Гюго отверженные главы. Отверженные

В 1815 году Шарль-Франсуа Мириэль был епископом в городе Диня. Его прозвали Бьенвеню Желанным за добрые дела. У этого необычного человека, когда он был молодым, было много любовных похождений. Он вёл светскую жизнь, но Революция переломила все. Господин Мириэль отправился в Италию, откуда уже вернулся в качестве священника. По капризам Наполеона приходской старый священник занимал престол архиерея. Он начал свою деятельность пастыря с того, что уступил местной больнице здание дворца епископа, а сам переселился в маленький тесный домик. Своё большое жалованье он целиком раздавал местным бедным жителям. К нему в двери стучались бедные и богатые. Одни приходили за милостыней, а иные её приносили. Этот непорочный человек пользовался общим уважением, поскольку у него был дар прощать и исцелять.
В октябре в город Динь вошел запылённый путник.

Это был плотный коренастый мужчина в самом расцвете сил. Его нищая одежда и обветренное хмурое лицо производили отталкивающее впечатление. Сначала он зашел в мэрию, а потом пробовал где-нибудь устроиться на ночь. Однако его отовсюду гнали, хоть он был готов заплатить полновесной монетой. Имя этого человека - Жан Вальжан. Он находился на каторге на протяжении девятнадцати лет за то, что когда-то своровал для голодных семерых детей своей сестры овдовевшей каравай хлеба. Когда он озлобился, то превратился в затравленного дикого животного. Со своим жёлтым паспортом он не мог в этом мире найти себе места. Наконец-то одна женщина сжалилась над ним и посоветовала ему обратиться к епископу. Епископ Бьенвеню выслушал его мрачную исповедь и приказал его накормить в комнате для гостей. Среди ночи Жан проснулся. Ему не давали покоя 6 столовых серебряных приборов, ведь это было единственным богатством епископа, которое хранилось спальне. На цыпочках Вальжан подошел к кровати епископа, взломал шкаф с серебром и захотел раздробить массивным подсвечником голову доброго пастыря, однако его удерживала какая-то необъяснимая сила. И он спасся через окно бегством.

Утром к епископу жандармы привели беглеца с ворованным серебром. Монсеньёр вправе отправить на пожизненную каторгу Вальжана. Вместо этого г-н Мириэль вынес 2 серебряных подсвечника, которые якобы вчерашний гость позабыл. Последним напутствием епископа было использовать подарок для того, чтобы стать порядочным человеком. Каторжник торопливо покинул город. В его душе огрубелой происходила мучительная сложная работа. На закате он отобрал у мальчугана встреченного монетку в 40 су. Только когда мальчик начал горько плакать и убежал, Вальжан понял, насколько мерзким был его поступок. Он садится на землю и впервые за 19 лет начинает горько плакать.

В 1818 году г. Монрейль стал процветать, и этим он обязан одному человеку: 3 года назад тут поселился неизвестный, сумевший улучшить местный традиционный промысел - производство ненастоящего гагата. Д. Мадлен не только сам разбогател, но и помог многим другим увеличить состояние. Ещё совсем недавно в городе бушевала безработица - теперь о нужде все забыли. Д. Мадлен отличается необычной скромностью. Его не интересовал ни его орден Почётного легиона, ни депутатское кресло. Однако в 1820 году ему довелось стать мэром города: обычная старушка его устыдила. Она сказала ему о том, что идти на попятную совестно, когда есть возможность делать добро. И д. Мадлен превращается в г-на Мадлена. Перед ним все благоговели. Он был человек, который подозрительно к нему относился - полицейский Жавер. У него в душе место было только для двух чувств, которые он довел до крайности, - это ненависть к бунту и уважение к власти. В его глазах судья не мог никогда промахнуться, а преступник - исправляться. Сам он был беспорочным до омерзения. Всю свою жизнь он следил - это было смыслом в жизни Жавера.

Однажды полицейский сообщил мэру о том, что ему нужно уехать в Аррас соседний город. Там будет проходить суд по делу Жана Вальжана, в бывшем каторжника, который после высвобождения совершил ограбление мальчика. Раньше Жавер считал, что Жан Вальжан скрывался под личиной г-на Мадлена - однако это оказалось ошибкой. Мэр отпустив Жавера и сам впал в тяжкие раздумья, после чего покидает город. В Аррасе на суде подсудимый упорно отказывался признавать себя Жаном Вальжаном и утверждал, что зовут его д. Шанматье и нет за ним никакой вины. Судья готов уже был вынести приговор, но этот момент встал неизвестный человек и объявил, что он и есть Жан Вальжан. Вскоре оказалось, что мэр г-н Мадлен - это и есть беглый каторжник. Жавер торжествовал, поскольку он ловко расставил преступнику силки.
Суд высказал приговор: Вальжана отослать пожизненно в Тулон на галеры. Когда он оказался на корабле «Орион», то спас жизнь матросу, который сорвался с реи, и после этого бросился с большой высоты в море. В газетах Тулона появилось сообщение о том, что Жан Вальжан потонул. Но спустя какой-то промежуток времени он объявился в г. Монфермейль. Когда он был мэром, то очень строго обошёлся с одной женщиной, которая родила незаконнорожденного ребёнка, и раскаялся, когда вспомнил о милосердном епископе Мириэле. Перед своей смертью фантина попросил его заботиться о Козетте. Семья Тенардье воплощала злобу и хитрость, которые сочетались браком. Все они мучали по-своему девочку: били, заставляли до полусмерти работать. Во всем была виновата супруга. Девочка зимой ходила босой и в лохмотьях - в этом был виновен супруг. Жан Вальжан забирает Козетту и вселяется с ней на глухой окраине Парижа. Он обучал грамоте малышку и разрешал ей вдоволь играть. Вскоре она стала его смыслом жизни. Однако инспектор Жавер не давал ему покоя и тут. Он устроил ночную облаву и Жан Вальжан чудом спасся, перепрыгнув незаметно в сад сквозь глухую стену. Оказалось, что там находился женский монастырь. Козетту взяли в монастырский пансион, а её отчим стал помощником садовника.

Г-н Жильнорман проживал на то время со своим внуком, который носил иную фамилию - мальчика звали Мариус Понмерси. Мама Мариуса умерла, а папу он не видел никогда. Жорж Понмерси дошел до звания полковника и чуть не погиб в бою при Ватерлоо. Обо всем этом Мариус узнал из предсмертного послания папы, который для него превратился в титаническую фигуру. Бывший роялист стал страстным поклонником самого императора и уже почти ненавидел своего дедушку. Мариус ушел из дома со скандалом. Теперь он жил очень бедно, но это ему приносило чувство свободы и независимости. Прогуливаясь по саду Люксембурга, Мариус приметил старика, которого сопровождала девушка пятнадцати лет. Мариус страстно влюбился в незнакомку, но природная стеснительность помешала ему с ней познакомиться. Старец заметил пристальное внимание Мариуса и поэтому съехал с квартиры и перестал являться в сад.

Несчастный молодой человек думает, что он потерял любимую навсегда. Но как-то раз он услышал за стенкой знакомый голос. Это была квартира многочисленного семейства Жондретов. Он заглянул в щель и увидел того самого старика из сада. Он обещал вечером принести деньги. Скорее всего, Жондрет имел возможность его шантажировать. Мариус был заинтересованным лицом, поэтому он подслушал, как негодяй сговаривался с шайкой под названием «Петушиный час». В разговоре он слышит, как старцу хотят устроить ловушку и все у него забрать. Мариус известил об этом полицию. Инспектор Жавер благодарил его за участие и вручил пистолеты на всякий случай. Юноша видит жуткую сцену - трактирщику Тенардье, укрывающемуся под именем Жондрета, удалось выследить Жана Вальжана. Мариус уже хочет вмешаться, но в комнату ворвались во главе с Жавером полицейские. Покуда инспектор разбирался с бандитами, Жан Вальжан выпрыгнул в окно.

В 1832 году в Париже происходило брожение. Друзья Мариуса бредили идеями революции, но юношу занимало совсем другое - он продолжал настойчиво искать девушку из сада в Люксембурге. Наконец-то ему улыбнулась удача. При помощи дочери Тенардье он нашел Козетту и признался ей в любви. Оказалось, что Козетта тоже давно влюблена в Мариуса. Жан Вальжан не подозревал ни о чем. Больше бывшего каторжника беспокоило то, что Тенардье наблюдал за их кварталом. В июне в городе вспыхнуло восстание. Мариус не мог покинуть своих друзей. Козетта захотела отправить весточку для него, и тогда у Жана Вальжана наконец-то открылись глаза: его девочка уже повзрослела и нашла свою любовь. Отчаяние вместе с ревностью душили каторжника, и он решил отправиться на баррикаду, которую обороняли республиканцы вместе с Мариусом. Им попадается в руки переодетый Жавер - сыщика схватили, и Жан Вальжан снова встретил своего врага. У него появилась возможность расправиться с ним, но благородный каторжник предпочитал высвободить полицейского. На тот момент наступали правительственные войска: один за другим защитники баррикады гибли. В их числе оказался славный мальчишка по имени Гаврош. Мариусу раздробили ружейным выстрелом ключицу и он оказался во власти у Жана Вальжана.

Каторжник унес Мариуса на своих плечах с поля боя. Повсюду рыскали каратели, и Вальжан спустился в канализационные подземные стоки. Сыщик разрешил Вальжану увезти к деду Мариуса и поехать прощаться с Козеттой. Вальжан был очень удивлен, когда понял, что полицейский его отпустил. Для Жавера наступил наиболее трагичный момент: он впервые нарушил закон и отпустил на свободу преступника.

Мариус еще долго находился между смертью и жизнью. Наконец-то молодость победила. Он встретился с Козеттой, и их любовь расцвела. Они получили благословение от Жана Вальжана и господина Жильнормана, который абсолютно простил своего внука. В феврале 1833 года состоялось бракосочетание. Вальжан признался Мариусу, что он является беглым каторжником. Понмерси пришел в ужас, поскольку ничто не должно было омрачить счастье Козетты, потому преступник должен понемногу из её жизни исчезнуть. Вначале Козетта была немного удивлена, а потом привыкла ко редким посещениям бывшего своего покровителя. В скором времени старик совсем перестал приходить, и девушка о нем забыла. Жан Вальжан начал угасать и чахнуть. Для него пригласили врача, но он только развёл руками - лекарства не в силах помочь тут. Мариус же думает, что каторжник заслужил такого отношения. Он уже стал полагать, что это он обокрал г-на Мадлена и убил Жавера, который его спас от бандитов. Тогда Тенардье открыл все тайны: Жан Вальжан не является ни вором, ни убийцей. к тому же, это он вынес Мариуса с баррикады. Юноша заплатил щедро трактирщику. Негодяй когда-то сдедал доброе дело, роясь в кармане убитых и раненых. А человека, которого он спас, звали Жорж Понмерси. Мариус вместе с Козеттой уехали к Жану Вальжану. Они хотели просить у него прощения. Каторжник умер счастливым - его любимые дети наконец-то приняли его последний вздох. Молодая пара заказала на могилу страдальца трогательную эпитафию.

Краткое содержание романа «Отверженные» пересказала Осипова А. С.

Обращаем ваше внимание, что это только краткое содержание литературного произведения «Отверженные». В данном кратком содержании упущены многие важные моменты и цитаты.

Действие развивается в начале XIX столетия. Жан Вальжан после 19-летнего пребывания на каторге за кражу хлеба для семьи своей сестры получает свободу. Только «свобода» — понятие растяжимое. Каждый месяц он должен отчитываться у юриста, на работу его не берут и даже презирают. Но однажды, его приютил архиепископ Диньский, отнесся к нему, как к брату. Жан Вальжан все ещё неверящий в любовь, крадет все серебро в доме и бежит. Утром его приводят к архиепископу, избитого до полусмерти. По словам стражей правопорядка, мужчина сказал, что серебро ему подарил сам архиепископ. Он соглашается с этим и дарит напоследок два серебряных подсвечника, которые Жан Вальжан хранит до самой смерти. Его настолько тронула забота, что он рвет все свои документы и начинает новую жизнь. Жан Вальжан продает все серебро и спустя 8 лет становится мэром города.

В это время рабочая швейной фабрики (владельцем которой является Вальжан) Фантина подвергается ухаживаниям бригадира и презрению коллег. У неё есть тайна: несколько лет назад мужчина обманул её и уехал, а она забеременела и родила от него дочь. Девочка, Козетта (настоящее имя Эфрази), растет у трактирщика и его жены, которые имеют дочь Эпонину (по книге у них есть две дочери — Эпонина и Азельма). Они жестоко обходятся с девочкой, при этом пишут её матери, что она часто болеет. Фантина отсылает им много денег, думая что спасает дочь. Вскоре её тайну раскрывают и увольняют с работы. В отчаянии женщина продает свои волосы и зубы, дабы спасти «больную» дочь. Затем она становится проституткой.

В одну ночь, когда к ней приходит клиент, она отказывается работать, но мужчина был очень настойчив, и Фантина ударила его. В этот момент появляются стражи правопорядка, в том числе и Жавер — бывший смотритель на каторге. Жан Вальжан спасает Фантину от тюрьмы и везет в больницу. Женщина просит его заботиться о своей дочери и умирает. Жавер понимает, что мэр — это Жан Вальжан, и хочет посадить его в тюрьму, так как много лет искал беглеца. Жан Вальжан бежит.

В это время Козетту посылают в зимний лес за водой, где её находит Вальжан. Он выкупает девочку у трактирщиков и, преследуемый Жавером, просит приюта у церковного садовника. Девушка растет в монастыре.

Проходит много лет, времена Июньского восстания. В центре сюжета Друзья Азбуки — студенты, затеявшие революцию. Им помогает также маленький Гаврош — сын обедневших трактирщиков. Мариус, один из членов сообщества, замечает на улице Козетту и тут же влюбляется в неё. Девушке также понравился молодой человек. С помощью влюбленной в него Эпонины, Мариус находит дом, где живёт Козетта, и в тайне ото всех они знакомятся.

Из-за прихода Жавера Жан Вальжан с дочерью вынуждены бежать, но Гаврош приносит записку с баррикад. Дабы спасти возлюбленного Козетты, мужчина отправляется в самое пекло восстания. Как раз в этот момент студенты задержали Жавера, поэтому дают Жану Вальжану его убить. Тот соглашается, но не убивает Жавера, а отпускает на свободу. В это время на баррикадах снова начинается «бойня». Во время битвы убивают Гавроша и Эпонину. Все в трауре, когда битва возобновляется. На этот раз правоохранители убивают всех: Анжольраса, Грантера, Курфейрака, Жана Прувера, Жоли, Фейи, Комбефера, Баореля и Боссюэ. Жан Вальжан спасает раненого Мариуса через канализацию, встретив по дороге трактирщика. Последний украл у Мариуса фамильное кольцо. На выходе из канализации Вальжана и полуживого Мариуса поджидает Жавер, утверждающий, что в любом случае привлечёт беглеца к ответственности за все преступления, который тот совершил, однако не решается выстрелить в человека, который недавно спас ему жизнь. Страж правосудия подвергается угрызениям совести и кончает жизнь самоубийством.

Мариус выздоравливает, они с Козеттой венчаются. Жан Вальжан рассказывает парню свою историю и уезжает в монастырь умирать. На свадьбу приходят Тенардье (трактирщик с женой) и говорят Мариусу гадости о Жане Вальжане, не понимая, что объясняют ему, кто его спас. Мариус и Козетта бегут в монастырь, заставая последние минуты жизни Жана Вальжана.

Когда он умирает, его встречает Фантина, архиепископ и все погибшие на баррикадах. Звучит последняя песня.

До тех пор пока силою законов и нравов будет существовать социальное проклятие, которое среди расцвета цивилизации искусственно создает ад и отягчает судьбу, зависящую от бога, роковым предопределением человеческим; до тех пор пока не будут разрешены три основные проблемы нашего века – принижение мужчины вследствие принадлежности его к классу пролетариата, падение женщины вследствие голода, увядание ребенка вследствие мрака невежества; до тех пор пока в некоторых слоях общества будет существовать социальное удушие; иными словами и с точки зрения еще более широкой – до тех пор, пока будут царить на земле нужда и невежество, книги, подобные этой, окажутся, быть может, не бесполезными.

Отвиль-Хауз, 1862 г.

В 1815 году Шарль-Франсуа-Бьенвеню Мириэль был епископом города Диня. Это был старик лет семидесяти пяти; архиерейский престол в Дине он занимал с 1806 года.

Хотя это обстоятельство никак не затрагивает сущности того, о чем мы собираемся рассказать, будет, пожалуй, небесполезно, для соблюдения полнейшей точности, упомянуть здесь о толках и пересудах, вызванных в епархии приездом г-на Мириэля. Правдива или лжива людская молва, она часто играет в жизни человека, и особенно в дальнейшей его судьбе, не менее важную роль, чем его собственные поступки. Г-н Мириэль был сыном советника судебной палаты в Эксе и, следовательно, принадлежал к судейской аристократии. Рассказывали, что его отец, желая передать ему по наследству свою должность и придерживаясь обычая, весьма распространенного тогда в кругу судейских чиновников, женил сына очень рано, когда тому было лет восемнадцать-двадцать. Однако, если верить слухам, Шарль Мириэль и после женитьбы давал обильную пищу для разговоров. Он был хорошо сложен, хотя и несколько мал ростом, изящен, ловок, остроумен; первую половину своей жизни он целиком посвятил свету и любовным похождениям.

Но вот пришла революция; события стремительно сменялись одно другим; семьи судейских чиновников, поредевшие, преследуемые, гонимые, рассеялись в разные стороны. Шарль Мириэль в первые же дни революции эмигрировал в Италию. Там его жена умерла от грудной болезни, которой давно уже страдала. Детей у них не было. Как же сложилась дальнейшая судьба Мириэля? Крушение старого французского общества, гибель собственной семьи, трагические события 93-го года, быть может, еще более страшные для эмигрантов, следивших за ними издалека сквозь призму своего отчаяния, – не это ли впервые заронило в его душу мысль об отречении от мира и одиночестве? Не был ли он в разгаре каких-нибудь развлечений и увлечений, заполнявших его жизнь, внезапно поражен одним из тех таинственных и грозных ударов, которые порой, попадая прямо в сердце, повергают во прах человека, способного устоять перед общественной катастрофой, ломающей его существование и уничтожающей материальное благополучие? Никто не мог бы ответить на эти вопросы; знали только, что из Италии Мириэль вернулся священником.

В 1804 году г-н Мириэль был приходским священником в Бриньоле. Он был уже стар и жил в глубоком уединении.

Незадолго до коронации какое-то незначительное дело, касающееся его прихода, – теперь уже трудно установить, какое именно, – привело его в Париж. Среди прочих власть имущих особ, к которым он обращался с ходатайством за своих прихожан, ему пришлось побывать у кардинала Феша. Как-то раз, когда император приехал навестить своего дядю, почтенный кюре, ожидавший в приемной, оказался лицом к лицу с его величеством. Заметив, что старик с любопытством его рассматривает, Наполеон обернулся и резко спросил:

– Что вы, добрый человек, так на меня смотрите?

– Государь, – ответил Мириэль, – вы видите доброго человека, а я – великого. Каждый из нас может извлечь из этого некоторую пользу.

В тот же вечер император спросил у кардинала об имени этого кюре, и немного времени спустя г-н Мириэль с изумлением узнал о том, что его назначили епископом в Динь.

Впрочем, насколько достоверны были рассказы о первой половине жизни г-на Мириэля, никто не знал. Семья Мириэля была мало известна до революции.

Господину Мириэлю пришлось испытать судьбу всякого нового человека, попавшего в маленький городок, где много языков, которые болтают, и очень мало голов, которые думают. Ему пришлось испытать это, хотя он был епископом, и именно потому, что он был епископом. Впрочем, слухи, которые люди связывали с его именем, были всего только слухи, намеки, словечки, пустые речи, попросту говоря – околесица, прибегая к выразительному языку южан.

Как бы то ни было, но после девятилетнего пребывания епископа в Дине все эти россказни и кривотолки, которые всегда занимают вначале маленький городок и маленьких людей, были преданы глубокому забвению. Никто не осмелился бы теперь их повторить, никто не осмелился бы даже вспомнить о них.

Господин Мириэль прибыл в Динь вместе с пожилой девицею, м-ль Батистиной, своей сестрой, которая была моложе его на десять лет.

Их единственная служанка, г-жа Маглуар, ровесница м-ль Батистины, бывшая прежде «служанкой господина кюре», получила теперь двойное звание: «горничной м-ль Батистины» и «экономки его преосвященства».

Мадмуазель Батистина была высокая, бледная, худощавая и кроткая особа. Она олицетворяла собою идеал всего того, что заключается в слове «достоуважаемая», ибо, как нам кажется, одно лишь материнство дает женщине право называться «досточтимой». Она никогда не была хороша собой, но ее жизнь, являвшаяся непрерывной цепью добрых дел, в конце концов придала ее облику какую-то белизну, какую-то ясность, и, состарившись, она приобрела то, что можно было бы назвать «красотой доброты». Что в молодости было худобой, в зрелом возрасте обратилось в воздушность, и сквозь эту прозрачную оболочку просвечивал ангел. Это была девственница, более того – это была сама душа. Она казалась сотканной из тени; ровно столько плоти, сколько нужно, чтобы слегка наметить пол; комочек материи, светящийся изнутри; большие глаза, всегда опущенные долу, словно душа ее искала предлога для своего пребывания на земле.

Госпожа Маглуар была маленькая старушка, седая, полная, даже тучная, хлопотливая, всегда задыхавшаяся, во-первых, от постоянной беготни, во-вторых – из-за мучившей ее астмы.

Когда г-н Мириэль прибыл в город, его с почестями водворили в епископском дворце, согласно императорскому декрету, который в списке чинов и званий ставит епископа непосредственно после генерал-майора. Мэр и председатель суда первые нанесли ему визит; к генералу же и префекту первым поехал г-н Мириэль.

Когда епископ вступил в должность, город стал ждать, каким он окажется на деле.

Епископский дворец в Дине примыкал к больнице.

Это было огромное и прекрасное каменное здание, построенное в начале прошлого столетия монсеньором Анри Пюже – доктором богословия Парижского университета, аббатом Симорским, занимавшим архиерейский престол в Дине в 1712 году. Это был поистине княжеский дворец. Все здесь имело величественный вид: и апартаменты епископа, и гостиные, и парадные покои, и двор, весьма обширный, со сводчатыми галереями в старинном флорентийском вкусе, и сады с великолепными деревьями. В столовой – длинной и роскошной галерее, которая была расположена в нижнем этаже и выходила в сад, – монсеньор Анри Пюже дал 29 июля 1714 года парадный обед, где присутствовали монсеньоры: Шарль Брюлар де Жанлис, архиепископ князь Амбренский; Антуан де Мегриньи, капуцин, епископ Грасский; Филипп Вандомский, великий приор Франции; аббат Сент-Оноре Леренский; Франсуа де Бертон Крильонский, епископ, барон Ванский; Сезар де Сабран Форкалькьерский, владетельный епископ Гландевский, и Жан Соанен, пресвитер оратории, придворный королевский проповедник, владетельный епископ Сенезский. Портреты этих семи высокочтимых особ украшали стены столовой, и знаменательная дата – 29 июля 1714 года – была золотыми буквами выгравирована на белой мраморной доске.

содержимое:

В 1815 году Шарль-Франсуа Мириэль был епископом в городе Диня. Его прозвали Бьенвеню Желанным за добрые дела. У этого необычного человека, когда он был молодым, было много любовных похождений. Он вел светскую жизнь, но Революция переломила все. Господин Мириэль отправился в Италию, откуда уже вернулся в качестве священника. По капризам Наполеона приходской старый священник занимал престол архиерея. Он начал свою деятельность пастыря с того, что уступил местной больнице здание дворца епископа, а сам переселился в маленький тесный домик. Свое большое жалованье он целиком раздавал местным бедным жителям. К нему в двери стучались бедные и богатые. Одни приходили за милостыней, а иные ее приносили. Этот непорочный человек пользовался общим уважением, поскольку у него был дар прощать и исцелять. В октябре в город Динь вошел запыленный путник.

Это был плотный коренастый мужчина в самом расцвете сил. Его нищая одежда и обветренное хмурое лицо производили отталкивающее впечатление. Сначала он зашел в мэрию, а потом пробовал где-нибудь устроиться на ночь. Однако его отовсюду гнали, хоть он был готов заплатить полновесной монетой. Имя этого человека — Жан Вальжан. Он находился на каторге на протяжении девятнадцати лет за то, что когда-то своровал для голодных семерых детей своей сестры овдовевшей каравай хлеба. Когда он озлобился, то превратился в затравленного дикого животного. Со своим желтым паспортом он не мог в этом мире найти себе места. Наконец-то одна женщина сжалилась над ним и посоветовала ему обратиться к епископу. Епископ Бьенвеню выслушал его мрачную исповедь и приказал его накормить в комнате для гостей. Среди ночи Жан проснулся. Ему не давали покоя 6 столовых серебряных приборов, ведь это было единственным богатством епископа, которое хранилось спальне. На цыпочках Вальжан подошел к кровати епископа, взломал шкаф с серебром и захотел раздробить массивным подсвечником голову доброго пастыря, однако его удерживала какая-то необъяснимая сила. И он спасся через окно бегством.

Утром к епископу жандармы привели беглеца с ворованным серебром. Монсеньер вправе отправить на пожизненную каторгу Вальжана. Вместо этого г-н Мириэль вынес 2 серебряных подсвечника, которые якобы вчерашний гость позабыл. Последним напутствием епископа было использовать подарок для того, чтобы стать порядочным человеком. Каторжник торопливо покинул город. В его душе огрубелой происходила мучительная сложная работа. На закате он отобрал у мальчугана встреченного монетку в 40 су. Только когда мальчик начал горько плакать и убежал, Вальжан понял, насколько мерзким был его поступок. Он садится на землю и впервые за 19 лет начинает горько плакать.

В 1818 году г. Монрейль стал процветать, и этим он обязан одному человеку: 3 года назад тут поселился неизвестный, сумевший улучшить местный традиционный промысел — производство ненастоящего гагата. Д. Мадлен не только сам разбогател, но и помог многим другим увеличить состояние. Еще совсем недавно в городе бушевала безработица — теперь о нужде все забыли. Д. Мадлен отличается необычной скромностью. Его не интересовал ни его орден Почетного легиона, ни депутатское кресло. Однако в 1820 году ему довелось стать мэром города: обычная старушка его устыдила. Она сказала ему о том, что идти на попятную совестно, когда есть возможность делать добро. И д. Мадлен превращается в г-на Мадлена. Перед ним все благоговели. Он был человек, который подозрительно к нему относился — полицейский Жавер. У него в душе место было только для двух чувств, которые он довел до крайности, — это ненависть к бунту и уважение к власти. В его глазах судья не мог никогда промахнуться, а преступник — исправляться. Сам он был беспорочным до омерзения. Всю свою жизнь он следил — это было смыслом в жизни Жавера.

Однажды полицейский сообщил мэру о том, что ему нужно уехать в Аррас соседний город. Там будет проходить суд по делу Жана Вальжана, в бывшем каторжника, который после высвобождения совершил ограбление мальчика. Раньше Жавер считал, что Жан Вальжан скрывался под личиной г-на Мадлена — однако это оказалось ошибкой. Мэр отпустив Жавера и сам впал в тяжкие раздумья, после чего покидает город. В Аррасе на суде подсудимый упорно отказывался признавать себя Жаном Вальжаном и утверждал, что зовут его д. Шанматье и нет за ним никакой вины. Судья готов уже был вынести приговор, но этот момент встал неизвестный человек и объявил, что он и есть Жан Вальжан. Вскоре оказалось, что мэр г-н Мадлен — это и есть беглый каторжник. Жавер торжествовал, поскольку он ловко расставил преступнику силки. Суд высказал приговор: Вальжана отослать пожизненно в Тулон на галеры. Когда он оказался на корабле «Орион», то спас жизнь матросу, который сорвался с реи, и после этого бросился с большой высоты в море. В газетах Тулона появилось сообщение о том, что Жан Вальжан потонул. Но спустя какой-то промежуток времени он объявился в г. Монфермейль. Когда он был мэром, то очень строго обошелся с одной женщиной, которая родила незаконнорожденного ребенка, и раскаялся, когда вспомнил о милосердном епископе Мириэле. Перед своей смертью фантина попросил его заботиться о Козетте. Семья Тенардье воплощала злобу и хитрость, которые сочетались браком. Все они мучали по-своему девочку: били, заставляли до полусмерти работать. Во всем была виновата супруга. Девочка зимой ходила босой... и в лохмотьях — в этом был виновен супруг. Жан Вальжан забирает Козетту и вселяется с ней на глухой окраине Парижа. Он обучал грамоте малышку и разрешал ей вдоволь играть. Вскоре она стала его смыслом жизни. Однако инспектор Жавер не давал ему покоя и тут. Он устроил ночную облаву и Жан Вальжан чудом спасся, перепрыгнув незаметно в сад сквозь глухую стену. Оказалось, что там находился женский монастырь. Козетту взяли в монастырский пансион, а ее отчим стал помощником садовника.

Г-н Жильнорман проживал на то время со своим внуком, который носил иную фамилию — мальчика звали Мариус Понмерси. Мама Мариуса умерла, а папу он не видел никогда. Жорж Понмерси дошел до звания полковника и чуть не погиб в бою при Ватерлоо. Обо всем этом Мариус узнал из предсмертного послания папы, который для него превратился в титаническую фигуру. Бывший роялист стал страстным поклонником самого императора и уже почти ненавидел своего дедушку. Мариус ушел из дома со скандалом. Теперь он жил очень бедно, но это ему приносило чувство свободы и независимости. Прогуливаясь по саду Люксембурга, Мариус приметил старика, которого сопровождала девушка пятнадцати лет. Мариус страстно влюбился в незнакомку, но природная стеснительность помешала ему с ней познакомиться. Старец заметил пристальное внимание Мариуса и поэтому съехал с квартиры и перестал являться в сад.

Несчастный молодой человек думает, что он потерял любимую навсегда. Но как-то раз он услышал за стенкой знакомый голос. Это была квартира многочисленного семейства Жондретов. Он заглянул в щель и увидел того самого старика из сада. Он обещал вечером принести деньги. Скорее всего, Жондрет имел возможность его шантажировать. Мариус был заинтересованным лицом, поэтому он подслушал, как негодяй сговаривался с шайкой под названием «Петушиный час». В разговоре он слышит, как старцу хотят устроить ловушку и все у него забрать. Мариус известил об этом полицию. Инспектор Жавер благодарил его за участие и вручил пистолеты на всякий случай. Юноша видит жуткую сцену — трактирщику Тенардье, укрывающемуся под именем Жондрета, удалось выследить Жана Вальжана. Мариус уже хочет вмешаться, но в комнату ворвались во главе с Жавером полицейские. Покуда инспектор разбирался с бандитами, Жан Вальжан выпрыгнул в окно.

В 1832 году в Париже происходило брожение. Друзья Мариуса бредили идеями революции, но юношу занимало совсем другое — он продолжал настойчиво искать девушку из сада в Люксембурге. Наконец-то ему улыбнулась удача. При помощи дочери Тенардье он нашел Козетту и признался ей в любви. Оказалось, что Козетта тоже давно влюблена в Мариуса. Жан Вальжан не подозревал ни о чем. Больше бывшего каторжника беспокоило то, что Тенардье наблюдал за их кварталом. В июне в городе вспыхнуло восстание. Мариус не мог покинуть своих друзей. Козетта захотела отправить весточку для него, и тогда у Жана Вальжана наконец-то открылись глаза: его девочка уже повзрослела и нашла свою любовь. Отчаяние вместе с ревностью душили каторжника, и он решил отправиться на баррикаду, которую обороняли республиканцы вместе с Мариусом. Им попадается в руки переодетый Жавер — сыщика схватили, и Жан Вальжан снова встретил своего врага. У него появилась возможность расправиться с ним, но благородный каторжник предпочитал высвободить полицейского. На тот момент наступали правительственные войска: один за другим защитники баррикады гибли. В их числе оказался славный мальчишка по имени Гаврош. Мариусу раздробили ружейным выстрелом ключицу и он оказался во власти у Жана Вальжана.

Каторжник унес Мариуса на своих плечах с поля боя. Повсюду рыскали каратели, и Вальжан спустился в канализационные подземные стоки. Сыщик разрешил Вальжану увезти к деду Мариуса и поехать прощаться с Козеттой. Вальжан был очень удивлен, когда понял, что полицейский его отпустил. Для Жавера наступил наиболее трагичный момент: он впервые нарушил закон и отпустил на свободу преступника.

Мариус еще долго находился между смертью и жизнью. Наконец-то молодость победила. Он встретился с Козеттой, и их любовь расцвела. Они получили благословение от Жана Вальжана и господина Жильнормана, который абсолютно простил своего внука. В феврале 1833 года состоялось бракосочетание. Вальжан признался Мариусу, что он является беглым каторжником. Понмерси пришел в ужас, поскольку ничто не должно было омрачить счастье Козетты, потому преступник должен понемногу из ее жизни исчезнуть. Вначале Козетта была немного удивлена, а потом привыкла ко редким посещениям бывшего своего покровителя. В скором времени старик совсем перестал приходить, и девушка о нем забыла. Жан Вальжан начал угасать и чахнуть. Для него пригласили врача, но он только развел руками — лекарства не в силах помочь тут. Мариус же думает, что каторжник заслужил такого отношения. Он уже стал полагать, что это он обокрал г-на Мадлена и убил Жавера, который его спас от бандитов. Тогда Тенардье открыл все тайны: Жан Вальжан не является ни вором, ни убийцей. к тому же, это он вынес Мариуса с баррикады. Юноша заплатил щедро трактирщику. Негодяй когда-то сдедал доброе дело, роясь в кармане убитых и раненых. А человека, которого он спас, звали Жорж Понмерси. Мариус вместе с Козеттой уехали к Жану Вальжану. Они хотели просить у него прощения. Каторжник умер счастливым — его любимые дети наконец-то приняли его последний вздох. Молодая пара заказала на могилу страдальца трогательную эпитафию.

Виктор Гюго

Отверженные

До тех пор пока силою законов и нравов будет существовать социальное проклятие, которое посреди расцвета цивилизации искусственно создает ад и отягчает судьбу, зависящую от Бога, роковым предопределением человеческим; до тех пор пока будут существовать три основные проблемы нашего века - принижение мужчины из-за принадлежности его к классу пролетариата, падение женщины из-за голода, увядание ребенка из-за мрака невежества; до тех пор пока в некоторых слоях общества будет возможно социальное удушье; иными словами и с точки зрения еще более широкой - до тех пор пока существуют на земле нужда и невежество, книги, подобные этой, окажутся, быть может, небесполезны.

Отвиль-Хауз, 1862 г.

Часть первая

Книга первая

ПРАВЕДНИК

I. Епископ Мириель

В 1815 году преосвященный Шарль-Франсуа-Бьенвеню Мириель был епископом в Дине. То был старик лет семидесяти, занимавший епископский престол в Дине с 1806 года. Быть может небесполезно, хотя это вовсе не касается сущности нашего рассказа, передать здесь для большей точности те слухи и толки, какие ходили на его счет по приезде в епархию. То, что говорится ложно или справедливо о людях, занимает часто в их жизни, а в особенности в их судьбе, такое же место, как и их поступки. Его преосвященство Мириель был сыном советника судебной палаты города Экса, следовательно, принадлежал к судебной аристократии. Говорили, что отец, прочивший его себе в преемники по должности, женил его очень рано, лет восемнадцати или двадцати, что было довольно распространенным обычаем в парламентских семьях. Несмотря на женитьбу, Шарль Мириель, как рассказывали, продолжал давать пищу для сплетен. Он был хорошо сложен, несмотря на небольшой рост, грациозен, элегантен и остроумен; первая часть его жизни была посвящена свету и успеху у женщин.

Наступила революция; события чередовались; магистратура, разоренная, преследуемая и изгнанная, рассеялась. Шарль Мириель в самом начале революции эмигрировал в Италию. Жена его умерла там от грудной болезни, которой страдала уже давно. Детей у них не было. Какой переворот произошел тогда в жизни господина Мириеля? Крушение ли старинного французского общества, падение ли собственного семейства, трагические ли происшествия 93 года, принимавшие еще более угрожающие размеры в глазах эмигрантов, глядевших на них издали, сквозь преувеличения страха, заронили в нем мысль об отречении и удалении от мира? Или посреди развлечений и привязанностей, наполнявших его жизнь, на него внезапно обрушился один из тайных и всесокрушающих ударов, которые, прямо задевая сердце, разят человека, способного хладнокровно устоять среди общественных потрясений, ломающих его существование и благосостояние. Никто не мог бы дать ответа на это. Знали только одно, что он возвратился из Италии уже священником.

В 1804 году Мириель исправлял обязанности кюре в Бриньоле. Он был уже стар и жил в глубоком уединении.

В эпоху коронации какое-то незначительное дело по его приходу, собственно какое - неизвестно, заставило его приехать в Париж. Между прочими влиятельными лицами он обращался с ходатайством по делу своих прихожан и к кардиналу Фешу{1}. Однажды, когда император приехал с визитом к своему дяде, почтенный кюре, ожидавший в передней, встретился с его величеством. Наполеон, заметив на себе взгляд старика, рассматривавшего его с некоторым любопытством, обернулся и резко спросил:

Кто этот добряк, смотрящий на меня?

Ваше величество, - сказал Мириель, - вы смотрите на добряка, а я смотрю на великого человека. Каждый из нас может найти в этом пользу.

Император в тот же вечер спросил у кардинала имя этого кюре, и некоторое время спустя Мириель был удивлен известием о своем назначении епископом в Динь.

Насколько было правды в рассказах, касавшихся первой половины жизни епископа Мириеля, никто не мог сказать положительно. Мало людей знали семейство Мириеля до революции.

Мириелю пришлось испытать судьбу всякого новоприезжего в небольшой город, где много говорящих ртов и мало мыслящих голов. Ему пришлось испытать это, хотя он был епископом, и потому, что он был епископом. Но в конце концов толки, к которым примешивалось его имя, были не более как толки: шум, болтовня, слова, даже менее чем слова, «звяки», по энергичному выражению южного наречия.

Как бы то ни было, но по истечении девяти лет его пребывания епископом в Дине все эти россказни, все эти темы разговоров, занимавшие на первое время маленький городок и маленьких людей, были окончательно позабыты. Никто не посмел бы заговорить о них, никто не посмел бы о них напомнить.

Епископ Мириель приехал в Динь в сопровождении старой девицы, мадемуазель Батистины, и старушки по имени Маглуар, бывшей служанки господина кюре и получившей теперь двойное звание - горничной барышни и экономки его преосвященства.

Мадемуазель Батистина была высокая, бледная, худенькая и кроткая особа; она олицетворяла идеал, выражаемый словом «почтенная», так как для женщины, по-видимому, необходимо быть матерью для того, чтобы сделаться «достопочтенной». Красивой не была она никогда; вся жизнь ее, представлявшая ряд добрых дел, наложила на нее печать чистоты и ясности; старея, она приобрела то, что можно было бы назвать красотой доброты. То, что в молодости было худобой, казалось в зрелые лета воздушностью, и что-то ангельское просвечивало сквозь эту прозрачность. Скорее дух, чем девственница. Она казалась сотканной из тени с намеком плоти, для того чтобы признать в ней женщину; луч света, облеченный в призрак материи; большие опущенные глаза, предлог для того, чтобы душе было в чем держаться на земле. Мадам Маглуар была маленькая старушка, белая, пухлая, деятельная, вечно задыхавшаяся, во-первых, вследствие постоянного движения, во-вторых, вследствие астмы.

По приезде преосвященный Мириель был водворен в епископский дворец со всеми почестями, предписанными императорскими декретами, отводящими место епископу непосредственно вслед за начальником штаба. Мэр и председатель совета сделали ему визиты первые, а он, со своей стороны, поехал с первым визитом к генералу и префекту.

Когда обустройство на новом месте было окончено, город стал ждать, чтобы епископ выказал себя на деле.

II. Епископ Мириель превращается в преосвященного Бьенвеню

Епископский дворец в Дине примыкает к госпиталю. Епископский дворец представлял собой обширное каменное здание, выстроенное в конце прошлого столетия преосвященным Анри Пюже, доктором теологии парижского факультета, и аббатом Симора, бывшим епископом в Дине в 1712 году. Дворец был воистину жилищем вельможи. В нем все было на широкую ногу: помещения епископа, комнаты для приема, парадный двор с галереями под высокими сводами, во флорентийском старинном вкусе, и сады с великолепными деревьями. В столовой, длинной и величественной галерее, выходящей в сад, преосвященный Анри Пюже давал парадный обед 29 июня 1714 года их преосвященствам: Шарлю Брюлару де Жанлису, князю архиепископу амбрюнскому; Антуану Мегриньи, капуцину, епископу грасскому; Филиппу Вандомскому, настоятелю Мальтийского ордена во Франции; аббату Сент-Оноре в Лерене; Франсуа де Бертон Грилльону, епископу-барону венскому; Цезарю де Сабран де Форкалькье, владетельному епископу гландевскому, и Жану Соанену, пресвитеру Оратории, придворному королевскому проповеднику, владетельному епископу сенезскому. Портреты этих семи архипастырей украшали стены покоев, и достопамятное число 29 июля 1714 года было начертано золотыми буквами на белой мраморной доске. Госпиталь помещался в небольшом низеньком одноэтажном доме с маленьким садом. Через три дня по приезде епископ посетил больницу. После визита он пригласил к себе директора.