Элизабет мид смит. Элизабет мид-смит - семь молоденьких девиц, или дом вверх дном
Жила-была девушка, ленивица да прясть не охотница; и что ей мать ни говорила, а заставить ее работать никак не могла.
Вот, наконец, у матери терпенья не стало, разгневалась она и побила свою дочь, а та и разревелась вовсю. А как раз в это время проезжала мимо королева; услыхала она плач, велела остановить карету, вошла в дом и спрашивает у матери, за что та бьет свою дочь так, что слышен крик даже на улице.
Стыдно было женщине рассказывать, что дочка у ней такая ленивая, и она сказала:
Да вот никак не могу оторвать ее от прялки, у нее все охота прясть да прясть, а мне-то, по бедности, откуда достать столько льна?
И сказала королева:
Нет для меня ничего приятней, как слышать, когда прядут, и нет ничего мне милее, когда жужжат веретена. Отдайте мне дочь свою в замок, льна у меня достаточно, и пусть себе прядет, сколько ей вздумается.
Мать была этому рада, и королева забрала девушку с собой. Вот прибыли они в замок, повела королева ее наверх и показала три светелки, а набиты они были сверху донизу самым отборным льном.
Вот этот лен ты мне и перепряди, - сказала она. Коль управишься с этой работой, я выдам тебя замуж за старшего своего сына. Я не посмотрю на то, что ты девушка бедная, твое усердие будет вместо приданого.
Испугалась девушка: ведь она не могла перепрясть столько льна, даже если бы сидела над пряжей каждый день с утра и до вечера целых триста лет.
Осталась она одна и стала плакать и просидела так, сложа руки, целых три дня. А на третий день пришла королева и, увидев, что девушка ничего не напряла, удивилась, но та ей объяснила, что не могла начать работать, тоскуя по материнскому дому. Королева этим объяснением удовлетворилась, но, уходя, сказала:
Ну, завтра, смотри, за работу принимайся.
И осталась девушка опять одна, и, не зная, что ей начать, что и придумать, подошла в горе к окошку. Она увидела, что идут три женщины: и была у одной из них ступня широкая, а у другой такая толстая нижняя губа, что прямо вся к подбородку свисала, а у третьей был широкий большой палец.
Остановились они у окошка, посмотрели наверх и спросили девушку, чего ей не хватает. Она стала жаловаться на свое горе; и вот предложили они ей помочь и сказали:
Если ты пригласишь нас на свадьбу и нас стыдиться не будешь, а станешь называть нас своими тетушками и к себе за стол посадишь, то мы весь лен тебе перепрядем, и сделаем это быстро.
Я буду очень рада, - ответила она, - входите и принимайтесь скорей за работу.
Она впустила трех диковинных женщин и освободила для них место в первой светелке. Они сели и начали прясть. Одна тянула нитку и вертела колесо, другая ее смачивала, а третья сучила и пальцем о стол постукивала, - и падал ворох пряжи наземь, и была пряжа самой тонкой работы. Девушка скрывала от королевы этих трех прях, и когда та приходила, показывала ей целый ворох готовой пряжи, и похвалам королевы не было конца. Когда в первой комнате льна уже не хватило, они перешли во вторую, наконец - в третью, а вскоре и в этой льна больше не хватило.
Потом три женщины попрощались и напомнили девушке:
Смотри же, не забудь, что нам обещала; и будет тебе счастье!
Девушка показала королеве пустые комнаты и большую груду пряжи, и та стала готовить ей свадьбу; и радовался жених, что женится на такой искусной и прилежной девушке, и всячески ее расхваливал.
Есть у меня три тетки, - сказала девушка, - они мне сделали много добра, и я не хотела бы позабыть о них в своем счастье, - так вот, дозвольте мне пригласить их на свадьбу и посадить рядом с собою за стол.
Королева и жених отвечали:
Ну, конечно, мы разрешаем!
И вот, когда начался свадебный пир, вошли во дворец три женщины в странном одеянии, а невеста им и говорит:
Добро пожаловать, милые тетушки!
Ах, - говорит жених, - как ты можешь дружить с такими противными бабами? - И он подошел к той, у которой была широкая ступня, и спрашивает:
Отчего это у тебя такая широкая ступня?
От работы на прялке, - ответила она, - от работы на прялке.
Потом подходит жених ко второй и спрашивает:
Отчего это у тебя губа такая отвисшая?
Оттого, что лен смачивала, - ответила она, - оттого, что лен смачивала!
Спросил он третью:
Отчего у тебя палец такой широкий?
Оттого, что нитки сучила, - ответила она, - оттого, что нитки сучила!
Испугался тогда королевич и говорит:
С этой поры никогда моя милая невеста не должна к прялке и близко подходить.
Так избавилась она от ненавистной ей пряжи.
Информация для родителей: Три пряхи - сказка братьев Гримм о девушке, которая ленилась прясть, и однажды взяла её королева к себе в замок, где её надо было перепрясть большую кучу льна. Как же она выпуталась из этой ситуации…? Сказка «Три пряхи» будет интересна детям в возрасте от 6 до 9 лет.
Читать сказку Три пряхи
Жила-была на свете девица-ленивица и прясть не охотница, и как бы мать её к тому ни принуждала, а заставить прясть не могла.
Наконец, и до того дело дошло, что мать однажды не вытерпела, рассердилась и побила дочку, а та стала голосом плакать.
Как раз в это время ехала мимо королева, и когда услышала плач, приказала лошадей остановить, вошла в дом и спросила мать, за что она так бьёт свою дочь, что её крики слышны даже на улице.
Матери совестно было обнаружить лень своей дочки, и потому она сказала: «Да вот никак её от пряжи не отбить - все хочет прясть да прясть, а я-то бедна и не могу для неё постоянно иметь лён наготове».
Тогда королева отвечала: «Я более всего люблю прясть и более всего бываю довольна, когда кругом меня шуршат колёса самопрялок: отпустите вашу дочь со мною в мой замок - там у меня льну довольно, может себе прясть, сколько душе угодно».
Мать была радёшенька, и королева увезла её дочку с собою. По приезде в замок королева повела девушку вверх и показала ей три комнаты, снизу доверху полнёшеньких чудеснейшего льна. «Вот перепряди мне весь этот лён, - сказала королева, - и когда перепрядёшь, я тебя отдам замуж за моего старшего сына; не посмотрю я и на то, что ты бедна - твоё неутомимое старание заменит тебе приданое».
Бедная девушка перепугалась: она не могла и подумать перепрясть такую силу льна, хотя бы она над ним и триста лет просидела, и работала бы с утра и до вечера не покладая рук.
Оставшись одна, она стала плакать и так три дня просидела, пальцем не шевельнувши.
На третий день пришла королева и очень удивилась, увидевши, что ещё ничего не напрядено; но девица извинялась тем, что она все очень скучала по дому матери своей и потому не начала ещё работать. Королева её выслушала, но уходя от неё, сказала: «С завтрашнего дня ты должна начать работать».
Когда девица опять осталась одна, то уж решительно не знала, что ей делать, и в горе подошла к окошку.
Вдруг видит, входят во двор три бабы: у одной нога широкая - преширокая и приплюснутая, у другой нижняя губа такая большая, что на подбородок отвисла, а у третьей большой палец на руке огромный!
Они остановились перед окном, взглянули вверх и спросили девушку, о чём она горюет? Она стала жаловаться им на свою беду, и тогда те предложили ей свою помощь и сказали: «Если ты нас к себе на свадьбу пригласишь, нас не постыдишься и назовёшь своими тётушками да за стол с гостями посадишь, то мы тебе твой лён напрядём и притом в самое короткое время». - «От души буду вам рада, - отвечала девица, - входите же скорей и сейчас принимайтесь за работу».
Тогда впустила она этих трёх диковинных баб к себе и в первой комнате со льном устроила им выемку, в которой они уселись и принялись прясть. Одна тянула нитку из кудели и вертела колесо, другая смачивала нить, третья скручивала нитку и постукивала пальцем о стол, и как ни стукнет, так и падает наземь известное количество пряжи, и притом самой тонкой.
От королевы она укрывала своих трёх прях, и когда та приходила, указывала ей только на груду пряжи, так что та не знала, как и расхвалить её. Когда первая комната опустела, принялись за вторую, а там и за третью - и ту скорёхонько опростали.
Затем три бабы-пряхи распрощались с девицей и сказали ей: «Не забудь только обещанного нам - в том твоё счастье».
Когда девица показала королеве пустые комнаты и громадную кучу пряжи, та стала готовить свадьбу, и жених заранее радовался, что жена у него будет такая искусная и старательная, и нахвалиться ею не мог. «У меня есть три тётки, - сказала девица королеве, - и я от них много добра видела, так я и не могу забыть о них в счастье; а потому позвольте их пригласить на свадьбу и посадить с нами за один стол». Королева и жених сказали: «Почему бы нам это не дозволить?»
Когда торжество началось, три тётки вошли в залу, очень странно одетые, и невеста, обращаясь к ним, сказала: «Милости просим, милые тётушки!» - «Ах, - сказал жених, - как это ты можешь дружить с такими уродами?»
Затем он подошёл к одной из трёх прях, с широкой ступней, и спросил: «Отчего это у вас ступня такая широкая?» - «От нажима, - отвечала она, - от нажима».
Тогда жених подошёл к другой пряхе и спросил: «Отчего у вас губа такая отвислая?» - «От смачивания, - сказала она, - от смачивания».
Тут обратился он к третьей: «Отчего у вас такой большущий палец?» - «От скручивания нитки, - сказала она, - от скручивания нитки».
Королевич испугался и сказал себе: «Ну, уж моя-то красавица-жена и не притронется к колесу самопрялки».
Так, и избавилась она от необходимости прясть эту несносную льняную пряжу!
Жила на свете девушка, была она очень ленивая и прясть не любила. Сколько мать ни заставляла её прясть - и ругала при этом, и упрашивала,- а ничего поделать не могла.
И вот как-то мать очень рассердилась и ударила её по рукам, а девушка, начала плакать громко-громко.
В это время мимо их дома проезжала королева. Услыхала королева плач и велела остановить лошадей. Вылезла она из кареты и пошла в дом узнать у матери, за что она так сильно бьёт свою дочь; ведь плач её даже на улице слышен. А матери стыдно было сказать, что у неё дочь такая лентяйка, она и говорит:
- Да вот, никак не могу её от пряжи оторвать - всё прядёт да прядёт. А я женщина бедная, мне на неё столько льну не напасти.
Тогда королева сказала:
- Я сама очень люблю прясть - мне больше всего нравится, когда кругом меня шуршат колёса самопрялок. Отпустите вашу дочь со мной. У меня во дворце много льна, она сможет прясть, сколько ей захочется.
Мать очень обрадовалась и послала свою ленивую дочку в королевский дворец.
Во дворце королева повела девушку наверх и показала ей три комнаты, снизу доверху набитые прекраснейшим льном.
Перепряди мне весь этот лён,- сказала королева,- и я тогда выдам тебя замуж за моего старшего сына. Ты хотя и бедная девушка, но твоё старание заменит любое богатство.
Тут девушка очень испугалась. Столько льна нельзя было и в триста лет перепрясть, даже если работать всё время и совсем спать не ложиться.
Осталась она одна в комнате и стала плакать. Целых три дня сидела она и плакала. И до льна даже пальцем не дотронулась.
На третий день пришла королева и, когда увидела, что работа ещё даже не начата, очень удивилась и рассердилась.
- Ах, простите меня,- сказала девушка,- я эти дни очень по дому и по любимой матушке скучала.
- Ну хорошо,- говорит королева,- на этот раз прощаю. Но с завтрашнего дня ты должна сесть за работу.
Элизабет Мид-Смит
Девичий мирок (история одной школы)
L. T. Meade A World of Girls
© Г. Н. Хондкариан.
Литературная обработка, 2009 © А. Ю. Власова.
Иллюстрации, 2009 © ЗАО «Издательство НЦ ЭНАС», 2009
Предисловие от издательства
Английская писательница Элизабет Томасина Мид-Смит родилась в 1844 году в Ирландии, в семье протестантского священника. Мать девочки рано умерла, и когда отец женился во второй раз, Элизабет отправилась в Лондон. Она упорно занималась в читальном зале Британского музея и самостоятельно подготовила себя к писательской карьере. Первые произведения Элизабет появились в 1861 году, когда ей исполнилось 17 лет.
Наиболее известны ее романы для девочек и женщин, особенно – вышедший в 1886 году под псевдонимом Л. Т. Мид «Девичий мирок», огромная популярность которого фактически породила такой вид литературы, как «школьные романы». Тем не менее она продолжала экспериментировать и в других жанрах: ее перу принадлежат исторические, приключенческие и детективные романы и повести. За свою жизнь Элизабет Мид-Смит опубликовала около 300 произведений, включая короткие рассказы и статьи в журналах. В свои лучшие годы она писала до 10 романов в год.
Роман «Девичий мирок», который мы сегодня предлагаем нашим читателям (вернее, читательницам), был переведен М. А. Лялиной на русский язык в 1900 году. И с тех пор у нас не переиздавался.
Действие романа разворачивается в английской школе для девочек, куда после смерти матери отец отправляет двенадцатилетнюю Эстер. Непокорному сердцу девочки предстоит привыкнуть к строгим школьным порядкам, познакомиться с новыми подругами и пройти через множество испытаний – чтобы научиться управлять своими эмоциями, осознавать последствия своих поступков, ценить дружбу и преданность.
Глава I
Прощай, прежняя жизнь!
– Нэн хотеть к Этти, – пропел тонкий детский голосок.
– Сегодня нельзя, мисс Нэнси; нельзя, моя радость.
– Нэн хотеть к Этти, – еще настойчивее повторила девочка. И так как ответа не последовало, она лукаво взглянула на няню и незаметно выскользнула в полуотворенную дверь.
Перебежав холл, Нэнси очутилась в комнате сестры. Тут царил полный беспорядок: постель была не прибрана, вещи разбросаны; но самой Этти в комнате не было.
Вернувшись в холл, малышка позвала:
– Этти! Этти!
Она поглядывала на дверь детской в ожидании погони. Но няня не появлялась. Тогда девочка, сообразив, что сестра, вероятно, находится внизу, храбро начала спускаться с лестницы.
Одолев это сложное препятствие, Нэнси снова позвала сестру. Одна из дверей отворилась, и на пороге появилась девочка лет двенадцати в глубоком трауре.
– Ты сама нашла меня, мое сокровище! Какая ты умница! Иди, моя дорогая, я дам тебе покушать.
– Нэн хотеть сухалик.
Пока пухлые ручки обнимали шею сестры, быстрые глазки оглядывали стол, отыскивая чего-нибудь вкусное.
– Вот тебе два сухарика. Сядь ко мне на колени, Нэн, и посмотри мне в глаза. Ты меня любишь?
– Нэн любить Этти.
– А Этти уезжает. Долго, очень долго я не увижу тебя, мое золото; но душа моя будет с тобой. Я стану думать о тебе днем и ночью. Я люблю тебя больше всего на свете, Нэнси. А ты не забудешь меня?
– Нэн не забудет. Нэн хотеть сухалик, Этти.
– Дам, дам; и сахару дам. Обними меня покрепче, еще крепче. Вот тебе два кусочка. Хоть сахар тебе и вреден, но пусть уж сегодня будет твой праздник. Ведь нам недолго оставаться вместе, и я хочу дать тебе все, чего бы ты ни пожелала.
Цепкие пальчики Нэнси немилосердно мяли креповую оборку траурного платья сестры. Набитый сахаром ротик не мешал девочке повторять:
– Сахал, сахал, Нэн любить сахал.
Появилась няня и положила угощению конец.
– Ах, маленькая плутовка! Нашла-таки дорогу. Зачем вы даете ей сахар, мисс Этти? Ведь знаете, что он ей вреден. Фуй, мисс Нэнси, какие у вас грязные ручки. Глядите, мисс, она совсем смяла ваше платье.
– Ничего, няня. Я дала ей всего два или три кусочка. Мне так хотелось, чтобы она приласкала меня. Теперь иди к няне, Нэнси. Возьмите ее, няня. Боюсь, что расплачусь, если она останется тут.
Няня взяла малышку на руки.
– Прощайте, мисс. Старайтесь быть умницей в школе. Поверьте, там не так дурно, как кажется.
– Прощайте, няня. Ах, папа зовет меня. Сейчас, сейчас!
И, схватив перчатки, Этти побежала к двери. Сэр Торнтон, высокий мужчина, суровый на вид, ожидал ее в прихожей, застегивая пальто. Экипаж стоял у подъезда. Минуту спустя он уже вез Эстер и ее отца к железнодорожной станции. Когда аллея оказалась позади и милый старый дом скрылся из вида, Эстер откинулась на подушки и закрыла глаза. Все, что ей было дорого, осталось в прошлом. Впереди ее ожидал чужой мир и чужие люди.
Сердце девочки сжалось. Она взглянула на отца – тот невозмутимо читал газету.
Наконец они добрались до станции. Сэр Торнтон посадил дочь в дамское купе первого класса, вручил ей билет и воскресную газету.
– Кондуктор позаботится о тебе, Эстер, – сказал он. – На каждой станции он будет заходить и приносить из буфета все, что тебе потребуется. Поезд доставит тебя прямо в Сефтон, там миссис Виллис встретит тебя или кого-нибудь пришлет за тобой. Прощай, моя девочка. Старайся быть умницей, укрощай свой нрав…
Не успел он договорить, как Эстер обвила руками шею отца. Горячие слезы омочили его лицо.
– Полно, Этти. Ты знаешь, я не люблю нежностей, особенно при посторонних людях.
И сэр Торнтон поспешно вытер мокрые щеки.
Глава II
Попутчицы
Поезд быстро катился по рельсам, а маленькая путешественница тихо плакала в уголке под своей креповой вуалью. Ее сердце было переполнено печалью и негодованием. Школьная жизнь, с ее строгими ограничениями и возможными наказаниями, была ей отвратительна. Девочке казалось, что поезд несет ее из прежней вольной жизни в настоящую тюрьму, и тюрьму эту она заранее ненавидела всей душой.
Всего три месяца назад не было на свете девочки счастливее и жизнерадостнее Эстер Торнтон. У нее была мама, которая умело руководила своей живой и впечатлительной дочкой, добиваясь от нее любовью и лаской всего, чего хотела. Господь призвал к себе этого доброго ангела. Эстер и крошка Нэнси остались сиротами.
Между этими двумя девочками у Торнтонов были еще дети, но они умирали в младенчестве, уцелели только старшая да младшая.
Отец Эстер был человеком вполне порядочным, но слишком серьезным и необщительным. Не имея ни малейшего понятия о воспитании детей, он приходил в ужас от выходок своей старшей дочери: Эстер лазила по деревьям, рвала платья, скакала на его резвых лошадях. От наказаний, которыми отец старался обуздать своевольную девочку, пользы не было. Убедившись в том, что его воспитательные меры не исправляют Этти, он решил поместить ее в один из первоклассных пансионов. Туда-то и ехала теперь Эстер.
Маленькое сердечко ее возмущалось и негодовало; в особенности тяжело ей было вспоминать прощание с отцом. Нет, она не будет умницей, не станет прилежно учиться и не явится домой с наградою, чтобы на нее смотрели как на самую заурядную девочку. Она не хочет быть благовоспитанной. Она останется прежней взбалмошной Этти – и когда отец увидит, что школа не исправила ее, он оставит ее дома. А дома будет крошка Нэнси и воспоминания о покойной маме.
Впечатлительной Этти были свойственны сильные чувства. После смерти матери она почти не упоминала о ней, и когда отец заговаривал о покойной жене, Этти убегала из комнаты. Крошка Нэн была единственным существом, при котором она решалась произносить дорогое ей имя.
Когда Нэн молилась, Этти учила ее вместо обычного «помяни Господи» говорить: «благодарю тебя, Господи, что ты обратил мою маму в прекрасного ангела». Нэн спрашивала, что такое ангел, и Этти со слезами на глазах объясняла ей, как умела. Однажды она показала малышке картинку, на которой был нарисован ангел в белоснежной одежде. Нэн так понравился этот ангел, что она захлопала в ладоши и закричала:
– Нэн тозе будет ангел, как мама! Да, Этти?
Впрочем, подобные разговоры случались нечасто, а в последнее время и вовсе прекратились, так как спустя три месяца Нэн, которой было всего два с половиной года, совсем позабыла мать.
Наплакавшись досыта под вуалью, Этти принялась рассматривать своих попутчиц. С ней ехали две худенькие пожилые леди, которые старательно кутали ноги в пледы. Они в свою очередь наблюдали за Эстер. Одна из них предложила Этти бутерброд, от которого девочка, хоть и была голодна, отказалась – отчасти из гордости, отчасти из застенчивости.
