Выставка кифера в эрмитаже. Эрмитаж открывает выставку «Ансельм Кифер — Велимиру Хлебникову
Эрмитаж решился на беспрецедентный проект: один из центральных парадных залов полностью изменил свой облик. Теперь, поднявшись по Иорданской лестнице, посетитель попадает в принципиально новое пространство: колонны Николаевского зала закрыты до капителей белыми стенами. Преобразования понадобились для выставки одного из самых дорогих современных художников — Ансельма Кифера.
О том, что в Эрмитаже готовится нечто особенное, город узнал нехарактерным способом: . Как выяснилось потом, это были декорации для нынешней выставки. Конструкция оказалась непростой — даже не по внешнему виду, а по техническим характеристикам.
«Мы впервые построили стены высотой восемь метров, которые позволяют этот зал увидеть совершенно по-новому, - рассказывает куратор выставки Дмитрий Озерков. - Эти временные конструкции позволяют подчеркнуть и высоту зала, и, скрыв его колонны, увидеть капители. Чтобы построить эти стены и не повредить исторический паркет, была произведена точнейшая инженерная работа. Все картины - а многие из них достаточно тяжелые, свинцовые, - были особым образом распределены. За белыми стенами находятся очень легкие алюминиевые фермы, которые опираются на деревянные пластины, которые в свою очередь лежат на войлоке. И таким образом нагрузка распределяется целиком на все, чтобы паркет не был поврежден».
Подобные операции в Эрмитаже — проект исключительный. Но провести выставку по сюжету требовалось именно в тех залах, которые исторически связаны с темой революции 1917 года. Ведь выставка Ансельма Кифера хоть и является посвящением конкретному человеку - Велимиру Хлебникову, но напоминает о событиях столетней давности в целом.
О выставке Кифера отдел современного искусства мечтал все десять лет своего существования. Ее задумывали сделать одной из первых, но сам художник не спешил в Россию, а собирать его работы по различным музеям и частным коллекциям для Эрмитажа было не так интересно, как сделать персональный проект. В итоге год назад, спустя восемь с половиной лет переговоров, сотрудники показали художнику Петербург, провели его по музею и помогли по-новому увидеть нашу страну и проникнуться эстетикой и атмосферой.
Последнее, как они шутят, удалось особенно хорошо. Если смотреть на работы Кифера с расстояния — видишь простые серые осенние пейзажи: поле, рассеченное колеей, озеро среди травы и деревьев... И только подходя ближе, замечаешь прикрепленный к холсту маленький проржавевший корабль (вот она, судьба революции!) и фактуру работы: Кифер смешивает свой краски с землей, глиной, ржавым металлом, соломой, засушенными цветами.
«Многие из этих пейзажей навеяны русским ощущением природы, хотя в основе их лежат, конечно, немецкие пейзажи, - объясняет куратор выставки Дмитрий Озерков. - Ансельм Кифер родился в 1945 году, буквально под бомбежками, и темы войны, ощущения вины немецкого народа и тоталитаризма проходят центральной линией в его работах».
Как хорошо образованный человек, Кифер знает о культуре нашей страны гораздо больше, чем можно было бы подумать.
«Физически я нахожусь в Петербурге впервые, но в сущности у меня есть ощущение, что я много раз здесь бывал, - признался Кифер на встрече с публикой в Эрмитажном театре. - Я хорошо знаю русскую историю, знаю все, что происходило в течение двух мировых войн, много читал о дореволюционном времени, знаю, ЧТО такое Зимний дворец и ЧТО такое «Аврора». Для меня это было, скорее, возвращение».
В разговоре Кифер легко оперирует именами Достоевского, Маяковского, Эйзенштейна и, конечно, Велимира Хлебникова, который поразил его еще в 1970-х, когда его книги были переведены на немецкий. Причем поразил не словотворчеством, с которым он ассоциируется у всех русскоязычных читателей (как можно догадаться, перевести его поэзию невозможно), - но интересом к нумерологии.
«Кифер читал прозу Хлебникова, посвященную построениям исторического порядка, - продолжает Дмитрий Озерков. - У Хлебникова довольно много текстов - «Время мера мира», «Учитель и ученик» - о том, что мировые события и события в жизни каждого человека происходят с определенным интервалом. Например, путем изучения истории различных личностей Хлебников вывел число "317", которое является периодом для существования земли. Каждые 317 лет, говорил Хлебников, происходит важное морское сражение, каждые 317 лет или 317, умноженные на 2, 3, 4, происходит падение какого-то большого государства. В жизни человека этот период тоже существует, и каждые 317 дней с человеком происходят похожие события. Хлебников это анализировал на дневниках Пушкина и дневнике Марии Башкирцевой, который в конце XIX века был очень популярен. Число "317" выглядит как некий закон, который рулит миром». Таким образом, в частности, Хлебников в 1912 году предсказал революцию 1917 года.
Картины Кифера — с маленькими корабликами, отсылающими к символу русской революции «Авроре» и к словам Хлебникова о морских сражениях, - предлагают зрителю задуматься о месте революции в современном мире. По центру некоторых работ зритель увидит черные потоки, подобные тем, что писали старые иллюстраторы Библии, изображая разрушение Содома и Гоморры. На некоторых картинах — расплавленный свинец. О чем конкретно говорят работы Кифера — во многом решать самому зрителю: аннотации есть, но они немногословны. Публиковать конкретные цитаты из Хлебникова кураторы не стали.
Серию из 30 работ для Эрмитажа Кифер создал, по своим меркам, быстро, под впечатлением от визита в Россию. Но это не первые его работы на данный сюжет: так, в июне 2016 года на торгах «Искусство ХХ века и современное искусство» в Лондоне его работа «Велимиру Хлебникову. Доктрина войны: Битвы» поставила рекорд торгов, уйдя с молотка за 2,4 миллиона фунтов при эстимейте 400-600 тысяч фунтов.
«Я погружаюсь полностью в цвет и больше ничего не вижу - я пишу, - рассказывает о своем творческом процессе Кифер. - Возникает промежуточный результат. Я сажусь и думаю: о чем она мне говорит, эта картина? Удивляет? Поражает? Когда я понимаю, я начинаю дальше писать, разрабатывать концепцию. И так повторяется несколько раз, пока не возникает результат. Но не только я работаю над картиной. Если мне не нравится картина, я оставляю ее полежать, даю природе мне помочь. Кладу ее в снег, например, и смотрю, что сделала природа с моей картиной. И это мне помогает понять ее».
Увидеть работы художника можно до 3 сентября, для выставки подготовлена обширная образовательная программа, включающая цикл лекций о фигуре Ансельма Кифера в контексте искусства XIX-XX веков, арт-марафон «Кифер-Хлебников. Пересечения: Живопись-литература-музыка» 1 июля и встречи-дискуссии на выставке.
Алина Циопа, "Фонтанка.ру"
В Эрмитаже открылась первая в России выставка знаменитого немецкого художника Ансельма Кифера, сделанная отделом современного искусства музея совместно с панъевропейской галереей Таддеуса Ропака, имеющей отделения в Зальцбурге, Париже и Лондоне. Выставка "Ансельм Кифер — Велимиру Хлебникову. Судьбы народов", посвященная 100-летию Октябрьской революции, произвела великую революцию в интерьере самого большого парадного зала Зимнего дворца и почти незаметную — в истории русского искусства
Николаевского зала Зимнего дворца не узнать — он превратился в стильную галерею современного искусства таких размеров, какие прежде бывали разве что в Америке, но теперь, когда художники и галеристы взялись осваивать индустриальные руины, появились и в Европе. Вернее, зала вообще не видно — в нем временно образовалась анфилада из трех "белых кубов", уходящих идеально ровными стенами под самый потолок — австрийский галерист Таддеус Ропак привез в Эрмитаж не только колоссальные картины, но и выставочную архитектуру венского производства. В отличие от искусства Яна Фабра, искусство Ансельма Кифера, осмысляющее историю старой и новой европейской культуры, не стремится интегрироваться в традиционный европейский музей — оно предпочитает стерильность модернистского white cube. Даже в парижском Музее Родена, делая оммаж хозяину дома, местами построенный на точных рифмах, Кифер не стал вторгаться в постоянную экспозицию. Словом, эрмитажное посвящение Велимиру Хлебникову и Октябрьской революции разыгрывается в декорациях "война дворцам" — не в том смысле, чтобы их разрушать, а в том, чтобы полностью игнорировать. Хотя избавиться от мысли, что в самом конце Невской анфилады, главной частью коей и является Николаевский зал, находится комната, где было арестовано Временное правительство, невозможно.
Конечно, 2017 год обречен на большое количество "датских" выставок той или иной степени конъюнктурности, однако любовь Кифера к Хлебникову, предсказавшему, как верят мистически настроенные исследователи авангарда, конец Российской империи в 1917-м, вспыхнула вовсе не по случаю юбилея и связанного с ним подряда для фабрики имени себя, в какую с возрастом, по всей видимости, обречен превращаться любой художник такого склада. И если одна из картин с затерявшейся в пейзаже свинцовой лодочкой, пришпиленной к поверхности холста, получила название "Аврора", так это, очевидно, под впечатлением от прошлогоднего визита Кифера в Петербург — в ходе подготовки к эрмитажной выставке он впервые побывал в России. А что касается мотива корабля — он появился давно и связан как с Велимиром Хлебниковым, искавшим "основной закон времени" среди прочего и в периодичности великих морских сражений, так и с другими культурными героями Кифера. Скажем, с Каспаром Давидом Фридрихом и его парусниками в гаванях и ледяных торосах или с Луи-Фердинандом Селином, отважным мореплавателем на край ночи. Но чтобы убедиться в искренности Кифера, далеко ходить не нужно — нужно всего лишь выйти из Эрмитажа и пройти несколько сотен метров до Музея Людвига в Мраморном дворце, где висит картина 1979 года "Большой железный кулак Германии", входящая в первый из посвященных Хлебникову циклов.
Это по нынешним киферовским меркам маленькая (два на два с половиной метра) и традиционная по материалам (масло, акрил) экспрессионистская абстракция, но в ней при известном напряжении фантазии можно увидеть что-то вроде пейзажа после битвы. С годами работы Кифера приобрели поистине циклопическую величину и развернулись в пространстве как ассамбляжи или инсталляции: пастозно положенную краску сменили растрескавшиеся слои глины, сгустки смолы и потеки свинца, картина проросла ржавым железом, колосьями пшеницы и пальмовыми листьями, а после сделалась задником для многоэтажных бетонных конструкций вроде "Семи небесных дворцов" в миланском "Ангаре Бикокка" или "Звездопада" на Monumenta в Гран-Пале. Тридцать картин, выставленных в Эрмитаже, той же гигантоманской породы, и это самое последнее послание Кифера Хлебникову, к которому он постоянно обращался — в 1980-е, 1990-е, 2000-е и 2010-е. Еще в 1970-е интерес к эзотерическим учениям, нумерологии, идее цикличности истории и националистическим мифологиям привел его к Председателю Земного шара. Недоучившийся филолог и знаток многих языков, Кифер не владел русским, так что поэзию Хлебникова, как и поэзию Осипа Мандельштама, читал в переводах — в том числе в переводах Пауля Целана, еще одного протагониста этого ученого искусства. О трудностях перевода хлебниковской поэзии говорить излишне, хотя и из самого скверного переложения "Зверинца" можно вывести предсказание о грядущей всемирно-исторической битве славян и немцев, но художника более интересовала таинственная проза, учение о "законе времени" и "звездном языке", роднящая Хлебникова с такими фигурами киферовского пантеона, как английский мистик Роберт Фладд, и фантастическая биография на фоне истории, роднящая Хлебникова с Селином и Целаном.
Пытаться вычленить сугубо хлебниковские мотивы, за исключением условных цитат, вписанных в пейзажи характерным школьным почерком, в новом цикле Кифера занятие довольно бессмысленное — так переплелись и перемешались в его искусстве Хлебников, Целан, Селин, Фладд, Фридрих, Дюрер. Быть может, ржавая больничная кровать, прикрепленная к холсту размером пять на семь с половиной метров, намекает на известный рисунок Петра Митурича, изобразившего Хлебникова на смертном одре, а болотно-озерный пейзаж за ней — на новгородское захолустье, "исконно славянскую" землю, где упокоился Председатель Земного шара. Или же это о "Смерти в озере", когда "диким ужасом исказились лица немцев, увидя страшный русский полк"? Или о любой войне, о войне как таковой? Быть может, исполинская книга, где вместо страниц — свинцовые листы прохудившейся кровли Кельнского собора, отсылает к "Доскам судьбы", а проржавевшие корабли — к погибшей при Цусиме эскадре, каковое событие стало первым толчком к мистико-математической историософии Хлебникова. Впрочем, с тем же успехом это могут быть книги и корабли любого другого из персонажей или, точнее, из собеседников Кифера. Тем более что исполинская свинцовая книга раскрыта в "Духе над водою". Правда, и в поэтике Хлебникова воды несут великое множество смыслов. И уходящая вдаль дорога — самый частый мотив новой серии картин — может указывать на путь поэта, бродяги и скитальца, прошедшего в научных экспедициях и завоевательных походах от Урала до Персии, а может указывать на путь вообще. Вернее же всего, что Кифер смотрится в Хлебникова как в зеркало, способное предрекать будущее в прошедшем, и видит в нем себя — свои реки, озера, дороги, круговращение истории, списки кораблей, великих мужей и сражений.
Конец пути в случае нашего великого предсказателя был совершенно непредсказуем. И Кифер, размышляющий над историческими путями Германии XX века со всеми ее катастрофами и разделениями — на "своих" и "чужих", приведшими к тому, о чем (после Аушвица) писал Целан, на западную и восточную, на раскаявшуюся и затаившую обиду,— не может не ощущать двусмысленности хлебниковского проекта, где панславизм уживается с "всемирной отзывчивостью", будетлянство — с национализмом, яростный большевизм — с имперскими амбициями. Вероятно, рассматривая эти опасные материи под хлебниковским углом зрения, алхимик Кифер забавным образом трансмутировал в настоящего русского художника, пейзажиста дождливой хляби, осеннего морока и, что называется, неизбывной русской тоски. Пути-дороги, навязчиво повторяющиеся десятки раз в его новом посвящении Хлебникову, невольно вызывают в памяти главную русскую картину — левитановскую "Владимирку". Репродукция третьяковского шедевра, собственно, и открывает каталог эрмитажной выставки. И если к искусству Ансельма Кифера она вряд ли добавит что-то новое, то шанс посмотреть на хрестоматийную, затертую миллионами скучающих взглядов "Владимирку" в новом контексте, куда более широком, чем национальный,— это, несомненно, одно из достижений Эрмитажа.
«Ансельм Кифер - Велимиру Хлебникову. Судьбы народов». Санкт-Петербург, Эрмитаж, Зимний дворец, до 3 сентября
С 30 мая по 3 сентября в Николаевском зале Зимнего дворца представлена первая в России персональная выставка немецкого художника Ансельма Кифера, которая является посвящением современного художника великому русскому поэту Велимиру Хлебникову.
Николаевский зал полностью преображен специально для выставки: белые панели, на которых закреплены картины, почти полностью скрывают богатое убранство зала, разбитого на три секции. Чтобы вес конструкции не повредил драгоценный дворцовый паркет, была проделана сложная инженерная работа. Также специально для выставки была разработана особая система освещения: источники света установлены за белыми панелями и направлены в потолок, обеспечивая мягкий рассеянный свет.
Ансельм Кифер — художник, склонный к глубокой и многоликой интеллектуальной рефлексии. В своем творчестве он обращается к темам истории, религии, литературы, философии, образам памяти и наследия. Источник вдохновения для Кифера — мировая культура в самом широком ее срезе: немецкая история, религиозная мистика, античная поэзия, месопотамские мифы. Ансельм Кифер — единственный из живущих художников, чьи работы входят в постоянную коллекцию Лувра.
Некоторые картины немецкого художника ближе к скульптуре, чем к живописи в привычном ее понимании: он использует дерево, металл, скульптурные объекты. Его живописные полотна — широкомасштабные, многослойные, трехмерные — знаменуют возрождение жанра исторической живописи с ключевыми для нее вопросами памяти и культурного мифа. В смелой вангоговской манере, краски на холстах Кифера смешиваются c пылью, землей, глиной, ржавым металлом, соломой, засушенными цветами.
В 2016 году Ансельм Кифер, вдохновленный посещением Петербурга, создал специально для Эрмитажа новый выставочный проект. В оборудованном для выставки пространстве Николаевского зала Кифер представляет полотна, посвященные русскому поэту-футуристу, экспериментатору словотворчества Велимиру Хлебникову. На выставке экспонируется около 30 новых работ, специально созданных для этого проекта.
Одна из центральных для Велимира Хлебникова, идея о бесконечной цикличности судьбоносных военных столкновений, происходящих на воде и суше раз в 317 лет, становится для Кифера основой для размышления на темы войны и мира, мимолетности и конечности всех человеческих чаяний, беспощадности рока. В то же время, выставка «Ансельм Кифер — Велимиру Хлебникову» — это живописная ода печальной красоте ржавеющих кораблей, некогда вселявших страх, а теперь брошенных их создателями на самом краю земли.
Выставка современное искусство
В Николаевском зале Зимнего дворца открылась первая в России персональная выставка одного из немногих живых классиков современного искусства — великого немецкого художника Ансельма Кифера. Экспозиция "Ансельм Кифер — Велимиру Хлебникову. Судьбы народов" организована Государственным Эрмитажем совместно с Galerie Thaddaeus Ropac (Лондон / Париж / Зальцбург) в сотрудничестве с самим художником. Главную выставку сезона смотрела Кира Долинина.
Если бы художника Ансельма Кифера не было, его надо было бы выдумать. Хотя бы для того, чтобы он сделал эту выставку. Потому что если она не убедит российского зрителя в том, что современное искусство не пугало и не повод для гламурного селфи, а плоть от плоти искусства классического, что формальные упражнения не меняют сущности визуального восприятия, что искусство это требует работы мысли и чувств, но и отдает сторицей, то я уж и не знаю, что тогда убедит. Кифер — это не про красоту и позитив, не про гладкую поверхность холста и "тончайшее прикосновение кисти", это про боль, кровь, землю, войну, смерть, память и дух человеческий. Но прежде всего — это о живописи. Той живописи, границы которой модернизм проверял на прочность почти столетие, размыл почти до полного растворения и которая снова и снова находила себе выход. Кифер в этом ряду — один из последних могикан, каждый холст которого настаивает на праве живописи быть главным из искусств.
Огромный бальный Николаевский зал, самое престижное и парадное выставочное помещение музея, отдано Киферу с потрохами. Колонны, зеркала и окна скрыты фальшстенами истовой белизны. Три почти одинаковых объема с широкими дверными проемами несут гостя выставки в замедленном почти до нуля ритме стоячей воды. Пятиметровые холсты, которым отдано по стене, и двухметровые, скомпонованные в композиции по четыре или шесть, все заставляют смотреть на себя с почтительного расстояния.
Хлебниковский цикл Кифера — это пейзажи. Это то время года, когда все лысо и печально, мокрые ветки деревьев сплетаются черной вязью, дороги больше походят на гати, поля голы, а птицы голодны. Так бывает ранней весной и поздней осенью, Кифер выбирает второе: кое-где еще остались сухие желтые листья. Мое описание сознательно отсылает читателя к классическому русскому пейзажу второй половины XIX века, когда такие вот виды писал Левитан. Однако ассоциативный ряд из русской культуры (а имя Хлебникова в названии выставки дает нам право играть на этом поле смело) логичнее было бы продолжить. И вглубь — такую безнадежную распутицу задолго до Левитана писал "гениальный мальчик" Федор Васильев. И ближе к нам — в этих пейзажах и Блок, и Первая со Второй мировые войны, и "пыль да туман". Киферовским пейзажам не мешают оставаться пейзажами ни текст в картине (часто названия и даже входящие в них математические расчеты написаны прямо маслом по маслу), ни скульптурные вкрапления (так, например, открытая книга, частый образ у Кифера, парит над заводью в картине "Дух над водою"; или вот ржавая кровать с порванной сеткой, ощерившейся похуже колючей проволоки, в многометровой композиции "Велимиру Хлебникову. Новое учение о войне. Судьбы народов"). И уж точно ничто не мешает работам Кифера оставаться чистой живописью — сколько бы килограммов свинца, шеллака, металла, дерева и даже "продукта электролиза" не было бы вмазано в краску. Почти доходящая до вожделенной ранними авангардистами трехмерности, эта живопись верна себе.
Выставка в Эрмитаже — персональное посвящение одного художника другому. С текстами Велимира Хлебникова Кифер встретился в 1970-х, из всего корпуса более внятной и удобоваримой на немецком, естественно, была проза, и нумерологические выкладки "Председателя земного шара" не один раз занимали мысли и руки художника. Нынешняя хлебниковская сюита сделана специально для эрмитажной выставки в последние два года, хотя многие мотивы уже встречались в более ранних сериях Кифера. Однако как бы ни было соблазнительно сделать из великого немца русского душою (тем более что сам Кифер в Петербурге на открытой лекции брякнул нечто подобное), все-таки сумрачный германский гений тут первичен. Родившийся за пару месяцев до падения Берлина Кифер — из того послевоенного поколения, которое учило немецкое искусство говорить, после того как говорить стало невозможно. Холокост, сожженные книги, уничтоженные миллионы людей и попытка уничтожить мысль, вина нации, оскверненная земля — основные темы Кифера. Хлебников, предсказавший ход истории, его "новое учение о войне", его позиция художника как верховного лица, его звуковые игры с отдельными буквами — все это преобразовано у Кифера в разговор о фатуме, духе и мертвых кораблях. Последние скользят, висят, падают, умирают в пространстве картин, тяжестью своих металлических остовов переводя лирический пейзаж на язык большой метафизики. Кому, как не немцам, это всегда удавалось лучше всех?
В Эрмитаже открылась первая в России выставка Ансельма Кифера, немецкого художника, ученика Йозефа Бойса и самого яркого современного представителя неоэкспрессионизма.
«Болевой» точкой искусство Кифера является тема Холокоста, его художник рассматривает как главную катастрофу немецкого народа. Вместе с Георгом Базелитцем и Герхардом Рихтером он был одним из первых художников, обративших мировое внимание на темы нацизма и послевоенной вины и травмы. Вместе с тем творчество Кифера идеально вписывается в постмодернистскую традицию - многослойные композиции как будто дословно иллюстрируют его интерес к истории, философии и религии. Основной источник вдохновения для немца - мировая история в самом общем смысле этого слова.
«Новое учение о войне. Велимиру Хлебникову», 2016–2017.
Творческую манеру Кифера нередко сравнивают с Ван Гогом - за масштаб работ и очевидную трехмерность. Нередко художник, преследуя особую экспрессию, добавляет в краски различные элементы - пыль, небольшие фрагменты ржавого металла, засушенные цветы. Таким образом, каждое полотно превращается в многословный сложный рассказ, наполненный сложной рефлексией.
Нынешняя выставка - изобразительное посвящение Кифера знаменитому русскому поэту-футуристу Велимиру Хлебникову. В Николаевском зале Эрмитажа выставлено 30 полотен, созданных художником специально для этого проекта. Авангардист Хлебников и Кифер схожим образом рассматривают тему осмысления хода истории, повторения военных конфликтов и неотвратимых поворотов судьбы, с которыми не в силах справиться человек.
Поэзия Хлебникова становится для немецкого художника отправной точкой: «Я мыслю изображениями. Стихи помогают мне в этом. Они подобны маякам. Я плыву к ним, от одного к другому. Без них – я пропал. Они становятся опорой, на которой в безграничности пространства концентрируется все».
«Велимиру Хлебникову. Судьбы народов».
«Велимиру Хлебникову. Новое учение о войне. Судьбы народов.», 2015–2017.
