Романтический герой в американской литературе. Романтизм в США

Американский романтизм возник в результате американской буржуазной революции 1776-1784 гг., как отклик на неё. Война за независимость – образование США Окончательное формирование американской нации. Америка край безграничных возможностей.

Романтизм Америки имеет те же исторические предпосылки и эстетическую основу, что и европейский:

1. внимание к внутреннему миру человека;

2. принцип романтического двоемирия – романтики утверждают мысль о несовершенстве реального мира и противопоставляют мир своей фантазии. Оба мира постоянно сравниваются, сопоставляются;

3. интерес к фольклору – одной из форм протеста против делячества и прозаизма повседневного буржуазного существования становится идеализация европейской старины, древней культурной жизни;

Хронологические же рамки американского романтизма отличаются от европейского. В 30-е годы в Европе уже реализм а в Америке романтизм начинается в 20-30 годы.

Ранний Америк. Романтизм:20-30гг 19 века. Купер. Прославление войны за независимость. Тема освоения континента – одна из главных тем литературы. Появл. критические тенденции, забываются высокие идеалы, провозглашенные при рождении республики. Ищется альтернатива буржуазному укладу. Тема – идеализированная жизнь американского Запада, морская стихия.

Зрелый ам.романтизм – 40-50гг: Эдгар По. Недовольство ходом развития страны(сохран. рабство, идет уничтожение коренного населения, эконом кризис). В лит-ре драматические и трагические настроения, ощущение несовершенства человека и окружающего его мира, настроение скорби, тоски. В лит-ре герой, который несет печать обреченности.

Поздний. 60-е г. Критические кризисные настроения растут. Романтизм не в состоянии отразить меняющуюся современную действительность. Реалистические тенденции.

Национальные особенности американского романтизма.

1. Утверждение национальной самобытности и независимости, поиск национального характера.

2. Последовательно антикапиталистический характер.

3. Популярность индейской темы

4. Три ветви американского романтизма

1 Новая Англия(Сев-вост штаты)-философичность, этические вопросы

2 Средний Штаты – поиск нац.героя, соц.проблематика

3 Южные штаты – Преимущества рабовладельческих порядков

Видное место в лит-ре тех лет занимают Ф.Купер и Ирвинг. Их тв-во отразило характерные особенности америк.ром-ма на раннем этапе развития. Ир. и К. на начальном этапе своего тв-ва были вдохновлены идеями ам.революции и борьбы за независимость. Большое положительное значение имели созданные ими образы сильных, мужественных людей, противопоставленные корыстолюбивым бурж.дельцам. Поэтизация человека, живущего на лоне природы, поэтизация его мужественной борьбы с нею составляют одну из характерных особенностей раннего ам.ром-ма. В своих ранних юмористических очерках Ирвинг выступал против истребления индийских племен. Характерно противопоставление идеализируемой им старины картинам жизни современной Америки. Также важное место занимает переплетение элементов фантастики с фольклорной традицией.

КУПЕР, ДЖЕЙМС ФЕНИМОР (Cooper, James Fenimore) (1789–1851), американский писатель, историк, критик общественного устройства. В 1820 сочинил для дочерей традиционный роман нравов Предосторожность (Precaution). Открыв в себе дар рассказчика, написал роман Шпион (The Spy, 1821), основанный на местных преданиях. Роман получил международное признание,

Крупнейший американский писатель романтик, писавший о беспощадной войне колонистов против индейцев.

Купер в молодости был увлечен всеми событиями, связанными с провозглашением американской независимости. Творчество Купера связано с ранним этапом развития романтизма в США. В мировую литературу он вошел, как создатель американского социального романа. Им было написано большое количество романов, несколько разновидностей: исторический - «Шпион», «Браво», «Палач»; Морские - «Лоцман», «Пират»; романы написанные в форме семейной хроники - «Краснокожие», «Чертов палец»

Основными произведениями Купера, над которыми он работал много лет, является цикл романов о кожаном чулке, их называют индейскими романами: «Зверобой», «Последний из Могикан», «Следопыт», «Прерия», «Пионеры».

В произведениях Купера отразились исторические закономерности развития американской цивилизации. Он писал о событиях американской революции, о морских путешествиях, о трагической судьбе индейских племен. Значительность проблематики соединялась в романах Купера с ярковыраженным приключенческим началом и увлекательностью повествования, а сила романтического воображения с достоверностью. В своей пенталогии о кожаном чулке он описывает судьбу американского пионера Капитана Бумпо, писатель запечатлел процесс освоения американских земель Европейским колонистами. В этих романах перед читателем живет и действует старый человек безграмотный, полудикарь, но обладающий в совершенстве лучшими качествами истинно культурно человека: безукоризненной честностью по отношению к людям, любовью к ним и постоянное стремление помочь ближнему, облегчить его жизнь, не щадя своих сил. Героев Купера ожидает множество необычайных приключений, они примут участие в жестокой борьбе за свою независимость. Купер был приверженцем американской демократии, но видя, что происходит в Европе, он опасался, что и Америка попадет под власть олигархии финансистов и промышленников. После своего путешествия по Европе он изменил свой взгляд на американскую действительность. Европейские впечатления помогли ему более глубоко разобраться в явлениях жизни США, многое заставило его разочароваться в восхваляемой им прежде американской демократии.

С резкой критикой буржуазной Америки, Купер выступил в романах «Долой», «Дома» и особенно в романе «Моникыны» являющимся социальной политической сатирой на буржуазные государства. Критика буржуазных порядков велась Купером с консервативных позиций; он склонялся к цивилизации патриархальной фермерской Америки.

Достижения Э.А. По в развитии лирических и прозаических жанров. Эдгар Аллан По (19 января 1809 года - 7 октября 1849 года) - американский писатель, поэт, литературный критик и редактор, является представителем американского романтизма. Наибольшую известность получил за свои «мрачные» рассказы. По был одним из первых американских писателей, кто создавал свои произведения в виде коротких рассказов, и считается создателем детективно-фантастического жанра в литературе. Его творчество способствовало появлению жанра научной фантастики.

По начал свою литературную деятельность с поэзии, опубликовав ещё в 1827 году в Бостоне томик стихов «Al-Aaraaf, Tamerlane and other poems» («Аль-Аарааф, Тамерлан и другие стихотворения»). Как прозаик По выступил в 1833 году, написав «Рукопись, найденную в бутылке» («A manuscript found in a bottle» ).

Творчество По находилось под влиянием романтизма, уже завершавшего свой путь на Западе. «Мрачная фантастика, постепенно исчезавшая из европейской литературы, вспыхнула ещё раз оригинально и ярко в „страшных рассказах“ По - то был эпилог романтизма» (Фриче). На творчество По оказали сильное влияние английские и немецкие романтики, особенно Гофман (недаром По увлекался немецкой литературой и идеалистической философией); ему родственен зловеще-мрачный оттенок гофмановских фантазий, хотя он и заявил о себе: «Ужас моих рассказов не от Германии, а от души». Слова Гофмана: «Жизнь - безумный кошмар, который преследует нас до тех пор, пока не бросит наконец в объятия смерти» выражают собой основную идею «страшных рассказов» По - идею, которая вместе со своеобразным стилем её выражения родилась уже в первых рассказах По и только углублялась, обрабатывалась с большим мастерством в его дальнейшем художественном творчестве.

Э.По и «единство впечатления» в поэме «Ворон». Едва ли не первым у себя на родине Э. По попытался постичь природу и назначение искусства и выработать стройную систему эстетических принципов.

Свои теоретические взгляды По изложил в различных статьях «Философия обстановки» (1840), «Философия творче­ства» (1846), «Поэтический принцип» (опубл. 1850), многочисленных рецен­зиях. Подобно всем романтикам, он исходит из противо­поставления отталкивающей и грубой реальности и ро­мантического идеала Красоты. Стремление к этому идеалу, по мнению писателя, заложено в природе чело­века. Задача искусства и состоит в том, чтобы создавать прекрасное, даря людям высшее наслаждение.

Один из противоречивых моментов эстетики По - взаимоотношения красоты и этики. Он демонстративно противопоставляет поэзию истине и морали: «Ее взаи­моотношения с интеллектом имеют лишь второстепенное значение. С долгом и истиной она соприкасается только случайно». Необходимо учесть, что в данном случае «истина» для По - отвра­тительная реальность окружающего повседневного ми­ра. Его позиция подчеркивает значимость эстетических критериев и полемически направлена против дидактиз­ма и утилитарного взгляда на искусство. Она отнюдь не сводится к эстетскому принципу «искусства ради искус­ства», авторство которого приписывает По американ­ская критика.

По также утверждает, что создание Красоты есть не мгновенное озарение таланта, а итог целенаправленных размышлений и точного расчета. Отрицая спонтанность творческого процесса, По в «Философии творчества» подробно рассказывает о том, как им было написано знаменитое стихотворение «Ворон». Он утверждает, что «ни один из моментов в его создании не может быть отнесен на счет случайности или интуиции, что работа ступень за ступенью шла к завершению с точностью и жесткой последовательностью, с какими решают мате­матические задачи». Разумеется, По не отрицал роли воображения и в данном случае сознательно выбрал только одну - рационалистическую - сторону творче­ского акта. Акцент на ней необходим для того, чтобы преодолеть хаотичность и дезорганизованность совре­менной ему романтической поэзии и прозы. Требование эстетической «отделанности», «завершенности» произ­ведения у По является новаторским и смелым. Его эстетическую систему можно назвать «рационалистиче­ским романтизмом».

В основе этой гармонии лежит главный, по мнению По, принцип композиции: «сочетание событий и интонаций, кои наилучшим образом способствовали бы созданию нужного эффекта». То есть все в стихотворении или рассказе должно служить такому воздействию на читателя. Которое заранее «запланировано» художником.

Все каждая буква, каждое слово, каждая запятая - должно работать на «эффект целого». Из принципа «эффекта целого» вытекает очень ва­жное для По требование ограничения объема художе­ственного произведения. Пределом служит «возмож­ность прочитать их за один присест», так как в про­тивном случае при дробном восприятии читаемого вмешаются будничные дела и единство впечатления будет разрушено. По утверждает, что «больших сти­хотворений или поэм вообще не существует», это «явное противоречие в терминах». Сам он последовательно придерживался малой формы и в поэзии, и в прозе.

Единственной законной сферой поэзии По считал область прекрасного. Его определение поэзии - «созда­ние прекрасного посредством ритма». Отворачиваясь от «жизни как она есть», По в своих стихах создает иную реальность, неясную и туманную, реальность грез и меч­ты. Поэтические шедевры По - «Ворон», «Аннабель Ли», «Улялюм», «Колокола», «Линор» и др.- бессю­жетны и не поддаются логическому толкованию прозой.

Содержательные момен­ты часто уступают место настроению. Оно создается не с помощью образов действительности, а посредством разнообразных ассоциаций, неопределенных, туманных, возникающих «на той грани, где смешиваются явь и сон». Стихи По рождают сильнейший эмоциональный отклик. Смысловые и звуковые структу­ры в стихах По сливаются, образуя единое целое, так что музыка стиха несет смысловую нагрузку.

Многочисленные повторы слов и целых строк также напоминают вариацию музыкаль­ной фразы. О насыщенности стихов По средствами фонетической образности дают представление хотя бы эти две строки из «Ворона»: «Шелковый тревожный шорох в пурпурных портьерах, шторах/Полонил, на­помнил смутным ужасом меня всего...»

Это знаменитое стихотворение построено на серии обращений лирического героя к птице, залетевшей в бурную ночь в его комнату. На все вопросы ворон отве­чает одним и тем же словом «Nevermore» - «никогда». Поначалу это кажется механическим повторением за­зубренного слова, но повторяющийся рефрен звучит пугающе уместно в ответ на слова скорбящего об умер­шей возлюбленной героя стихотворения. Наконец, он хочет узнать, суждено ли ему хотя бы на небесах вновь встретиться с той, что покинула его на земле. Но и здесь приговором звучит «Nevermore». В финале стихотворе­ния черный ворон из ученой говорящей птицы превра­щается в символ скорби, тоски и безнадежности: не­возможно вернуть любимую или избавиться от мучи­тельной памяти.

И сидит, сидит над дверью Ворон, оправляя перья,

С бюста бледного Паллады не слетает с этих пор;

Он глядит в недвижном взлете, словно демон тьмы в дремоте,

И под люстрой в позолоте, на полу он тень простёр,

И душой из этой тени не взлечу я с этих пор.

Никогда, о Nevermore.

17. Романтизм в немецкой литературе: периодизация, имена, идейно-художественное своеобразие (на примерах прочитанных произведений)

Романтическое движение в немецкой литературе началось на исходе столетия. Новые, тенденции возникли в творчестве писателей, детство которых пришлось на годы Французской революции 1789 г., а юность - на первые послереволюционные годы. Романтикам довелось остро почувствовать и силу напора исторического развития, и упрямую сопротивляемость феодально-бюргерской Германии такому ходу истории.

В послереволюционной Европе , несмотря на противодействие дворянства и его мечту о реванше, укреплялось классовое господство буржуазии, обнажались противоречия буржуазных отношений. В Германии же продолжали господствовать старые феодально-монархические порядки. Патриотическое движение масс против нашествия Наполеона было использовано монархическими» правительствами для укрепления существующего строя. Мертвое, уже давно себя изжившее притворялось живым, а живое не могло распрямиться, опутанное сетями мертвого. Закономерностей исторического развития романтики еще не могли постигнуть - они видели только, что все сдвинулось с места, все смешалось. Оттого в их творчество пришло ощущение брожения действительности.

Проблему «свобода и необходимость», которая занимала Гёте и так волновала Шиллера, романтики поначалу решили на удивление легко: они просто сбросили со счетов объективную необходимость и «освободили» от нее свободу, даже не заподозрив, как обманчива эта легкость и каким горьким окажется вскоре неизбежное возвращение к реальности. Пафос творчества ранних романтиков состоял в утверждении безграничных духовных возможностей личности, не оглядывающейся на реальные обстоятельства. Противоречия между личностью и обществом романтики, как и Шиллер, ощущали очень остро, но в отличие от просветителей поставили личность над обществом и провозгласили ее абсолютную независимость - правда, только духовную. Дух мог воспарять как угодно высоко над землей, в этом, собственно, и заключалось раннеромантическое понимание свободы. Осознание иллюзорности таких представлений, возникшее у романтиков позднее, в начале нового столетия, было для них трагическим.

Духовные искания писателей той драматической эпохи привлекают живой интерес и в наше время. В литературе появились произведения, героями которых предстают Гёте «Фауст» (описание см. в п. 20), Клейст, Гёльдерлин, Гофман. В советском издательстве «Радуга» вышел сборник «Встреча» (1983), составленный из таких произведений. Ранний этап немецкого романтизма представлен творческой деятельностью Фридриха Гелъдерлина и писателей, составивших кружок романтиков в Иене: это Фридрих и Август Шлеге-ли, Новалис, Вильгельм Вакенродер, Людвиг Тик.

Романтики иенской школы смотрели на художника как на гения, творящего мир по своему произволу и как бы играющего образами. В их творчестве появилась особого рода ирония - романтическая, призванная напоминать и поэзии и самой жизни об относительности достижений и той и другой.

Функции романтической иронии двояки. Прибегая к ней, художник иронизировал и над самим собой, признаваясь в безуспешности своих попыток заключить бесконечность мира в конечные рамки произведения. Вместе с тем романтическая ирония обнажала контраст между вдохновляющей широтой бесконечной жизни и удручающей узостью многих ее конкретных проявлений. Ф. Шлегель считал, что романтическое произведение должно строиться как «поразительное вечное чередование энтузиазма с иронией».

Смысл этого чередования хорошо разъясняет советский ученый Н. Я- Берковский в книге «Романтизм в Германии»: «Для романтической иронии характерна проблема действительности. Постоянно спрашивается, что есть истина - в творящем ли хаосе или же в выступивших из него готовых вещах и фактах. Стоит поддержать одну из борющихся сил, как ирония предъявляет нам иск от имени другой, ирония пересылает нас в поисках истины туда и обратно, не дозволяя отдохнуть на чем-нибудь единственном». И далее: «Когда нам кажется, что мы овладели жизнью вместе с ее романтической сущностью, нам напомнит ирония, что овладели мы только в мыслях, в воображении, а в реальной практике все осталось по-прежнему, и, думая, что мы решили все, мы на самом деле не решили ничего».

Иенские романтики принципиально избегали той определенности понятий, какой обладали просветители. В созданных романтиками образах нет той устойчивости очертаний, что была присуща литературе XVIII в. Но ирония помогала им улавливать разные грани жизненных противоречий. Романтики ближе, чем просветители, подошли к диалектическому видению мира и тем самым сделали важный шаг в развитии художественного сознания.

Ранние романтики любили слово хаос. Шеллинг писал, что мир ведет свое начало от древнего хаоса, т. е. от первичной нерасчлененности, спутанности всего. Хаос предшествует упорядоченности (космосу), он животворен и таит в себе много разных возможностей. Ф. Шлегель говорил, что хаос - это «запутавшееся изобилие». В периоды исторических переломов и переустройств, прежде чем установится новый порядок, на какое-то время обязательно воцаряется хаос, из которого и рождается новое.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Романтизм получил распространение в европейских странах. А развитие романтизма в США связано с утверждением национальной независимости. Для американского романтизма характерна большая близость традициям просветительства, особенно у ранних романтиков (У. Ирвинг, Купер, У.К. Брайант), оптимистические иллюзии в ожидании будущего Америки. Большая усложненность и многозначность характерны для зрелого американского романтизма: Э. По, Хоторн, Г.У. Лонгфелло, Г. Мелвилл и др. В особое течение тут выделяется трансцендентализм - Р.У. Эмерсон, Г. Торо, Хоторн, которые воспевали культ природы и простой жизни, отвергали урбанизацию и индустриализацию.

Американский романтизм развивался в первой половине XIX века. Он явился откликом на события, связанные с американской революцией 70-х годов XVIII века и французской революцией 1789--1794 годов. В истории страны первая половина XIX века -- это период становления молодой буржуазной республики -- Соединенных Штатов Америки, одержавшей победу в войне за независимость. Победа эта была завоевана благодаря героическим усилиям народных масс, однако воспользовались ею в своих интересах крупные землевладельцы и промышленники. В связи с тем, что в результате американской буржуазной революции не были разрешены важнейшие вопросы в жизни страны -- вопросы о земле и о рабстве, они продолжали оставаться в центре внимания американского общества на всем протяжении XIX века. Народ был обманут в своих ожиданиях земли, свободы и равенства. В стране происходила борьба фермеров против крупных землевладельцев. Движение фермеров за аграрные реформы представляло собой прогрессивное явление в истории Америки первой половины XIX века. После войны за независимость и образования США развитие страны осуществлялось по двум основным направлениям: на Севере быстрыми темпами развивалось капиталистическое производство, на Юге было сохранено и узаконено рабство. Интересы промышленного Севера и плантаторско-рабовладельческого Юга постоянно сталкивались. Противоречия между Югом и Севером обострились в связи с борьбой за землю. Фермеры и крупные землевладельцы северных штатов устремлялись на земли западных районов страны, на которые претендовали и плантаторы-южане. С борьбой за землю, за освоение Запада связан процесс вытеснения индейских племен с их исконных земель. Колонизация сопровождалась истреблением индейцев. На всем протяжении XIX века в стране велись индейские войны. В американской литературе первой половины XIX века отразились существенные явления жизни страны. Значительных успехов американский романтизм достигает в период 20--30-х годов XIX века. Видное место в литературе тех лет занимают Фенимор Купер и Вашингтон Ирвинг. Творчество этих писателей отразило характерные особенности американского романтизма на раннем этапе его развития. Ирвинг и Купер в начальный период своего творчества были вдохновлены идеями американской революции и борьбы за независимость; они разделяли оптимистические иллюзии относительно исключительности условий развития США, верили в их безграничные возможности. Это было связано с тем, что в первые десятилетия XIX века противоречия американского капитализма проявились еще недостаточно четко, рабочее движение и борьба против рабства еще только начинали развиваться.

Вместе с тем в творчестве ранних романтиков уже вполне определенно звучат настроения недовольства широких народных масс, вызванные бесчеловечностью и жестокостью капиталистических порядков, направленных на ограбление народа, деятельностью крупных промышленников, финансистов, плантаторов. Творчество ранних романтиков перекликается с демократической литературой XVIII века. Лучшим произведениям Купера и Ирвинга свойственны антикапиталистические тенденции. Однако их критика буржуазной Америки во многом ограничена и ведется с позиций американской буржуазной демократии. Именно этим объясняется тот факт, что современной им Америке с прочно утверждающимися в ее жизни капиталистическими порядками романтики стремятся противопоставить патриархальные формы жизни, идеализируемые ими нравы и обычаи прежних времен. Объективно в этом проявился консервативный характер их романтической критики. Но большое положительное значение имели созданные ими образы сильных, благородных и мужественных людей, противопоставленных корыстолюбивым буржуазным дельцам и стяжателям. Поэтизация человека, живущего на лоне девственной и могучей природы Америки, поэтизация его мужественной борьбы с нею составляет одну из характерных особенностей раннего американского романтизма. Одним из первых представителей романтизма в американской литературе был Вашингтон Ирвинг (1783--1859). В своих ранних юмористических новеллах и очерках Ирвинг выступил с критикой буржуазного стяжательства и противоречий буржуазного прогресса («Дьявол и Том Уокер», «Кладоискатели»); он высказывался против истребления индейских племен. Замечательный мастер юмора, В. Ирвинг в своей знаменитой «Истории Нью-Йорка от сотворения мира, написанной Никербо-кером» (1809) в тонах мягкой иронии воссоздает картины жизни и быта Нью-Йорка XVIII столетия. Для раннего творчества Ирвинга весьма характерно противопоставление идеализируемой им старины картинам жизни современной Америки («Рип Ван-Винкль», «Легенда сонной долины»). Важное место в творчестве Ирвинга принадлежит элементам фантастики, которая тесным образом переплетается в его произведениях с фольклорной традицией.Более поздние вещи Ирвинга (сб. рассказов «Астория, или Анекдоты из истории одного предприятия по ту сторону Скалистых гор», 1836) значительно уступают его произведениям ранних лет. В них проявились консерватизм и антидемократические настроения писателя. Поздний Ирвинг выступал с прославлением буржуазного предпринимательства и колонизаторской политики правящих кругов США. Подобная эволюция была характерна для американских романтиков. Даже в творчестве крупнейшего романиста первой половины XIX века -- Фенимора Купера, отразившего в своих романах процесс капитализации страны, историю колонизации и истребления индейских племен (цикл романов о Кожаном Чулке), в ряде случаев проявляются консервативные тенденции. По мере развития капиталистических отношений в стране и углубления классовых противоречий со всей очевидностью проявилась несостоятельность надежд на осуществление принципов равенства и свободы в условиях буржуазной республики. В творчестве писателей-романтиков позднего периода (30--50-е годы) преобладающими становятся настроения разочарования и неверия в будущее (Э. По).

Наиболее значительными и характерными фигурами американского романтизма на раннем и позднем этапе его развития являются Джеймс Фенимор Купер и Эдгар По.

Центр художественной системы романтизма - личность, а его главный конфликт - личности и общества. Появление романтизма связано с антипросветительским движением, причины которого лежат в разочаровании в цивилизации, в социальном, промышленном, политическом и научном прогрессе, результатом которого явились новые контрасты и противоречия, нивелировка и духовное опустошение личности.

Романтический герой - личность сложная, страстная, внутренний мир которого необычайно глубок, бесконечен; это целая вселенная, полная противоречий. Романтиков интересовали все страсти, и высокие и низкие, которые противопоставлялись друг другу. Высокая страсть - любовь во всех ее проявлениях, низкая - жадность, честолюбие, зависть. Низменной материальной практике романтики противопоставляли жизнь духа, в особенности религию, искусство, философию. Интерес к сильным и ярким чувствам, всепоглощающим страстям, к тайным движениям души - характерные черты романтизма.

1. Романтический герой

Можно говорить о романтике, как об особом типе личности - человеке сильных страстей и высоких устремлений, несовместимым с обыденным миром. Подобному характеру сопутствуют исключительные обстоятельства. Привлекательными для романтиков становятся фантастика, народные музыка, поэзия, сказания - все, что в течение полутора столетий рассматривалось как жанры мелкие, не стоящие внимания. Для романтизма свойственно утверждение свободы, суверенности личности, повышенное внимание к единичному, неповторимому в человеке, культ индивидуального. Уверенность в самоценности человека оборачивается протестом против рока истории. Часто героем романтического произведения становится художник, способный творчески воспринимать действительность. Классицистическое «подражание природе» противопоставлено творческой энергии художника, преображающего реальность. Создается свой, особый мир, более прекрасный и реальный, нежели эмпирически воспринимаемая действительность. Романтики страстно защищали творческую свободу художника, его фантазию, полагая, что гений художника не подчиняется правилам, но творит их.

2. Произведения Купера

Нельзя не отметить мастерства Купера в построении сюжета произведения, создании ярких драматических сцен, образов, ставших олицетворением национального характера и одновременно «вечными спутниками человечества». Таковы Гарви Берч из «Шпиона», Натти Бампо, Чингачгук, Ункас из книг о Кожаном Чулке.

Пожалуй, лучшие страницы писателя - те, где изображена нетронутая грандиозная и поражающая воображение природа Нового Света. Купер - выдающийся мастер литературного пейзажа. Особенно его привлекают красочные ландшафты, либо покоряющие глаз мягкой прелестью (Мерцающее Озеро в «Зверобое»), либо величаво-суровые, внушающие тревогу и трепет. В «морских» романах Купер столь же ярко рисует изменчивую, грозную и чарующую стихию океана.

Важное место почти в каждом романе Купера занимают тщательно выписанные батальные сцены. Их кульминациями часто служит единоборство могучих противников: Чингачгука и Магуа, Твердого Сердца и Матори. Художественный язык писателя отличается эмоциональностью, диапазон оттенков которой различен - от торжественного пафоса до трогательной сентиментальности.

«История американского флота», свидетельствующая о прекрасном владении материалом и влюбленности в мореходство Купера.

Купер считается ранним романистом. Его произведения имеют схожесть с произведениями Джека Лондона.

романтизм литература купер

3. «Морской волк» Джека Лондона

Одно из последних произведений, которое я прочитал в свободное от занятий время, был роман великого американского писателя Джека Лондона «Морской волк». Раньше я уже был знаком со многими произведениями этого автора. Мною были прочитаны такие его романы, как «Зов предков», «Белый клык», «Смок Белью», а также большое количество рассказов. Сейчас, как мне кажется, без Джека Лондона невозможно представить себе литературу нашего столетия, а значит, он сказал в литературе свое слово, над которым время оказалось не властно. И это слово было услышано и современниками, и потомками. Роман «Морской волк» написан в 1904 году.

В этом произведении рассказывается о молодом интеллигентном человеке Хэмфри Ван-Вейлене, который после кораблекрушения, чтобы добраться до материка, был вынужден плыть на другом корабле в окружении невоспитанного и вульгарного экипажа.

Я думаю, что Джек Лондон вложил в эту книгу всю свою любовь к морской стихии. Его пейзажи поражают читателя мастерством их описания, а также правдивостью и великолепием: «затем временем шхуна «Призрак», покачиваясь, ныряя, взбираясь на движущиеся водяные валы и скатываясь в бурлящие пропасти, прокладывала себе путь все дальше и дальше - к самому сердцу Тихого океана. Я слышал, как над морем бушует ветер. Его приглушенный вой долетал и сюда».

Мне кажется, что «Морской волк» - роман очень необычный, и необычность эта заключается в том, что здесь почти нет диалогов, а вместо них автор через размышления героев показывает читателю, какие мысли, переживания и «споры» живут в их душах. Большее внимание автор здесь уделяет персонажу - капитану шхуны «Призрак». Волк Ларсен - характер чрезвычайно сложный, по-своему сильный и цельный, и такой персонаж приличествовал драме.

Роман, я полагаю, был начат блистательно. Но он «сломался» где-то в середине. Едва рассказчик, Хэмфри Ван-Вейден, сбежал с «Призрака», пустившись в шлюпке вместе с поэтессой Мод в рискованное плавание, завершившееся на необитаемом острове. Началось действие совсем иной книги-робинзонады влюбленных, которым «и рай в шалаше».

Джеку Лондону не изменило мастерство: морские пейзажи были все так же великолепны, приключенческая интрига развертывалась по-прежнему стремительно.

Как я узнал, за несколько дней до смерти Джек Лондон занес в блокнот: «Морской волк» развенчивает ницшеанскую философию, а этого не заметили даже социалисты. Творчески писатель еще не был готов вывести на смену героя-социалиста, Ларсену противостоял в романе либерально настроенный интеллигент Ван-Вейден, и капитан «Призрака» не раз и не два опровергал его умозрительные аргументы жестокими истинами, почерпнутыми из практической жизни.

Жизнь - это изнурительная борьба за кусок хлеба, безработица, трущобы и бесправие. Ларсен отождествляет понятие «жизнь» с понятием «буржуазная цивилизация», и после этого ему не так уж трудно доказать ее порочность. Аргументированно спорить с «волком» мог бы только человек, понимающий «природу» общественных отношений. Мне кажется, что Волк Ларсен - трагический герой, потому что сама эта философия явилась во многом естественным результатом его изломанной жизни. И, несмотря на все варварские поступки, совершенные этим человеком, мне искренне жаль его самого и его загубленную жизнь.

В целом эта книга произвела на меня огромное эмоциональное впечатление. Особенно надолго «останется» в моей памяти капитан шхуны «Призрак» - Волк Ларсен. Я был просто поражен повелением этого героя, который, несмотря на все препятствия, остался верен своим убеждениям.

Вообще роман «Морской волк» произведение очень непростое. Только лишь после прочтения всей книги я понял, что автор здесь затрагивает огромное количество «вечных» проблем и споров. Я думаю, что Джек Лондон был отнесен к классикам для юношества слишком поспешно. Он намного сложнее - художественный талант писателя был без преувеличения щедрым, помогая ему подняться над всей эпохой и шагнуть к читателю сегодняшнего дня.

4. Основные мотивы новеллистики По

Подавляющее большинство произведений Э. По отличается мрачным колоритом; в них повествуется о всевозможных преступлениях и ужасах. Человек в изображении По становится игрушкой необъяснимых, сверхъестественных сил. Писатель настойчиво подчеркивает мысль о преступных и порочных наклонностях человека. Сюжеты рассказов Э. По чаще всего строятся на описании таинственных преступлений и истории их раскрытия. В Америке и за ее пределами Э. По прославился как мастер «страшного» рассказа. Нагнетание всевозможных кошмаров и ужасов, изображение различных степеней и оттенков страха становится возможным в рассказах Э. По прежде всего потому, что героями своих произведений он чаще всего делает не обычного человека с нормальным восприятием окружающей действительности, а человека с больной психикой и анормальным восприятием окружающего. Герои Э. По живут как бы вне времени; писатель отнюдь не стремится к тому, чтобы объяснить их взгляды и характеры социальными причинами. С неослабевающей настойчивостью пытается он доказать, что преступные наклонности свойственны самой натуре человека. В человеке живет инстинкт преступности, побуждающий его совершать недозволенное. Наиболее известными и характерными прозаическими произведениями Э. По являются его рассказы «Падение дома Эшер», «Маска красной смерти», «Убийство на улице Морг», «Золотой жук».В своих рассказах Эдгар По особенно часто обращается к теме страха, испытываемого человеком перед жизнью. Различны оттенки и степень страха, охватывающего героев новелл Э. По -- людей с больной психикой.

В рассказе «Падение дома Эшер» раскрывается история вырождения и гибели представителей знатного рода Эшер. Описанные события происходят в старинном замке, расположенном в мрачной, пустынной местности. Родерик Эшер и его сестра леди Маделейн -- больные, совершенно нежизнеспособные люди. Леди Маделейн страдает болезнью, которую сам писатель объясняет как угасание личности, упорную апатию. Родерик -- человек, находящийся на грани безумия, страдающий «болезненной остротой ощущений». Его чувствительность в восприятии окружающего доведена до предела. Эшер не может переносить ни солнечного света, ни звуков, ни ярких красок. Он проводит свои дни в полутемном зале замка в ожидании смерти. Страх сковывает его. Он совершенно бездеятелен, пассивен. Его преследуют кошмары, воспоминания, страшные видения.

В описании Родерика Эшера и его сестры проявилось свойственное Э. По стремление изобразить болезненное и отталкивающее как нечто утонченное и прекрасное. По не случайно подчеркивает аристократическую красоту и изящество своих героев; эти люди имеют в его глазах особое очарование. Их предсмертная агония привлекает писателя своей болезненной утонченностью. Мотив гибели старинного аристократического рода, последние представители которого оказываются неприспособленными к реальности повседневной жизни, приобретает у По элегическое звучание. Эстетизация смерти занимает центральное место в аллегорической сказке «Маска красной смерти». Здесь утверждается мысль о неизбежности победы смерти над жизнью. Люди, скрывающиеся от чумы -- Красной Смерти, становятся ее жертвами. Красная Смерть над всем и всеми простирает свое безграничное владычество. В этом рассказе По с мельчайшими подробностями описывает роскошное убранство дворца, в залах которого умирают люди. С болезненным смакованием описывает он позы и лица умерших. Но произведениями подобного характера творческое наследие Э. По далеко не исчерпывается. Писателя влечет мир научно-технических достижений, неисчерпаемая изобретательность человеческой мысли, которые он противопоставляет корыстолюбию и стяжательству буржуазного мира. В этой области ярко проявились особенности дарования Э. По.

В своих новеллах («Золотой жук», «Убийство на улице Морг», «Тайна Мари Роже»), в научно-фантастических повестях он стремится воспроизвести сложный процесс работы человеческого разума над раскрытием и постижением различного рода тайн, как в области науки, так и в повседневной жизненной практике людей.

В творчестве По впервые в американской литературе появляется образ сыщика, столь распространенный впоследствии в произведениях детективного характера. В новелле «Убийство на улице Морг» одно из центральных действующих лиц -- сыщик Дюпен. Дюпен -- аристократ, получивший солидное образование; он много читает и любит книги. Занятия сыщика отнюдь не служат для него средством к существованию, они привлекают его, прежде всего как источник своеобразного эстетического наслаждения.

Сложный процесс разыскания преступника захватывает Дюпена; он становится для него своего рода головоломкой, над разрешением которой интересно подумать. Поиски преступника, совершившего убийство в доме на улице Морг, и составляют сюжет новеллы Э. По. Дюпен увлечен анализом фактов, их сопоставлением. Его чрезвычайно развитая интуиция, смелость предположений, сочетающаяся с полетом фантазии, обеспечивают ему успех.

Аналитический принцип исследования явлений и фактов положен Э. По в основу и таких его детективных рассказов, как «Тайна Мари Роже», «Золотой жук». Писателя не интересует анализ социальных причин раскрываемых преступлений и тайн. Вопрос об этом даже и не ставится в его рассказах. Он подменяется сложными комбинациями загадок, которые с успехом и блестящим мастерством раскрывает его герой -- сыщик-любитель. Разум человека, его пытливый, напряженно работающий ум, логика его рассуждений одерживают победу; и то, что прежде казалось необъяснимой и неразрешимой загадкой, предстает перед нами в последовательности простых и неопровержимых фактов («Золотой жук»).

Новеллы По характеризуются безупречностью содержащихся в них логических построений, напряженностью повествования, строгим лаконизмом. Большой мастер построения сюжета, в своих новеллах детективного характера Э. По чрезвычайно экономен в использовании художественных приемов и образов. Манера повествования проста и лаконична, нет ничего лишнего. Это напрягает внимание читателя и заставляет поверить в достоверность описываемых событий.

В статьях Э. По по вопросам литературы и искусства проявился формалистический характер его эстетических взглядов. Цель, к которой должен, по мнению По, стремиться писатель, заключается в том, чтобы произвести эффект. Для этого следует прежде всего, утверждает По, заботиться о форме произведения. Прозаическое произведение должно быть небольшим по объему, с захватывающей интригой; такое произведение читатель сможет прочитать с неослабевающим вниманием, и оно произведет необходимый эффект.

Заключение

Романтизм - явление исторического порядка. Влияние его было очень широким, он подчинил себе все области художественной жизни, философию, науки исторические и филологические, многие отрасли естествознания, даже медицину. Не приуроченный ни к одной из стран исключительно, завоевавший себе не одну только Европу, но и Америку, романтизм в конце концов оказался целой эпохой культуры, как это было до того и с Ренессансом, с Просвещением, с классицизмом.

Широта романтизма, разнообразие форм его затрудняют исследователей. Историки романтизма до сих пор не сошлись на определении его, хотя уже написаны целые истории самого термина «романтизм» и попыток раскрыть его содержание. Мы имеем хорошо разработанную историю определений романтизма и не имеем определения его, которое отвечало бы потребностям современной мысли. Весьма произвольно во главу романтизма ставились те или другие его стороны. Что в нём главное, что второстепенное - можно установить, только сообразуясь с его исторической эпохой, его реальной почвой.

Главный интерес романтиков относился к невоплощённому. Для них всего важнее едва родившееся или только стоящее на пороге рождения, лишённое ещё формы, твёрдых очертаний находящееся в становлении, творимое и ещё не сотворённое. Романтическая эстетика создала свой собственный критерий красоты. Для романтиков новое - оно же и прекрасное. Талант художника для романтиков - в умении уловить новое в человеческом мире, в способности почувствовать новые, едва вступившие в действие силы жизни.

Необычайное, странное, неизведанное - это и есть первоисточник романтической поэзии. Что ещё не пришло в жизнь, а только просится в неё, утопические ожидания, неясные порывы творимой жизни - всё это область красоты и поэзии, в понимании романтиков.

Романтики покидали свою сцену в разные сроки, в одной стране их влияние прекращалось уже к 20-м годам, в другой - годы эти были для них временем главнейших успехов, но к середине века романтизм уже становится воспоминанием, уже не только он к тому времени был вытеснен, началось вытеснение высокого реализма.

Литература

1. Берковский Н.Я. Проблемы романтизма. М., 1971,с.5-8,18.

2. Гуляев Н.А. Литературные направления и методы в русской и зарубежной литературе 17 - 19 веков: Кн. для учителя М.: Просвещение, 1983. - 144 с.

3. Евнин Ф.И. Реализм Достоевского. -В сб.: Проблемы типологии русского реализма. М.: 1969, с. 411.

4. Кулешов В.И. История русской критики 18-нач.20 веков. Учеб. Для студентов филол. спец. ун-тов и пед. ин-тов. 3-е изд, испр. и доп. М.: Просвещение, 1984.

5. Ленин В.И. Полн.собр. соч., т.20, с. 70.

7. Макогоненко Г. От Фонвизина до Пушкина. Из истории русского реализма. Издат. «Художественная литература».-М.,1969.

8. Введение в литературоведение. Хрестоматия: Учеб. Пособие для ун-тов Николаев П.А., Рудчева Е.Г., Халщев В.Е., Чернец Л.В.; Под ред. П.А. Николаева, - М.: Высшая школа, 1979.

9. Плеханов Г.В. Искусство и литература. М.,1948.

10. Введение в литературоведение: Учебник для филол. спец. ун-тов (Поспелов Г.И., Николаев П.А., Волков И.Ф., Хализев В.Е. и др.); Под ред. Г.Н. Поспелова. 2-е изд., доп.-М.: Высшая школа, 1983.

11. Соколов А.Г. История русской литературы конца 19 начала 20 века: Учеб. Для филол. спец. вузов.- 3-е изд., испр. и доп. - М.: Высшая школа, 1988.

12. Литература: Справ. Материалы: Книга эля учащихся /С.В. Тураев, Л.и. Тимофеев, К.Д. Вишневский и др. - М.: Просвещение, 1989.

13. Берковский Н.Я. Проблемы романтизма. М., 1971,с.5-8,18.

14. Гуляев Н.А. Литературные направления и методы в русской и зарубежной литературе 17 - 19 веков: Кн. для учителя М.: Просвещение, 1983. - 144 с.

15. Евнин Ф.И. Реализм Достоевского. -В сб.: Проблемы типологии русского реализма. М.: 1969, с. 411.

16. Кулешов В.И. История русской критики 18-нач.20 веков. Учеб. Для студентов филол. спец. ун-тов и пед. ин-тов. 3-е изд, испр. и доп. М.: Просвещение, 1984.

17. Ленин В.И. Полн.собр. соч., т.20, с. 70.

19. Макогоненко Г. От Фонвизина до Пушкина. Из истории русского реализма. Издат. «Художественная литература».-М.,1969.

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Сущность и отличительные особенности направления романтизма в литературе, история и этапы его становления и развития, яркие представители. Характерные черты романтического героя. Анализ известных произведений Купера и Джека Лондона, их главных героев.

реферат , добавлен 08.12.2009


Образ Красного корсара в романе Дж. Купера "Красный корсар". Образ капитана Волка Ларсена в романе Д. Лондона "Морской волк". Внешние черты и психологическая характеристика героя. Образ капитана Питера Блада в романе Р. Сабатини "Одиссея капитана Блада".

курсовая работа , добавлен 01.05.2015


Творчество Джека Лондона. Предпосылки написания романа "Морской волк". Идейная и художественная составляющие образа Волка Ларсена и самого произведения. Действительность как объект психологического и философского осмысления человеческого существования.

курсовая работа , добавлен 25.10.2013


Основные представители направления романтизма в английской литературе: Ричардсон, Филдинг, Смоллетт. Тематика и анализ некоторых произведений авторов, особенности описания ими образов героев, раскрытия их внутреннего мира и интимных переживаний.

реферат , добавлен 23.07.2009


Особенности восприятия природы в литературе романтизма. Смысловое наполнение морской стихии у В.А. Жуковского. Идейно-художественное своеобразие образа моря в лирике А.С. Пушкина. Особенности художественного его воспевания в стихотворениях Н.М. Языкова.

курсовая работа , добавлен 23.10.2014


Анализ соотношения понятий "сюжет", "фабула" и "конфликт". Характеристика структуры произведения, основанного на конфликте: экспозиция, завязка, развитие действия, кульминация, развязка. Литературный анализ сюжета романа А.С. Пушкина "Евгений Онегин".

реферат , добавлен 22.08.2010


Фронтир как воплощение американского духа. "Фронтирная тема" в американской литературе. Основная проблематика Фронтира и его влияние на судьбы и характеры людей по материалам романа Д.Ф. Купера "Прерия". Закон прерии и закон государства и общества.

курсовая работа , добавлен 17.05.2009


Романтизм - направление в мировой литературе, предпосылки его появления. Характеристика лирики Лермонтова и Байрона. Характерные черты и сравнение лирического героя произведений "Мцыри" и "Шильонский узник". Сравнение русского и европейского романтизма.

реферат , добавлен 10.01.2011


Истоки романтизма. Романтизм как направление в литературе. Возникновение романтизма в России. Романтические традиции в творчестве писателей. Поэма "Цыганы" как романтическое произведение А.С. Пушкина. "Мцыри" - романтическая поэма М.Ю. Лермонтова.

курсовая работа , добавлен 17.05.2004


Признаки романтизма как художественной системы. Утверждение положительного идеала. Черты романтического героя. Диалектика психологических состояний. Характеры, основу которых составляли глубокие внутренние противоречия. Тема "униженных и оскорбленных".

Советское литературоведение рассматривает историю любой литературы как некий процесс, осуществляющийся в историческом времени и теснейшим образом связанный с материальной и духовной жизнью народа. Определение этапов этого процесса, сопряженных с эволюцией, общественного сознания,— проблема не только хронологическая, но прежде всего методологическая. Решение ее затруднено отсутствием необходимых теоретических разграничений, неточностью, а иногда и сомнительностью существующей терминологии, неопределенностью многих понятий, которыми приходится оперировать.

Проблема периодизации как систематизирующего принципа в истории американской литературы существует около пятидесяти лет. Она возникала при всякой попытке создания капитального обобщающего труда, охватывающего всю историю литературы США или хотя бы какую-то ее часть. В изучение этой проблемы в Америке внесли свою лепту Мозес Тайлер, Карл Ван Дорен, Ван Вик Брукс, В. Л. Паррингтон и др., группы Р. Спиллера и А. Г. Квинна; в нашей стране — А, А. Елистратова, А. И. Старцев, Н. И. Самохвалов, А, Н. Николюкин. Разумеется, было еще множество других исследователей, «прикасавшихся» к этой проблеме применительно к узким задачам собственного исследования. Здесь названы лишь те, чьи труды образуют, так сказать, «вехи» в ее истории.

В америкапистике США следует выделить в этом плане два этапа, один из которых можно назвать эпохой Паррингтона, а другой — эпохой Спиллера. Границей между ними является 1947 год, когда вышло первое издание «Литературной истории Соединенных Штатов» 1 , официально признанной дефинитивной. По масштабам, по охвату материала труды Паррингтона п Спиллера примерно одинаковы. Однако между ними «дистанция огромного размера». Паррингтон создавал трехтомную монографию «Основные течения американской мысли» 2 в одиночку; у Спиллера было три главных редактора и авторский коллектив в полсотни человек — цвет современной американистики. Паррингтон выработал общие критерии и создал оригинальную концепцию. С ней можно спорить, ее можно опровергать, но самый факт ее существования бесспорен, Спиллер никакой концепции не создал. Главные его усилия уходили на то, чтобы «пригнать», «притереть» друг к другу разнообразные взгляды, позиции, представления создателей «Литературной истории»; среди них мы найдем столь далеких друг от друга в методологическом плане литературоведов, как Ф. О. Маттисен, Д. В. Кратч, М. Каули, Г. Т. Левин, И. Хассан, М. Гейсмар. Возможно ли было создать концепцию, где органически соединились бы принципы культурно-исторической школы, классического фрейдизма, юегианства, новой критики и т. п.? Едва ли. Спиллер пошел по другому пути. Он разработал оригинальную и для его целей вполне удачную структуру книги, в рамках которой методологические противоречия и «несовместимости» несколько утратили остроту. Но структура работы, сколь бы удачна она ни была, не может заменить единой концепции.

С аналогичными затруднениями столкнулся и А. Г. Квинн, выпустивший «Литературу американского народа» спустя четыре года после выхода «Литературной истории Соединенных Штатов». Он попытался учесть опыт Спиллера и сократил число соавторов до четырех (К. Б. Мердок, А. Г. Квинн, К. Годес, Д. Уичер) в надежде, что таким образом удастся достичь «большего единообразия критической позиции, невозможного при большом количестве участников». Однако и Квинн не сумел, а скорее не захотел добиться концептуального единства. В специальном предисловии ему пришлось оговорить наличие «очевидных противоречий» и возложить ответственность за них на индивидуальные «критические воззрения авторов, согласившихся принять на себя единоличную ответственность за написанные ими разделы» 3 .

Вероятно поэтому влияние Паррингтона оказалось значительно сильнее, и не только в США, но и за их пределами. Каждые десять лет выходит новое, дополненное и переработанное издание дефинитивной «Литературной истории Соединенных Штатов». Специалисты охотно прибегают ко второму (библиографическому) тому «Литературной истории...» (библиография там, кстати говоря, превосходная), но за идеями обращаются к Паррингтону. Разумеется, сегодня «Основные течения американской мысли» уже не производят того огромного впечатления, какое производили в 20-е годы, но и в «эпоху Спиллера» Паррингтон, с которым не соглашаются и спорят, продолжает оставаться важным источником разнообразных концептуальных идей.

Число написанных советскими литературоведами трудов, где разрабатывалась бы, пусть даже в лаконичной форме, общая концепция развития американской литературы от Войны за независимость до Гражданской войны, к сожалению, невелико. Сюда мы отнесем первый том «Истории американской литературы», выпущенный Институтом мировой литературы АН СССР в 1947 г., труд Н. И. Самохвалова «Американская литература XIX вена» и двухтомный учебник по литературе США под его же редакцией, монографию А. Н. Николютина «Американский романтизм и современность» и книгу М. Н. Бобровой «Романтизм в американской литературе XIX века» 4 .

По мере появления перечисленных работ начало постепенно выстраиваться современное представление об основных тенденциях в явлениях, образующих широкую картину процесса, который мы сегодня именуем литературой американского романтизма. Ни один из названных трудов, однако, не содержит этой картины в полном объеме.

Сошлемся в качестве примера на вышеупомянутый труд М. Н. Бобровой. Книга эта представляет собрание очерков об американских поэтах и прозаиках первой половины века. Концептуальные моменты общего характера сосредоточены во введении и в послесловии. М. Н. Боброва не создает оригинальной системы представлений об американском романтизме, но во многом повторяет основные положения концепции, складывавшейся в советском литературоведении на протяжении десятилетий. К сожалению, исследовательнице не удалось избежать ряда очевидных просчетов.

Так, во введении М. Н. Боброва утверждает, что «большинство романтиков не были идеалистами; наоборот, твердо стояли на почве материалистической философии. Такими были Ирвинг, Купер, Готорн, Мелвилл» (12—13), а в послесловии предлагает читателю весьма своеобразную картину функциональных особенностей романтического движения в США, призванную обосновать его мнимую быстротечность: «Американский критический реализм появился на два-три десятилетия позже европейского, и романтики США объективно выполняли функции реалистов (?) <...> Романтизм как метод изживал себя в США быстрее, чем в Европе: он вынужден был работать „двойной тягой" — за себя и за реализм, еще не сформировавшийся, и тем самым, „изнашиваясь", обнажать свои наиболее уязвимые места» (?!) (271).

Таким образом, по мнению М. Н, Бобровой, мы имеем дело с творческим методом, в основе которого лежит материалистическая философия и который способен работать «за реализм». Легко заметить, что такого рода представления едва ли способны углубить и уточнить наше понимание. американского романтизма ни в его функциональных аспектах, ни в плане его философско-художественной природы.

Большинство советских американистов, особенно в начальный период, опирались на структуры, предложенные Паррингтоном, хотя и вступали с ним в полемику по разным вопросам, упуская из виду, что Паррингтон не литературовед, а труд его — не история литературы. В результате возникло смешение идеологических, эстетических, социально-исторических, философских и политических понятий и терминов, что препятствовало построению строгой, логически организованной, научно обоснованной концепции.

Возьмем к примеру первый том академической «Истории американской литературы». Его вторая часть («От победы буржуазной революции до гражданской войны Севера u Юга») разбита на четыре отдела:

1. «Литература раннего романтизма».

2. «Трансценденталисты».

3. «Литература американского романтизма».

4. «Аболиционисты».

Легко ааметить, что общее заглавие части опирается на чисто историографический принцип, название первого раздела — на методологический и хронологический, второго — на философский, третьего — на чисто методологический, четвертого — политический. Если попытаться составить суждение об этой части книги по ее оглавлению, можно впасть в заблуждение и прийти к выводу, что «ранний романтизм» не имеет отношения к «американскому романтизму», что Торо и Уиттьер — не романтики, поскольку первый из них трансценденталист, а второй — аболиционист.

В «Истории американской литературы» под редакцией Н, И. Самохвалова, вышедшей четверть века спустя, повторяется та же схема с небольшими отклонениями. Здесь уничтожено разграничение между «ранним» романтизмом и просто романтизмом, а к числу «отдельных» от романтизма явлений приобщена бостонская школа. Раздел о бостонской школе открывается характерной фразой («В конце 50-х годов, когда деятельность трансценденталистов и романтиков пошла на убыль.,.»), из которой явствует, что в глазах авторов учебника трансценденталисты не являются романтиками.

Ряд возражений вызывает также концепция, изложенная в книге А. Н, Николюкина «Американский романтизм и современность».

Основная мысль А. Н. Николюкина сводится к тому, что существующие представления о периодизации истории литературы США, о времени и обстоятельствах возникновения романтизма в американской литературе ошибочны, а стало быть, неверно и представлеыие, что «возникновение романтизма как особого художественного направления в мировом искусстве и литературе связано с француаской революцией 1789—1794 гг., уничтожившей,старый порядок" и утвердившей новые общественные отношения» (13). Он возражает В. Ванслову, который утверждает, что «романтическое направление распространилось между годами 1794 (когда окончилось восходящее движение французской буржуазной революции) и 1848 (когда вновь вспыхнули буржуазно-демократические революции)» 5 . А. Н, Николюкин называет ряд романтических произведений американских авторов (Мелвилла, Готорна и др.), появившихся после 1848 г., расшатывая тем самый жесткие границы, установленные Вансловым для романтизма, и здесь он, конечно, прав. Мы, со своей стороны, можем прибавить, что и для Европы эти рамки не очень точны. Как известно, 1840-е и даже в некоторой степени 1830-е годы уже нельзя считать эпохой романтизма. Это время Диккенса, Теккерея, Стендаля, Бальзака, Флобера.

Спор А. Н. Николюкина с В. Вансловым, В. Л. Паррингтоном, А. А. Елистратовой не только хронологический, но и методологический. «Исследование истории американского романтизма,— пишет он,—вносит уточнение в общепринятую начальную дату романтизма в мировой литературе. В Соединенных Штатах это литературное направление возникло как прямая реакция на американскую революцию и начало бурного капиталистического развития страны. События и идеи французской революции, безусловно, сыграли важную роль в этом процессе, однако корни романтического движения в Америке уходят в предшествующую эпоху Войны за независимость, когда сформировалось творчество первого национального поэта-романтика Филиппа Френо.

Таким образом, начало романтизма в мировой литературе отодвигается, по крайней мере, на десятилетие <.. .> А если вспомнить, что свои патриотические и романтические стихи Френо создал ещё в 70-е годы, то возникновение романтизма в литературе США следует отнести к эпохе американской революции» (13).

Такова исходная точка концепции А. Н. Николюкина: американский романтизм как литературное движение возник в США в 70-е годы XVIII в. По логике вещей возникшее романтическое движение должно было как-то развиваться. А. Н. Николюкин, однако, считает, что произошло нечто совершенно иное: «Дух частнособственнического стяжательства и спекуляций, утвердившийся после Войны за независимость, пришел в столкновение с патриархальным индивидуализмом мелкого фермерства. За процветающей картиной нового общества, начавшего бурно развиваться <...> скрывались такие коллизии американского образа жизни, о которых писатели-романтики стали догадываться лишь много лет спустя.

Прошло несколько десятилетий, прежде чем американский романтизм <....> возник вновь — на этот раз уже в период развитого европейского романтизма — в творчестве молодого Ирвинга (?), а затем Купера и других писателей <.. .>

Однако американские историки литературы <.. .> начинают эпоху романтизма лишь с 10-х или даже с 20-х годов XIX в.» (15).

Таким образом, американский романтизм родился дважды. В первый раз — в 1770-е годы, во второй — 1820-е годы. А. Н. Николюкнн неоднократно подчеркивает эту мысль {16—17). Ему представляется, что если мы не признаем существования романтизма в годы Войны за независимость и отнесем его возникновение ко второму десятилетию XIX в., то «при таком подходе... будет утрачена его национальная специфика и историческая связь с идеями Войны за независимость» (17).

На наш взгляд, А. Н. Николюкпн здесь ошибается: датировка возникновения романтизма вторым десятилетием XIX в. не уничтожает ни его национальной специфики, ни связи с идеями американской революции.

Вся аргументация А. Н. Николюкина, в сущности, держится лишь на двух утверждениях: Филипп Френо был «первым американским поэтом-романтиком», в «стихах Френо и в романах Брауна литературные традиции XVIII века (какие? — Ю. К.) переплавляются в романтические формы» (73). Единственным же доказательством принадлежности Френо к романтизму является утверждение автора, что поэт преодолел рамки классической эстетики.

Чтобы избежать подобного рода произвольных перемещений и передвижек, необходимо условиться относительно некоторых понятий, терминов и определений, имеющих принципиально важное значение.

Просвещение, как и романтизм,— это широкая, сложная идеологическая система, охватывающая почти все стороны деятельности человеческого сознания и проявляющая себя во всех сферах духовной жизни общества. Мы справедливо говорим о философии Просвещения, о просветительской этике, социологии, историографии, эстетике и т. д. Однако это система подвижная, развивающаяся, эволюционирующая во времени. Раннее Просвещение отличается от зрелого, зрелое — от позднего. Необходимо подчеркнуть — Просвещение не есть понятие только эстетическое, это идеология в самом широком смысле слова.

В области истории литературы, равно как и искусства, Просвещение имеет определенные эквиваленты, проявляет себя через системы эстетико-методологические. Одно из наиболее распространенных заблуждений заключается в следующем: единственный эстетический эквивалент Просвещения видится в классицизме, с его строгим рационализмом, четко разработанной системой законов, правил, с его жесткой, не допускающей отклонений поэтикой.

Не забудем, однако, что Просвещение как система, в которой осуществлялось «разумное» исследование природы, общества и человека, не ограничивала себя в этой последней части интересом к рационально-логическим возможностям человеческого сознания. Заметим, что само понятие разума у просветителей обладает значительной широтой и не сводится к рассудку, обобществляющему мыслительный процесс. Просветители питали глубокий интерес к различным аспектам индивидуального н общественного сознания или, как они любили говорить, природы человека: нравственным, физическим, эмоциональным, психологическим.

Просветительский «разум» осваивал эти области, сопоставляя их, сталкивая между собой, пытаясь найти им применение в решении общих задач социально-исторического прогресса. Попытки приобретали особенную интенсивность, когда рационально-логические способности человеческого сознания оказывались бессильны преодолеть (а иногда даже постичь) некие препятствия, возникавшие на пути.

Указанные аспекты Просвещения получили определенное преломление в художественной деятельности эпохи, привели к возникновению целого ряда эстетических или, вернее, философско-эстетических систем, по-своему далеких от классицизма. Если мы обратимся в качестве примера хотя бы к истории английской литературы XVIII в., то увидим великое разнообразие форм, жанров и методологических принципов; авантюрный роман, комическую эпопею, семейную драму, кладбищенскую поэзию, сентиментальный роман, нравоучительные и нравоописательные очерки «Болтуна» и «Зрителя». Смоллет был автором не только «Родерика Рэндома», но и «Хамфри Клинкера», Гольдсмит написал «Письма китайца», «Векфильдского священника» и «Покинутую деревню».

Если считать, что классицизм — единственный и полный эстетический эквивалент Просвещения, тогда неизбежно, как это и делает А. Н. Николюкнн, американский романтизм придется возводить к Войне за независимость, . а может быть, даже и к более раннему периоду. Все, что не будет укладываться в классицистические рамки, всякое проявление лирической эмоции, всякий признак чувственного восприятия жизни придется обозначать как романтизм. Романтиками станут не только Френо, но и Брэкенридж, и Брокден Браун, и молодой Ирвинг.

Заметим попутно, что в некоторых работах советских исследователей лирическая эмоция представлена не только как главная черта всякого романтического творчества, но как источник, свидетельство и способ воплощения всего сложного комплекса явлений, образующих романтическую идеологию и эстетику. Один пз наиболее ярких примеров — рассуждение в упоминавшейся уже книге М. Н. Бобровой: «Взволнованный лиризм повествования делает творчество романтиков индивидуалистически окрашенным. Лиризм становится свидетельством живого, страстного отношения к жизни, пламенной убежденности писателя в истинности защищаемых идей; он же (лиризм,— Ю. И.) говорит и об общественной тенденциозности романтической литературы, является отзвуком социальных потрясений — в нем все чувства и страсти, вызванные социальными разочарованиями и надеждами: горечь, негодование, ярость, ликование, печаль. И в то же время лиризм часто свидетельствует о незрелости суждений: эмоциональное восприятие опережает рассудочное познание мира» (6—7).

Если согласиться с мыслью, что движение американской литературы от Просвещения к романтизму нельзя рассматривать только как движение от классицизма к иным эстетическим системам (при этом, естественно, утрачивается разграничение между Просвещением как понятием идеологическим и классицизмом как понятием эстетическим), что эстетические аспекты Просвещения не исчерпываются классицизмом, то мы поступим разумно, если не отнесем творчество Френо, Барло, Брокдена Брауна, Брэкенриджа, молодого Ирвинга и молодого Полдинга к романтизму, а сохраним за ними место в русле просветительской идеологии с учетом возможного многообразия ее эстетических преломлений.

Тут, конечно, имеются свои сложности. Европейское Просвещение создавало новые и разнообразные эстетические системы неспешно, вдумчиво, с известной последовательностью. От первых опытов до развернутой системы проходили десятилетия. Американцы не создали этих систем. Они использовали европейские модели, применяя их к своим условиям и обстоятельствам. Времени у них было мало: классицизм, просветительский реализм, просветительская сатира, сентиментализм, политическая публицистика — все это н многое другое оказалось втиснуто примерно в три десятилетия без той принятой диахронной организованности, какую мы наблюдаем в европейском Просвещении. В Америке возникло некое синхроническое смешение явлений, в котором закономерность пробивала себе путь через немыслимые философско-эстетические зигзаги. Но все же пробивала.

Со всем сказанным выше связана еще одна сложность, о которой следует упомянуть. Романтизм, как и Просвещение, есть многомерная система представлений с аналогичными ответвлениями: романтизм в экономике, историографии, философии, искусстве, литературе и т. д. Но если мы можем говорить о Просвещении как об идеологии, художественно трансформируемой в разнообразные, терминологически обозначенные, методологически выявленные эстетические движения, то применительно к романтизму мы подобной четкости разграничений не найдем. Они не выработаны, Романтизм, подобно Просвещению,— широкое идеологическое движение. Но любые его эстетические эквиваленты тоже именуются романтизмом. В рамках же романтизма или «романтизмов» как эстетических явлений мы оперируем либо самыми общими временными категориями («ранний», «поздний»), либо жанровыми понятиями (эссе, поэма, драма, повесть, рассказ, прибавляя при этом прилагательное «романтический», поскольку жанровые понятия универсальны; единственное исключение составляет, пожалуй, пенятие «romance», обозначающее именно романтический роман, а не роман вообще), либо понятиями философскими и политическими (трансцендентализм, аболиционизм).

Из этой нерасчлененности понятий и проистекают многие сложности. Историки американской литературы нередко говорят и пишут о необыкновенном разнообразии художественных явлений в американском романтизме, об эстетической несовместимости поэзии Уиттьера и По, прозы Купера и Готорна и т. п. и вместе с тем пытаются втиснуть их в прокрустово ложе единой эстетической системы.

Разработка эстетической многосистемности американского романтизма. (и Просвещения), очевидно, одна из ближайших задач современной американистики.

В многочисленных работах по истории американской литературы (советских и в меньшей степени зарубежных) постоянно встречаются положения о том, что романтизм возник в США как «реакция на» или как «следствие американской революции и Войны за независимость». В лучшем случае говорится о последствиях Войны за независимость и революции как об источнике романтического миросозерцания. В этих формулах многое смущает, но более всего — слияние войны и революции в некий нерасторжимым комплекс, в единое понятие, которым и оперируют исследователи. Между тем явления эти принципиально различны по существу и по последствиям, хотя, разумеется, никто не станет отрицать теснейшую историческую связь между ними. Война имела своим результатом отпадение колоний от метрополии, обретение ими полной независимости; революция привела к созданию буржуазно-демократической республики. Мы можем себе представить, хотя бы в теории, победоносное завершение Войны за независимость без социальной реконструкции американского общества. Представить себе победоносную революцию без такой реконструкции невозможно.

Особое значение это различие приобретает там, где речь идет о так называемых последствиях войны и революции, о событиях и процессах в экономической, общественной, политической и идеологической жизни США конца XVIII — начала XIX в. Нередки случаи, когда спекулятивный ажиотаж послевоенных лет, приведший, с одной стороны, к появлению группы нуворишей, составивших состояния на спекуляциях государственными сертификатами, с другой — к бурному, иногда вооруженному протесту бедняков, почувствовавших себя обманутыми и обойденными, отождествляется с бурным капиталистическим развитием американской экономики в первые десятилетия XIX в. Между тем первое явление связано целиком с Войной за независимость, второе — с революцией. Хотя, конечно, бесспорно и то, что Война за независимость явилась необходимым условием буржуазно-демократической революции.

Романтическое отношение к действительности возникает тогда, когда под влиянием определенных исторических процессов и обстоятельств с большей или меньшей отчетливостью выявляется социальное и нравственное содержание буржуазного прогресса. Указанные исторические процессы и обстоятельства в разных странах протекали по-разному и имели различную акцентировку. Во Франции они были связаны преимущественно с социально-политической динамикой эпохи буржуазно-демократической революции, наполеоновских войн и реставрации Бурбонов, в Англии — с промышленной революцией и борьбой за реформу, в Америке — со стремительным общественно-экономическим развитием, поднявшим страну до уровня наиболее развитых европейских держав и обеспечившим плацдарм для последующего энергичного капиталистического прогресса. Именно в этом процессе выявлялся уродливый нравственный смысл прагматической этики буржуазно-демократической Америки, вступавшей в период бурного капиталистического роста. Когда-то Франклин предложил современникам рассуждение о безнравственности безделья, облеченное в простейшую форму экономического расчета: время-—деньги, сказал он; если человек полдня развлекался, вместо того чтобы трудиться, он потерял не только те деньги, которые истратил на развлечения, но и те, которые мог бы заработать, но не заработал. Американцы следующего поколения возвели это рассуждение в некий основополагающий принцип. При этом они оставили от него только первую фразу: «Время—деньги!», превратив его тем самым из апологии деятельности трудового человека, противопоставленной аристократическому принципу праздности, в откровенную апологию обогащения.

К концу войны 1812—1814 гг., говорит Паррингтон, «появилась новая Америка, беспокойная и меняющаяся... Она загорелась желанием преуспеть, найти более легкие пути к богатству, чем требующий тяжелого труда путь естественного накопления. По мнению этой Америки, основное свойство человека заключалось в стремлении приобретать собственность» 6 .

А. А. Елистратова писала, что «ранний американский романтизм возник в результате общественного развития, исходным пунктом которого была американская революция 70-х годов XVIII в.» 7 А. Н. Николюкин приводит эту цитату в подтверждение своей идеи, будто романтизм в США возник в 1770-е годы и, стало быть, есть «детище американской революции» (14). Между тем слова А. А. Елистратовой вовсе не имеют такого смысла, который вкладывает в них А. Н. Николгокин. Общественное развитие, о котором она говорит,— это послереволюционное равитие. Недаром же в числе «ранних американских романтиков» она называет Ирвинга и Купера, но отнюдь не Френо или Брокдена Брауна.

Можно спорить с Паррингтоном по целому ряду моментов его концепции, но нельзя не согласиться с ним, когда он говорит: «Право же, не нужно обладать какой-то особой проницательностью, чтобы увидеть в быстрых преобразованиях, происходящих в Америке после второй войны с Англией, источник того пламенного романтизма, который с невыразимым презрением отвернулся от старомодного прошлого...» 8 . Мысль его в целом справедлива: быстрые экономические и социальные преобразования второго и третьего десятилетий XIX в. были той почвой, на которой возникло американское романтическое миросозерцание.

Порожденное стремительным социально-эковомическим прогрессом, это миросозерцание в своих литературных проявлениях изначально характеризовалось амбивалентным отношением к национальной действительности. С одной стороны, в нем преобладали оптимистические и патриотические тенденции, склонность видеть в темпах развития страны подтверждение успешного великого исторического эксперимента, предпринятого в конце XVIII в. Патриотический «дух американизма» доминировал в атмосфере 1820-х годов. Его политическое воплощение мы находим в пресловутой доктрине президента Монро, литературное — в многочисленных поэмах, стихотворениях, очерках, романах, воспевающих прошлое, настоящее и будущее величие Америки. Большая их часть сегодня безнадежно забыта, но некоторые надолго остались в памяти потомков.

С другой стороны, романтическое сознание уже при своем возникновении было отмечено духом разочарования, протеста, негодования, который образовал основание критического пафоса многих произведений, выявившихся в годы зарождения романтического движения. Означенный протест возникал на почве «горестных замет» ума и сердца, прискорбных размышлений, на которые наводили непредвиденные зигзаги социального развития страны и нравственной эволюции американского общества.

Отсюда возникает дуализм романтического сознания в США—-соединение патриотической гордости за молодое отечество, воплотившейся преимущественно в исторических романах, обращенных к героическим страницам американского прошлого, и горечи разочарования, вызванной перерождением демократических идеалов революции. В ходе эволюции американского романтического сознания первоначальная сбалансированность этих элементов дуалистической системы нарушилась. Первый неукоснительно убывал, второй — возрастал. Процесс этот зафиксирован во всех сферах духовной жизни США первой половины XIX в.

Указанный дуализм можно наблюдать не только как противопоставление «ранних» романтиков «поздним», но и как внутреннее противоречие, присущее творчеству многих из них. Достаточно сослаться на пример Купера, который на протяжении пяти-шести лет создал три «патриотических» исторических романа («Шпион», «Лоцман», «Лайонел Линкольн») и три романа из своей знаменитой серии о Кожаном Чулке («Пионеры», «Прерия», «Последний из могикан»), пафос которых заключается в изобличении антигуманной сути законов американской буржуазной цивилизации.

Все изложенное выше ведет к заключению, что хронологической полосой, отграничивающей американское Просвещение от романтизма, видимо, следует считать второе десятилетие XIX в. Никто, конечно, не станет требовать, чтобы мы назвали точную дату установления нового господствующего направления в истории литературы США, хотя в данном случае у нас имеются весьма удобные ориентиры. В экономической, политической, идеологической и литературной жизни США произошел ряд существенных событий, сконцентрированных на протяжении двух-трех лет: экономический кризис (1819), «Миссурийский компромисс» (1820), провозглашение доктрины Монро (1823), публикации первых крупных романтических произведений («Книга эскизов» Ирвинга —1820, «Шпион» Купера —1821). Вероятно, мы не погрешим против истины, если за исходную точку в истории американского романтизма примем рубеж между вторым и третьим десятилетиями XIX в.

Здесь возникает одно небольшое затруднение. Были писатели, чей творческий путь начался задолго до названной даты, чьи произведения были уже известны читающей публике и даже пользовались популярностью, писатели, которые заняли ведущее место в американском романтизме. Как быть с ними? Подобного рода проблемы возникают при изучении методологических сдвигов во многих литературах мира, в частности в русской литературе XIX в. В большинстве случаев разрешение их не вызывает трудностей. Давно уже узаконено понятие внутренней методологической эволюцииписателя, творчество которого на разных этапах развития не сводится к единому эстетическому анаменателю. Нас нисколько не смущает, что был, например, Пушкин-романтик и Пушкин-реалист. Применительно к американской литературе, однако, во многих случаях господствует догматическая тенденция укладывать все творчество писателя в прокрустово ложе единой методологической системы. Наиболее характерный пример — творчество Ирвинга. Его сборники рассказов 1820-х годов («Книга эскизов», «Брейсбридж Холл», «Альгамбра») дают все основания отнести их к романтической литературе. Установив, однако, методологическую природу означенных сборников, некоторые исследователи бездумно экстраполируют ее и на раннее творчество писателя, обрекая себя на бесплодные поиски доказательств романтической природы очерков «Сальмагунди» или «Истории Нью-Йорка». Поскольку таких доказательств не существует, в ход идут натяжки, произвольные допущения и т. д. В последнее время в советской американистике возникла плодотворная мысль рассматривать эволюцию творчества Ирвинга как развитие от Просвещения к романтиаму. С этой точки зрения «Сальмагунди» и «Историю Нью-Йорка» следует относить к просветительской литературе. Это, по-видимому, справедливо и относительно творческой эволюции Хеллека, Полдинга, Брайента и некоторых других.

Периодизация американского романтизма не представляет особенных трудностей. Завершение этой эпохи отчетливо соотносится с Гражданской войной. При установлении внутренних ступеней в развитии романтического миропонимания и эстетики мы можем принять трехступенчатую модель эволюции романтизма в США:

1) ранний этап (1820—1830-е годы);

2) зрелый этап (конец 1830 — конец 1850-х годов);

3) финальный этап (начало 1$60-х годов).

На раннем этапе американская романтическая литература была вовлечена в мощный поток «нативизма» и принялась с большим энтузиазмом «открывать Америку». Термин «нативизм» не имеет широкого распространения в литературоведческой науке. Попытаемся дать ему точное определение: нативизм — культурное и литературное движение в рамках романтизма, смысл и пафос которого заключается в художественно-философском освоении Америки, ее природы, истории, общественных и политических институтов, ее нравов.

На заре становления американской национальной литературы нативизм был неизбежен и необходим. Национальная литература могла сформироваться и развиться лишь на базе национального самосознания, важнейшим элементом которого должна была явиться некая общая концепция Америки как единого комплекса естественно-географических, этнологических, социально-исторических, политических и нравственно-психологических моментов, образующих само понятие «Америка» в сознании американцев. И это была совсем не та Америка, которую открыл Колумб или которую увидели перед собой первые колонисты.

На протяжении целого столетия американцы, как это ни парадоксально, имели весьма смутное представление об Америке. Великие непоседы, они долгое время должны были довольствоваться микроперемещениями в пределах сравнительно узкой полосы вдоль Атлантического побережья. Да и эти перемещения были затруднены отсутствием дорог, мостов и переправ через реки. Остальная Америка: великие просторы континента, его горные хребты, каньоны, леса, пустыни и прерии, реки и водопады — оставалась долгое время огромной загадкой, окутанной дымной легенды. Они мало что знали об индейцах — коренных жителях страны, с которыми вели кровавую войну на истребление.

Впрочем, граждане «молодой республики» имели смутное представление не только об отдаленных временах, когда «Мэйфлауэр» и «Арабелла» пересекли Атлантику, но и о недавней своей истории. Неудивительно, что пафосом исследования Америки оказались охвачены не одни прозаики, поэты и живописцы, но и географы, этнологи, целая группа историков (Прескотт, Паркмен, Бэнкрофт) и даже заезжий французский юрист Алексис де Токвиль, растолковавший американцам, что такое американская демократия, каковы ее чисто американские особенности и чем она отличается от предначертаний отцов-основателей.

Хронологически нативизм не укладывается в рамки романтического движения. Корни его уходят в эпоху Просвещения, последние всплески относятся к концу XIX в. В сущности говоря, он сохраняется до тех пор, покуда продолжается освоение Америки. Последним писателем, в чьем творчестве заметны его следы, был, вероятно, Джек Лондон, живописавший природу и жизнь Аляски и Гавайских островов.

Бесспорно, однако, что наиболее мощное развитие нативизм получил именно в эпоху романтизма. Пик его приходится на 20—30-е годы. Но и в последующие два десятилетия он не совсем уходит со сцены и отчетливо обнаруживает себя в поэзии Лонгфелло и Уитмена, в романах Готорна и Мелвилла, в очерках Торо и литературе «местного колорита».

Первое поколение романтиков с огромным увлечением предалось освоению Америки. Здесь все было не изведано, не осмыслено, не изучено, и открытия подстерегали на каждом шагу. В сумрачных пейзажах Гудзонова побережья, в знойном климате Южной Каролины, в бескрайних прериях, в грохоте Ниагары, в спокойной тлади Великих озер, в девственных лесах американского Севера было ничуть не меньше экзотики и таинственного очарования, нежели в горах Албании, на островах Средиземного моря или во владениях Багдадского калифа.

Впрочем, как уже говорилось выше, нативизм в американской литературе вдохновлялся не только национальной природой, но и необыкновенным разнообразием жизненных укладов, общественных нравов. Жизнь индейских племен, существовавшая в европейском сознанип скорее как романтическая легенда, нежели реальность, являлась для американцев фактом национального бытия, фактом загадочным, замкнутым в себе, но вполне реальным. Художественное проникновение в мир мудрых и наивных, коварных и прямодушных, жестоких и гуманных индейцев было одним из важных направлений в исследовании национальной жизни.

Другим недостаточно глубоко осмысленным в ту пору явлением был фронтир — подвижная граница цивилизации — с его неповторимой спецификой общественных, экономических, юридических отношений, где самый способ человеческого существования, обусловленного динамикой непрерывного перемещения, столкновением с дикой природой, суровостью быта и т. п., устанавливал свою особенную иерархию ценностей и содействовал формированию своеобразного человеческого типа, вошедшего в сознание Америки под именем «пионер». Фронтир и пионеры были явлениями сугубо американскими.

То же можно сказать и о жизни табачных и хлопковых плантаций Виргинии, Джорджии, Северной и Южной Каролины. Это был своеобразный и неповторимый мир, хозяевам которого мерещились видения древнегреческой демократии; мир рабов и рабовладельцев, аристократической культуры и полуживотного существования, мир псевдопатриархальных отношений, основанный на непризнании человеческого достоинства. В этом мире существовали свои странности и парадоксы, исторически объяснимые, но от этого не менее парадоксальные. Рабовладельческая Виргиния являлась генератором демократических идей, а самые богатые ее плантаторы — лидерами революции, вождями нации, первыми президентами республики: Вашингтон, Джефферсон, Мэдисон — какие имена!

Еще одна область, предлагавшая обширные возможности для художественного освоения национальной жизни,— стихия мореплавания. Жизнь заокеанских колоний, а затем и Соединенных Штатов неразрывно связана с морем. Море представляло собой «главную дорогу», связывающую города Атлантического побережья, разные части страны и, наконец, всю Америку со Старым Светом, Азией, Африкой, Австралией.

Ко времени, о котором у нас идет речь, США обладали мощным торгово-пассажирским флотом. Не меньшее значение имел для экономики страны и китобойный флот. Америка еще не стала нацией скотоводов, и залежи нефти еще не были найдены на Американском континенте. Отсюда интенсивное развитие китобойного промысла. Вполне логично, что морской роман и морская повесть как литературные жанры органично вошли в струю нативизма. Литературное открытие морской жизни — в известном смысле тоже освоение Америки..

Поток нативизма нарастал с необыкновенной стремительностью. Начавшись со своего рода «писем», «записок», «очерков», «заметок путешественников», он проник в основные жанры художественной литературы — поэму, роман, рассказ и в некоторой степени даже в драму.

В первой половине 30-х годов к этому движению примкнули писатели-южане (Д. Кеннеди, У. Симмс, О. Лонгстрит, У. Снеллинг, А. Пайк, М. Невилл и пр.), несколько позже — литераторы Новой Англии (Д. Уиттьер, молодой Н. Готорн, Г. Торо, У. Леггет, Н. Эймз, Р. Г. Дана мл., Г. Лонгфелло и др.). Десятки поэтов и писателей по всей стране принялись описывать природу Америки, памятные и незаметные события ее истории, рисовать картины жизни поселений фронтира, уклад и ритуальные обычаи индейских племен, морскую жпзпъ на кораблях торгового, военного и китобойного флота и т. п.

Основателями и крупнейшими представителями нативизма в романтической литературе США были Вашингтон Ирвинг и Джеймс Фенимор Купер. Болыпая часть нативистских сочинений Ирвинга сегодня прочно позабыта. Едва ли кто-нибудь читает теперь «Поездку в прерии», «Приключения капитана Бонвиля», «Западные дневники», «Асторию» или «Заметки Крэйона». Но, разумеется, всем памятны превосходные литературные пейзажи, живописующие побережье Гудзона, Катскиллскиё горы, старинный Манхэттен, а также картины жизни старых голландских поселений и поэтическое переложение легенд Нового Амстердама. Эти моменты образуют неповторимую атмосферу знаменитых новелл Ирвинга, вошедших в его сборники 1820-х годов, и придают им национальную окраску.

Что касается Купера, то он, бесспорно, явился классиком американского нативизма, чье творчество осказало влияние на все последующее развитие романтической литературы в США. Он заложил основы американского исторического романа (именно с его «Шпиона» началось освоение национальной истории в литературе США); он разработал идейно-эстетические параметры американского романа, наконец, он создал свою знаменитую пенталогию о Кожаном Чулке — особый тип романтического повествования, названия которому в литературоведении нет и по сей день.

В романах этой серии читатели находят описание жизни фронтира, монументальные картины американской природы, экзотический лир «краснокожих», прошлое и настоящее Америки. И дело здесь не только в предметах и явлениях, изображаемых писателем, но и в необычной стилистике повествования, где сюжет, фабула, образная система, самый способ изложения, взаимодействуя, создают то неповторимое качество куперовской прозы, которое в свое время остро почувствовал и охарактеризовал Бальзак. 9

Нативизм лежит у истоков национадьной американской литературы. Естественно и логично, что в его русле возникли некие устойчивые явления эстетического порядка, сохранившиеся в литературе Соединенных Штатов долгое время после того, как сам нативизм, да и весь американский романтизм канули в прошлое.

Приведем один только пример. Генеральная задача нативизма — освоение Америки — требовала, чтобы герой перемещался в пространстве, соприкасаясь с разными частями страны, различными жизненными укладами. Герой поэтому был, как правило, путешественником. В самом деле, если окинуть взором всю массу нативистской литературы, легко заметить, что все ее герои куда-то двигаются. Они идут, едут верхом и в повозках, плывут на лодках, плотах и пароходах по американским рекам, совершают морские путешествия из одной части Америки в другую и т. п. Именно в нативизме зародился литературный феномен, который уже в XX в. критики обозначили как «Великое американское путешествие».

Прошла Гражданская война. Командные позиции в американской литературе стали постепенно переходить к реализму, началась эпоха Марка Твена, пламенного отрицателя романтической эстетики. Однако «Великое американское путешествие» продолжалось: «простаки» отправились за границу, отчалили на плоту вниз но Миссисипи Гек Финн, коннектикутский янки превратился в странствующего рыцаря, отплыли в Европу герои Генри Джеймса... Наступил век двадцатый, а герои американской литературы все еще путешествуют. Один из недавних сравнительно примеров — Джон Стейнбек, странствующий в компании французского пуделя Чарли «в поисках Америки».

Разумеется, менялись способы путешествия, его цели и задачи. К простому передвижению в пространстве прибавилось перемещение во временд, возник особый тип «духовного путешествия». Но каковы бы ни были сонременные формы данного феномена, их связь с романтическим нативизмом очевидна. Ранний этап — период романтического освоения национальной американской действительности, природы, истории; эпоха романтического исследования американской буржуазной цивилизации, ее заблуждений, ошибок, несправедливостей, аномалий, но исследования, исходящего в целом на убеждения в здоровой основе американской демократии.

Зрелый этап, наступление которого сопряжено с экономическими потрясениями конца 1830-х годов, мощный подъемом радикально-демократических движений, сокрушительными внутри и внешнеполитическими конфликтами 40-х годов, характеризуется рядом трагических открытий, сделанных ромаптиками, и в первую очередь открытием того, что социальное зло не есть некая сила, воздействующая извне на идеальную общественную структуру.

Ощутив антигуманные и аптидемократические тенденции в установлениях буржуазно-демократического общества, американские романтики столкнулись лицом к лицу с двумя проблемами. Первая заключалась в необходимости установить природу, происхождение и характер указанных тенденций, ведущих, как им представлялось, к перерождению демократии. Другая — в том, чтобы найти способы возродить ее ивосстановить утраченные идеалы.

С этим связана общая переориентация романтического сознания, в котором пафос освоения Америки начал постепенно вытесняться новыми интересами. Теперь уже не величие природы и не своеобразие жизненного уклада различных частей страны, а человек, населяющий ее — homo americanus,— становится центром внимания поэтов, прозаиков, философов и публицистов. В «Новом Адаме» ищут теперь причину всех причин, в том числе и истоки трагической трансформации демократического общества. С ним те связывают надежды на универсальную реформу, способную привести к возрождению «истинной демократии».

Все это вполне естественно, если учесть, что романтическое миросозерцание опиралось на гносеологию и этику немецкой ндеалистнческой философии, и в первую очередь на идеи Канта,. Фихте, Шеллинга. Романтический индивидуализм, как категория не только нравственная, но и эстетическая давно и основательно изучен историками искусства и литературы, и ни у кого сегодня не вызывает сомнения, что интерес к человеческой личности, к ее внутренним возможностям, реализованным и нереализованным, есть характерная черта творческого сознания романтиков. На этом, в частности, основывается огромный интерес романтиков к культуре эпохи Возрождения, и особенно к творчеству Шекспира; интерес, проявивший себя через теоретический труды Кольриджа, через эссеистику Эмерсона, через «шекспиризирование» в романад Мелвилла.

Показательно, что один из самых глубоких исследователей американского романтизма — Ф. О. Маттисен назвал свой фундаментальный труд «Американский ренессанс», хотя сам признавал, что «обозначение американской культуры середины XIX века как возрождения лишено необходимой точности, поскольку тут не имеет места «возрождение ценностей, существовавших в Америке прежде» 10 . Вероятно, Маттисен сознавал некую близость между романтизмом и Возрождением, близость, основанную на интересе к личности человека, на стремлении поставить ее в центр идеологической системы.

Зрелый этап в истории американского романтизма можно было бы охарактеризовать термином «романтический гунанизм», подчеркнув при этом его отличие от гуманизма ренессансного. В романтическом гуманизме нет широты и универсальности последнего. Он не столько интересуется человеком вообще и его центральным положением в системе мироздания, сколько сосредоточен на человеческой личности, на ее сознании. Физические и физиологические аспекты человеческого бытия здесь отсутствуют вовсе. Даже при исследовании взаимоотношения человека и природы (и природы человека как одного из элементов этого взаимоотношения) в расчет принимаются лишь духовные его аспекты. Главным объектом художественного освоения теперь становится человеческое сознание в его интеллектуальных, нравственных и эмоциональных проявлениях. И само собой разумеется, что речь идет здесь не о сознании вообще, а прежде всего о сознании американцев середины XIX в.

Крупнейшими художественными явлениями в зрелом американском романтизме исследователи США считают, как правило, творчество Готорна, По, . Мелвилла и Уитмена. Этот выбор имен, видимо, справедлив, хотя давно замечено, что названные писатели резко отличаются друг от друга. Несходство меж ними столь велико, что неоднократно порождало сомнение в возможности объединить их на базе общей методологии. Творчество Уитмена «перетаскивали» целиком в критический реализм конца XIX столетия; Эдгара По выводили за рамки не только американской культуры, но и американской действительности в целом (в свое время эту мысль в характерной для него парадоксальной форме высказал Б. Шоу, заметивший, что «Эдгар По не жил в Америке. Он там умер»). Медвилла представляли как писателя XX столетия, родившегося по ошибке в XIX в. и поэтому недоступного современникам. В одном лишь Готорне видели воплощение идей и духа времени, да и то в сравнительно узких, локальных пределах. Автор этих строк должен покаяться, что и сам некогда высказывал сомнение в наличии единой методологической основы в зрелом американском романтизме.

Между тем, если найти верную точку зрения, можно увидеть, что названные четыре писателя были заняты общим делом —изучением современного американского. сознания. У каждого из них была, так сказать, своя «узкая специальность». Готорна привлекали «истины человеческого сердца», т. е. вопросы нравственного сознания, его природы, исторической эволюции и современного состояния; По был поглощен исследованием той пограничной области, где взаимодействуют интеллект и эмоции — иными словами, области психических состояний; герой Мелвилла — интеллект, прорывающийся к основным, универсальным законам бытия и пытающийся выяснить положение и место человека в иерархии систем — от микрокосма индивидуального сознания до макрокосма вселенной; Уитмен мыслил шире других, он не сосредоточивался на какой-либо одной области, но пытался синтезировать самоощущение современника и дать ему адекватное поэтическое выражение. Знаменитое «Я — Уолт Уитмен...» означало, в сущности, «Я — home americanus». Его индивидуализм окрашен в демократические тона и вписывается в рамки романтического гуманизма.

Само собой разумеется, что «специализация» По, Готорна, Мелвилла и других не абсолютна. Мелвилла глубоко интересовали проблемы нравственности, Готорн не чуждался вопросов психологии, внимание По неудержимо притягивали общие основы гносеологии и деятельности человеческого интеллекта в целом. Речь идет лишь о доминанте, о преимущественном интересе, о том, что в данной «специальной» области талант художника проявил себя с большей полнотой.

Нетрудно заметить, что все литературные движения, относящиеся ко времени зрелого романтизма в США, имеют философско-эстетическую основу в романтическом гуманизме.

Возьмем, к примеру, аболиционистскую литературу, наиболее ярко представленную в поэзии Джоном Уиттьером, в прозе — Гарриет Бичер-Стоу. Даже самое поверхностное знакомство с сочинениями позволяет увидеть, что этих писателей мало занимали экономические, политические и даже социальные аспекты рабовладельческой системы. Предметом внимания было скорее сознание рабов, рабовладельцев и работорговцев. Зло рабовладения они видели не столько в его социальной несправедливости или в экономическом ущемлении рабов, сколько в том, что данная система способствовала разрушению нравственных оснований, на которых покоится или должно покоиться свободное и гармоническое сознание современника. Поскольку и Уиттьер, и Бичер-Стоу были выходцами из Новой Англии, все это окрашивалось у них в религиозные тона и воплощалось в категориях христианской (в частности, унитарианской и квакерской) этики. Что касается трансцендентализма, то он представляет собой не что иное, как философскую формулу романтического гуманизма, его теоретическое воплощение, На всем учении лежит глубокий отпечаток новоанглийской традиции, хотя оно являет собой сложный сплав различных концепций: от ведущих положений немецкого философского идеализма до романтического индивидуализма.

У «конкордских мудрецов» было множество противников и ниспровергателей. Младоамериканцы относились к ним с недоверием, и подозрительностью. Нью-йоркские «Никербокеры» посмеивались и сочиняли гневные инвективы. Среди писателей, отмежевавшихся от трансцендентальной идеологии, мы найдем По, Мелвилла и даже Готорна, хотя личные связи последнего с членами трансцендентального клуба широко известны. Парадокс, однако, заключается в том, что в собственном их творчестве многие аспекты трансцендентальной идеологии просматриваются с достаточной ясностью и отчетливостью, хотя и выступают в замаскированной форме. Возможно ли предположить здесь неосознанное заимствование? Возможно, конечно, хотя известно, например, что Мелвплл не читал Эмерсопа. Дело, видимо, в другом. Идеи романтического гуманизма, как говорится, «носились в воздухе». Каждый писатель открывал их для себя самостоятельно и придавал им то обличье, тот ракурс, которые наилучшим образом соответствовали его творческим установкам и задачам. Но если снять с них индивидуальную окраску, станет ясно, что идеи сходны.

Сосредоточенность на индивидуальном сознании не означала утраты интереса к жизни общества в целом, к проблемам социального, политического, экономического характера. Традиционная для литературы нового времени антиномия «человек — общество» приобрела в романтическом гуманизме усложненные, амбивалентные, внутренне противоречивые очертания.: Американские романтики второго поколения были жестокими критиками буржуазной действительпости. Объектом их уничтожающего; анализа стали современные экономические принципы, политические нравы, социальные установления, законы, общественное мнение, буржуазная пресса и, наконец, caми нравственные основания так называемой американской демократии. В этом случае человек (homo americanus) и его индивидуальное сознание представали как жертва, как объект разрушительного, уродующего воздействия со стороны действительности.

Наряду с этим всякая попытка установить природу и источник общественного зла вновь вела к человеку, его интеллекту, его нравственному сознанию, его психологии, и тогда личность выступала уже как носитель и первопричина всякого Зла, в какой бы области оно ни проявлялось. Представление о человеке как об источнике Зла многократно воплощено в сочинениях Готорна, По и Мелвилла. Правда, они трактовали проблему по-разному, искали ответ в различных сферах сознания: Готорн — в сугубо нравственной («Всесожжение земли»), По — в психологической («Бес противоречия»), Мелвплл — в интеллектуальной («Моби Дик»). Но итог был всегда один.

Наконец, когда встал вопрос о путях преодоления Зла, о прогрессе, о реформе социальной действительиости, о революции, если угодно, романтические гуманисты опять обратились к сознанию человека, к скрытым резервам личности. Эмерсон постулировал «божественное присутствие» в человеческом сознаний и строил на этом свою знаменитую теорию «доверия к себе»; Готорн сотворил концепцию человеческого сердца как вместилища нравственной субстанции «Добра-и-Зла»; По уповал на инстинкт красоты, якобы изначально присущей природе человека. Нужно было «всего лишь только», чтобы личность, человек, homo americanus, выявил в себе эмерсоновское «божественное присутствие», прорвался сквозь готорновский лабиринт «Добра-и-Зла» к чистому Добру, обитающему где-то в недоступных глубинах сердца, осознал и развил присущий ему врожденный инстинкт красоты и гармонии.

Генри Торо обобщил эти идеи в универсальной формуле: единственной революцией, способной покончить со Злом и осуществить демократические идеалы, может стать революция индивидуального сознания.

Но каковы бы ни были субъективные концепции и представления, побуждавшие младшее поколение романтиков исследовать взаимоотношения личности и общества, под каким бы углом зрения исследование не осуществлялось, в самом процессе его шло накопление фактов, наблюдений и частных выводов, противоречащих основным посылкам романтического гуманизма.

Мало-помалу в сознание романтиков стало закрадываться подозрение, что причины резкого несоответствия между идеальными предначертаниями, составлявшими теоретическую основу американской социально-политической системы, и реальной общественной практикой не могут быть возведены к индивидуальному сознанию личности или даже к коллективному сознанию отдельных социальных групп. Возникло смутное предположение, что истоки общественного неблагополучия, проявляющегося во всех сферах жизни человека коренятся в самой природе американской демократии, в ее основополагающих принципах. Чем весомее становилась эта мысль, чем больше подтверждений она получала, тем стремительней надвигался общий кризис романтической методологии.

С одной стороны, многоликое Зло, врывавшееся в человеческую жизнь на каждом шагу, стало приобретать в представлении романтиков черты фатальности, неодолимости, и это неизбежно вело к усилению трагического элемента в их творчестве. С другой стороны, крушение идеалистической концепции, позволявшей возводить закономерности бытия к закономерностям сознания, лишало романтиков всякой надежды на реформу общества через внутреннюю «революцию» каждой отдельной личности.

Вышеупомянутые факты, наблюдения, частные выводы при исследовании взаимоотношений личности и общества, со всей неизбежностью толкали романтиков к мысли, что зависимость тут «обратная», что именно бытие определяет сознание человека, т. е. к мысли, которая требовала полной философской, методологической, эстетической переориентации. К такой переориентации они не были готовы, и означенной мысли отчаянно сопротивлялись.

В развитии романтического гуманизма в США отсутствовала равномерность. Высочайший взлет его приходится на первую половину. 50-х годов, когда увидели свет величайшие творения американского романтического искусства. Однако большинство этих творений отмечено печатью сомнения и безысходного трагизма. В них уже присутствует предощущение методологического кризиса, подспудного понимания, что, хотя дорога н привела на вершину, дальше пути нет.

В 60-е годы влияние романтизма начинает ослабевать. Американские писатели и мыслители постепенно приходят к осознанию того, что романтическая методология не в силах больше справляться с материалом общественной жизни, не может объяснить ее загадки и указать пути к решению ее противоречий. Через полосу тяжелейшего творческого кризиса, завершавшегося нередко полным отказом от творческой деятельности, прошли многие, в том числе Готорн, Мелвилл, Лонгфелло, Кеннеди, Ирвинг.

В этой периодизации американского романтизма есть, однако, свои подводные камни. Один из них — регионализм. 11

Общеизвестно, что американские колонии изначально возникли как конгломерат провинций, основанных группами эмигрантов, которые прибыли из разных стран. Но даже между английскими провинциями, где, казалось бы, налицо была общность языка, исторической и культурной традиций, существовали кардинальные различия, обусловленные социальным происхождением и экономическим укладом жизни колонистов.

Таковы исторические истоки регионализма, который во многих отношениях оказался одним из самых стойких элементов американской национальной истории, особенно в сфере идеологии и культуры. Мы и сегодня говорим о литературе американского Юга, о бостонских нравах, о писателях Среднего Запада и т, д.

В эпоху романтизма регионализм был во много раз сильнее, чем в настоящее время. С ним связывались определенные аспекты американского романтического сознания, эстетики, идеологии и т. д. Более того, литературно-художественное развитие регионов осуществлялось разными темпами, каждый из них лидировал в своей области, нередко господствующие представления разных областей оказывались в противоречии друг с другом.

Мы не можем понять творчество По, исходя из пуританских традиций Новой Англии совершенно так же, как исследование виргинского ренессанса не дает нам ничего для понимания Готорна. Если мы захотим заняться историческим романом 20-х годов, мы должны будем обратиться прежде всего к Нью-Йорку, в 30-е годы нашего внимания потребует Юг, в 50-е — Новая Англия. Центры духовной жизни смещались из одного региона в другой, и смещались далеко не мирным путем.

Историки американской литературы охотно п много пишут о несходстве культурной жизни отдельных регионов, что вполне естественно, поскольку в литературоведении и критике XIX в. это несходство часто смазывалось, а то и попросту игнорировалось, Литературный процесс выстраивался «по писателям», и региональные различия приобретали черты индивидуального своеобразия творческой манеры. Необходимо, однако, не сбрасывая со счетов региональное своеобразие, подчеркнуть вместе с тем общенациональные черты в литературном развитии отдельных частей Америки. Важно понять, что динамика литературного процесса осуществлялась не путем «замещения» (Юг вместо Нью-Йорка и Филадельфии, Новая Англия вместо южных штатов), а путем, «включения» в общенациональную литературную жизнь. Сама история романтического движения в литературе США дает множество тому подтверждений,

Примечания.

1. Literary History of the United States/Ed. R, Spiller. N. Y., 1947.

2. Parrington V. L. Main Currents in American thought. N. Y., 1927— 1930.

3 The Literature of the American People/Ed. Quinn A. II. N. Y., 1951, p. V.

4. Самохвалов N. И. Американская литература XIX в. М., 1964; История американской литературы/Под ред. Н. И, Самохвалова. М., 1971; Николюкин А. II. Американский романтизм и современность. М., 1968 (ссылки на страницы этого иадания приводятся в тексте); Боброва М. Н. Романтизм в американской литературе XIX века. М., 1972 (ссылки на страницы этого издании прпводятся в тексте).

5. Ванслов В. Эстетика ромалтнзма. М., 1960, с. 10—11,

6. Паррипгтон В. Л. Основные течения американской мысли. М., 1962. т. 2, с. 8.

7. История американской литературы, с. 107.

8. Паррингтон В. Л. Указ. соч., с. 8.

9 См.: Бальзак О. Собр. соч.: В 15-ти т. М., 1955, Т. 15, с. 289—290.

10 Matthiessеn F. О. The American Renaissance. N. У., 1941, p. VII.

11 Проблемы регионализма в литературе США рассматриваются в кн.; Проблемы становления американской литературы. М., . 1981.

"Америка должна обрести, наконец, литературную независимость, как обрела она независимость политическую", — замечал в начале XIX века Ной Уэбстер.

Дж.К. Полдинг в эссе "Национальная литература" писал: "Американский автор должен освободиться от привычки к имитации, осмелиться думать, чувствовать и выражать свои чувства по-своему, учиться у природы, а не у тех, кто ее искажает. Только это приведет к созданию национальной литературы. Этой стране не суждено вечно плестись в хвосте литературной славы, и непременно настанет время, когда свобода мысли и действия, давшая такой взлет национального гения в других сферах, произведет те же чудеса и в литературе".

Налицо были все основные условия развития американской словесности: молодая энергичная нация, хорошо владеющие пером писатели, подходящие темы, растущее издательское дело, книжные магазины, школы, библиотеки. Осталось только создать подлинно самобытную национальную литературу, которая не воспринималась бы как провинциальная ветвь литературы английской. А для этого, как выяснилось, было недостаточно одного лишь патриотизма и горячего желания. Требовалась оригинальная идея, способная одухотворить нацию и направить развитие ее литературы в новое русло.

Такой одухотворяющей "идеей" стало романтическое движение, которое уже давно развернулось в европейских странах, в Америку же пришло с опозданием на два десятилетия. Причиной этого опоздания была не только и не столько "культурная отсталость" США; дело в том, что лишь к 1820-м здесь сложились предпосылки возникновения романтизма — исторический момент кризиса и неопределенности, надежд и разочарований. В Европе он был связан с результатами Великой Французской революции 1789—1793 годов и оформлением капиталистического общества. В США же, как мы помним, мощный порыв воодушевления после ощутимых побед Американской революции и обретения страной независимости стал постепенно спадать к концу второго десятилетия XIX века и вылился в недоумение относительно судеб культуры в демократическом государстве.

Однако воодушевление не покидало нацию окончательно еще очень долгое время, так как постоянно подпитывалось новым порывом — движением на Запад и освоением необозримых пространств, открывавшим новые возможности. Романтизм оставался ведущим направлением в литературе США вплоть до Гражданской войны между Севером и Югом, и только после нее, когда в США окончательно утвердилось индустриальное капиталистическое общество в его наиболее резких и устойчивых очертаниях, исчезла питательная среда для всякого рода чаяний и сомнений, а значит, и для романтического мироощущения. Когда же был исчерпан свободный фонд необжитых земель на Западе и в результате Реконструкции исчезли остатки, как южного аристократизма, так и пуританской духовной культуры Новой Англии, кончилась и эра романтизма в США.

Специфика американского романтизма заключалась, во-первых, в смещенных, по сравнению с европейскими, хронологических границах и чрезвычайно долгом периоде господства — с 1820-го до конца 1880-х и, во-вторых, в более тесной связи с просветительским рационализмом. Как и в Европе, связь романтизма с Просвещением имела негативно-преемственный характер, но здесь компонент преемственности был выражен ярче: творчество некоторых романтиков (В. Ирвинга, Дж.К. Полдинга) начиналось в русле просветительской эстетики, кроме того, в произведениях романтиков-американцев, даже таких известных "иррационалистов", как Н. Готорн, Э. По, Г. Мелвилл, практически отсутствовал момент дискредитации человеческого разума, отрицания его возможностей.

На протяжении своего развития романтизм в США претерпевал определенную эволюцию. С начала 20-х годов XIX века писатели-романтики целой когортой выступили как зачинатели самобытной американской литературы, которая была насущной потребностью только что сложившегося самосознания нации. Фронт работ был намечен: художественное и философское освоение Америки — ее природы, истории, нравов, социальных отношений — дело, частично начатое поэтами и прозаиками конца XVIII—начала XIX века, предтечами американских романтиков, такими, как Ф. Френо, Х.Г. Брэкенридж, Ч. Брокден Браун.

Теперь же движение за освоение национального достояния, определяемое ныне как романтический нативизм (от англ. "native" — "родной", "национальный"), получило невиданный прежде размах. Романтики с невиданным энтузиазмом предались исследованию своей родной страны, где ничего еще не было осмыслено, а многое просто неизведанно, и открытия подстерегали на каждом шагу. Страна Америка располагала огромным разнообразием климатов и пейзажей, культур и жизненных укладов, специфических социальных институтов.

Первопроходцами романтического нативизма в США были В. Ирвинг и Дж. Фенимор Купер, а к концу десятилетия национальная литература уже могла похвастаться несомненными достижениями, среди которых числились "Книга эскизов" (1820) В. Ирвинга, "Стихотворения" У.К. Брайента, три романа будущей куперовской пенталогии о Кожаном Чулке — "Пионеры" (1823), "Последний из могикан" (1826), "Прерия" (1827), а также "Тамерлан и другие стихотворения" (1827) Э. По.

В начале 1830-х к стремительно нараставшему романтическому движению примкнули писатели Юго-запада (Кеннеди, Симз, Лонгстрит, Снеллинг), а чуть позже литераторы Новой Англии (молодой Готорн, Торо, Лонгфелло, Уиттьер). К 1840-м романтизм в США обретает зрелость и первоначальный нативистский энтузиазм уступает место иным настроениям, но нативизм как таковой не исчезает вовсе, а остается одной из важных традиций американской словесности.

Читайте также другие статьи раздела "Литература XIX века. Романтизм. Реализм" :

Художественное открытие Америки и другие открытия

Романтический нативизм и романтический гуманизм

• Специфика американского романтизма. Романтический нативизм
• Романтический гуманизм. Трансцендентализм. Путевая проза

Национальная история и история души народа

История и современность Америки в диалогах культур

1. Общая характеристика американского романтизмау.

2. Жизненный путь. ВИрвинга. Новеллистика американского писателяика.

3. Ф. Купер - мастер приключенческого романану.

4. Миф и художественное творчество. НГоторна. Проблемы духовности и морали в романе"Алая буква"літера".

1 Общая характеристика американского романтизмау

Формирование американской культуры, в частности литературы, происходило параллельно с бурным социально-экономическим развитием. Соединенных. Штатов как независимого государства. Молодая страна постоянно формировала собств на экономику, торговлю, промышленность, финансы, развивала новые городова.

Создание национальной культуры, достойной молодого государства, было провозглашено неотложной задачей. И именно в это время ведущим направлением в литературе. Англии,. Франции,. Германии стал романтизм;. Американским ки художники именно в нем нашли созвучие своим идейно-художественным исканиям, продолжая развивать в своеобразных национальных условиях традиции европейских мастеров, в частности. ВСкотта и. Е. Гофманана.

Значительную роль в становлении философских основ романтизма. США сыграли сочинения французских просветителей, идеи. Французской революции. В творчестве американских писателей довольно часто происходил определенный синтез просветительских идей и новых романтических форм.

По промежутками американский романтизм развивался немного позже западноевропейского и занимал передовые позиции с конца 10-х годов до начала 60-х гг XIX в. Точкой отсчета стала появления книги ки романтических новелл. ВИрвинга (1819 г), а кризис американского романтизма характерна для переломного периода в истории. США - годы гражданской войны между. Югом и. Севером. Окончательная победа капитале стичной. Севера над сельскохозяйственным рабовладельческим. Югом совпала с тотальным распространением в литературе реалистического направления. Однако это не означало, что романтизм совершенно исчез из произведений американского их авторов. Он вошел - как отдельные структуры, характеры, элементы - в творчество многих писателей-реалистов. Сложным сочетанием романтизма и реализма стало творчество. В. Уитмена. Романтические мотивы ор ганично вплетены в творчество. М. Твена,. Д. Лондона и других писателей. США конца XIX - начала XX вочатку XX ст.

В становлении и развитии американского романтизма выделено три периода.

1. Ранний американский романтизм (1819-1830-е гг), к которому критики и ученые отнесли творчество. В. Ирвинга,. Ф. Купера,. Д. Кеннеди и др.. Непосредственным предшественником этого периода был передромантизм, который развивался еще в рамках просвет тницькои литературы. Творчество писателей раннего этапа носила оптимистичный характер, связанный с героическим время. Войны за независимостьжність.

2. Зрелый американский романтизм (1840-1850-е гг) - это творчество. НГоторна,. ЭПО,. ГМелвилла и др.. Большинство писателей этого периода пережила глубокое недовольство ходом развития страны, поэтому в их произведениях преобладали драматические, на. Авив трагические тона, ощущение несовершенства мира и человека, настроения тоски, осознание трагизма человеческого бытия. Появился новый герой - человек с раздвоенной психикой, которая несла в своей душе штамп прир чености. На этом этапе американский романтизм получил философской направленности. В произведения писателей стала проникать романтическая символика и поучительная аллегорическая, значительную роль стали играть надп риродни силы, усилились мистические мотиві мотиви.

3. Поздний американский романтизм (60-е годы XIX в). Это период кризисных явлений. На данном этапе работали те писатели предыдущего этапа, которые продолжали свой путь в литературе. Произошло резкое разграничение романтической литерату. Ури наи на:

-литературу аболиционизма которая в рамках романтической эстетики протестовала против рабства с эстетических и обще-гуманистических позиций.

-литературу. Востока которая романтизировали и идеализировала"восточное рыцарство", появилась на защиту исторически обреченного движения и реакционного уклада жизниладу життя.

История, в частности история культуры, поставила перед американским романтизмом несколько сложных и ответственных задач:

Через все творчество американских писателей прошло утверждение национальной самобытности и независимости, поиски национального самосознания и национального характера;

Главное, что привлекало в произведениях - история и настоящее, природа и обычаи, коллизии и процессы, человеческие типы и характеры.

Писатели-романтики в своих книгах с восторгом путешествовали вместе с героями и читателями морскими просторами, лесами, реками нетронутой цивилизацией природой возникала сразу же за порогом дома. При ирода малоизвестного континента или экзотических островов часто становилась одним из персонажиів.

Исторические произведения о недавней прошлом имели целью укрепить чувство привязанности к своей земле, гордости за нее. Кроме того, в этих произведениях история часто было лишь проекцией проблем и конфликтов се огодення.

Новая. Англия (северо-восточные штаты) -. Н. Готорн,. Эмерсон, Topo и др..

Средние штаты -. ВИрвинг,. ФКупер,. ГМелвилл и др. ін.

Восток -. ДКеннеди,. УСиммс,. ЭПО.По.

Учитывая идейно-эстетическую направленность творчества писателей, литературоведы выделили следующие основные течения в американском романтизме:

; (У.Сіммс).

В романтической литературе. США также сложилась определенная система жанров. Наибольшее распространение получили прозаические произведения::

Путешествия в форме повестей, рассказов, очерков;-романтический роман;

Автобиографии, беседы, проповеди, лекции, эссе, дискуссии;

Жанр"короткого рассказа"- рассказ фантастическое, детективное, философское, психологическое, аллегорическое;-эпическая поэмаічна поема.