Галина Вишневская. Прощание с королевой

Александр Солженицын

Одним из самых известных эмигрантов, вернувшихся в Россию, был русский писатель, драматург, общественный и политический деятель Александр Солженицын. После его знаменитого «Письма съезду» Союза писателей советская власть стала воспринимать писателя как врага. В 1968 году в США и Европе без разрешения автора были опубликованы романы «В круге первом» и «Раковый корпус», принесшие ему популярность. Но этот факт привел к развертыванию пропагандистской кампании против автора, вскоре Солженицына исключили из Союза писателей СССР.

С конца 60-х для разработки Солженицына в КБГ была создано отдельное подразделение. В 1970-м он был номинирован на Нобелевскую премию, после чего антисолженицынская пропаганда только усилилась. 7 января 1974 года на заседании Политбюро обсуждались выход «Архипелага ГУЛАГа» и «пресечения антисоветской деятельности» Солженицына. 12 февраля писатель был арестован и обвинен в измене Родине. 13-го его выслали из СССР и на самолете доставили в ФРГ. 29 марта страну покинула и его семья. Вскоре после высылки Солженицын решил временно поселиться в Цюрихе.

С приходом перестройки отношение власти к писателю и его творчеству поменялось. Были опубликованы некоторые его произведения, в 1989 году в журнале «Новый мир» напечатали отдельные главы «Архипелага ГУЛАГа». В следующем году Солженицын был восстановлен в советском гражданстве, а уголовное дело в отношении него было прекращено. В декабре он был удостоен Госпремии РСФСР за «Архипелаг ГУЛАГ». Личным распоряжением Бориса Ельцина в марте 1993 года писателю была подарена на правах пожизненного наследуемого владения госдача «Сосновка-2» в Троице-Лыкове. 27 мая 1994 года Александр Солженицын вернулся на родину, прилетев из США в Магадан. После из Владивостока он проехал на поезде через всю страну и закончил свой путь в Москве. В беседе с журналистами Солженицын сказал: «Все эти годы в разлуке с Родиной я внимательно следил за повседневной жизнью России, однако то был взгляд со стороны. <…>Я хочу быть лишь добрым советчиком россиянам, и постараюсь не ошибиться самому, уйти от общих рассуждений, но прийти к конкретному делу. Я хочу принести своей Родине наибольшую пользу».

Галина Вишневская и Мстислав Ростропович

В 1969 году, после начавшейся травли Солженицына, советский виолончелист, пианист и дирижер Мстислав Ростропович и его семья всячески поддерживали писателя. Он разрешил Солженицыну жить на своей даче под Москвой и написал открытое письмо Брежневу в его защиту. Меры последовали незамедлительно — отменялись концерты и туры, остановились записи. В 1974 году Ростропович и его супруга, известная оперная певица Галина Вишневская, получили выездную визу и вместе с детьми выехали за границу на длительный срок. Это было оформлено как командировка от Минкультуры СССР. В 1978 году их лишили советского гражданства, званий и наград.

Вот как об этом вспоминал сам Ростропович: «В 1974 году нас изгнали из Советского Союза на два года как бы в командировку. В 1978 году вместе с моей женой Галиной Павловной Вишневской мы продлевали паспорта. Но никакого ответа не было. 15 марта семьдесят восьмого года вдруг (мы находились в Париже) Галина кричит мне: «Славка, беги скорей сюда, к телевизору…» Я подбежал и увидел наши фотографии на экране. В этот день парламент Советского Союза утвердил постановление о лишении гражданства за антисоветскую деятельность Вишневскую и Ростроповича».

После этого они купили квартиру в Париже, а вскоре уехали в Америку, где Ростропович стал главным дирижером Национального симфонического оркестра США. Ростроповичу и Вишневской вернули гражданство СССР в 1990 году. Однако, они отказались от гражданства, заявив, что не просили его у себя ни отбирать, ни возвращать. До конца своих дней Галина Вишневская прожила со швейцарским паспортом, а Мстислав Ростропович считал себя «гражданином мира». В августе 1991 года во время путча ГКЧП Ростропович специально прилетел в Москву и присоединился к защитникам российского Белого дома.

Однако окончательно Вишневская и Ростропович вернулись в Россию только в 2002 году.

Василий Аксенов

Писатель Василий Аксенов еще в 1963 году вместе с поэтом Андреем Вознесенским подвергся критике со стороны Хрущева на встрече с интеллигенцией в Кремле. А в 1966 был арестован за попытку демонстрации на Красной площади против реабилитации Сталинизма. В 70-е произведения Аксенова перестают публиковаться на родине. Критика в адрес писателя становилась все более резкой, его и его деятельность называли «несоветской» и «ненародной». В 1977-м произведения Аксенова стали появляться за рубежом, прежде всего в Америке. В 1978 году писатель принял участие в создании так и не вышедшего в СССР альманаха «Метрополь» совместно с Битовым, Ерофеевым, Ахмадуллиной, Поповым и Искандером. Позднее альманах, как и большинство произведений, не прошедших цензуру, был издан в США. Все его участники подверглись проработкам. В 1979 году Попова и Ерофеева исключили из Союза писателей, Аксенов последовал за ними в знак протеста.

В 1980-м Аксенов по приглашению уехал в США, после чего его сразу же лишили гражданства. До 2004 года он жил в США. В Америке Аксенов преподавал русскую литературу в различных университетах. Работал в качестве журналиста на «Голосе Америки» и «Радио Свобода», писал для журнала «Континент» и альманаха «Глагол». В США впервые были опубликованы написанные еще в России романы Аксенова: «Золотая наша Железка» (1973, 1980), «Ожог» (1976, 1980), «Остров Крым» (1979, 1981), сборник рассказов «Право на остров» (1981). Впервые после долгих лет эмиграции писатель посетил СССР в 1989 году по приглашению американского посла Дж. Мэтлока. А в 1990 году Аксенову, как и многим известным эмигрантам, было возвращено советское гражданство. Однако окончательно на родину Аксенов так и не вернулся. Он продолжал жить во Франции и в Москве.

Людмила Алексеева

Знаменитая правозащитница и общественный деятель Людмила Алексеева начала свое участие в правозащитном движении еще в середине 1960-х годов. Ее квартира была местом хранения и распространения самиздата. В 1968 году за участие в правозащитном движении Алексееву исключили из КПСС и уволили с работы. А в 1974 году она получила предупреждение КГБ о прекращении «антисоветской деятельности» и возможном аресте. В 1976 году она стала одним из учредителей и членом новой правозащитной организации — Московской Хельсинской группы. Под угрозой ареста в 1977 году Алексеева была вынуждена выехать из СССР и поселилась в США. В эмиграции она продолжила свою правозащитную деятельность, оставаясь зарубежным представителем МХГ. Она вела передачи о правах человека на радиостанциях «Свобода» и «Голос Америки», печаталась в эмигрантской периодике, консультировала правозащитные организации. Во второй половине 80-х Алексеева участвовала в работе конференции ОБСЕ в составе делегации США. Американское гражданство правозащитница получила в 1982 году.

В 1993 году Людмила Алексеева вернулась в Россию, а в 1996 году была избрана председателем МХГ. На родине она продолжила свою активную деятельность. В 2009-м Алексеева была одним из организаторов акций «Стратегии-31» — регулярные выступления на Триумфальной площади в Москве в защиту 31-й статьи Конституции о свободе собраний. Однако в конце 2010 года из-за разногласий с Эдуардом Лимоновым она вышла из организации. В 2007-м году Людмила Алексеева пророчила России демократическое будущее: «Я верю, что мы тоже сумеем обуздать нашу бюрократию. Не знаю, доживу ли я до этого, но я желаю вам: в 2017 году — легко запомнить! — вспомните о предсказании бабушки Люды. В 2017 году мы уже будем демократическим и правовым государством».

И подумала: а ведь я знаю больше, значительно больше. Нашла свой старый материал. К чести моей должна заметить, что писался н при жизни кумира))) Перечитала, улыбнулась, но править не стала. Нам ведь важны только факты, верно?

Моя подружка чу дно печет пирожки. Я больше скажу: она их печет лучше всех в мире. Но - никому в голову не придет на этом основании делать из нее политического эксперта. А теперь скажите мне: чем музыкант Ростропович отличается от моей подружки? Тем - что из него таки сделали эксперта и властителя умов.

Музыкант он - во вторую очередь. Более того: как музыкант, он в России мало кого интересует. Иначе, вчера, в его юбилей, телевидение должно было показать запись его концерта. Но они же не идиоты. Они же понимают, что будет с рейтингами. Оно им надо? Поэтому вчера весь вечер мы слушали разглагольствования Ростроповича «за демократию и текущий политический процесс».

Ростропович вчера был вдруг очень похож на Сахарова. Мягкий дедушко, не от мира сего… И дело даже не в образе двух «уютных мужей-подкаблучников». Так же, как и Ростропович, академик Сахаров был хорошим специалистом в своем деле (у него это была ядерная физика).

Но с чего он взял, что, постигнув законы термодинамики, он теперь с легкостью напишет конституцию? И написал: « Россия должна разделиться на 150 независимых государств». Я ничего не придумываю. Это - сахаровская Конституция, которую освистали взбешенные (тогда еще - народные) депутаты. А демократы рыдали: «Простите нас, Андрей Дмитриевич, за это быдло!»

Право, не понимаю, почему они отказываются взять в свою компанию «государственных деятелей» мою подружку? Может быть, потому, что у кухарки - больше здравого смысла и ответственности?

Но на самом деле проблема не в них. Проблема - в нас. Мы-то куда смотрели?

А сейчас, когда в партийных списках борцы и боксеры - мы, простите, куда смотрим?

Я обожаю Аллу Пугачеву. Но ей надо петь про любовь, а не заседать в Общественной палате. Она давно живет в другом, вымороченном мире. Ее изумление («Я читаю письма и прихожу в ужас!») - мило, трогательно. Но любая доярка на ее месте была бы полезнее. У доярки - знание жизни, опыт и ответственность за детей, за землю… Она не гражданин мира. Ей жить на этой земле.

На самом деле, это отработанная технология, на которую мы попались тогда. И продолжаем наступать на те же грабли сейчас. Когда вместо авторитетов нам подсовывают кумиров.

Но ведь 15 лет уже прошло. Мы видим результат. А они, наши кумиры, они - видят?

Я ведь не зря упорно говорю об ответственности. Лучистое благодушие Ростроповича вчера изумляло. Ему бы на колени бухнуться - мол, простите меня, люди добрые… Или гениально, так, как может только он, смахнуть смычком слезы у плачущей виолончели.

Но - нет. Нам, как заезженная пластинка, пели то, что записано уже в энциклопедиях.

« Во время советского режима Галина Вишневская активно противостояла власти. Вместе с мужем, великим виолончелистом и дирижером Мстиславом Ростроповичем, оказывала неоценимую поддержку выдающемуся русскому писателю и правозащитнику Александру Солженицыну, и это стало одной из причин постоянного внимания и давления со стороны спецслужб СССР. В 1974 году Галина Вишневская и Мстислав Ростропович покинули Советский Союз и в 1978 году были лишены гражданства» wikipedia.

Да неужели? Активно противостояли власти? Да будет вам… Был, правда, небольшой скандалец, когда Ростропович уезжал на очередные гастроли за границу и потребовал, чтобы командировочные заодно выписали и его жене, так как он обладает отменным здоровьем… Власть быстро сдалась и выписала. А в остальном - особенно не противились: ни сам Ростропович, когда ему вручали звания и премии (Народный артист СССР (1966), лауреат Сталинской (1951) и Ленинской (1964) премий СССР), ни Вишневская, которая тоже была Народной артисткой и кавалером Ордена Ленина (1971г)

« Гнездо свое Ростроповичи устраивали с размахом и вкусом. Слава в концертных поездках выискивал диковинную старинную мебель. Галина заботилась об уюте. Дом был открытым, с шампанским после концертов, с дружеским застольем. С.Хентова. «Ростропович»

Самое забавное, что теперь их эмиграция подается чуть ли не как принудительная высылка из страны. Они, вроде как, не хотели. И страдали.

А ведь все было немножко не так. Вернее - совсем не так. Они сбежали.

29 марта 1974 года, спустя два дня после того, как семья отметила сорокасемилетие Ростроповича, он, по настоянию Вишневской, отправил через П.Демичева письмо Л.Брежневу с просьбой о командировке за рубеж на два года.

Ростропович и Вишневская официально значились в зарубежной творческой командировке сроком на два года, имели советские паспорта... С.Хентова. Ростропович

Согласитесь, тем, кого прессуют спецслужбы, командировочные на два года не выдают, и за границу с легкостью не отпускают. Я бы еще добавила - с доверием. Просто обратите внимание на дату: 4 года страна их ждала и не лишала гражданства. Кстати, для лишения гражданства, видимо, был серьезный повод.

Что же касается Александра Исааковича Солженицына…

«- Но, к примеру, Ростропович уезжал не по своей воле...
- Слава не глупее нас с вами, поверьте. Он всегда знал, что делает. И пуская в дом «литературного власовца» Солженицына, должен был предвидеть последствия.

А если бы к вам в той ситуации обратился Александр Исаевич, приютили бы гонимого?

Не обратился бы. Кем я был для Солженицына? А перед вынужденной эмиграцией у меня на даче полгода жил Гавриил Гликман, талантливейший опальный питерский художник. Я никогда не использовал этот факт, чтобы заработать лишние очки. Из меня - никакой пиарщик.» (Лауреат Госпремии России пианист Николай Петров, КП)

Петров сильный и умный человек. Назвать «литературным власовцем» Солженицына - для этого нужно мужество. Даже сейчас, когда стали общеизвестны весьма любопытные подробности об этом «совписе».

Николай Николаевич Яковлев, написавший блестящие работы о деятельности ЦРУ, цитирует американского сотрудника Д. Бима:

"Первые варианты рукописей Солженицына были объемистой многоречивой сырой массой, которою нужно было организовывать в понятное целое, их нужно было редактировать. Вскоре я нашел десяток талантливых редакторов и засадил их за основательную чистку текста. Получилась книга "Архипелаг ГУЛАГ", которая помогла сокрушить диктатуру пролетариата в СССР".

Но Господь с ним, с ЦРУ. Не знаю, кого они там нанимали, но цифры ужасающе перевраны, а язык Солженицына, как был, так и остался - ниже всякой критики. Не в этом дело. Не знаю, как вы, а я, как гражданин моей страны, никогда не прощу Александру Исааковичу речи, которую он произнес в США 30 июля 1975 года:

« Я друг Америки… США давно проявили себя, как самая честная и самая великодушная страна в мире… Ход истории сам привел вас - сделал мировыми руководителями… Пожалуйста, побольше вмешивайтесь в наши дела».

А в «Письме Вождям» Солженицын называет США «могучим победителем Второй мировой войны» и «кормильцем человечества». А еще он предлагает России добровольно «отказаться от технического прогресса».

Еще один кумир. Особенно - для любителей изучать историю по комиксам.

Я думаю… Ждала ли я вчера от него покаяния? Нет. Зачем требовать раскаяния от того, кого пока не в силах простить? Разве, когда Ельцин сказал «простите меня» - мы его простили?

Я просто хочу, чтобы из этих юбилеев перестали устраивать государственные праздники.

Слишком много вчера было Ростроповича…

Ты - жизнь, назначенная к бою,
Ты - сердце, жаждущее бурь.

Федор Тютчев

И смертный приговор талантам возгремел.
Гонения терпеть ужель и мой удел?

Александр Пушкин

Много воды утекло с тех пор, минуло более тридцати пяти лет. Но и сегодня это письмо и его автор выглядят провозвестниками нового демократического мышления России, которое и в наши дни - лишь на путях к становлению. Перед нами свидетельство поразительного мужества великого музыканта, вставшего на защиту гонимого писателя. Перед нами Мстислав Ростропович в момент решающего выбора, который он сделал, заняв позицию борца-гражданина, поставив на карту свою личную судьбу. С исторической дистанции это инакомыслие Ростроповича видится нам не вызывающей бравадой баловня судьбы, но страстным восстанием патриотической совести подвижника - русского интеллигента.

Представители нового поколения, которые, возможно, впервые прочтут «крамольное» письмо Ростроповича, должны знать, в какой исторической обстановке оно писалось, в каком положении оказалась духовная культура и ее корифеи на рубеже 1960-1970 -х годов.

Момент возникновения настоящего письма, можно сказать, хронологически точно отделяет одну эпоху от другой, и автор его, быть может, как никто, почувствовал этот исторический перелом. Кончилась блаженная передышка, данная хрущевской «оттепелью» вдохновенному поколению «шестидесятников». И на пути поэтов, писателей, актеров, режиссеров, художников, музыкантов уже вырастали угрюмые бастионы самодовольной брежневской политической конъюнктуры с ее надежными рычагами унификации и кастрации культуры и искусства. Безвозвратно уходили времена, когда можно было печатать и даже выдвигать на Ленинскую премию «Один день Ивана Денисовича» Александра Солженицына, или ставить на Таганке «Дом на набережной» (по роману Юрия Трифонова), или сочинять Тринадцатую симфонию Дмитрия Шостаковича на стихи «Бабьего Яра» Евгения Евтушенко… Вплотную надвинулась ситуация, когда многие мужественные и принципиальные художники оказались в положении диссидентов, людей непрестанно унижаемых, гонимых, выталкиваемых за пределы родной страны. В их числе к 1970 году оказался и Александр Солженицын, чье восхождение к литературной славе стало крупнейшим общественно-политическим событием эпохи XX съезда КПСС и низвержения сталинизма.

Теперь все переменилось. Эпоха завершалась, мрачно бросая на жертвенник истории своих недавних героев. Рассыпана верстка «Ракового корпуса» Солженицына, и задвинут на дальнюю полку Госфильмофонда «Андрей Рублев» Тарковского, и свинцовое молчание прессы окружает премьеру Четырнадцатой симфонии Шостаковича… Месть Системы за посмертное изобличение ее творца становилась все более оголтелой и беспощадной. Но многие ли решались на открытый протест?

Ростропович написал «Открытое письмо» на имя редакторов четырех центральных советских газет. С точки зрения тех, кто жил и привык жить в тисках страха и ущемлений, этот поступок мог показаться чистейшим безумием. Да и безрассудством тоже. Ведь знаменитый виолончелист буквально купался в лучах славы, преуспеяния, всенародной любви и признания. Его имя упоминалось рядом с такими колоссами советской исполнительской школы, как Давид Ойстрах и Святослав Рихтер. Целая когорта музыкальных сочинителей создавала в его честь и под его непосредственным обаянием новые произведения для виолончели. Он был любимцем и вдохновителем трех величайших композиторов XX века - Прокофьева, Шостаковича, Бриттена, сочинивших для него свои лучшие виолончельные концерты.

Все давалось, все шло ему в руки. Все, к чему ни прикасался в музыке, в педагогике, в организационной деятельности кипучий темперамент Ростроповича, становилось уникальным явлением. Его московская виолончельная школа. Его виолончельные конкурсы в рамках Международного конкурса имени Чайковского. Его клубы виолончелистов. Его разнообразные ансамбли, где он - то у рояля, то вновь с виолончелью. Его блестящие спектакли в Большом театре… Спрашивается, чего не хватало этому любимцу муз и фортуны, живущему в центре Москвы, в потрясающей квартире, женатому на первой красавице и неповторимой певице - Примадонне Большого театра Галине Вишневской, имеющему обширные международные контакты и постоянные гастроли за рубежом, пользующемуся непререкаемым авторитетом в профессиональной среде соотечественников-музыкантов? Так чего же не хватало?

Ему, счастливцу Ростроповичу, не хватало кислорода. Не мог он равнодушно смотреть, как самые одаренные, сильные и честные - за стойкость свою - расплачиваются попранным достоинством, несвободой и нищетой. Солженицын жил в те годы со своей семьей на 1 рубль в день. Об этом рассказывали мне Галина Вишневская и Мстислав Ростропович, сокрушаясь, что этот человек отказывается принимать их материальную помощь. Однако он принял как дар судьбы их гостеприимный кров. В разгар кампании, развернутой властями вокруг имени и произведений писателя, в острейший момент его бездомного скитальчества, возможность жить на даче Ростроповича была уже спасением.

Я хорошо помню то время, то ощущение неудержимо растущего напряжения, когда вся Москва вдруг заговорила о том, что на даче у Ростроповича живет «изгнанник» Солженицын. Тучи собирались над головой лучезарного Маэстро…

И вот однажды, как бы невзначай, Ростропович вдруг сунул мне две тоненькие странички машинописного текста на папиросной бумаге и сказал тихим голосом заговорщика:

Прочти. Я это отослал. Сохрани на всякий случай.

Думаю, он «подарил» это письмо не мне одной. Храню этот бесценный документ по сию пору. Вот текст. Воспроизвожу его без всяких сокращений:

Вот такой славный урок демократии преподал брежневскому правительству Мстислав Леопольдович Ростропович, народный артист СССР, лауреат Ленинской и многих международных премий и наград, 43-летний профессор и завкафедрой Московской консерватории, дирижер Большого театра.

Но урок не пошел впрок! Как и предполагал и писал Мстислав Леопольдович, вскоре началась травля и дискредитация его самого. Исчезли афиши его концертов. Исчезло имя его со страниц прессы. Были заблокированы его плановые гастроли. Дьявольская машина «отторжения» и осуждения семьи прекрасных музыкантов была запущена на полный ход. И не остановилась даже после того, как Александр Солженицын в 1974 г. был вопреки его желанию выдворен из страны на Запад. Дело было уже не в Солженицыне и его крамольных произведениях, которые защищал Ростропович. Дело было в самом Ростроповиче, который «изволил сметь свое суждение иметь». И какое суждение! «К свободному обсуждению без подсказок и одергиваний мы обязательно придем!» «Таланты, которые составят нашу гордость, не должны подвергаться предварительному избиению». «Почему именно в нашей литературе и искусстве так часто решающее слово принадлежит людям абсолютно некомпетентным?..» Он стал социально опасен, этот «диссидентствующий» Ростропович, готовый взрывать и разрушать изнутри «морально-политическое единство» советского общества. А раз так - ату его!

Хорошо помню, как мужественно и терпеливо поначалу сносила чета Ростроповичей все признаки нарастающего гонения и «отторжения». А кольцо-удавка сжималось, потому что гонения шли и по линии творческой, и бытовой. Участились набеги на дачу в Жуковке с требованием выселения Солженицына. Милиция даже предупреждала, что могут «отнять дачу у самого Ростроповича». Дело доходило до обысков, после которых возмущенный Мстислав Леопольдович и мужественная Галина Павловна помогали Александру Исаевичу писать протестные письма главе правительства А. Косыгину. Останови кто-нибудь тогда ход тупой идеологической советской машины, эту бессмысленную и беспощадную травлю знаменитых музыкантов - и не случилось бы непоправимого. Но нет. Ход тупой идеологической машины лишь набирал обороты…

Мне врезался в память один эпизод, связанный с приездом в Москву в 1971 году замечательного английского композитора Бенджамина Бриттена и Лондонского симфонического оркестра с солистами (пианистом Джоном Лиллом, пианистом и дирижером Андре Превином, органистом Ноэлем Росторном). Это были беспрецедентные по атмосфере и художественному значению дни английской музыки в России, праздник единения двух великих культур. Именно единения, потому что в концертах англичан и Бенджамина Бриттена, по его личной просьбе, приняли участие два прославленных русских музыканта - Святослав Рихтер и Мстислав Ростропович, исполнившие концерты с оркестром, созданные выдающимся английским композитором.

И что же? Произошло нечто неприличное на виду у почетных английских гостей: демонстративно, ни единым словом не обмолвилась центральная и столичная пресса об участии виолончелиста Ростроповича в этих концертах, тогда как имя Святослава Рихтера распечатали все газеты. И даже смелая и относительно независимая «Комсомольская правда», печатая мою статью «Лондонские виртуозы» (28 апреля), в последний момент вырубила целый абзац, посвященный Мстиславу Ростроповичу, без всякого, разумеется, согласования со мной. Весь парадокс заключался в том, что в этот же день, в «Вестнике» АПН «Культура и искусство», в другой моей статье «Британские Орфеи», абзац о выступлении Ростроповича с виолончельным концертом Бриттена под управлением автора был полностью сохранен. Как же! Ведь материалы «Вестника» АПН рассылались в десятки стран! Мы хотели выглядеть «благородно»…

Разумеется, я подарила этот «Вестник» Мстиславу Леопольдовичу. Не думаю, чтобы это его особенно утешило…

Власти пытались Ростроповича обуздать, унизить, придавить. Устраивались многочасовые бесцеремонные обыски на таможнях после возвращения музыканта с зарубежных гастролей. «Первое, чем я был встречен на родине, - это был обыск. Я глубоко подавлен и возмущен», - писал тогда Мстислав Леопольдович в другом своем письме редакторам центральных газет. Но вскоре и сами зарубежные гастроли, как говорится, повисли в воздухе для обоих супругов. Всесильный, ведавший всеми контрактами Госконцерт стал беспросветно врать, сообщая зарубежным «просителям» о мнимых болезнях Ростроповича и Вишневской. Министр культуры Екатерина Фурцева предупредила Ростроповича, что ему запретят зарубежные гастроли на целый год, если он не расстанется с Солженицыным. Мстислав ответил гениально: «А я и не знал, что выступать на родине - это наказание». Сей афоризм пополнил «золотой фонд» диссидентского подполья.

Ростроповича выгнали из Большого театра. Уволили из Московской филармонии. Столичные оркестры получили указания - не приглашать виолончелиста для участия в концертах. Оставалась еще надежда на периферию. Но и периферийные концерты для Ростроповича и Вишневской, отправившихся однажды в большое концертное турне по Волге, принесли лишь горькие разочарования и унижения. Информацию о концертах блокировали; фамилию Ростроповича на афишах заклеивали; а концерты в Саратове и вовсе были отменены. Так же, впрочем, как и в Киеве, о чем Маэстро узнал только из телеграммы, находясь уже в Брянске, по пути на Украину. А так хотел своим дочерям - Ольге и Елене - показать красавец град Киев! Но и публика в столице Украины была повержена в шок: ей объявили, что Ростропович в Киеве дирижировать отказывается. А планировалась «Тоска» Пуччини в гастрольных спектаклях Саратовского оперного театра. Еще никто не знал, что киевское партийное руководство вообще запретило Ростроповичу появляться на Украине.

Мстислав неоднократно письменно обращался к генсеку ЦК КПСС Л.И. Брежневу в 1972-1973 годах. Он писал: «Моя жизнь продолжает идти под знаком травли и издевательств». Просил о личной встрече, требовал расследования случаев дискредитаций и лжи и, в конце концов, «немедленного прекращения травли». Но все тщетно. На приеме у замминистра культуры на вопрос «Что же вы к нам не обращались?» - Ростропович горестно воскликнул: «Не обращался?! Да я лично Брежневу несколько телеграмм и писем посылал, прося спасти мне жизнь… Меня никто ни разу не удостоил ответом».

Руководство Московской консерватории Ростроповича не увольняло, но стимулировало нарастающий «вакуум» вокруг недавнего кумира. Последней творческой надеждой музыканта стал Московский театр оперетты, где он с увлечением ставил любимую «Летучую мышь» Иоганна Штрауса. Но перед самой премьерой Ростроповича по-хамски отстранили, доведя до отчаяния и рыданий в ближайшей уличной подворотне… И самой последней каплей в чаше терпения оказалась история с неожиданным прекращением записи на пластинки оперы Пуччини «Тоска» с участием Вишневской, солистов и оркестра Большого театра.

«Да кто ж посмел отменить запись, разрешенную секретарем ЦК партии? - писала Галина Вишневская, анализируя те роковые дни в своей книге. - Отменить, когда уже записан первый акт? В открытую, на виду всего театра, замахнуться на меня и Ростроповича… Раз уж так взялись, значит, решили душить намертво». А в кабинете замминистра культуры Примадонна Большого театра разразилась гневной филиппикой в защиту мужа: «Вы запретили ему все заграничные поездки, гноите его в провинциальной глуши и хладнокровно ждете, чтобы этот блестящий артист превратился в ничтожество. К сожалению, он терпел бы ваши выходки еще долго. Но в хулиганской истории с записью „Тоски“ вы нарвались на меня, а уж я терпеть не намерена, характер у меня не тот».

29 марта 1974 года, по настоянию Вишневской, Ростропович отправил письмо Л.И. Брежневу с просьбой о командировке за рубеж на два года вместе со всей семьей.

«Мы подошли к иконам, - вспоминает Галина Павловна, - и дали друг другу слово, что никогда не упрекнем один другого в принятом решении».

Ответа с «положительным решением» не пришлось долго ждать. Власти спешили как можно скорей избавиться от Ростроповича и «выдавить» его за границу вслед за Солженицыным. Дело в том, что к этому времени в КГБ уже прочли рукописный экземпляр главного тираноборческого произведения «Архипелаг ГУЛАГ», хранившийся в Ленинграде у помощницы писателя Е. Воронянской (которая после пятисуточных допросов повесилась). Политическая атмосфера накалилась до предела. В этих тяжелейших условиях Мстислав, как никогда, ощутил, что значил для него брачный союз с Вишневской, что значила для него вообще эта сильная женщина, с ее твердым и решительным характером, житейской мудростью и готовностью к жертвам и лишениям. «Именно ей, Галине Вишневской, ее духовной силе я обязан тем, что мы уехали из СССР тогда, когда во мне уже не оставалось сил для борьбы, и я начал медленно угасать, близко подходя к трагической развязке… Вишневская своей решительностью спасла меня», - признавался Ростропович впоследствии. И еще: «Если бы вы знали, как я плакал перед отъездом. Галя спала спокойно, а я каждую ночь вставал и шел на кухню. И плакал, как ребенок, потому что мне не хотелось уезжать!»

Дело, начатое «Открытым письмом» Ростроповича, наконец, приблизилось к неминуемой развязке. Отъезд Ростроповича был назначен на 26 мая 1974 года. Галина Павловна с дочерьми должна была выехать позднее, когда старшая - Ольга сдаст экзамены в Московской консерватории.

И вот он наступил - час прощания, о котором до сей поры помнит вся музыкальная Москва. Конечно, было известно, что Ростропович и Вишневская получили разрешение на гастроли за рубежом по контракту условно на два года. Но в воздухе ощущалось нечто совсем другое, и все мы знали, что расстаемся надолго, может быть, - это немыслимо было даже представить! - навсегда.

Власти милостиво разрешили Ростроповичу дать в Большом зале консерватории последний прощальный концерт. Он состоялся 10 мая 1974 года, под занавес сезона, когда в Москве уже бурлила весна. Я бережно храню программу этого скорбного концерта, с портретом Петра Ильича Чайковского и автографом Ростроповича. Он выступал со студенческим молодежным симфоническим оркестром (впервые в жизни) и играл гениальную русскую музыку: фрагменты из «Щелкунчика», «Вариации на тему рококо» (где солировал его ученик Иван Монигетти) и Шестую симфонию Чайковского. На дворе цвела звонкая весна, а под сводами Большого зала консерватории витали фиолетовые тени прощальных мелодий-плачей. Что сказал нам в тот вечер и что сделал с нами Ростропович-дирижер музыкой Чайковского - останется непостижимой тайной потрясенных сердец. Но вряд ли хоть один человек в зале не понимал, что слышит прощальную исповедь гениального музыканта перед соотечественниками.

А потом к нему шли и шли «паломники». Помню, как не мог скрыть слез Иван Семенович Козловский. Плакали многие. Провожали Ростроповича как национального героя, великого сына русской земли, принесшего славу ее музыке. Никто и ничто не могло помешать этому вечеру быть именно таким. И остаться в памяти таким навсегда. Что было потом - знают все. Ростропович и Вишневская были лишены советского гражданства, всех государственных наград СССР. Ростроповича исключили из Союза композиторов и так далее. Дело дошло до выписки и выселения из квартиры, откуда в течение двух ночей Веронике Ростропович пришлось вывозить (спасать!) вещи, а главное - бесценный архив.

Вот, коротко, и вся история «отлучения» великого музыканта и выдающейся певицы от Родины. Затем последовали долгие 16 лет вынужденной эмиграции. Об этом - отдельный рассказ. А сейчас - еще несколько слов о других, более светлых временах.

В конце 1980-х годов Мстислав Ростропович говорил в одном из интервью, что, пока в России будут прощать только трупы, - он не забудет своих обид. Но не прошло и нескольких недель, как все резко переменилось. Повеяли свежие ветры коренных перемен «горбачевской перестройки». Мир вдруг узнал, что Ростропович восстановлен в Союзе композиторов СССР и что общественность требует возвращения Маэстро и его жене советского гражданства. И наконец, дали реальный результат долгие и трудные переговоры с Госконцертом. Мы не поверили собственным ушам, когда услышали: в феврале 1990 года вместе со «своим» Вашингтонским симфоническим оркестром в Москве и Ленинграде выступит с четырьмя концертами наш легендарный Мстислав Ростропович.

А что, Мстислав Леопольдович, - спросил виолончелиста накануне гастролей американский корреспондент, - ожидали ли вы столь быстрых перемен в Советском Союзе?

Нет, не ожидал! - воскликнул Маэстро горячо и запальчиво, в своей неподражаемо экспрессивной манере. А потом добавил нечто мрачно-юмористическое: - И, по правде говоря, уже подыскивал себя местечко на здешних кладбищах…

15 марта 1978 года было объявлено о лишении советского гражданства Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской. Они в Париже ждали продления своих паспортов, но услышали в теленовостях, что власти СССР приняли решение о лишении супругов советского гражданства.

Гонения на них начались в 1969 году, когда они приютили у себя на даче опального писателя Александра Солженицына. В 1974 году они были вынуждены покинуть СССР, в 1978 лишились гражданства, которое им было возвращено в 1990 году, тогда же пара смогла вернуться на Родину.

Вот выдержка из Указа Президиума Верховного Совета СССР № 209 от 15 марта 1978 года: «Учитывая, что Ростропович и Вишневская систематически совершают действия, наносящие ущерб престижу Союза ССР и не совестимые с принадлежностью к советскому гражданству, Президиум Верховного Совета СССР постановляет: лишить гражданства СССР Ростроповича Мстислава Леопольдовича, 1927 года рождения, уроженца гор. Баку, и Вишневскую Галину Павловну, 1926 года рождения, уроженку гор. Ленинграда».

Через день газета «Известия» следующим образом мотивировала решение советского руководства: «Выехавшие несколько лет назад в зарубежную поездку М.Л. Ростропович и Г.П.Вишневская, не проявляя желания возвратиться в Советский Союз, вели антипатриотическую деятельность, порочили советский общественный строй, звание гражданина СССР. Они систематически оказывали материальную помощь подрывным антисоветским центрам и другим враждебным Советскому Союзу организациям за рубежом. В 1976 - 1977 годах они дали, например, несколько концертов, денежные сборы с которых пошли в пользу белоэмигрантских организаций. Формально оставаясь гражданами Советского Союза, Ростропович и Вишневская по существу стали идейными перерожденцами, ведущими деятельность, направленную против Советского Союза, советского народа».
17 марта Мстислав Ростропович и Галина Вишневская дали в столице Франции пресс-конференцию, на которой заявили о своем возмущении действиями советских властей и публикацией «Известий». Галина Вишневская, в частности, сказала: «В СССР управляют не законы, а люди, управляющие этими законами. Я не признаю власть этих людей! Никто не имеет права лишать меня Родины".

Кроме того, супруги направили открытое письмо генсеку Леониду Брежневу, которое заканчивалось словами: «Мы не признаем Вашего права на акт насилия над нами пока не будут предъявлены конкретные обвинения и дана возможность законной защиты от этих обвинений. Мы требуем над нами суда в любом месте СССР, в любое время с одним условием, чтобы этот процесс был открытым».

На фото: Александр Галич, Галина Вишневская, Михаил Барышников, Мстислав Ростропович, Иосиф Бродский в Нью-Йорке. 1974 г.

В своей книге «Галина. История жизни», Вишневская вспоминает, что о лишении её и Ростроповича советского гражданства они с мужем узнали в Париже, слушая по телевизору последние известия.

В этой же книге Вишневская объясняет, почему они с супругом отказались принять советское гражданство, когда 16 января 1990 года Председатель Верховного Совета СССР Михаил Горбачев подписал постановление Президиума ВС «О восстановлении в гражданстве СССР Ростроповича М. Л. и Вишневскую Г. П.». Певица пишет, что они с Ростроповичем не просили гражданство у себя ни отбирать, ни возвращать: «Вернули - как и лишили: не спрашивая. Естественно, никаких извинений, сожалений. Даже не хватило ума - свалить все на Брежнева. Такое впечатление, будто выбросили вещь на свалку, а потом одумались».

Вишневская и Ростропович на пресс-конференции в Париже после лишения их советского гражданства. Март 1978.