V Московская международная биеннале молодого искусства. VI Московская международная биеннале молодого искусства пройдёт в столице в июне

Организаторы: Государственный центр современного искусства, РОСИЗО, Московский музей современного искусства.

Более 55 выставок увидят зрители V Московской международной биеннале молодого искусства этим летом. Основной проект биеннале "Глубоко внутри" будет представлен в пространстве Трехгорной мануфактуры. Выставки двух Стратегических проектов пройдут в Государственном центре современного искусства и Московском музее современного искусства. Специальные проекты можно будет увидеть в Мультимедиа Арт Музее, Центре современного искусства "ВИНЗАВОД", Центре дизайна ARTPLAY, а также в Московской области, Екатеринбурге, Нижнем Новгороде, Ижевске и на других площадках. Свои проекты представляют в Москве города Санкт-Петербург ("Безместье"), Воронеж ("В славном городе Воронеже") и Ижевск ("Говорит Ижевск. Часть 3").

Среди участников этого года шесть учебных заведений: Российский государственный гуманитарный университет, Институт "База", программа "Школа молодого художника" Фонда "ПРО АРТЕ" и Северо-Западного филиала ГЦСИ, Екатеринбургская академия современного искусства, Московская школа фотографии и мультимедиа имени А. Родченко и Школа современного искусства "Свободные мастерские" Московского музея современного искусства. В параллельную программу биеннале вошло 40 выставок. Также посетителей ждет обширная дискуссионно-образовательная программа.

СТРУКТУРА БИЕННАЛЕ

Основной проект "Глубоко внутри"

2 Стратегических проекта

16 Специальных проектов

40 выставок в рамках параллельной программы

Дискуссионно-образовательная программа

ОСНОВНОЙ ПРОЕКТ

Тема: "Глубоко внутри" (Deep Inside)

Место: выставочные пространства Трехгорной мануфактуры

Куратор: Надим Самман

Участники: 87 молодых художников и художественных объединений, представители 36 стран

СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ПРОЕКТЫ

Название: Время обоснованных сомнений

Место: Государственный центр современного искусства

Кураторы: Сильвия Франческини и Валерия Манчинелли

Участники: 10 молодых художников из 9 стран

Подробности в пресс-релизе.

Название: Г И П Е Р С В Я З И

Место: Московский музей современного искусства в Ермолаевском переулке

Куратор: Жуан Лаия

Участники: 18 молодых художников из 16 стран

Подробности в пресс-релизе

СПЕЦИАЛЬНЫЕ ПРОЕКТЫ

В хронологическом порядке по дате открытия

02.06 — 04.09

19/92 Сначала. Предвкушение 25-летия Школы современного искусства "Свободные мастерские" ММОМА

04.06 — 02.07

Говорит Ижевск. Часть 1

Удмуртский республиканский музей изобразительных искусств, Ижевск

04.06 — 02.07

Говорит Ижевск. Часть 2

Музей истории города Ижевска

02.06 — 31.07

Говорит Ижевск. Часть 3

23.06 — 24.07

Прокрастинация

Московский музей современного искусства, Гоголевский 10

27.06 — 19.09

ПРО ШР. 10 лет Школе Родченко

Мультимедиа Арт Музей, Москва

01.07 — 31.07

Бар "Радость"

Центр творческих индустрий "ФАБРИКА"

04.07 — 21.08

Мастерская 2016. Личные связи

Московский музей современного искусства на Тверском бульваре

12.07 — 28.08

Сырое / Вареное

Московский музей современного искусства, Гоголевский 10

16.07 — 04.12

Жизнь живых

Государственный центр современного искусства, Волго-Вятский филиал, Нижний Новгород

28.07 — 28.08

Между нами. Пространство воспоминаний

Московский музей современного искусства, Гоголевский 10

21.07 — 10.08

Предметы быта

Студия КОП

29.06 — 31.07

В славном городе Воронеже

Центр современного искусства "ВИНЗАВОД"

07.07 — 10.08

Внутри искусства

Универмаг "Цветной"

23.06 — 24.07

Уровень ядра

Галерея уличного искусства "Свитер", Екатеринбург

01.07 — 17.07

Безместье

Центр дизайна ARTPLAY

09.06 -19.06

Постфактум

Музейно-выставочный центр "Рабочий и колхозница"

Дом-дворец-салон-отшиб-музей-америка

(проект проходит на нескольких площадках)

23.06 — 31.07

Московский музей современного искусства, Гоголевский 10

15.07 -31.07
Салон, Костомаровский пер. 3, стр. 12

23.07 — 31.07
Дом творчества архитекторов, Московская обл., Ленинский р-н, г. Видное, дер. Суханово

04.07 — 19.07
Центральный Дом архитектора

02.07 — 31.07
Виктор Скерсис (квартирная выставка), 880 Laurel Drive, Bethlehem, PA, 18017, USA

ПАРАЛЛЕЛЬНАЯ ПРОГРАММА

В рамках параллельной программы биеннале пройдет 40 выставок.

Список проектов доступен в приложении.

ДИСКУССИОННО-ОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ ПРОГРАММА

1 июля в 12:00 и 14:00 в Тех-Хабе "Ключ" на Трехгорной Мануфактуре пройдет серия портфолио-ревью. Художникам, желающим принять участие, предлагается продемонстрировать свое портфолио ведущим специалистам в области современного искусства на мировой арт-сцене: директору и главному куратору Музея современного искусства в Герцлии Айе Лури; художественному критику и куратору музея современного искусства Аструпа Фернли в Осло Терезе Мёлленхофф. Портфолио-ревью предоставляет возможность обсудить реализованные и находящиеся на стадии реализации проекты, узнать мнение и получить комментарии международно известных кураторов, за плечами которых десятилетия опыта работы с молодыми художниками.

Желающих просим прислать свое портфолио на адрес проекта: [email protected] в срок до 20 июня.
Отбор участников осуществляется на конкурсной основе куратором дискуссионно-образовательной программы, искусствоведом, заместителем директора ГЦСИ, инициатором и председателем Экспертного совета Московской международной биеннале молодого искусства Дарьей Пыркиной.

Подробности на сайте

Московская международная биеннале молодого искусства - одно из наиболее ярких художественных событий столицы. Биеннале молодого искусства, ставшая перерождением ежегодного фестиваля молодого искусства "Стой! Кто идет?" (2002-2008), проходит каждые два четных года, в отличие от Московской биеннале современного искусства, которая проходит по нечетным годам. Учитывая, что Иосиф Бакштейн в этом году снял с себя полномочия комиссара Московской биеннале современного искусства, и ее новая структура пока не понятна, биеннале молодого искусства на сегодняшний день является, пожалуй, также и одним из самых амбициозных московских международных арт-событий. А про проект этого года уже можно сказать, что он получился во многом интереснее, чем предыдущая "взрослая" московская биеннале .

Особенность биеннале молодого искусства в том, что участие в ней могут принимать только молодые авторы. В этом году на биеннале произошло важное организационное изменение - не только художники, но и кураторы основного и стратегических проектов были моложе 35 лет. Моложе 35 лет также и комиссар биеннале - должность, введенная с этого года. На нее назначена Екатерина Кибовская , отвечавшая за концепцию современного развития Парка Горького в 2011-2013 годах.

В качестве основного проекта биеннале экспертным советом был выбран проект 32-летнего британца Надима Саммана. Заявку на участие в основном проекте мог послать любой желающий через электронную форму. Окончательных участников выбирал куратор.

Надим Самман - куратор более 40 выставочных проектов в Лондоне, Цюрихе, Москве, Вене, Маракеше. В том числе куратор проекта «Александр Пономарев. Concordia» и «Антарктопия» в павильоне Антарктиды на Венецианской биеннале 2014 года. Познакомиться с избранными проектами Надима Саммана можно на его сайте. Также Надим Самман известен как искусствовед изучавший вопросы включения / исключения искусства советских концептуалистов в западные контексты, в том числе во время эммиграции советских художников в Нью-Йорк.

Основной проект V биеннале молодого искусства

Основной проект V биеннале молодого искусства пройдет на Трехгорной мануфактуре с 1 июля по 10 августа. Для проекта Надим Самман выбрал тему "Глубоко внутри" ("Deep Inside") и отобрал произведения 87 молодых художников из 36 стран мира. Програмные заявления биеннале, как и подобает формату масштабного международного смотра, носят общечеловеческий, глобальный и даже вселенский характер:

"Наше время - время трещин, разломов, пенетрации и полостей. Наша культура - культура бездны. Если модернизм пытался нанести удар по самому фундаменту культуры - достичь "нулевой точки" живописи, изменить структурные основания человеческой психологии, исторические законы и экономическую науку, то сегодня мы расстались с этими иллюзиями. Мы все глубже погружаемся - или падаем - в своего рода черную дыру.Поэтому вполне ожидаемо, что художники заинтересовались непрозрачными, таинственными явлениями, заговорами: тем, что находится по другую сторону горизонта событий, а также всем тем, что связано с нестабильностью и многогранностью. Мы вглядываемся глубоко в бездну, бездна в ответ смотрит на нас. Однако, странным образом, в этой бездне заключено гораздо больше, чем мы можем себе представить: как свидетельствует гигантский отсвет рентгеновских лучей в короне звезды Маркарян 335, бездна может извергать." - рассказывает о проекте куратор Надим Самман.

Феликс Кисслинг. Германия. Анти Солнце.

Глубокая черная дыра в выставочном пространстве, поглощающая своей нематериальной глубиной. Каркас круглой формы сделан из дерева и покрыт слоем черного пигмента с высоким коэффициентом поглощения света.

Эдди Вагенкнехт. США. Данные и драконы.

Серия скульптур, перехватывающих и записывающих анонимные данные, получаемые из действующих поблизости сетей Wi-Fi в режиме реального времени. Собранные вместе монтажные платы и сетевые кабели, сами по себе мрачные и аскетичные, символизируют "облако", социальные сети, данные, утечки и то, что превращает социальный капитал в единичный объект.

Кристиан Фагаролли. Италия. Помнить, повторять, переделывать.

Художник решил привезти в Москву копию модели мозга, сделанную в 1885 году и впервые побывавшую в Москве в конце же XIX века - для изучения частей мозга, ответственных за архивирующие процессы памяти, за чувства и эмоции.

Альваро Урбано. Без названия. Испания.

Художник из Мадрида пробил в стене дырку и пригласил нас заглянуть внутрь на вымышленный ландшафт, из другой реальности. Картина дикой природы, не попавшая ни в одну классификацию - будто музейная диорама, породившая саму себя.

Пауль Росеро Контрерас. Эквадор. Волна.

Художник из Эквадора, живущий в Лос-Анджелесе, сделал биоуправляемую инсталляцию, в составе которой 3Д-модель звуковой волны, созданная из шелка сотнями гусениц шелкопряда, и компьютерная система наблюдения: она производит звуки и образы, отслеживая движения червей. Эта живая инсталляция вводит идею органической 3Д-печати как части гибридного механизма производства.

Катарина Груцай. Австрия. Военные залы.

В серии фотографий перед зрителем предстают странные виды: на первый взгляд, это военные сюжеты, но если присмотреться - они начинают рассказывать совсем другую историю. На снимках, сделанных в Москве, в Центральном музее Великой Отечественной войны, - частично персонализированные пространства, возникшие на фоне военных сцен, изображенных в музейных диорамах. Банкетки, стулья, телефонные аппараты, находящиеся перед картинами со сценами войны, оказываются здесь странными и изолированными объектами.

Юлия Селин. Швеция. Болезнь.

Живопись на биеннале не активно, но тоже была представлена. Художница в своей студии танцует на холсте, лежащем на полу. Физический акт и хореография проявляются в отпечатках пальцев, стоп и коленок в слое краски. Вместе с тем, возникает ассоциация с пейзажем. Холст передает ощущение тела в природе.

Хулиана Серкейра Лейте. Бразилия. Три Танца.

Ночной клуб - это пространство медиации культурного опыта. Танцпол создает пространство "коллективного кипения" и экстатического узаконения альтернативы продуктивному поведению, принятому в прагматичном капиталистическом мире. Художница делает слепк исвоего движущегося тела с помощью разноцветного гипса на протяжении нескольких дней. Итогом становится композиция из трех гипсовых групп - несовершенных следов танца, абстрактных объектов в пространстве.

Стратегические проекты V биеннале молодого искусства:

Гиперсвязи (Hyperconnected) в Московском Музее Современного Искусства (Ермолаевский 17). Выставка, объединившая на 5 этажах музея 15 художников из 17 стран, напоминает, что все мы движемся в едином потоке, где каждый становится множеством, отдельное — частью целого, и все это можно назвать гиперсвязями.

Куратор Жуан Лайя : "В эпоху всеобщего ускорения наши разум и тело меняются, адаптируясь к обстановке и окружению, в которых мы ежедневно оказываемся. Мы перерождаемся, открывая окна, закрывая папки и вглядываясь в отражающие поверхности; нечеткие границы заставляют нас переосмысливать свою идентичность. Как следствие, любое гипотетическое отделение культуры от природы исчезает и окружающая нас природная среда становится средой культурной. Приглашенные мною художники отказались от апокалиптического и утопического видения современности, осознав мир как множественность состояний и позиций".

Адриен Мексика. Франция. Реабилитационный центр дикой природы.

Неринга Черняускайте. Литва. Утраченное наследие.

В Государственном Центре Современного Искусства (Зоологическая 13) "Время обоснованных сомнений". Кураторы: Сильвия Франческини. Валерия Манчинелли:

"Экспонируемые на выставке работы предлагают новый взгляд на значение художественного исследования, развивающегося в нынешних условиях неопределенности, страха и тревоги как о будущем, так и о прошлом, которые определяют индивидуальные и коллективные представления о мире и становятся способом его организации".

Даниэла Ортис. Испания. Мы посмотрели видео, и оно было полно ксенофобии.

В период с 2014 по 2015 год Даниэла Ортис вместе с учениками средней школы в Каталонии работала над проектом, в центре которого - критический анализ системы миграционного контроля.Результатом исследования стала серия рисунков и методическое пособие для рассмотрения вопросов, связанных с ксенофобией, европоцентризмом, системой миграционного контроля и колониальной политикой.

Басма Альшариф. Палестина. США

"Я не думала быть современным художником, когда эмигрировала в штаты, но все постоянно спрашивали меня о политике, о культуре, о моих эмоциях, что я решила выразить их в образной форме" - Басма Альшариф.

Параллельные и специальные проекты V биеннале молодого искусства

Всего в рамках биеннале пройдет несколько десятков параллельных и специальных проектов, на разных выставочных площадках в Москве, Екатеринбурге, Нижнем-Новгороде, Ижевске, Воронеже. Важной чертой биеннале будет также взаимодействие с городом. Выставки состоятся не только в арт-пространствах, но также в Торговых центрах и парках.

В Универмаге Цветной совместно с ГМИИ им. Пушкина состоится выставка "Внутри искусства" , в ходе которой можно будет изучить великие полотна из собрания музея под рентгеновским излучением.

В ботаническом саду МГУ "Аптекарский огород" выставка "Простые названия. Избранные синонимы". Молодые российские художники встроили свои биоморфные объекты в отформатированный садово-парковым искусством естественный природный контекст.

В ЦД ARTPLAY выставка БЕЗМЕСТЬЕ. Выпускники института "ПРО АРТЕ" создали микросообщество, неподвластное влиянию извне. Они запирали себя в замкнутом пространстве, ездили из Петербурга в Москву на полусломанной "газели" и не забывали при этом о собственных работах, которые представлены на выставке. Учебная программа "Школа молодого художника" (Санкт-Петербург), организуемая Фондом "ПРО АРТЕ" адресована молодым практикующим художникам от 20 до 30 лет. Цель программы - развить творческий потенциал и критическое мышление молодых художников, создать поле для их профессионального общения и поддержать новые проекты, которые отвечали бы требованиям нынешней ситуации в области современного искусства.

Ольга Данилкина, Иван Исаев, Елена Ищенко и Борис Клюшников - об одиночестве объекта и диктате зрителя, интерпассивности и её политической силе, рынке искусства и его автономии

« Глубоко внутри». Основной проект V московской биеннале молодого искусства, 2016

Подготовка пятой биеннале молодого искусства проходила в напряжённой обстановке – рядом с неизменными логотипами двух организаторов, ГЦСИ и ММСИ, появился третий – РОСИЗО . Биеннале назначали комиссара – как у «старшей» московской биеннале – Екатерину Кибовскую, чья основная роль, кажется, несмотря уже на трёх государственных организаторов, заключалась в поиске частных партнёров и спонсоров. Куратором основного проекта был выбран Надим Самман, вошедший в десятку молодых и перспективных кураторов по версии Artsy.net .

Итогом его работы стала выставка «Глубоко внутри», собравшая, как по традиции принято говорить, 87 художников из 36 стран. Основной проект (как и вся биеннале в целом) вызвал полярные мнения, которые отразились, в том числе, в круглом столе, организованном порталом «Артгид» . Редакторы журнала Aroundart.ru Ольга Данилкина и Елена Ищенко решили продолжить дискуссию и позвали двух молодых кураторов, Ивана Исаева и Бориса Клюшникова, углубить спор – об основном проекте и бренде молодой биеннале, одиночестве объекта и диктате зрителя, интерпассивности и её политической силе, рынке искусства и его автономии.

Фотографии: Ольга Данилкина

Иван Исаев: Круглый стол в «Артгиде», посвящённый молодежной биеннале, на который мы также были приглашены с Борей, прошел при ощутимой доминации высказываний Виктора Мизиано, в которых проблемы основного проекта были затронуты несколько вскользь. Приглашение поговорить для публикации на Aroundart.ru показалось хорошим шансом для того, чтобы обсудить основной проект более детально, чтобы развить и расширить критическую аргументацию по отношению к выставке на Трёхгорной мануфактуре. Перед беседой уже было очевидно, что моя позиция будет скорее обвинительной, тогда как Боря намеревался защитить именно этот модус биеннале, оправдывая выставленное.

Борис Клюшников: Да, в тот раз мы довольно подробно обсуждали сами основания биеннале как формата, с его общей проблематичностью. Однако, если быть действительно последовательным в критике, то можно бесконечно опосредовать высказывания, сомневаясь в их легитимности. После критики биеннале можно задаться вопросом о существовании института искусства и, в конце концов, критически оценить саму жизнь на Земле. При таком типе критики ускользает содержание высказывания, анализ того, что было сделано, а не того, что может быть сделано в идеальной ситуации в вакууме. Итак, мы имеем такой формат, какой имеем. И теперь, я думаю, мы можем поразмышлять на тему того, как прочитывать основной проект.

На первом плане: Юрий Шуст. Экзо забвение. 2015. На заднем плане: Клер Погам. Попытка объятий №25. 2015

ИИ: Начну с основных претензий к проекту. Я думаю, что выставка Саммана – это олицетворение халтуры на всех уровнях: начиная от подхода к выставке и заканчивая подбором работ и осуществлением монтажа. Мы говорим о биеннале – об интернациональном событии, которое призвано оживить локальную сцену, представить тенденции в сфере современного искусства. Но мы видим в ней чудовищную оторванность от контекста – от московского социально-политического, от Трёхгорной мануфактуры. Когда анонсировали место проведения, подчёркивали, что оно историческое – это Красная Пресня, одно из центральных мест революций 1905 и 1917 годов, сама фабрика старая. Но я не заметил ни одной работы в рамках Основного проекта, которая бы работала с этим контекстом. У меня сложилось впечатление, что большая часть работ была просто перенесена из одного «уайт кьюба», в котором она выставлялась где-то в Европе, в другой «уайт кьюб». Мне кажется, неплохо было бы разобраться в среде, в которую тебя пригласили работать. Понять процессы, которые здесь происходят. Работа не должна находиться в вакууме.

Елена Ищенко: Большинство работ не были сделаны специально к биеннале, за исключением некоторых проектов русских художников.

ИИ: Это очень верное замечание, которое подтверждает, что работы были просто отобраны куратором и перевезены из одного «уайт кьюба» в другой. Они были отчуждены от самих художников.

Возможно, я пал жертвой завышенных ожиданий. Самман сокурировал очень интересную и качественную выставку Rare Earth в музее Тиссена-Бормениссы . Плюс антарктическая биеннале, к которой Самман причастен. Он вовлечён в достаточное число интересных и новаторских проектов. Я ожидал, что и в этот раз он будет экспериментировать. Здесь же я вижу перекос в сторону цифровых, постцифровых, постнаучных, псевдоинтерактивных объектов, искусства постинтернета, искусства в цифровую эпоху, такое фантазирование на информационные потоки, на глобальную сеть, на всеобщую коммуницированность, на цифровой язык, – фетишизация технологизмов. Иллюстрации этого – например, наивная работа Джереми Сантьяго-Хорсмена, которая романтизирует эстетику двоичного кода: стена с обвалившейся штукатуркой. Художник видит факт и визуализирует его очевидным образом. Или как-бы-интерактивный ящик с проводами и лампочками Эдди Вагенкнехта, который, согласно описанию из каталога, представляет собой «собранные вместе монтажные платы и сетевые кабели … (которые) символизируют “облако”, социальные сети, данные, утечки»; кроме того, этот ящик «перехватывает и записывает анонимные данные, получаемые из действующих поблизости сетей Wi-Fi ». И многие другие работы также представляют из себя чрезвычайно примитивную визуализацию метафоры, – столь многие, что их число серьезно превышает некоторое критическое число «фоновых» работ для большой выставки, заставляя задуматься о слишком небрежном подходе куратора к отбору работ.

Джереми Сантьяго-Хосмен. Святилище (а б). 2016

БК: Мне наоборот кажется, что это лучший проект молодёжной биеннале из всех, что я видел. И обилие критических суждений, на самом деле, проистекает из того, что мы подходим к её оценке с точки зрения заданных представлений, а не тех задач, которые эта биеннале поставила перед нам. Вся критика связана с какими-то требованиями – критичности, работы с локальным контекстом, которые становятся максимой.

ИИ: Не совсем максима, скорее, один из аспектов качества биеннале.

БК: Да, но нужно рассматривать не их, а вопросы, поставленные самой биеннале, причём по форме взаимодействия: тема – работа, зритель – произведение, зритель – кураторское решение и так далее. В этом контексте станет понятно, что куратор решился на очень смелую форму. Что делали биеннале, получившие распространение в 90-е и 2000-е? Они были как раз очень контекстуализированы и посвящены взаимоотношениям, коммуникации. Сначала – эстетика взаимодействия, потом – политический активизм. Эти проекты втягивали зрителя во взаимодействие, пытались превратить зрителя в гражданина, сподвигнуть его к какой-то позиции. И нынешняя биеннале Саммана чётко показывает, что эта позиция, когда ты обязательно должен соблазнить зрителя на действие, на какую-то ответную реакцию, уже осознана молодыми художниками как насильственная. Меня привлекает отсутствие этой гражданской кокетливости, требования что-то делать, думать о контексте, участвовать в чём-то. И если посмотреть с этой точки зрения, то станет понятно, что работы отобраны очень точно. На выставке много видео, например, а это такой нарциссический медиум, замкнутый в себе, очень созерцательный объект. И большинство объектов, наоборот, неинтерактивны, наоборот, они одиноки и замкнуты на себе.

Запомнившиеся мне работы – это в основном видео, посвященные одинокому жесту в пустоте, вроде человека с пчёлами в работе Марка Джонсона. Или видеоинсталляция «Вознесение» Петра Давыдченко с нырком в грязь. На выставке много работ, которые воспринимаются в интерпассивном ключе, создавая коммуникацию без коммуникации, связь без связи. Куратор разрывает связь между зрителем и работой. Как в этом зале с зеркалами – эстетика нарциссизма, ты понимаешь, что замкнут сам на себя, как и молодое искусство. По сути, это отличительная особенность молодых людей. Марк Фишер называл это депрессивной гедонией – когда не можешь делать ничего, кроме получения удовольствия. Но эта нарциссичность парадоксальна: когда мы демонстрируем замкнутость на себе, мы как раз и находим точки взаимодействия, мы понимаем, что мы как-то соединены.

Ещё один важный момент тематический. Здесь темой заявлены связи, коммуникация – циркуляция образов. Казалось бы, всё, мы уже всё слышали: акторно-сетевая теория, теория коммуникации и что мир вовсе не существует вне коммуникации. А эта выставка фактически заявляет тему коммуникации, перенаселения образами, но при этом представляет абсолютно некоммуникативные работы. Долгое время существовала эта идеология поверхности, скольжение, заданное цифровыми технологиями, и «Глубоко внутри» предлагает иной режим.

Сегодня популярны различные перформативные лекции, параллельные программы, и кажется, что выставка уже не нужна. Многие за это критиковали эту биеннале. Но она показывает, что можно выразить в биеннальной форме – замкнутость и одиночество, связанные с объектами. Неслучайно на этой выставке нет перформансов – ты не сможешь выразить эту идею в перформансе. Эта биеннале – связь очень многих одиночеств. Мне кажется, что многие чувствуют себя вне сообщества, так что эта биеннале связана с контекстом – она чётко резонирует с моими ощущениями.

ИИ: Мне как раз кажется, что эта выставка сделана по лекалам биеннале десятилетней давности, когда появилась совокупность качеств для подобных конвенциональных выставок. Мешанина из работ, привезённых из разных уголков света для того, чтобы осветить какую-то абстрактную проблематику. На дискуссии «Артгида» мы вспоминали биеннале Illuminаtions , – вот это неплохой пример такой выставки: работы, которые как бы имеют отношение к теме, хотя к ней может иметь отношение всё, что угодно. Это как раз и определяет изоляцию от локального контекста, которая присутствует в основном проекте биеннале.

БК: Биеннале, про которую ты говоришь, – это «Маги Земли» Жана Юбера Мартена. Но нынешняя молодёжная биеннале сделана совсем по-другому.

ИИ: Нет, я говорю об этой ученической форме биеннале, которая возникла благодаря их буму, когда почти в каждой точке земли, претендующей на какое-то значение в современном искусстве, появилась своя. В итоге они делаются по одному рецепту: берётся из ниоткуда проблематика, сформулированная максимально общо, художники, производящие различные айтемы на эту тематику, и всё объединяется в одном пространстве.

Ольга Данилкина: Мне кажется, что эта биеннале сделана по-другому. Мне очень понравилось, что она даёт очень трезвое понимание, что мы не можем себе позволить действительно продуктивно мыслить ни о чём, кроме как о глобальном. Если мы переходим к локальному, то неминуемо погружаемся в поле массмедиа и его отражение политических и социальных процессов, а попытка объективно разобраться в этом довольно безнадежна - этот жест будет только множить информационный шум и вряд ли выйдет за рамки манипуляции, используемой теми же массмедиа. Мне как раз очень понравилось это отстранение от подобных тем.

БК: Мне тоже, потому что провинциальное – это когда ты не можешь заявить права на собственную универсальность, на то, что ты можешь универсально мыслить. И это особенно важно для молодёжной биеннале. Во время обсуждения на «Артгиде» многие высказали идею, что молодёжной биеннале быть не должно, что это эйджизм. И было высказано предположение, что когда биеннале называлось «Стой! кто идет?», то это был фестиваль, фанк, веселье, а теперь биеннале и нужно как-то напрячься. Но я понял, что на самом деле молодёжные биеннале дают возможность молодым людям быть серьёзными и быть воспринятыми серьёзно, без этой атрибутики «молодости» – лёгкое искусство, тусовки, веселье. И эта выставка противостоит этому: она напряженная, мрачная, предапокалиптическая, безнадёжная. Ваня говорит про постинтернет, но он часто педалирует яркими цветами, но эта выставка неяркая, монохромная. Ты не сделаешь такую выставку в рамках фестиваля «Фарш».

ЕИ: Это интересная мысль, но мне кажется, что вектор, заданный словосочетанием «биеннале молодого искусства», не очень верный. Он провоцирует саморефлексию – что такое молодость, что значит быть молодым, – которая, может быть, не совсем нужна.

ОД: Да, я не могу смотреть выставки, думая о том, молодые это художники или нет. Кажется, что «биеннале молодого искусства» – это понятие, потерявшее смысл.

БК: Да, ты права. Социологи, например, Паскаль Гилен, справедливо говорят, что в Европе уже нет деления на поколения в современном искусстве. Но в России, мне кажется, такой контекст, что здесь понятие «молодой художник» имеет смысл. 89-й год, падение социалистического блока, СССР привели к серьезному поколенческому разрыву. У нас до сих пор вырисовывается логика десятилетий, и не потому, что мы на периферии, а именно из-за контекста 89-го года. Спор концептуалистов с акционистами или художников 2000-х с акционистами – это эдипальный спор.

ЕИ: Да, понятно, есть художники, которые живут в постсоветском пространстве, есть те, что жили в советском. Но ведь те, кто живёт в постсоветском пространстве, скоро пересекут этот рубеж в 35 лет, который является таким повсеместным цензом молодого художника.

БК: Конечно, я не говорю о возрастном цензе. Хотя Массимилиано Джони делал выставку Younger than Jesus и никто особо не был против. Но я скорее вот о чём хочу сказать. Все волнуются, что прославление молодости – это фашизм. Но вы странно представляете молодость, будто это накачанные парни, которые пышут здоровьем, энергией и шовинизмом. Нет, молодость другая и эта биеннале её показывает. Это щуплые дети, которые не могут найти себя в жизни.

ЕИ: Мне кажется, что как раз об этом была прошлая биеннале – «Время мечтать»: о бесконечных фрустрациях, о неудовлетворённости и невозможности действия. Эта биеннале если и говорит об этом, то очень опосредованно.

Вообще, я согласна, что эта биеннале про одиночество объекта и разрыв коммуникации. Фактически работы на выставке вытесняют зрителя: на верхнем этаже всё перекрывает звук из видео Эндрю Нормана Уилсона, дурацкая попсовая песня, которая смешивается со звуком других работ, перекрывает их и образует пространство, в котором невозможно находиться, в нём некомфортно. И в зеркальной комнате ты расщепляешься и не можешь сконцентрироваться, зафиксировать своё внимание на каком-то объекте. Не можешь войти с ним контакт. Это становится такой метафорой вытеснения зрителя из выставочного пространства и одиночества обособленного объекта. Мне кажется, что это хорошо проявилось в архитектуре выставки, экспозиционных решениях: с одной стороны, всё экспонировано качественно и красиво, все композиции уравновешены, но чем дальше ты проходишь и начинаешь всматриваться в работы, то это ощущение первоначальной цельности и гармоничности начинается разваливаться. Вся выставка разваливается – никакой цельности нет, почти все работы замкнуты на себе. Это привлекательная идея, но она всё равно упирается в какое-то объектное производство, в рынок – большинство объектов на выставке выглядят как неплохо сделанные галерейные работы. И в нашем российском контексте это одиночество подкрепляется ещё и ощущением того, что эти объекты вроде бы ищут своего покупателя, обладателя, но найти его не могут.

БК: Система давно устроена не так, да и не ищут эти объекты своего покупателя.

ЕИ: Она не должна быть так устроена.

ИИ: В мире существует два основных пути монетизации имени художника: либо художник продает социальный активизм и получает гранты, либо производит и продаёт объекты – single items , которыми и наполнена эта биеннале. В биеннале участвует достаточное количество вполне успешных галерейных художников. Но мне кажется, что нельзя рассматривать эту выставку в качестве новой апологии автономного изолированного объекта, потому что у нас нет никаких оснований считать, что это было сделано осознанно. Гораздо легче сделать выставку, если рассматривать произведения искусства как автономные объекты вне их контекстуализации, выставку как набор айтемов в «уайт кьюбе».

БК: Нет, я не согласен. Во-первых, потому что это программная выставка, где тема и форма тесно связаны. Кроме того, может я слишком цинично высказываюсь, но я не вижу ничего плохого в том, что люди делают что-то на продажу. Плохо, когда это становится критерием оценки работы. Но ты же не оцениваешь Достоевского по количеству символов, которые он хотел набить, чтобы отыграть долг. И много было сделано прекрасных и важных работ, которые потом были хорошо проданы.

Во-вторых, сейчас гораздо проще конвенционально сделать какую-нибудь посиделку. Эту молодёжную биеннале интересно рассмотреть в контексте последней московской биеннале: это два разных ответа на одни и те же условия – нехватка финансирования. И московская биеннале сделала дискуссионную платформу…

ИИ: …теплую ламповую биеннале. Как в инкубаторе.

ОД: Я согласна, что объекты замкнуты, но при этом в очень многих работах я узнавала себя. Я не считаю, что биеннале игнорирует локальный контекст, нет, она к нему обращается, но не напрямую, этот контекст не кричит на каждом углу «я есть все!» (потому что он - не все), как это часто бывает.

БК: Да, это не прямая связь, а резонансная. Все люди в глобализованном мире чувствуют в некотором смысле одно и то же, но это совпадение становится возможным только тогда, когда ты один в комнате что-то делаешь. Все связаны именно этим. Этой оторванностью.

ОД: Мне понравилось, что многие работы призывают тебя смотреть не на то, что происходит вокруг тебя, а прежде всего на то, как ты это воспринимаешь, как мы вообще думаем. В этом смысле интересна работа Дарьи Кольцовой с паттернами на окнах, в ней хорошо проявилась эта степень взаимодействия с локальным контекстом.

Эта оторванность очень срезонировала у меня с ощущением от положения нашего арт-сообщества. Ни у одного видео на выставке нет русских субтитров, помещение неотремонтировано. Постепенно мы, сидя в нашем маленьком мирке, начинаем понимать, какой он всё-таки маленький и как всё ограниченно. Насколько мы по большому счёту никому не нужны. И этот момент хорошо чувствуется на этой биеннале.

ИИ: Биеннале в принципе показывает, что мы никому не нужны. Отсутствие субтитров – это маркер, на них нужен совсем не большой бюджет. С моей точки зрения, это еще одно доказательство небрежения и халтурности в подходе к выставке.

ОД: Ситуация с субтитрами кажется мне политической для такого огромного проекта.

ИИ: Это очень важный маркер игнорирования локального зрителя.

Эли Мария Лундгор. Сотня объяснений одного и того же. 2015

БК: Мне эти проблемы кажутся менее важными, так как зритель должен быть изъят из этой выставки. Диктат зрительства существовал достаточно долго и его необходимо снять.

ИИ: Ты же не предлагаешь снимать этот диктат искусством ради искусства и автономными формами самовыражения?

БК: Нет. Во-первых, это не просто концепция искусства ради искусства XIX века. Контекст другой, другая форма взаимосвязи между этими объектами. И вообще эта идея не столько про автономное искусство, сколько про некоторую политику отношений, которая сегодня устанавливается между людьми, между объектами, между чем угодно. Эта политика реализуется не напрямую, а через посредников. Мы общаемся интерпассивно, а не активно. Сегодня люди уже не берутся за руки и не выходят на площадь. Сегодня другие методы политического реагирования. Сегодня можно быть аполитичным, и это будет политическим стейтментом.

ИИ: Но этот политический стейтмент одобряет статус кво. Ты же не можешь отрицать того, что власти сейчас выгодно рассадить людей по их одиночным камерам.

БК: Нет. Выгодно висеть на турнике и смотреть паблик-арт. Из-за чего случился кризис 2008 года? Потому что люди просто не могли платить по кредитам. Они устали. Капитализм не учёл этот момент, что люди могут просто блокирнуться.

ЕИ: Но при этом работы на выставке говорят о том, что они произведены, что на это были потрачены усилия и деньги. Даже видео – это не found footage или сырая документалистика, которые требуют минимум затрат и могут быть созданы в одиночку. Нет, видео на выставке говорят о том, что процесс их производства был затратен и требовал привлечения команды. Если это объекты, то они часто сделаны либо с привлечением новых технологий, либо сделаны искусно. То есть усталость и пассивность, о которых говорит выставка в целом, противоречит способу их производства, противоречит, фактически, художественным стратегиям участников.

БК: В случае этой выставки речь идёт не о людях вообще. Работы производят эффект, но при этом не требуют никакого действия.

ЕИ: То есть художники, активно создающие работы и продвигающие себя, производят работы, которые говорят нам быть пассивными? На днях мне пришло письмо от пиарщицы одной из участниц выставки из России с просьбой написать о ней для Aroundart или взять интервью, ведь она прекрасная, молодая и одна из нескольких русских художниц, кого взяли в основной проект. Подобная стратегия – стать известным и продаваемым – противоречит пассивности, о которой мы говорим.

ИИ: Я не понимаю реакцию Бори, который не видит в этом противоречия. Мы привыкли критиковать позицию, когда стимулом для работы художника является его карьерный рост. Мы привыкли критиковать коррумпированность выбора.

БК: О какой коррумпированности выбора ты говоришь, если речь о кураторской выставке?

ИИ: Я её вижу потому, что многие работы на выставке очень примитивные и плохого качества. Я также не могу объяснить выбор некоторых российских художников ничем другим, как только тем, что Самману их буквально пропихнули.

ЕИ: А как вы вообще оцениваете выбор российских художников? С одной стороны мы видим зарубежных художников, которые более или менее известны, которые сотрудничают с галереями, с другой – российских, половину из которых не знаем даже мы.

ИИ: У меня двоякое ощущение от этого выбора. С одной стороны, я узнал несколько новых фамилий, которые мне показались очень интересными, за которыми я буду наблюдать. Многие работы мощны - крайне уместное и запоминающееся видео с водолазом Петра Давыдченко, вышеупомянутые паттерны на окнах Дарьи Кольцовой, «Шароверы» Дарьи Правды, простая, но точная стена «Ни слова о войне» Наташи Тихоновой. С другой стороны, есть какие-то совершенно странные работы, выбор которых мне показался просто коррумпированным- всякие там борщи, коллажики и хейтеры концепций. Не могу представить, чтобы куратор привлек эти работы по своей воле.

БК: Я оцениваю этот выбор на отлично! Прекрасно, что так много неизвестных художников. И я не согласен со словами Вани, что это коррумпированность. Самман выбирал художников по заявкам. А идеальная ситуация, когда у куратора есть обзор вообще всего, просто невозможна. Это утопический взгляд. Кроме того, я не вижу ничего плохого в том, что люди профессионально занимаются своей раскруткой и нанимают пиарщиов.

По поводу работ. Я увидел не столько плохие работы, сколько определённую структуру: на выставке есть центральные, хорошо структурированные работы и есть работы второго ряда, сделанные даже не художниками, а дизайнерами. Видимо, они прошли через заявку. Но эти работы не выглядят ужасно. Каждая работа играет собственную роль в общей идее.

ЕИ: Какие работы на ваш взгляд являются центральными?

БК: Например, с водолазом Петра Давыдченко. Множественность отражений, параноидальность. Он постоянно ныряет в эту грязь, как ассенизатор, выполняющий сизифов труд. Эта работа перекликается с зеркальным залом. Мне запомнились флаги несостоявшихся государств Эндрю Рэнвилля, «Шароверы». Ещё – Феликс Кисслинг. Не могу сказать, что это какая-то невероятная работа, но она очень точно скроена.

ИИ: Помимо работ, названных Борей, отмечу «Иерихон» Леэ Нево, «Военные залы» Катарины Груцай. Работы с материалом - у Екатерины Бурлыги или у Ревиталя Коэна и Тура ван Балена. Видео Эли Марии Лундгор «Сотня объяснений одного и того же» кажется мне одной из центральных для биеннале с таким названием. Флаги, конечно; их я даже назову второй раз! Это одна из немногих работ, которая обязана была быть показана именно здесь, в Москве, и именно сейчас. А упомянутое тобой «АнтиСолнце» – это та самая работа для селфи, которая должна быть на каждой биеннале!

БК: Это хорошо! Селфи – это очень важный феномен, говорящий об одиночестве. Помните работу Брюса Наумана Depression square ? Науман сделал такой конверт, уходящий вглубь, и назвал его бездной отчаяния. Но скейтеры начали его использовать как рампу и начали делать там селфи. Делать селфи в бездне отчаяния! Ты делаешь селфи, потому что заперт в мире самовалоризации. Так и здесь: ты делаешь селфи на фоне черной бездны.

ОД: Я на самом деле не понимаю критики искусства как индустрии в контексте большого международного события. Что ещё от него можно ждать? Почему нас так напрягает, что у художника есть пиарщик?

ЕИ: Индустрию необходимо критиковать именно в рамках биеннале. Система у нас устроена так, что в рамках биеннале проходит шквал событий – все хотят попасть в биеннальный каталог. Само по себе это неплохо – если бы эта система отлаженно работала. Но ведь о том, какие события всё-таки выбрали в параллельную программу, их организаторы узнают почти перед открытием и начинают судорожно их готовить, хотя в другое время могли сделать их лучше и более вдумчиво, хоть и без этой галочки участия в специальной программе биеннале. Галерея «Триумф» начинает сотрудничать с новым арт-парком при каком-то строящемся жилом комплексе.

ИИ: При «Донстрое».

ЕИ: И таким образом мы узнаем, откуда будут деньги у московской биеннале современного искусства.

ОД: На брифинге по поводу её будущего отчётливо сказали, что денег из государственного бюджета в ближайшее время у неё скорее всего не будет.

ЕИ: Ну вот – начали искать спонсоров.

ИИ: Биенале – это повод раскошелиться для чиновников, выступить под неким лейблом, укоренённом в самом искусстве. Биеннале – это жанр мегавыставки, который, понятно, служит определённым целям. Но у такого события есть и хорошие качества, лежащие в области экспериментов, временности и недолговечности произведений (их иной темпоральности), диалога с локальным контекстом. Вопрос: должны ли мы стараться их изжить и превратить биеннале в очередной смотр автономных произведений. Или наоборот: мы должны их законсервировать и превратить в биеннальный канон. Это две как бы абсолютно разные, но обоюдно уязвимые позиции.

9 сентября 2017 года в Москве в Новом Пространстве Театра Наций состоялся public talk куратора основного проекта 6-й Московской международной биеннале молодого искусства Лукреции Калабро Висконти и куратора Нового Пространства Театра Наций Веры Мартынов.

Во время беседы было объявлено о начале приема заявок от художников и кураторов на участие в основном и стратегических проектах 6-й Московской международной биеннале молодого искусства. Также участницы встречи обсудили концепцию основного проекта биеннале молодого искусства 2018 года, получившего название «Абракадабра», поговорили о кураторских практиках и о работе в междисциплинарных проектах. Лукреция Калабро Висконти рассказала о том, какую роль сегодня играют молодые кураторы в крупных международных проектах вроде биеннале, о своем стремлении работать с локальными контекстами и об опыте сотрудничества со знаменитым художником Маурицио Каттеланом.

Лукреция Калабро Висконти, куратор основного проекта биеннале:

« В 1999 году профессор архитектуры и планирования Массачусетского технологического института Уильям Митчелл сформулировал теорию “экономики присутствия”, которая за несколько последних десятилетий размыла границы между профессиональной, частной и социальной сферами человеческой жизни. Все больше и больше в мире самым ценным товаром оказываются не предметы потребления, а информация, знания и опыт, создающие модели антиутопической экономики, основанной на удовольствии. Личная эффективность, идеальная реализация всех возможностей личности и хороший эмоциональный настрой стали сегодня главной валютой, и в нашем режиме работы 24/7 все чаще оказывается неясным, сознательно ли мы выбираем такой образ жизни или просто уже не умеем действовать иначе. Как воплотить свое право владеть собственным временем? Какие скрытые силы мы можем привлечь, чтобы противостоять выгоранию?

Слову “Абракадабра” уже в древности приписывались магические свойства. Произнося “Абракадабра!”, мы запускаем процесс преобразования реальности. Сегодня это повелительное слово влечет за собой массу ассоциаций — отчасти благодаря тому, что его присвоила поп-культура (вспомним хотя бы рвавший танцпол в 1980-е диско-хит Стива Миллера). Термин “Абракадабра!” связывает растущее внутри современной культуры внимание к эзотерическим, тайным практикам с современными суггестией и интересом к непредсказуемым вечеринкам ночами напролет, которые ранее были формой протеста и средством ухода от действительности. Наши стремящиеся к вездесущности трансгуманисты сегодня делают неприемлемыми традиционные формы протеста — например, забастовка как отсутствие. “Абракадабра” же ищет альтернативные способы взаимодействия с пространством и временем в нарративах, которые могут стать источником мощнейшей энергии. Именно фантастическая преобразующая энергия этих второстепенных, а иногда и скрытых нарративов образует фокус проекта “Абракадабра”, основанного на несущей заряд из прошлого субкультуре танцпола как сцены, где создаются новые формы взаимодействия и обретается новый, неожиданный опыт. Поэтому мы делаем акцент на перформативных практиках, видео и междисциплинарных исследованиях и среди участников проекта хотели бы видеть художников, создающих или выявляющих новые формы и возможности сегодняшних отношений с пространством и временем » .

Во время своей первой поездки в Россию Лукреция Калабро Висконти посетила ярмарку Cosmoscow, выставки фонда V-A-C в Московском музее современного искусства и Уральскую индустриальную биеннале. Также Лукреция встретилась более чем с 50 молодыми художниками в рамках портфолио-ревю в московском Центре «Красный», посетила школу «Свободные мастерские» ММОМА и частные мастерские художников.

ОТБОР УЧАСТНИКОВ

С 21 сентября по 20 ноября 2017 года на сайте www.youngart.ru открыт прием заявок от художников не старше 35 лет на участие в основном проекте биеннале.

Кураторы не старше 35 лет могут подавать заявки c концепциями на участие в двух стратегических проектах биеннале, которые пройдут на двух площадках: в Государственном центре современного искусства (ГЦСИ) и в Московском музее современного искусства (MMOMA).

Иллюстрации и дополнительные материалы для прессы доступны по ссылке: https://goo.gl/IDPv3F

О ПРОЕКТЕ

Московская международная биеннале молодого искусства — один из самых амбициозных проектов в области современного искусства в России. Задачи биеннале — открытие новых имен, поддержка и стимулирование творческих инициатив художников и кураторов нового поколения, создание условий для их публичного высказывания и, как следствие, развитие среды современного искусства. Участникам проекта предоставлен шанс установить связи и наладить творческое взаимодействие с профессиональной художественной средой. Биеннале формирует пространство для демонстрации актуальных стратегий нового поколения художников и кураторов.

Московская международная биеннале молодого искусства проходит с 2008 года. Начало проекту положил ежегодный фестиваль молодого искусства «Стой! Кто идет?» (проводился Государственным центром современного искусства (ГЦСИ) ежегодно с 2002 по 2006 год в сотрудничестве со школой современного искусства «Свободные мастерские» Московского музея современного искусства (MMOMA)). Проект приобрел новый статус в связи с нарастающим к нему интересом молодых художников, кураторов и критиков. Совместными усилиями ГЦСИ и МMOMA была разработана концепция биеннале молодого искусства. Если раньше кураторами биеннале выступали выбранные организаторами проекта известные международные специалисты (Дарья Пыркина, Дарья Камышникова, Катрин Беккер, Дэвид Эллиотт) вне зависимости от их возраста, то с 2015 года куратор биеннале, как и ее участники, — представитель новой генерации. Партнеры биеннале — культурные институции, заинтересованные в развитии молодого искусства.

6-ая Московская международная биеннале молодого искусства
Стратегический проект в ММОМА

Ведутся революционные работы

Дорота Гаведа и Эгле Кульбокайте, «Группа молодых читательниц», инсталляция, перформанс, 2017 г. Бенжамин Форестер, HyperReadings, инсталляция, воркшоп. Джоана Мол и Седрик Парисот, "Виртуальные наблюдатели", видео онлайн-проект Табита Разар, "Искренне жаль", видео

Бесплатные медиаторские туры проходят в: четверг и среду - в 14:00 и в 18:00; субботу - в 13:00; воскресенье - 13:00 и 18:00. До 22 июля.

Куратор стратегического проекта: Барбара Куэто

Московский музей современного искусства в шестой раз стал площадкой для проведения стратегического проекта Московской международной биеннале молодого искусства. В 2018 году куратором Основного проекта под названием «Абракадабра» стала Лукреция Калабро Висконти, а стратегического «Ведутся революционные работы» — Барбара Куэто.
Художникам своего проекта Куэто предложила подумать о том, что может быть формой протеста в эпоху цифровых олигархий, как можно противостоять предвзятым институтам и несправедливым механизмам контроля и что может считаться насилием в цифровом пространстве? Проект в рамках биеннале символично пройдет в особняке ММОМА на Гоголевском бульваре, где когда-то собирался круг декабристов, и будет продолжаться в цифровом пространстве — на платформе CosmosCarl.co.uk.

В виртуальном мире наши голоса будто лишены эха — они растворяются в бесконечном потоке изображений и данных. Мы становимся лишь наблюдателями нашего собственного опыта и поставщиками данных для корпораций. Несмотря на очевидность агрессивных действий в цифровом поле, они продолжают маскироваться рассуждениями о защите и свободе доступа к информации. Для борьбы с репрессивными, но одновременно подвижными и нематериальными системами, как например, Google и Facebook, выставка «Ведутся революционные работы» исследует механизмы их обхода и подрыва, а также способы пробуждения гражданского самосознания. Включая работы, выполненные в различных видах искусства — от текста и перформанса до звуковой инсталляции и части экспозиции в цифровом пространстве, выставка демонстрирует, как художники с помощью минимальных средств критикуют и противостоят общепринятым давно сложившимся нормам, которые, по их мнению, не представляют права разных групп общества. Цифровую форму художественного языка они выбирают как оптимальную стратегию борьбы с новыми способами виртуального подавления и манипулирования, появившимися в XXI веке, и фокусируются на социальном, культурном, историческом, гендерном аспектах идентичности в контексте постцифрового общества.

Стратегический проект биеннале под кураторством Барбары Куэто — это способ личной и групповой борьбы участников биеннале с системой. Определяя ее как институционально предвзятую к индивиду, авторы предлагают каждому посмотреть на нее с позиции неравенства, индивидуального влияния и действия, то есть проявления гражданской активности. Так, например, появился проект Бенджамина Форстера HyperReadings — открытое программное обеспечение, на платформе которого пользователи могут составлять список книг для самообразования и делиться им с другими пользователями.

Выставка превращает музей в инструмент влияния, а экспозицию в живое действие, благодаря обширной образовательной программе, включающей семинары, дискуссии и перформансы — как в цифровом, так и в физическом пространстве.

Участники проекта в ММОМА:

Бенджамин Форстер (Австралия) и Юлия Бабыка (Австралия/Германия), Джоана Мой (Испания) и Седрик Парисот (Испания), Дорота Гаведа (Польша) и Эгле Кюльбокайте (Литва), Игнас Крунглевичус (Литва), Морехшин Аллахьяри (Иран), Пюк Фонг (Нидерланды), Саемундур Тор Хельгасон (Исландия) и Фредерик Писсуйз (Нидерланды), Стефани Сайджуко (США), Табита Розер (Франция), Хо Руи Ан (Сингапур), Art & Feminism (США), ShareLab (Сербия), UnmakeLab (Корея).

Художники виртуальной части проекта CosmosCarl.co.uk:

Hackblossom (США), Бенжамин Гроссер (США), Рэмси Нассер (Ливан), Жасмин Виссер (Нидерланды), FemArtNet (Испания), Марина Пински (Россия), Базель Аббас (Кипр), Руанне Абу-Раме (США).

О биеннале:

Московская международная биеннале молодого искусства — один из самых масштабных и амбициозных проектов в области молодого искусства, который будет реализован этим летом уже в шестой раз. Миссия Биеннале, организованной РОСИЗО-ГЦСИ и ММОМА, состоит в том, чтобы открывать новые имена, создавать условия для представления молодых авторов публике и развивать современное искусство в городской среде. Стратегический проект традиционно разместится на двух площадках — Московского музея современного искусства и РОСИЗО-ГЦСИ — и представит лучшие кураторские проекты, отобранные экспертным советом Биеннале на конкурсной основе. Куратором Основного проекта биеннале в 2018 году стала Лукреция Калабро Висконти — независимый куратор, сооснователь некоммерческого исследовательского проекта CLOG. Именно она дала проекта название «Абракадабра». «Абракадабра» отдает предпочтение практикам, основанным на времени, динамическим изображениям и междисциплинарным исследованиям, проводимым коллективно или индивидуально, которые ставят целью активировать пространства и пейзажи посредством понятий перформативности, драматургии и agency (свободы воли).

Партнер стратегических проектов

Партнеры проекта