вой ко-ме-дии», 1842, где из-ло-же-ны тео-ре-тические взгля-ды Го-голя как ко-ми-че-ско-го пи-са-те-ля), в ко-то-ром пред-став-ле-ны различные сто-ро-ны со-ци-аль-ной жиз-ни и раз-но-об-раз-ные свой-ст-ва че-ло-ве-че-ской на-ту-ры. При этом ир-ра-цио-наль-ное на-ча-ло ис-то-рии (по фор-му-ле Го-голя, «силь-ные кри-зи-сы, чув-ст-вуе-мые це-лою мас-сою») вы-ра-же-но в пье-се с по-мо-щью но-ва-тор-ских ху-дожественных приё-мов, на-чи-ная с «ми-раж-ной ин-три-ги» и кон-чая за-клю-чи-тель-ной «не-мой сце-ной». Под-спуд-но-гро-те-ск-ные мо-ти-вы раз-ви-ва-ли и другие пье-сы Го-голя.

Так, в «Же-нить-бе» (опубликована и поставлена в 1842 году) про-ис-хо-ди-ла тон-кая пе-ре-ак-цен-ти-ров-ка тра-ди-ци-он-ной ко-ме-дий-ной па-ры - сла-бо-воль-но-го же-ни-ха и пред-при-им-чи-во-го по-мощ-ни-ка (дру-га, слу-ги и др.): ес-ли пер-вый (Под-ко-ле-син) не-ре-ши-те-лен при кров-ной за-ин-те-ре-со-ван-но-сти в же-нить-бе, то вто-рой (Коч-ка-рёв) на-по-рист при от-сут-ст-вии ре-аль-но-го ин-те-ре-са к пред-стоя-ще-му со-бы-тию. В «Иг-ро-ках» (опубликована в 1842 году, поставлена в 1843 году) уг-луб-ля-лась си-туа-ция «об-ма-ну-то-го мо-шен-ни-ка»: ни-кто не впра-ве счи-тать се-бя окон-ча-тель-ным «по-бе-ди-те-лем» - все-гда «под бо-ком оты-щет-ся плут, ко-то-рый те-бя пе-ре-плу-ту-ет» (сло-ва кар-точ-но-го шу-ле-ра Иха-ре-ва в за-клю-че-нии пье-сы). Чрез-вы-чай-ным ла-ко-низ-мом и вы-ра-зи-тель-но-стью от-ли-ча-ют-ся и «ма-лень-кие ко-ме-дии» Го-голя - «Тяж-ба», «Ла-кей-ская», «От-ры-вок» (все опубликованы в 1842 году), а так-же «Ут-ро де-ло-во-го че-ло-ве-ка» (опубликована в 1836 году); все они пред-став-ля-ют со-бой об-ра-бот-ку и раз-ви-тие отдкльных сцен не-за-вер-шён-ной ко-ме-дии «Вла-ди-мир 3-й сте-пе-ни», над ко-то-рой Го-голь ра-бо-тал в 1832-1834 годах.

В ию-не 1836 года Го-голь уе-хал за гра-ни-цу, жил в Ба-ден-Ба-де-не, Же-не-ве, Ве-ве (Швей-ца-рия), в Па-ри-же, где по-зна-ко-мил-ся с А. Миц-ке-ви-чем ; здесь же он по-лу-чил по-тряс-шее его из-вес-тие о смер-ти А.С. Пуш-ки-на. В мар-те 1837 года Го-голь впер-вые по-се-тил Рим, где по-зна-ко-мил-ся с ра-бо-тав-ши-ми там русскими ху-дож-ни-ка-ми (в т. ч. с А.А. Ива-но-вым, ко-то-ро-му по-свя-тил статью «Ис-то-риче-ский жи-во-пи-сец Ива-нов», опубликована в 1847 году). В Ри-ме бы-ла на-пи-са-на большая часть «Мёрт-вых душ», ра-бо-та над ко-то-ры-ми бы-ла на-ча-та ещё в 1835 году. Од-но-вре-мен-но Го-голь соз-да-ёт и ряд других про-из-ве-де-ний, в т. ч. по-весть «Рим» (не окон-че-на, опубликована в 1842 году).

По-доб-но «Ре-ви-зо-ру», «Мёрт-вые ду-ши» (сю-жет ко-то-рых был так-же под-ска-зан Пуш-ки-ным) долж-ны бы-ли за-пе-чат-леть всю русскую жизнь, но уже не с «од-но-го бо-ку», а в её це-ло-ст-но-сти, где «бы-ло бы не од-но то, над чем сле-ду-ет сме-ять-ся». От-сю-да от-каз от на-ме-чав-ше-го-ся вна-ча-ле обо-зна-че-ния «ро-ман» в поль-зу «по-эмы», что долж-но бы-ло, с од-ной сто-ро-ны, по при-ме-ру Пуш-ки-на за-фик-си-ро-вать жан-ро-вую уни-каль-ность про-из-ве-де-ния («Ев-ге-ний Оне-гин» - ро-ман, но не в про-зе; «Мёрт-вые ду-ши» - по-эма, но не в сти-хах), а с дру-гой - от-де-лить ро-ж-дав-шее-ся тво-ре-ние от боль-шо-го мас-си-ва современной русской и западноевропейской про-зы (ро-ма-нов ис-то-ри-че-ских, нра-во-опи-са-тель-ных, са-ти-ри-че-ских и др.) и при-бли-зить к тра-ди-ци-ям бо-лее древ-ним, вплоть до го-ме-ров-ских по-эм, ко-то-рые Го-голь при-сталь-но изу-чал. По-сколь-ку за-мы-сел но-во-го про-из-ве-де-ния стро-ил-ся трёх-ча-ст-но - пред-по-ла-гал-ся пе-ре-ход от низ-ших сфер жиз-ни к бо-лее вы-со-ким и зна-чи-тель-ным, а са-мо пе-ре-вос-пи-та-ние цен-траль-но-го пер-со-на-жа (Чи-чи-ко-ва) пе-ре-рас-та-ло в «ис-то-рию ду-ши» с её глав-ны-ми (тре-мя) ста-дия-ми, то для Го-голя об-ре-та-ла осо-бый смысл и тра-ди-ция Дан-те (к «Бо-же-ст-вен-ной ко-ме-дии» Го-голь про-яв-лял боль-шой ин-те-рес в по-ру ра-бо-ты над по-эмой). Дра-ма-тизм и му-чи-тель-ность ра-бо-ты над 2-м и 3-м то-ма-ми «Мёрт-вых душ» обу-слов-ли-ва-лись на-пря-жён-ны-ми уси-лия-ми пред-ста-вить про-цесс воз-ро-ж-де-ния «мёрт-вой ду-ши» не дек-ла-ра-тив-но, но кон-крет-но и убе-ди-тель-но, в ма-те-риа-ле и фор-мах ре-аль-ной русской жиз-ни.

В 1839-1840 годах Го-голь при-ез-жал в Рос-сию (Мо-ск-ва, Санкт-Пе-тер-бург), чи-тал друзь-ям гла-вы «Мёрт-вых душ»; в конце 1841 - 1-й половине 1842 годов Го-голь вновь на ро-ди-не, за-ня-тый пе-ча-та-ни-ем 1-го то-ма (вы-шел в мае 1842 года); в 1842 - начале 1843 годов опубликованы «Со-чи-не-ния» Го-голя в 4 томах. С ию-ня 1842 года Го-голь жил за гра-ни-цей (во Фран-ции, Гер-ма-нии, но пре-имущественно в Ита-лии: Ри-ме, Не-апо-ле и др.), про-дол-жая ра-бо-ту над 2-м то-мом по-эмы (на-ча-тым, по-ви-ди-мо-му, ещё в 1840 году). В 1-й половине 1845 года са-мо-чув-ст-вие Го-голя рез-ко ухуд-ши-лось; его си-лы бы-ли по-дор-ва-ны на-пря-жён-ным и, как ему ка-за-лось, не-эф-фек-тив-ным тру-дом. Ле-том 1845 года Го-голь сжёг ру-ко-пись 2-го то-ма, что-бы на-чать ра-бо-ту сна-ча-ла.

В январе 1847 года, на-хо-дясь в Не-апо-ле, тя-же-ло пе-ре-жил из-вес-тие о смер-ти Н.М. Язы-ко-ва, од-но-го из са-мых близ-ких его дру-зей. В том же го-ду вы-шли «Вы-бран-ные мес-та из пе-ре-пис-ки с друзь-я-ми» - про-из-ве-де-ние, ко-то-рое Го-голь счи-тал чуть ли не пер-вой сво-ей «дель-ной кни-гой», по-сколь-ку она в пря-мой, пуб-ли-ци-стической фор-ме из-ла-га-ла его главные идеи. Го-голь ис-хо-дил из по-ло-же-ния, что ни-ка-кой об-щественный про-гресс не бу-дет проч-ным без вос-пи-та-ния и пе-ре-вос-пи-та-ния ка-ж-до-го в ду-хе хри-сти-ан-ской эти-ки (эта же мысль ак-цен-ти-ро-ва-на в со-зда-вав-шей-ся па-рал-лель-но пье-се «Раз-вяз-ка Ре-ви-зо-ра», опубликована посмертно в 1856 году). Од-на-ко в ус-ло-ви-ях на-зре-вав-ших в стра-не со-ци-аль-ных пре-об-ра-зо-ва-ний (пре-ж-де все-го кре-сть-ян-ской ре-фор-мы) по-пыт-ка Го-голя ог-ра-ни-чить-ся лишь про-бле-мой че-ст-но-го ис-пол-не-ния ка-ж-дым че-ло-ве-ком сво-ей «долж-но-сти» вы-гля-де-ла не-дос-та-точ-ной: вы-ход «Вы-бран-ных мест…» на-влёк на Го-голя на-стоя-щую бу-рю кри-ти-ки, в т. ч. и со сто-ро-ны его дру-зей (С.Т. и К.С. Ак-са-ко-вых, С.П. Ше-вы-рё-ва и др.); лишь не-мно-гие от-ме-ти-ли по-зи-тив-ные сто-ро-ны кни-ги (пре-ж-де все-го А.А. Гри-горь-ев в статье «Го-голь и его по-след-няя кни-га» - «Мо-с-ков-ский го-род-ской лис-ток», 1847, № 5, 6).

С по-зи-ций за-пад-ни-че-ст-ва кни-гу рез-ко кри-ти-ко-вал В.Г. Бе-лин-ский - в ре-цен-зии («Со-вре-мен-ник», 1847, № 2) и осо-бен-но в пись-ме к Го-голю от 15.07.1847 года. В от-вет-ном пись-ме от 10.08.1847 года Го-голь час-тич-но при-знал не-уда-чу кни-ги, од-на-ко уп-ре-кал кри-ти-ка в од-но-сто-рон-но-сти и иг-но-ри-ро-ва-нии ре-ли-ги-оз-но-мо-раль-ной про-бле-ма-ти-ки. Пе-ре-жи-ва-ния и объ-яс-не-ния в свя-зи с «Вы-бран-ны-ми мес-та-ми..» вы-зва-ли к жиз-ни но-вое про-из-ве-де-ние Го-голя - «Ав-тор-скую ис-по-ведь» (опубликована посмертно в 1855 году; название при-над-ле-жит ре-дак-то-ру).

В ап-ре-ле 1848 года по-сле пу-те-ше-ст-вия в Ие-ру-са-лим к Гро-бу Гос-под-ню Го-голь окон-ча-тель-но воз-вра-тил-ся на ро-ди-ну; жил в Ва-силь-ев-ке, Одес-се, Санкт-Пе-тер-бур-ге, где осе-нью 1848 года на ве-че-ре у А.А. Ко-ма-ро-ва по-зна-ко-мил-ся с Н.А. Не-кра-со-вым, И.А. Гон-ча-ро-вым, Д.В. Гри-го-ро-ви-чем, А.В. Дру-жи-ни-ным. С декабря 1848 года жил у А.П. Тол-сто-го в Мо-ск-ве, про-дол-жая ра-бо-ту над 2-м то-мом по-эмы и другими со-чи-не-ния-ми (в т. ч. на-ча-ты-ми ещё в 1845 году в Па-ри-же «Раз-мыш-ле-ния-ми о Бо-же-ст-вен-ной ли-тур-гии», опубликованы посмертно в 1857 году). В ию-не 1850 года, в ию-не и сентябре 1851 года Го-голь по-се-щал Оп-ти-ну пус-тынь. В кон-це января 1852 года об-на-ру-жи-лись при-зна-ки но-во-го ду-шев-но-го кри-зи-са: Го-голь тя-же-ло пе-ре-жил смерть Е.М. Хо-мя-ко-вой, се-ст-ры Н.М. Язы-ко-ва. В кон-це ян-ва-ря - на-ча-ле фев-ра-ля встре-тил-ся с прие-хав-шим в Мо-ск-ву ржев-ским про-тои-е-ре-ем Мат-ве-ем (Кон-стан-ти-нов-ским), ко-то-рый, по-ви-ди-мо-му, со-ве-то-вал Го-голю унич-то-жить не-ко-то-рые гла-вы по-эмы, мо-ти-ви-руя это их не-точ-но-стью и вред-ным влия-ни-ем, ко-то-рые они ока-жут на чи-та-те-лей; Го-голь мог пе-ре-тол-ко-вать его ре-ак-цию в том смыс-ле, что 2-й том ос-тал-ся ху-до-же-ст-вен-но не-со-вер-шен-ным. 7 февраля Го-голь ис-по-ве-дал-ся и при-час-тил-ся, а в ночь с 11 на 12 февраля сжёг бе-ло-вую ру-ко-пись 2-го то-ма (со-хра-ни-лись в не-пол-ном ви-де 5 глав, от-но-ся-щие-ся к раз-ным чер-но-вым ре-дак-ци-ям; опубликован посмертно в 1855 году). Смерть Го-голя вы-зва-ла в русском об-ще-ст-ве глу-бо-кое по-тря-се-ние. От уни-вер-си-тет-ской церк-ви, где со-стоя-лось от-пе-ва-ние, до мес-та по-гре-бе-ния в Свя-то-Да-ни-ло-вом мо-на-сты-ре гроб не-сли на ру-ках сту-ден-ты и про-фес-со-ра уни-вер-си-те-та (в 1931 году ос-тан-ки Го-голя бы-ли пе-ре-не-се-ны на Но-во-де-ви-чье клад-би-ще).

Ог-ром-но влия-ние Го-голя на по-сле-дую-щую литературу: его твор-че-ст-во спо-соб-ство-ва-ло раз-ви-тию реа-ли-стических сти-лей, на-чи-ная с на-ту-раль-ной шко-лы до русского ро-ма-на (И.С. Тур-ге-нев, И.А. Гон-ча-ров , А.И. Гер-цен, Л.Н. Тол-стой и др.); сти-му-ли-ро-ва-ло ук-ре-п-ле-ние и обо-га-ще-ние гро-те-ск-но-фан-та-стического на-прав-ле-ния (М.Е. Сал-ты-ков-Щед-рин, Ф. Со-ло-губ, А. Бе-лый и др.). В то же вре-мя ре-лигиозно-нравственные ис-ка-ния Го-голя в зна-чительной ме-ре оп-ре-де-ли-ли он-то-ло-ги-че-скую про-бле-ма-ти-ку как в ху-дожественной литературе (Ф.М. Дос-то-ев-ский), так и в русской ре-лигиозной фи-ло-со-фии конца XIX - первой половины XX веков. В XX веке влия-ние Го-голя, пре-одо-лев национальные гра-ни-цы, рас-про-стра-ни-лось на всю ми-ро-вую куль-ту-ру.

Великий русский писатель, драматург, критик, публицист, Го-голь начал свой путь в литературе как создатель книги повестей и рассказов из украинской народной жизни «Вечера на хуторе близ Диканьки» (1831-1832). Романтическая по своему характеру, эта книга наполнена легендами, преданиями, разнообразными фольк-лорными образами, рисующими яркие народные характеры. Эта линия продолжается и в следующей книге «Миргород», вышедшей в 1835 году, но здесь наряду с фантастикой повести «Вий» и герои-кой исторического предания в «Тарасе Бульбе», возникает новый подход к изображению современного мира и человека — реалисти-ческий. Так написаны повести «Старосветские помещики» и «По-весть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», рассказывающие о жизни обывателей-дворян, близких по характеру и способам создания к персонажам «Мертвых душ».

В том же 1835 году выходит сборник «Арабески», в который вошли повести «Невский проспект», «Портрет» и «Записки сумасшедшего». Позднее были написаны повести «Нос» (1836) и «Шинель» (1842). Все вместе они составили цикл повестей о жизни Петербурга и были впоследствии названы «Петербургские повести», ставшие вершиной «малой прозы» Гоголя. В них воспроизводится реальность нового, го-родского мира и городского человека, которая отменяет прежний мир — и мифологический мир Диканьки, и «старосветский» уют Миргорода. Сами люди неузнаваемо, катастрофически меняются, попав в силовое поле Петербурга. Мистика, вторгающаяся в жизнь большого города, безжалостно подчиняют себе человека, разрушают его цельность, превращают в вещь. Вот почему в изображении реа-лий современного города Гоголь широко использует фантастические элементы. Но фантастика здесь совсем иная, чем в «Вечерах…»: там она была светлой, радостной, органичной частью волшебного мира малороссийских преданий и легенд; здесь она страшная, пугающая своим несоответствием нормальным человеческим представлениям. Гоголь показывает, что петербургский человек становится частью аб-сурдного мира, утрачивая нормальные человеческие связи, теряя при этом самого себя. Так возникает фантастическая по своей аб-сурдности ситуация в повести «Нос»: майор Ковалев теряет собствен-ный нос, который не просто обретает самостоятельность, но и стано-вится важным чиновником, перед которым уже сам Ковалев — мелкая сошка.

Так разворачивается картина фантастического, алогичного ми-ра. Недаром для его описания Гоголь так широко использует гротеск — художественный прием, при котором происходит намерен-ное искажение реальных пропорций изображаемого предмета, соединение правдоподобия и фантастики, комического и трагиче-ского, прекрасного и безобразного. В основе гротеска лежит гипер-бола. Устойчивые черты гротескного образа — алогичность, пара-доксальность, условность. Они больше всего соответствовали гоголевскому представлению о мире.

В этом мире с человеком происходят страшные изменения: он обезличивается (у Гоголя буквально: теряет свое лицо или же его часть — например, нос), превращается в вещь («тысячи сортов шля-пок, платьев, платков», а не их обладателей разгуливают по гого-левскому Невскому проспекту), становится производной от чина, который он занимает в бюрократической системе государства. Об-раз Петербурга, созданный Гоголем в «Петербургских повестях» с помощью алогизма, гротеска и фантастики в сочетании с реалисти-чески точными описаниями жизни столицы, представляет собой жестокий, призрачный, лживый город, где происходят невероятные вещи, а человек теряется в бездушном царстве бюрократии. Материал с сайта

Ответом на безумие и уродство мира становится безумие и аб-сурдность поведения самого человека. В русской литературе с такой силой прозрения это увидел и первым выразил Гоголь. Вот почему в основе идейного содержания «петербургских повестей» — чувство сострадания, стремление защитить человека от насилия времени. Ибо нельзя жить так, как живут эти люди, и мучимые, и даже их мучители. И в финале «Записок сумасшедшего» как страстный про-тест против этого мира звучит стон безумного Поприщина: «Ма-тушка, спаси твоего бедного сына! <…> посмотри, как мучат они его! <…> ему нет места на свете! его гонят! Матушка! пожалей о своем больном дитятке!». Так взывает «маленький человек», став-ший главным героем не только гоголевских «петербургских повес-тей», но всей последующей русской литературы.