Покрас лампас обои. «Либо ты сел на поезд в будущее, либо сядешь в него, когда все уже уехали»

В девятом классе Покрас Лампас (это, конечно, псевдоним - но уже проникший даже в паспорт) начал расписывать стены родного города Королева. Сегодня Покрас создает каллиграфический дизайн для брендов - от Nike до Lamborghini и паблик-арт для «Атриума», «Красного Октября» и даже Новой Третьяковки. Его идея фикс - глобалистский проект мультикультурного будущего с амбициозным названием «Новая Визуальная Культура». «Нож» вместе с художником разложил это будущее на составляющие, от медиа до технологий, выяснил последние тренды мира стрит-арта и вспомнил неловкие истории из прошлого, разбираясь с отношениями каллиграфии, современного искусства и феминизма.

Мурал «Дуализм» (пресс-релиз)

- Ты часто упоминаешь про особый статус поколения миллениалов. А в новой работе «Дуализм» для питерского отеля Wynwood вообще покрываешь огромную стену неким «манифестом миллениалов». Текст в твоих работах нечитаем для зрителя - поэтому расскажи, что это за манифест.

Текст очень простой. Там написано, что мы создаем новую визуальную культуру и что мы - это будущее. И то же самое по-английски.

Моя идея в том, что именно этот посыл передается из одного поколения в другое - с небольшими изменениями. И эти изменения я пытаюсь выразить не через сам текст, но через то, как он написан. Сами символы включают отсылки к разным культурам и указывают на то, что новое поколение более открыто к мультикультурным связям.

- Сейчас многие считают ультрасовременным поколением не миллениалов - поколение Y - а поколение Z, родившееся после 1995 года. Интересно, что их разделяет именно в мире стрит-арта и каллиграфии.

Я сам 1991 года рождения, ближе к Z. Но если честно, всегда больше смотрел на людей, которые уже успешны. И с удивлением видел, что у нас с ними разрыв в десять-пятнадцать лет. То есть я всегда чувствую, что догоняю их, иду за ними.

Но молодое поколение мощно работает с фотографией, с диджиталом. Один из самых крутых ребят, кто точно выстрелит, - это @eduard_ov . Ему 20 лет, и он выдает очень качественные и крутые вещи, работая с дополненной реальностью.

Фото: © Игорь Жук

За последние два года молодой каллиграф Арсений Пыженков с забавным псевдонимом «Покрас Лампас» стал широко известен в среде поклонников каллиграффити и востребован в сфере дизайна. Сейчас Арсений не только оттачивает мастерство письма, но и охотно делится со всеми желающими своими знаниями и наработками. Мы попросили Покраса рассказать нашим читателям о своем творческом пути.

Учеба и граффити

Меня зовут Арсений, мой творческий псевдоним - Покрас Лампас (Pokras Lampas). Мне двадцать три года. Я родился и вырос в подмосковном городе Королеве. Первый раз я взял в руки баллончик еще в школе, примерно в 2005-м году. Это все было баловством: теги за гаражами и неумелые флопы. Серьезным увлечением граффити стало после знакомства с Андреем Анте . Окончив девятый класс, я уехал учиться в колледж, и там Андрей показал мне другую сторону граффити: яркие оформления, проработанные рисунки и основательный подход к делу. Это зарядило меня мотивацией делать эскизы каждый день и постоянно работать над формами, за что я ему очень благодарен.

Моему псевдониму около шести лет. Сначала я его придумал для себя: как-то само в голову пришло назваться Покрасом, а «Лампас» я взял для рифмы - показалось смешным. Со временем я к нему привык и стал использовать как основной творческий псевдоним. Дошло даже до того, что недавно организаторы мастер-класса в Турции купили мне билеты на имя «Покрас Лампас».

Каллиграфия

Awesome letter, 2013 г. © Покрас Лампас

Каллиграфией я увлекся около четырех лет назад. Я всегда любил сложный тегинг и выиграл не один конкурс, поэтому рука у меня была набита хорошо. Я стал пробовать писать различные готические буквы, а после знакомства с работами Нильса Шу Мёльмана (Shoe) и Люки Барчеллоны (Luca Bercellona) я понял, насколько серьезно это можно развить.

Работа Нильса Мёлмана

Работа Люки Барчеллоны

Я - самоучка. Даже свои первые готические алфавиты я писал из головы: никаких академических правил вроде «высота буквы равняется n ширин пера» и прочего. Еще с граффити-времен для меня было ценнее всего получить оригинальный стиль, поэтому я старался оградить себя от лишнего влияния даже в обучении каллиграфии. Я ездил в электричке с учебы и писал прямо в дороге, стараясь не испачкать окружающих тушью или маркером. Недавно пересматривал - все криво и порой неправильно, но это было очень важно, так как приучает к формированию образа буквы в голове.

© Покрас Лампас
Turkey, 2014 г. © Покрас Лампас
2013 г. © Покрас Лампас
Sasha Swamp, 2013 г. © Покрас Лампас
Minimonster, 2013 г. © Покрас Лампас
Los Cikos La Brendos, 2013 г. © Покрас Лампас
Sullen, 2013 г. © Покрас Лампас

Грубо говоря, я самостоятельно с нуля изучил базовые основы, а «правильную» историческую каллиграфию внимательно стал изучать после, когда меня начали приглашать проводить мастер-классы на эту тему. Актуальную информацию я находил в различных тематических блогах, читал статьи, пытался переводить. В итоге оказалось, что есть историческая каллиграфия и переосмысленная - как раз та, которую я всегда и пытался писать. Это усилило мою уверенность в необходимость экспериментов и самообучения.

© Покрас Лампас

Мой основной принцип работы - постоянная импровизация, а потом подробный анализ результата и запоминание интересных моментов. Таким образом я могу написать сто раз одно и то же слово по-разному, а потом весь этот опыт применить для создания оригинальной шрифтовой композиции. Смысл в том, что эскиз, набросок, разлиновка и так далее формируют невидимую планку, границу в творчестве. С таким подходом можно научиться идеально писать фрактуру или ротунду , но практически нереально сгенерировать тот необычный образ, который ты даже сам до конца не представляешь.

© Покрас Лампас, 2014 г.

Я всегда придерживался мнения, что нельзя быть профессионалом во всем, тем более в моем возрасте. Поэтому основной упор всегда был на шрифты. Буквы дают огромный простор для творчества, так как, помимо каллиграфии, есть леттеринг, типографика, множество различных инструментов, техник, и стилистик. Со шрифтами можно связать и знания из области графического дизайна, верстки, всевозможные программы, прикладные материалы, мурализм, различные эскперименты. Так что я стараюсь не ограничиваться плоскостью разлинованного листа.

Граффити и стрит-арт

Работа Покраса Лампаса в Выксе, 2013 г.

Список любимых граффити-райтеров, уличных художников, каллиграфов и художников у меня огромный. Я стараюсь следить как за нашей граффити-сценой, так и за европейской. А если добавить еще графический дизайн, иллюстрацию и различные комплексные проекты, то список станет просто гигантским. Предпочтения со временем, конечно, меняются.

Следить за развитием граффити и уличного искусства интересно. Я рад, что улучшается восприятие окружающими граффити-культуры, рад распространению искусства в общественных пространствах, рад, что проводятся различные выставки и мероприятия. Конечно, с одной стороны, у нас все появляется с некоторым опозданием и развивается не так активно. Но, с другой стороны, для многих это - возможность быть в первых рядах, так что везде есть свои плюсы.

В граффити и стрит-арте я ценю оригинальность и смелость решений. При этом смелость для меня может быть как в выборе размера, так и в технике, композиции, цветовом решении и, конечно, в идее. Не терплю использование граффити и паблик-арта в политических целях.

Сейчас мало райтеров уделяет внимание мастерству написания тегов. У меня этому следующее объяснение: исторически тег был заменой логотипа на улицах, тогда в приоритете была узнаваемость, скорость и оригинальность. А сейчас тег используется как подпись, и если он сложный, то он может сместить акцент с работы. Например, если тег будет слишком плотный, то он будет восприниматься как цветовое пятно. Многие заимствуют приемы из того же дизайна: подписываются сильно разряженным или узким читаемым шрифтом, который бы дополнял, а не нарушал общую композицию.

Мастер-классы

Казань. Фото: © Юлия Субботская

Почему мне нравится проводить выступления и мастер-классы? В первую очередь, обучение требует систематизации накопленных знаний. Таким образом я всегда открываю для себя в своих же работах определенные тезисы, принципы и приемы. Во-вторых, я рад, что продвигаю каллиграфию как культуру в России. Это позволяет мне, помимо основ написания букв, делиться своим опытом работы с клиентами, помогать не совершать мои ошибки и передавать мое отношение к творческому развитию в целом.

Покрас Лампас – каллиграфутурист. С помощью кистей, маркеров и других доступных инструментов он покрывает своим знаменитым паттерном любые поверхности, от холстов и кредитных карт до стеклянного пешеходного перехода и крыши «квадратного Коллизея». Design Mate поймал художника в перерыве между проектами, чтобы расшифровать посты из социальных сетей, разобраться в языках арабско-кириллической вязи и узнать, о чем будет первый манифест Покраса Лампаса.

Почему ты уделяешь так много внимания постпродакшну: фотографиям, видео перфомансов, которые публикуются в социальных аккаунтах?

И в искусстве, и в творчестве очень важный момент – документация того, что ты создал. Иногда ценность перфоманса бывает не в том, что было сделано, а в том, как это визуально задокументировано и описано. С точки зрения истории и хронологии, если о проекте не было правильно рассказано, – его практически не существует. Поэтому для меня важно, чтобы каждый проект был наиболее интересно раскрыт. Все полученные материалы, тексты, фотографии, видео, нужно правильно систематизировать, превратить презентацию, загрузить на условный Behance, и создать из этого еще один проект, о котором можно говорить. Также строится ведение соцсетей. Это мое . Если посмотрите мои посты, не увидите там лишних слов. Почти все они посвящены творческому пути. Именно так я популяризирую и современное искусство, и то, что делаю сам.

Чем отличаются друг от друга проекты Покраса Лампаса? Почему это нельзя назвать одним и тем же орнаментом, нанесенным на разные поверхности?

Нет такого, что за год или два художник делает абсолютно разные холсты. Наоборот, все работы с точки зрения искусства анализируются в течение десятилетий. И за каждый временной отрезок формируются определенные периоды, из которых вычленяются ключевые работы и серии работ. Многие избаловали себя интернет-источниками, где каждый день выдается по три подборки разной каллиграфии, дизайна, плакатов, топографики.

Пользователи привыкли к тому, что художник должен постоянно их развлекать чем-то новым.

При этом в реальности люди, которые постоянно показывают что-то новое, скорее всего, много заимствуют у своих коллег, и заимствуют поверхностно. Рано или поздно этот фонтан останавливается. Первое, к чему я пришел и к чему продолжаю стремиться, – правильная самоидентификация. Так что если мою работу можно легко узнать, основную задачу за этот период времени я выполнил наиболее эффективно. Что касается самого паттерна, конечно, внутри него я могу экспериментировать с формами буквы, всегда по-разному. Каллиграфия очень сильно завязана на том, как пишет рука. Изменился чуть-чуть угол наклона инструмента, ширина инструмента, вязкость краски и плотность, шероховатость либо гладкость поверхности, и каллиграфия будет другой.

Это незначительные изменения для тех, кто бегло просматривает работы, но для зрителя, который следит за этим давно, различия очевидны. Формы букв, новые строения композиций, геометрия – где-то квадрат, где-то круг, где-то дуга, где-то линия. Та же работа с паттерном предлагает человеку понять, насколько круто он может раскрыть потенциал той или иной поверхности. Моя задача сделать так, чтобы результат казался очень просто сделанным, несмотря на то, что я убиваю себя часами, десятками часов в процессе работы.

Какая из московских поверхностей была самой сложной?

Естественно, переход между «Атриумом» и Курским вокзалом. Не потому, что я писал на стекле впервые в жизни, а из-за сложных погодных условий. Ноябрь- декабрь, температура минусовая, очень холодно. Чтобы писать на полу в переходе, мы ставили самые мощные дизельные тепловые пушки, которые работают, как турбины, которые еще и не доставали до меня. Плюс я работал с краской, очень стойкой к реагентам и прочим воздействиям, которая позволила сохранить переход на долгое время. Когда я ей писал, сильно прилипал. Это очень неудобно, в том числе и психологически: некомфортно создавать что-то, когда видишь в каждом движении очень много стеснения и проблем. Все остальное для меня просто – даже роспись крыши.

Язык – ключевой элемент твоих работ. Сколько языков ты знаешь?

Я изучаю языки, основываясь не на лингвистике или грамматике, а на деконструкции. Самое важное – проанализировать язык с точки зрения того, как его пишут. Я могу не знать, что пишет японец, но буду точно знать, что в конкретный момент он держит руку в определенном положении, делает определенное движение, заканчивает линию под конкретным углом. Эта информация ценнее, чем дословный перевод.

Когда я стал изучать корейский, полетел в Корею, прожил там полтора месяца, стал читать и писать по-корейски.

Когда я писал, рядом сидел местный каллиграф, и направлял меня. Он говорил: «Покрас, здесь ты сделал слишком длинную линию, здесь ты не можешь делать плотную точку, потому что получится другой символ», и так далее. Сейчас в приоритете изучение японского, чтобы понять язык будущего, – он очень лаконичен и глубок в плане форм. Я не исключаю, что в течение жизни пройдусь по всем культурам и посвящу часть периодов творчества тому, что буду направленно прилетать в какую-то страну и делать серию работ, посвященную местной культуре. В данный момент, на стадии формирования концепции, первичного манифеста, мне не обязательно знать язык, чтобы деконструировать его. Пока хватает имеющихся знаний, того, как я слежу за письмом, как вижу буквы, чтобы было достаточно комфортно работать одновременно и с арабским, и с китайским, и с другими языками.

Цифры – это тоже язык?

Конечно. Во-первых, есть все варианты с кодированием: двоичный код, 64-ичный и так далее. Во-вторых, смысл цифр в том, что, например, арабские цифры присутствуют практически во всех современных письменностях, шрифтах. Если не получается где-то повторить форму буквы, можно заменить ее цифрой. И это относится ко многим языкам, потому что мы визуально идентифицируем, что «1» - это «I», «0» - это «О», «5» - это «S». Цифра становится буквой – в плане деконструкции по форме они очень близки. «З» и «3» мы даже не различим при написании. Когда я пишу текст, могу спокойно заменить «З» тройкой просто потому, что вдруг стало скучно.

Ты как-то работаешь со шрифтом Брайля?

Я конвертирую в шрифт Брайля некоторые из своих текстов и конспектов, чтобы посмотреть, как это выглядит. Это интересный визуальный прием для потенциальных проектов. Но пока не хочется смешивать все в одну кастрюлю.

Почему ты пробуешь себя в моде?

Мода стала одним из направлений искусства. Если мы посмотрим, например, на ребят из «A-Cold-Wall», то заметим, что их коллекции – это больше демонстрации восприятия одежды художником, чем восприятия одежды дизайнером. Дизайн – это поиск какой-то технологичной, удобной, понятной вещи. Искусство – это то, как я вижу, а зритель либо принимает это, либо нет. В моде больше свободы. Стерлинг Руби и Раф Симонс – крутой пример того, как художник и дизайнер вместе создают нечто новое. Не только вещи, но и презентации этих вещей: интерьерные оформления, инсталляции – это все один большой мир, и не стоит о нем забывать.

Что касается меня, я вижу потрясающую возможность правильно популяризировать и показать свою точку зрения, в том числе на вещи, через моду. В новой коллекции я готовлю одежду, на которой будет частично напечатан манифест.

Моя позиция раскрывается в рамках искусства, медийного присутствия и вещей.

Они становятся неотъемлемой частью жизни, человек ассоциирует себя с вещью, с этими словами, с самим артом. Я делаю одежду не для денег, а ради реализации моих идей. Вместо того, чтобы выпускать дешевые футболки, мы по полгода разрабатываем крой, ищем ткань, делаем какие-то дикие деревянные бирки, которыми можно писать каллиграфию. Я пытаюсь раскрыть вещи с помощью доступных инструментов. Поэтому на них Маяковский, манифесты, слово «культура».

Тебя представляет дубайская «Opera Gallery». Ты работал с Fendi, Nike, YSL Beautē и другими большими брендами. Почему ты продолжаешь создавать мерч, приглашать подписчиков на закрытые мероприятия, – почему ты так доступен для не светской аудитории?

В России для меня основная цель – не сделать холсты, чтобы их продать, а сделать что-то, что увидит зритель, что он услышит, почувствует. Поэтому я надеюсь сделать здесь выставку через «Opera» не как галерею, а через «Opera», которая свяжет меня и правильные музейные пространства. В России есть люди, которые хотят со мной поработать, музеи, с которыми можно найти общий язык. В правильном слиянии строгой серьезной галереи, моего желания популяризировать искусство для разной аудитории, и адекватного музея, который также видит в этом большой потенциал, – мы сделаем что-то большое, комплексное. Где будут и вещи, и аксессуары, и холсты, и манифесты, и проекции – в правильном гармоничном соотношении, погружающем в новую визуальную культуру.

Долгое время я задавался такими же вопросами: ревностно следил за тем, что у нас происходит, кто кому платит за городские инсталляции и арт-объекты, кто их уничтожает, кто отмывает деньги, кто защищает искусство – кто вообще участвует в подобных процессах. Однажды я пошел спикером на «Московский культурный форум» в Манеже, где удалось встретиться с префектами нескольких управ центра и окраинных районов. Я пообщался с замминистром культуры – он очень крутой. Появилось понимание, что не хватает людей от искусства, которые готовы идти на адекватный диалог, и не хватает людей от власти, которые готовы взять на себя серьезные риски. Есть много людей культуры и государства, которые хотят что-то делать. Но так как все решается на разных уровнях, недостает ключевого доверия. Я дорожу своей репутацией, поэтому если я сказал, что какой-то проект можно сделать – он будет сделан. И это будет качественный результат, который получит внимание аудитории. Нужно, чтобы у других художников появилась такая же возможность работать. А это напрямую зависит от них самих. Чем больше автор сам создает и защищает свою позицию, тем быстрее идет его карьера в месте, где ничего не происходит.

19 мая пройдет ежегодная акция «Ночь в Музее» . Покрас активно готовится к этому событию, отрабатывая смены по 14 часов. Его арт-объект выделит вход в Новую Третьяковку, который традиционно откроется с Крымской набережной. В социальных сетях художник предупреждает: это

Покрас Лампас – молодой художник-каллиграфист, чьи работы стали известны по всему миру. Это творческий псевдоним художника, который в скором времени должен стать его настоящим именем. Биография художника Покраса Лампаса богата интересными событиями. О том, как развивался творческий путь райтера и в каком стиле он работает рассказывается

Творческий путь художника

Настоящее имя художника – Арсений Пыженков, он появился на свет в городе Королёве 19 сентября 1991 года. Его творческий путь начался еще со школьной скамьи. Псевдоним был выбран примерно в эти же годы. “Покрас” в переводе с райтерского сленга означает “пойти покрасить”, а слово “Лампас” просто стало забавной рифмой. Для художника стал переломным случай, когда организаторы мастер-класса из Турции купили художнику билет на имя “Pokras Lampas”. В тот момент билет пришлось менять, а художник принял решение поменять свое настоящее имя на творческий псевдоним и в паспорте.

У художника нет академического образования, о чём он сам не раз признавался. В своих работах он не придерживается академических основ искусства, а делает всё интуитивно. Изучать основы каллиграфии ему пришлось только в тот момент, когда его стали звать на мастер-классы и выступать перед публикой. По признанию самого художника, тогда на него возлегла большая ответственность, и он должен был предоставлять верную информацию с точки зрения основ художества. Как ни странно, но в процессе чтения книг, он обнаружил, что все профессиональные авторы писали о том, к чему Покрас интуитивно двигался всю жизнь.

Стиль художника

Стиль этого художника называют “каллиграффити” – слияние каллиграфии и граффити. По факту, Покрас является родоначальником данного направления, и занимается его активным развитием. Нигде в мире ранее не применялась подобная техника. Художник каждый день разрабатывает новые методики нанесения рисунка, придумывая новые шрифты и стили. Его работы выполнены в готическом стиле, однако в его манере рисования можно найти и смесь разных направлений, которые помогают создать необычные и оригинальные решения. На счету этого художника огромное количество выполненных работ, он разъезжает по всему свету и выступает на мастер-классах. Увидев его работы единожды, Покрас Лампаса уже не удастся с кем-то спутать.

Работы Покраса Лампаса

«Awesome letter», 2013

Декор на Ламборгини

Мостик между «Атриумом» и Курским вокзалом, 2018

«Транзитная Зона», 2014

Работа на арке в Екатеринбурге

Что мы знаем о стрит-арте? Люди не ходят на посвященные ему выставки, не обсуждают новые работы известных художников. Что мы знаем о каллиграфии? Мало кто вообще думает, что это самое настоящее искусство.

Молодой художник с творческим псевдонимом Покрас Лампас , представитель движения «каллиграфити», объединил в своём творчестве уличную культуру и технику красивого письма.

Арсений Пыженков – каллиграф из подмосковного города Королев. Стрит-артом он увлекся в 15-16 лет, не предполагая, что к своим 27 станет одним из самых известных представителей данного направления в искусстве.

Каллиграфия серьёзно увлекла Покраса почти восемь лет назад. На усердную работу над стилем и техникой его вдохновляли иностранные художники, такие как Нильс Шу Мёльман и Luca Bercellona.

Покрас – самоучка. Он не ходил на мастер-классы, не оканчивал художественных школ и академий – всё постигал сам. Основной задачей художника было выработать свой собственный стиль, не уйти в подражание и копирование. Он не изучал академических правил каллиграфии, а писал, используя собственные чутьё и фантазию.

Основной принцип его работ – импровизация. Художник считает, что эскизы и наброски не позволяют создать тот оригинальный и запоминающийся образ, к которому он стремится. Поэтому Покрас с радостью участвует в живых перформансах на различных мероприятиях (перформансы на показе UOT Lena Maximova, VK-фестивале и для бренда YSL).

Множество работ Покраса выполнены в стиле каллиграфутуризма. Его придумал сам художник, и он является экспериментом на тему будущего каллиграфии. В основе каллиграфутуризма лежат нечитаемые шрифты - символы множества алфавитов и придуманные лично художником.

Казалось бы, футуризм и каллиграфия – две несовместимые вещи.

Футуризм в живописи – прообраз искусства будущего, разрушение сложившихся культурных стереотипов. В картинах футуристов главное – движение и скорость. Каллиграфия же – это искусство красивого и чёткого письма. Покрасу удаётся совмещать данные направления в своих работах, не теряя лёгкости написания и энергии движения, свойственных футуризму.

«Что будет, если почувствовать флоу арабской вязи, ритмику и стройность европейской готики, лёгкость италика плоской костью и чёткость, звонкость японской типографики? Добавить туда уличного стрит стайла, ориентала и ацтекских символов, современных инструментов, новых цветов - и работа готова. Таким я вижу каллиграфутуризм. Баланс культуры, искусства и техники. Это не манифест и не концепция» , – пишет Покрас о собственном стиле на публичной странице Vkontakte.

Действительно, когда смотришь на работы каллиграфа, то видишь что-то своё в этих литерах смешанных языков и стилей, легкого дыхания академизма в союзе с экспрессией и веянием современной каллиграфии. Работы Покраса завораживают четкостью и в то же время абстрактностью композиции. Буквы и символы, сплетающиеся в круги, напоминают новую интерпретацию спирали Фибоначчи и, возможно, поэтому так гармоничны.

Именно отхождение от академического стиля делает каллиграфию художника такой запоминающейся. Футуризм легко заметить во множестве изогнутых или чётких линий, дополняющих символы и создающих ощущение движения и нескончаемой энергии. В работах Покраса можно увидеть влияние европейских каллиграфов, но с добавлением самобытности реалий российской художественной среды.

Полотна каллиграфа выставляются по всему миру, это инсталляции в Петербурге и Москве, выставки в Сеуле и престижной Opera Gallery в Дубае.

Для выставки в столице Объединенных Арабских Эмиратов была создана новая серия картин, которая и положила начало каллиграфутуризму в творчестве Покраса.

Художник сотрудничал с Nike и Mercedes-benz, Tele2, Reebok и «Мегафоном», создавал образы для коллекции одежды Dries Van Noten для парижской Недели моды. Он соглашался на настоящие авантюры: расписывал туннель Атриума, крышу в португальском городе Луре, которая представляет собой инсталляцию площадью 1200 квадратных метров.

Одним из самых значимых проектов в творчестве Покраса является самая большая каллиграфия в мире на крыше бывшего завода «Красный Октябрь». Её размер составил 1625 квадратных метров, а на создание было потрачено 730 литров краски и два дня работы. Данную каллиграфию видно даже из космоса.

Надземный переход от Курского вокзала к Атриуму – самый сложный российский проект Покраса. Стены и пол туннеля покрыты переосмысленными современным искусством цитатами Маяковского, Родченко и других русских авангардистов.

Дом моды FENDI пригласил Покраса расписать крышу Дворца итальянской цивилизации в Риме. Само здание, являющееся памятником архитектуры и выполненное из мрамора, расписывать было нельзя. Поэтому на крыше построили специальный настил, на котором разместилось послание творцам, «желающим создавать новое и связывать различные культуры и поколения вместе».

Все свои глобальные проекты Покрас выполняет в одиночку, сам пишет трёхметровые буквы на португальской крыше, расписывает спорткары Lamborgini, Ferrari и Shortcut. Художник говорит, что большие проекты дают силы двигаться дальше, «расправляют крылья за спиной». По его словам, «…у творчества нет единого верного пути и единой миссии, но оно всегда зависит от духа времени и отражает его» .

Путь Покраса в искусстве – это постоянная борьба с собой и преодоление личностных пределов. Своим творчеством художник не только бросает вызов академической каллиграфии, но и стремится показать молодому поколению синтез стрит-арта и каллиграфии в новом свете, донести до публики всю художественную ценность уличной культуры.