Финно угорские племена территория расселения особенности хозяйства. Традиционная одежда х а н т о в и м а н с и

Финно-угры , их место в истории русской нации и государства Российского – это вопрос академический. Однако, в последние двадцать лет на уровне жёлтой прессы вопрос с финнами и уграми взялись обсуждать делитанты. Я не отношу себя к специалистам в части антропологии, однако в состоянии определить основные проблемные стыковые точки, которые не позволяют украинцам и россиянам найти общий язык и придерживаться нити дискуссии.

Основными проблемами в вопросе с историей финно-угров, стоящими на пути к взаимопониманию, есть следующие

Низкий уровень образования в эпоху интернета . К сожалению, основная масса людей не стремятся к познанию академической (научной ) части вопроса славян (включая их внешность, украшения, мифы, сказки, религию и культуру ) в истории России. Увы, но читать академическую литературу сложно из-за способа изложения материала. И это так! Читать же жёлтую прессу на тему " славян " (или подобную) с громкими антиукраинскими фразами и крайними высказываниями очень просто и, что самое главное, запоминается легко и быстро! К сожалению! Более того, наличие доступа к интернет не помогает решить вопрос, а даже наоборот – усложняет. Захватывающие перспективы "заткнуть" рот оппоненту на форуме и перемешать всё в одну кучу перевешивает здравый смысл и – понеслась собственная мифология и зомбирование по поводу финно-угров…

Нежелание власти идти навстречу людям. Властям России такая позиция российских граждан крайне выгодня: никаких трат со стороны России на издание и агитацию академической литературы; жёлтую прессу издают не за счет государства , естественно, и она распространяется молниеносно. Множество такой литературы по теме финно-угров (и не только) было издано еще в прошлом-позапрошлом веке и сегодня новомодные умники ничего нового по этому вопросу не придумали, а ретранслируют те старые источники, даже не удосуживаясь их пересмотреть на предмет наличия опровержений. К тому же, управлять тупыми и озлобленными намного проще – покажи пальцем и скажи: "Фас!".

В итоге выплывает следующая проблема: ищет себя и не может найти (либо боится). Однако, Россию в своё время уже "нашёл" Карамзин . С тех пор та история Карамзина повлияла в некоторой степени на другого российского историка – Ключевского. Так и повелось с тех пор – перетекают основные выгодные положения истории Российского государства Карамзина из одного учебника в другой, забыв о населении и прировняв его к государству, что крайне неверно! По сути, история Карамзина стала первой заказной политической версией истории России , после чего история перешла из плоскости науки в плоскость политики. Возможно, что в России историей как наукой вообще никто до Карамзина не занимался. В противном случае Карамзину не пришлось бы писать её под заказ Царя.

Что может помочь в решении вопроса о финно-угорских народах?

Разделить вопросы языка и ДНК. Так получается, что по ДНК (корни, род) население России действительно состояло по большей части из финно-угров (читаем ниже ). Однако, кто сказал, что финно-угры не могут освоить славянский язык и, будучи по сути финно-уграми, говорить по-руссски и бить себя кулаком в грудь?

Начитавшись об украинцах всякой всячины времен царя Гороха, россияне, почему-то, обвиняют украинцев в нелюбви к угро-финнам. Мы (украинцы) не проявляем к финно-уграм нелюбовь . Мы выступаем против того, что сами россияне проявляют к финно-уграм нелюбовь, пытаясь откреститься от родства с ними. В результате, россияне пытаются отректись от большой части самих себя , а эту часть заполнить , к которой не имеют отношения. Я не говорю, что россияне не имеют ничего общего с , но ведь россияне ставят вопрос таким образом , что мы (украинцы) остаёмся не у дел. В итоге, сами россияне своим поведением и необразованностью вызывают негатив со стороны украинцев, обзывая . Ребята, украинцы не могут по определению! Вопрос в том, почему россияне открещиваются от своей части финно-угорского наследия???

Отсутствие информации порождает слухи и выдумки . В вопросе с финно-угорским наследием на территории России дело обстоит аналогично. активно противится заполнению белых пятен в своей финно-угорской истории и это "вынуждает" украинцев (даёт все основания и повод) заполнять эти белые пятна за россиян, излагая при этом, естественно, своё видение вопроса . Но за это всю ответственность несут сами россияне – не молчите! Сами активно анализируйте (а не выдумывайте) и тем самым вы лишите своих оппонентов агрументов. Кто мешает?

Дополнительно по теме финно-угров …

По удачному сравнению академика Ореста Борисовича Ткаченко, всемирно известного меряниста (дисциплина в финно-угроведении, занимающаяся изучение народа мери): "У русского народа, по материнской линии связанного со славянской прародиной, отцом был финн. По отцовской линии русские восходят к финно-уграм " . Это объяснение делает понятными множество культурных фактов в жизни и развитии русской нации. В конце концов и Московская Русь, и Новгород развивались именно на землях заселенных финно-угорскими племенами чуди, мери и мещеры, а также на мордовских, вепсских, водьско-ижорских, карельских и пермских территориях.

Славяне не ассимилировали финские племен а. Это финно-угры адаптировались под новый язык и приняли часть византийской духовной культуры. Поэтому, у русских есть возможность выбора. Осознать свою укорененность на этой земле, разглядеть в предках не только и не столько славян, ощутить, что культура российского народа базируется на финно-угорской основе .

Кто такие финно-угры (литература по теме)

Финно-угры – этно-языковая общность народов, насчитывающая более 20 миллионов человек. Все финно-угорские народы являются коренными на своих территориях . Предки финно-угров жили в Восточной Европе и на Урале еще со времен неолита (новый каменный век). От Балтийского моря до Западной Сибири, от лесостепей Русской равнины до побережья Северного Ледовитого Океана – исконные земли финно-угорских и близких к ним самодийских народов.

В языковом отношении финно-угры делятся на несколько подгрупп. Пермско-финскую подгруппу составляют коми , удмурты и бесермяне . Волжско-финскую группу: мордва (эрзяне и мокшане) и марийцы . К прибалто-финнам относятся: финны , финны-ингерманландцы , эстонцы , сету , квены в Норвегии, загадочная водь , ижорцы , карелы , вепсы и потомки мери . К отдельной угорской группе принадлежат ханты , манси и венгры . Потомки средневековой мещеры и муромы, скорее всего, относятся к волжским финнам.

В антропологическом отношении финно-угорские народы неоднородны. Некоторые ученые выделяют особую уральскую расу, переходную между европеоидами и монголоидами . Всем народам финно-угорской группы присущи как европеоидные, так и монголоидные признаки. Обские угры (ханты и манси), часть марийцев, мордвы обладают более выраженными монголоидными чертами. У остальных, этих черт либо поровну, либо европеоидная составляющая доминирует. Но это не свидетельствует в пользу индоевропейского происхождения финно-угров, следует отличать индоевропейские антропологические черты от языковой индоевропейской общности.

Финно-угров по всему свету объединяет общая материальная и духовная культура. Все настоящие финно-угры живут в гармонии с природой, с окружающим их миром и с соседними народами. Только финно-угорские народы и в начале третьего тысячелетия сохранили в Европе в наиболее полном объеме традиционную культуру, в том числе, как это не парадоксально и русскую. Впрочем, этот парадокс объясним. В отличии от многих народов, финно-угорские стараются сохранить в своей культуре как можно больше обычаев и традиций, включая и (возможно в России этим и объясняется довольно большое количество сохранившихся древних традиций и элементов времён Руси ).

Карело-финский эпос "Калевала" сохранили для истории беломорские карелы, а не урбанизированные финны; почти все русские древнейшие сказки, былины и легенды (эпический фольклор – самый древний из всех форм устной народной культуры) были записаны этнографами в конце 19 века в районах проживания карел, вепсов и потомков финно-угорских народов в Архангельской губернии. Большинство памятников древнерусского деревянного зодчества достались нам в наследство из финно-угорских земель. Несколько лет назад записан и восстановлен эпос эрзянского народа "Масторава", что само по себе уникально.

Духовная жизнь финно-угра невозможна без народных верований. Даже давно крещенные народы сохранили у себя огромный пласт культуры, связанный с дохристианскими верованиями. А некоторые, как марийцы, до сих пор придерживаются, в основном, традиционной веры. Не надо путать эти верования с язычеством. Марийцы, эрзяне, часть удмуртов, обские угры имеют национальные религии.

Финно-угорский вопрос – это без сомнения и русский вопрос. Вопрос этнической идентификации великорусского этноса. На всех территориях Русской равнины, где теперь проживают русские, раньше проживали финно-угры. Большая проблема, каков был характер славянской колонизации. Ведь русские сохраняют одну и ту же материальную и духовную традиционную культуру именно с финно-угорскими народами, а не с южными славянами или тюрками. Психологические особенности населения, его национальный характер, особенно на севере, северо-западе и северо-востоке Европейской части России (самой коренной части России) у русских и финно-угров тоже общие.

Надеюсь, что изложенная выше информация по теме финно-угров и России поможет найти проблемные места в истории России и понять в каком направлении следует строить саму историю России, отложив в сторону политику.

Также по теме:

• Криза національної та етнічної ідентичності як діагноз
• Басни о правильных и неправильных нациях. Рождение наций.
• Національність: як визначити національність людини (дитини) в наш час
• Переламні моменти формування української нації: традиції, Іван Франко
• Лист до молоді Івана Франка "Одвертий лист до галицької української молоді"
• Життя нації. Використання топонімів Русь, Московія, Україна, Росія
• Російська та українська історіографії. Політика та історія як наука - як відрізнити?
• Право наций на самоопределение. Башкирский опыт в Российской Федерации
• В Украине сформировалась настоящая государствообразующая нация и в ней нет места избирателям Крыма и Донбасса
• Стратегия развития Украины - почему в Украине отсутствует стратегия государственного развития?
• Российская дружба и её долговечность как некий коммерческий проект
• Финно-угорский народ и русская культура. Финно-угры в крови россиян
• Россия переписывает историю соседних народов и государств - почему?
• Наслідки Бірюлєво - гастарбайтер в Росії – опора Росії
• В Сочі робітникам не платять зарплату по три місяці - досвід Романа Кузнецова
• Беспорядки в Бирюлево - передел рынка земли и политическое рейдерство против овощной базы

). На этот раз речь пойдет о финно-уграх, т.е. народах, говорящих на финно-угорских языках. Эта ветвь языков входит в уральскую языковую семью, другой ветвью которой являются самодийские языки (на которых в настоящее время говорят ненцы, энцы, нганасаны и селькупы).
Финно-угорские языки делятся на 2 группы: финно-пермскую и угорскую.К финно-пермской группе относятся следующие народы: финны (иногда финны-ингерманландцы считаются самостоятельным этносом), эстонцы, карелы, вепсы, ижорцы, ливы, водь, саамы, мордва (этот народ фактически предствляет собой два разных народа: эрзяне и мокшане), марийцы, удмурты, коми-зыряне, коми-пермяки. К угорской группе относятся венгры, ханты и манси.
В настоящее время существуют 3 независимых финно-угорских государства: Венгрия, Финляндия и Эстония. В России существуют несколько финно-угорских национальных автономий, однако во всех из них финно-угорские нации уступают по численности русским.
Общая численность финно-угорских народов составляет 25 миллионов человек, из которых более половины приходится на венгров (14,5 млн). Второе место по численности занимают финны (6,5 млн), третье - эстонцы (1 млн). Самым многочисленным финно-угорским народом России является мордва (744 тыс).
Прародиной финно-угров является Западная Сибирь, откуда предки современных финно-угорских народов расселились по восточной Европе и Скандинавскому полуострову. Финно-угры оказали влияние на этногенез русского народа, особенно велико это влияние на северных русских (территория Архангельской и Вологодской областей). Русский историк В.О. Ключевский писал: "Наша великорусская физиономия не совсем точно воспроизводит общеславянские черты. Другие славяне, признавая в ней эти черты, однако замечают и некоторую стороннюю примесь: именно, скулистость великоросса, преобладание смуглого цвета лица и волос и особенно типический великорусский нос, покоящийся на широком основании, с большой вероятностью ставят на счет финского влияния" .

Самая красивая финка - модель Emilia Järvelä . Известна как лицо финской косметической компании Lumene. Рост 180 см, параметры фигуры 86-60-87.

Самая красивая ингерманландка - российская актриса, Заслуженная артистка Российской Федерации Елена Кондулайнен (род. 9 апреля 1958, п. Токсово, Ленинградская область).

Самая красивая саамка - Berit-Anne Juuso . В 2012 году победила на конкурсе Hymytyttö (Девичья улыбка), ежегодно проводимом финским интернет-порталом hymy.fi. Родилась и живет в финской провинции Лапландия. Её отец - саам, мать - финка.

Самая красивая венгерка - Кэтрин Шелл / Catherine Schell (род. 17 июля 1944, Будапешт) - британская актриса венгерского происхождения. Настоящее имя - Катерина Фреиин Шелл фон Баушлотт / Katherina Freiin Schell von Bauschlott . Несмотря на немецкую фамилию (доставшуюся ей от немецкого прадеда), по крови Кэтрин Шелл почти полностью венгерка, её родители принадлежали к венгерскому дворянству: отец носил титул барона, а мать - графини.

Наиболее известные фильмы с её участием: 6-й фильм Бондианы "На секретной службе Её Величества" (1969, роль Нэнси), "Луна 02" (1969, роль Клементайн), "Возвращение Розовой пантеры" (1975, роль леди Клодин Литтон). В Великобритании актриса наиболее известна по роли Майи в научно-фантастическом сериале 70-х годов "Космос: 1999".

Кэтрин Шелл в фильме "Луна 02" (1969):

Самая красивая эстонка - певица (род. 24 сентября 1988, Кохила, Эстония). Представляла Эстонию на конкурсе Евровидение 2013.

Самая красивая мокшанка - Светлана Хоркина (род. 19 января 1979, Белгород) - российская гимнастка, двукратная олимпийская чемпионка в упражнениях на брусьях (1996, 2000), трёхкратная абсолютная чемпионка мира и трёхкратная абсолютная чемпионка Европы. В интервью называет себя мордовкой: "Родители у меня мордва, и поскольку во мне их кровь течет, я считаю себя чистокровной мордовкой".

Самая красивая эрзянка - Ольга Каниськина (род. 19 января 1985, Саранск) - легкоатлетка, олимпийская чемпионка 2008 года, первая в истории спортивной ходьбы трехкратная чемпионка мира (2007, 2009 и 2011 годов), чемпионка Европы 2010 года, двукратная чемпионка России.

Самая красивая коми-пермячка - Татьяна Тотьмянина (род. 2 ноября 1981, Пермь) - фигуристка, олимпийская чемпионка Турина в паре с Максимом Марининым. Эта же пара дважды выигрывала чемпионат мира и 5 раз - чемпионат Европы.

Самая красивая удмуртка - певица Светлана (Свети) Ручкина (род. 25 сентября 1988). Является вокалисткой удмуртоязычной рок-группы Silent Woo Goore.

Самая красивая карелка - Мария Калинина . Победительница конкурса "Мисс студенчества Финно-Угрии 2015".

Для становления Северной Руси переломным стал период ран­него Средневековья (IX-XI вв.), когда на основе несколь­ких народов складывался новый этнос - древнерусский. В XI-XIII вв. финно-угорские племена органично влива­лись в эту общность и становились неотъемлемой частью сплава разноэтнических традиций в древнерусской куль­туре, где ведущая роль принадлежала славянам.

Ко второй половине IX-X в. относятся первые летописные све­дения о финно-угорских «языцах» Руси - чудь, меря, весь, мурома, черемись, мордва, принимавших важное учас­тие в событиях древнерусской истории. И если одна часть финно-угорских племён продолжала развиваться самосто­ятельно, то другая постепенно исчезла со страниц истории. Такова, в частности, судьба летописной мери, имя кото­рой уже после 907 г. не упоминалось. Позднейшие сведе­ния о мере имеются в агиографических сочинениях. Так, в Житии Леонтия епископа Ростовского, распространявшего христианство в Залесской земле во второй половине XI в., сообщалось, что последний «мерский язык добре умеяше». Окончательно их земли вошли в состав Древней Руси около 1024 г., когда было подавлено волнение в Суздале, и Яро­слав «устави ту землю».

На востоке с мерей соседствовала мурома, о кото­рой Начальная летопись под 862 г. сообщает как о «первых насельниках» Мурома. Уже к 988 г. относится свидетельство об утверж­дении власти киевских князей на берегах Оки. К концу XI в. слияние муромы со славянами завершилось. Позднее муромские князья постоянно упоминались в русских летописях, а их дружины участвовали в походах на половцев, волжских болгар и мордву и дру­гих военных действиях владимиро — Суздальских князей.

Южнее Клязьмы сохранились немногочислен­ные могильники мещеры, летописные упо­минания о которой содержатся в наиболее поздних списках «Повести временных лет», где это племя названо вместе с мерей и муромой среди данников киевских князей. В отличие от двух других финских племён мещера не исчезла со страниц и более поздних русских документов XIII-XV вв.

Одними из наиболее загадочных финно-угорских племён, чья дальнейшая история, возможно, связана с современной народностью вепсов, были весь и чудь. Весь жила в основном по Суде и Мологе, а чудь - к северо-востоку от Белого озера. Последние упоминания веси связаны с походом Олега на Смоленск и Киев в 882 г.: «…Поимъ воя многи, чюдь, словени, мерю, весь». В рассказе о движении волхвов в Рос­товской земле и Белозерье, помещённом под 1071 г., упо­минается уже не весь, а белозерцы. Имя «чудь» продолжает встречаться в летописях, но постепенно становится собира­тельным для всех прибалтийско-финских народов.

Земли ижоры и води закрепились за Новгородской республи­кой. Согласно летописному рассказу, в 1069 г. водь, зани­мавшая всю Ижорскую возвышенность, участвовала в на­беге полоцкого князя Всеслава на Новгород. Возможно, этот поход стал ответом вожан на изменения в характере даннических отношений с Новгородом. Со второй поло­вины XII в. водские земли попали под власть Новгорода. В 1149 г. крупный отряд финской еми напал на водские земли, и водь смогла отбиться только с помощью новго­родцев. Однако в 1241 г. «придоша Немцы на Водь с Чу­дью, и повоеваша, и дань на них възложиша, а город учиниша в Копорье погосте». Новгородский князь Александр Ярославич, двинувшись в тыл немцам через земли корел и ижоры, взял Копорье и «Вожан и Чюдцю переветники извеша», после чего захватил Нарову и разбил там немцев и эстов. Несмотря на постепенную славянизацию и христи­анизацию води, окраины водской земли были мало затро­нуты, и там достаточно долго сохранялась самобытная при­балтийско-финская культура.

Ещё одной финноязычной народностью Северо-Запада, ранние сведения о которой весьма скудны, были ижорцы. В пись­менных источниках впервые в хронике Генриха Латвий­ского (1220 г.) названы Ижорская земля («Ингариа») и жители её - ингры («ингарос»). В русских летописях под 1241 г. упомянут старейшина ижорцев Пелгуй (или Пелгусий) - он сообщил Александру Невскому о высадке шведов на берегах Финского залива. В русских хрониках ижорцы, возможно, назывались и собирательным именем «чудь». Область расселения ижорцев вошла, вероятно, в XII столе­тии в Новгородскую республику, что предопределило даль­нейшую судьбу этого народа, в частности то, что у ижорцев не сложилось собственной государственности. Постоян­ный союзник Новгорода, ижора отражала нашествие еми вместе с корелой, причём выступала как племя, сохранив­шее относительную самостоятельность и управлявшееся старейшинами. Славянская культура оказала на ижорцев довольно мощное воздействие, но, несмотря на принятие христианства, ижорцы продолжали соблюдать многие язы­ческие обряды и поклоняться старым богам, на что жало­вался Новгородский митрополит Макарий и в XVI в.

Феномен формирования древнерусской народности чрезвы­чайно сложен и многогранен, он включает и расселение сла­вян, и слияние с ними местных финно-угров, и смешение культур. В конце I - начале II тысячелетия письменные источники перестали упоминать чудь, весь, мерю, мурому, мещеру. Оказавшиеся на пути могучего славянского потока финно-угорские племена практически полностью раство­рились среди пришельцев.

ИМЕНА ФИННО-УГРОВ

Финно-угорские народы длительное время исповедуют (по крайней мере, официально) православие, поэтому их имена и фамилии, как правило, не отличаются от русских. Однако в деревне, в соответствии со звучанием местных языков, они меняются. Так, Акулина становится Окуль, Николай - Никуль или Микуль, Кирилл - Кырля, Иван - Йыван. У коми, например, часто отчество ставят перед именем: Михаил Анатольевич звучит как Толь Миш, т. е. Анатольев сын Мишка, а Роза Степановна превращается в Степан Розу - Степанову дочку Розу. В документах, конечно, у всех значатся обычные русские имена. Только писатели, художники и артисты выбирают традиционно деревенскую форму: Йыван Кырля, Никуль Эркай, Илля Вась, Ортьё Степанов.

У коми часто встречаются фамилии Дуркин, Рочев, Канев; у удмуртов - Корепанов и Владыкин; у мордвы - Веденяпин, Пи-яшев, Кечин, Мокшин. Особенно распространены у мордвы фамилии с уменьшительным суффиксом - Кирдяйкин, Видяйкин, Попсуйкин, Алёшкин, Варлашкин.

Некоторые марийцы, особенно некрещёные чи-мари в Башкирии, в своё время приняли тюркские имена. Поэтому у чи-мари часто встречаются фамилии, похожие на татарские: Андуга-нов, Байтемиров, Яшпатров, но имена и отчества у них при этом русские. У карел бывают фамилии и русские, и финские, но обязательно с русским окончанием: Перттуев, Лампиев. Обычно в Карелии по фамилии можно различить карела, финна и петербургского финна. Так, Перттуев - карел, Пертту - петербургский финн, а Пертгунен - финн. А вот имя и отчество у каждого из них может быть Степан Иванович.

О финно-угорских племенах

В третьей четверти I тыс. н. э. славянское население, расселившееся в Верхнем Поднепровье и смешавшееся с местными восточнобалтийскими группировками, при своем дальнейшем продвижении на север и восток достигло границы областей, издревле принадлежавших финно-угорским племенам. Это были эсты, водь и ижора в Юго-Восточной Прибалтике, весь на Белом озере и притоках Волги - Шексне и Мологе, меря в восточной части Волго-Окского междуречья, мордва и мурома на Средней и Нижней Оке. Если восточные балты являлись соседями финно-угров с глубокой древности, то славяно-русское население близко столкнулось с ними впервые. Последующая вслед за этим колонизация некоторых финно-угорских земель и ассимиляция их коренного населения представляли собой особую главу в истории формирования древнерусской народности.

По уровню социально-экономического развития, образу жизни и характеру культуры финно-угорское население значительно отличалось как от восточных балтов, так и особенно от славян. Совсем чуждыми для тех и других были финно-угорские языки. Но не только поэтому, не только из-за значительных конкретных отличий, славяно-финно-угорские исторические и этнические отношения складывались иначе, чем отношения славян и их старинных соседей - балтов. Главным было то, что славяно-финно-угорские контакты относятся преимущественно к более позднему времени, к другому историческому периоду, чем отношения славян и днепровских балтов.

Когда славяне на рубеже и в начале I тыс. н. э. проникли на земли балтов в Верхнем Поднепровье и по его периферии, они были хотя и более передовыми по сравнению с аборигенами, но все же еще первобытными племенами. Выше уже шла речь о том, что их распространение по Верхнему Поднепровью представляло собой стихийный, веками длившийся процесс. Несомненно, он не всегда протекал мирно; балты оказывали сопротивление пришельцам. Их сгоревшие и разрушенные убежища-городища, известные в некоторых местностях Верхнего Поднепровья, в частности на Смоленщине, свидетельствуют о случаях жестокой борьбы. Но тем не менее продвижение славян в Верхнее Поднепровье нельзя назвать процессом завоевания этих земель. Ни славяне, ни балты не выступали тогда как целое, объединенными силами. Вверх по Днепру и его притокам шаг за шагом продвигались отдельные, разрозненные группы земледельцев, искавших места для новых поселений и пашен и действующих на свой риск и страх. Городища-убежища местного населения свидетельствуют об изолированности общин балтов, о том, что каждая община в случае столкновений защищала прежде всего себя. А если они - славяне и балты - и объединялись когда-либо для совместных вооруженных предприятий в более крупные группировки, это были частные случаи, не менявшие общей картины.

Совсем в иных условиях протекала колонизация финно-угорских земель. Только некоторые из них в южной части бассейна озер Ильмень и Чудского были заняты славянами и смешавшимися с ними днепровскими балтами относительно рано, в VI–VIII вв., в условиях, мало отличавшихся от условий распространения славян в Верхнем Поднепровье. На других финно-угорских землях, в частности в восточных частях Волго-Окского междуречья - на территории будущей Ростово-Суздальской земли, сыгравшей огромную роль в судьбах Древней Руси, славянорусское население стало расселяться начиная лишь с рубежа I и II тыс. н. э., уже в условиях возникновения раннефеодальной древнерусской государственности. И здесь колонизационный процесс, конечно, включал в себя немалый элемент стихийности, и здесь пионером выступал крестьянин-земледелец, на что указывали многие историки. Но в целом колонизация финно-угорских земель протекала иначе. Она опиралась на укрепленные города, на вооруженные дружины. Феодалы переселяли крестьян на новые земли. Местное население облагалось при этом данью, ставилось в зависимое положение. Колонизация финно-угорских земель на Севере и в Поволжье - это явление уже не первобытной, а раннефеодальной славяно-русской истории.

Исторические и археологические данные свидетельствуют о том, что до последней четверти I тыс. н. э. финно-угорские группировки Поволжья и Севера еще в значительной мере сохраняли свои старинные формы быта и культуры, сложившиеся в первой половине I тыс. н. э. Хозяйство финно-угорских племен имело комплексный характер. Земледелие было развито сравнительно слабо; большую роль в экономике играло скотоводство; ему сопутствовали охота, рыбная ловля и лесные промыслы Если восточнобалтийское население в Верхнем Поднепровье и на Западной Двине было по численности весьма значительным, о чем свидетельствуют сотни городищ-убежищ и мест поселений по берегам рек и в глубине водоразделов, то население финно-угорских земель было сравнительно редким. Люди жили кое-где по берегам озер и по рекам, имевшим широкие поймы, служившие пастбищами. Необозримые пространства лесов оставались незаселенными; они эксплуатировались как охотничьи угодья, так же как тысячелетие назад, в раннем железном веке.

Конечно, различные финно-угорские группировки имели свои особенности, отличались друг от друга по уровню социально-экономического развития и по характеру культуры. Наиболее передовыми среди них являлись чудские племена Юго-Восточной Прибалтики - эсты, водь и ижора. Как указывает X. А. Моора, уже в первой половине I тыс. н. э. земледелие стало у эстов основой хозяйства, в связи с чем население обосновалось с этого времени в областях с наиболее плодородными почвами. К исходу I тыс. н. э. древние эстонские племена стояли на пороге феодализма, в их среде развивались ремесла, возникали первые поселки городского типа, морская торговля связывала племена древних эстов друг с другом и с соседями, способствуя развитию экономики, культуры и социального неравенства. Родоплеменные объединения сменились в это время союзами территориальных общин. Локальные особенности, отличавшие в прошлом отдельные группы древних эстов, стали мало-помалу стираться, свидетельствуя о начале формирования эстонской народности.

Все эти явления наблюдались и у других финно-угорских племен, но они были представлены у них значительно слабее. Водь и ижора во многом приближались к эстам. Среди поволжских финно-угров наиболее многочисленными и достигшими сравнительно высокого уровня развития были мордовские и муромские племена, жившие в долине Оки, в среднем и нижнем ее течении.

Широкая, многокилометровая пойма Оки являлась прекрасным пастбищем для табунов лошадей и стад другого скота. Если взглянуть на карту финно-угорских могильников второй, третьей и последней четвертей I тыс. н. э., то не трудно заметить, что в среднем и нижнем течении Оки они тянутся сплошной цепочкой вдоль участков с широкой поймой, тогда как севернее - в области Волго-Окского междуречья и южнее, по правым притокам Оки - Цне и Мокше, а также по Суре и Средней Волге древние могильники поволжских финно-угров представлены в значительно меньшем количестве и располагаются отдельными гнездами (рис. 9).

Рис. 9. Финно-угорские могильники I тыс. н. э. в Волго-Окской области. 1 - Сарский; 2 - Подольский; 3 - Хотимльский; 4 - Холуйский; 5 - Новленский; 6 - Пустошенский; 7 - Заколпиевский; 8 - Малышевский; 9 - Максимовский; 10 - Муромский; 11 - Подболотьевский; 12 - Урванский; 13 - Курманский; 14 - Кошибеевский; 15 - Кулаковский; 16 - Облачинский; 17-Шатрищенский; 18-Гавердовский; 19-Дубровичский; 20 - Бороковский; 27 - Кузьминский; 22 - Бакинский: 23 - Жабинский; 24 - Темниковский; 25 - Иваньковский; 26 - Сергачский.

Указывая на связь поселений и могильников древних финно-угров с широкими речными поймами - базой их скотоводства, П. П. Ефименко обратил внимание на инвентарь мужских погребений, рисующий мордву и мурому I тыс. н. э. как конных пастухов, несколько напоминающих по своему убору и вооружению, а следовательно, и образу жизни кочевников южнорусских степей. «Нельзя сомневаться, - писал П. П. Ефименко, - что пастушество, для которого использовались прекрасные луга по течению Оки, в эпоху возникновения могильников приобретает значение одного из очень важных видов хозяйственной деятельности населения края». Точно так же характеризовали хозяйство поволжских финно-угров и другие исследователи, в частности Е. И. Горюнова. На основании материалов исследованного в Костромской области Дурасовского городища, относящегося к концу I тыс. н. э., и других археологических памятников она установила, что вплоть до этого времени поволжские финно-угры - мерянские племена - были по преимуществу скотоводами. Они разводили главным образом лошадей и свиней, в меньшем количестве крупный и мелкий рогатый скот. Земледелие занимало в хозяйстве второстепенное место наряду с охотой и рыбной ловлей. Такая картина характерна и для исследованного Е. И. Горюновой Тумовского поселения IX–XI вв., расположенного около Мурома.

Скотоводческий облик хозяйства в той или иной мере сохранялся у финно-угорского населения Поволжья и в период Древней Руси. В «Летописце Переяславля Суздальского» после перечисления финно-угорских племен - «иних языцей» - сказано: «Испръва исконнии данницы и конокормцы». Термин «конокормцы» не вызывает никаких сомнений. «Инии языци» выращивали коней для Руси, для ее войска. Это была одна из основных их повинностей. В 1183 г. князь Всеволод Юрьевич, возвращаясь во Владимир из похода на Волжскую Булгарию, «кони пусти на морьдву», что было, вероятно, обычным явлением. Очевидно, мордовское хозяйство, как и хозяйство других поволжских финно-угров - «конокормцев», существенно отличалось от сельского хозяйства славяно-русского населения. Среди «кормлений», упоминаемых в документах XV–XVI вв., числится «мещерское конское пятно» - пошлина, взимаемая с продавцов и покупателей коней.

На такой своеобразной экономической основе, при преобладании скотоводства, особенно коневодства, у поволжских финно-угров в конце I тыс. н. э. могли сложиться классовые отношения лишь примитивного, дофеодального облика, хотя и со значительной общественной дифференциацией, похожие на общественные отношения кочевников I тыс. н. э.

На основании археологических данных трудно решить вопрос о степени развития ремесла у поволжских финно-угров. У большинства из них с давних пор были распространены домашние ремесла, в частности изготовление многочисленных и разнообразных металлических украшений, которыми изобиловал женский костюм. Техническая оснащенность домашнего ремесла в то время мало отличалась от оснащенности ремесленника-профессионала - это были те же литейные формы, льячки, тигли и др. Находки этих вещей при археологических раскопках, как правило, не позволяют определить, было ли здесь домашнее или специализированное ремесло, продукт общественного разделения труда.

Но ремесленники-профессионалы в указанное время несомненно имелись. Об этом свидетельствует возникновение на финно-угорских землях Поволжья на рубеже I и II тыс. отдельных поселений, обычно укрепленных валами и рвами, которые по составу находок, сделанных при археологических раскопках, могут быть названы торгово-ремесленными, «эмбрионами» городов. Кроме местных изделий в этих пунктах встречаются привозные вещи, в том числе восточные монеты, разнообразные бусы, металлические украшения и др. Таковы находки из Сарского городища около Ростова, уже упомянутого Тумовского селища около Мурома, городища Земляной Струг около Касимова и некоторых других.

Можно предполагать, что более отсталыми были северные финно-угорские племена, в частности весь, занимавшая, судя по летописи и данным топонимики, огромное пространство вокруг Белого озера. В ее экономике, как и у соседних коми, едва ли не основное место занимали тогда охота и рыбная ловля. Открытым остается вопрос о степени развития земледелия и скотоводства. Возможно, что среди домашних животных здесь имелись олени. К сожалению, археологические памятники белозерской веси I тыс. н. э. до сих пор остаются неисследованными. И не только потому, что ими специально никто не занимался, а главным образом из-за того, что древняя весь не оставила после себя ни остатков хорошо выраженных долговременных поселений, ни погребальных памятников, известных в земле других соседних финно-угров - эстов, води, мери, муромы. Это было, по-видимому, очень редкое и подвижное население. В Южном Приладожье имеются курганы конца IX–X в. с сожжениями, своеобразные по погребальному обряду и принадлежавшие, возможно, веси, но уже подвергшейся славянскому и скандинавскому влиянию. Эта группировка уже порвала с древним образом жизни. Ее экономика и быт во многом напоминали экономику и быт западных финно-угорских племен - води, ижоры и эстов. На Белом озере имеются древности X и последующих столетий - курганы и городища, принадлежавшие веси, уже испытавшей на себе значительное русское влияние.

Большинство финно-угорских группировок, входивших в границы Древней Руси или тесно с ней связанных, не утратило своего языка и этнических особенностей и превратилось впоследствии в соответствующие народности. Но земли некоторых из них лежали на главных направлениях славяно-русской раннесредневековой колонизации. Здесь финно-угорское население вскоре оказалось в меньшинстве и спустя несколько столетий было ассимилировано. В качестве одной из главных причин славяно-русской раннесредневековой колонизации финно-угорских земель исследователи справедливо называют бегство на окраины Руси земледельческого населения, спасавшегося от растущего феодального гнета. Но, как уже указано выше, имели место и «организованные» переселения крестьян, возглавляемые феодальными верхами. Особенно усилилась колонизация северных и северо-восточных земель в XI–XII вв., когда южные древнерусские области, лежащие вдоль границы степей, подверглись жестоким ударам кочевников. Из Среднего Поднепровья люди бежали тогда на Смоленский и Новгородский Север, а особенно в далекое Залесье с его плодородными почвами.

Процесс обрусения финно-угорских группировок - мери, белозерской веси, муромы и др. - закончился лишь в XIII–XIV вв., а местами и позднее. Поэтому в литературе представлено мнение, что перечисленные финно-угорские группировки послужили компонентом не столько древнерусской, сколько русской (великорусской) народности. Материалы этнографии точно так же свидетельствуют, что финно-угорские элементы в культуре и быту были характерны для старинной сельской культуры лишь волго-окского и северного русского населения. Но археологические и исторические данные говорят о том, что в ряде местностей процесс обрусения финно-угорского населения завершился или зашел очень далеко уже к XI–XII вв. К этому времени вошли в состав древнерусской народности значительные группы мери, веси и окских племен, а также отдельные прибалтийско-финские группы на Северо-Западе. Поэтому финно-угры не могут быть исключены из числа компонентов древнерусской народности, хотя этот компонент и не являлся значительным.

Колонизация финно-угорских земель, взаимоотношение пришельцев с коренным населением, его последующая ассимиляция и роль финно-угорских группировок в формировании древнерусской народности - все эти вопросы изучены еще далеко не достаточно. Ниже речь пойдет о судьбе не всех финно-угорских групп, земли которых были заняты в раннем средневековье славяно-русским населением, а лишь тех из них, о которых в настоящее время есть какие-либо сведения, - исторические или археологические. Больше всего данных имеется о древнем населении восточной части Волго-Окского междуречья, куда в XII в. переместился важнейший центр Древней Руси. Кое-что известно о финно-угорском населении Северо-Запада.

Как это ни странно на первый взгляд, древними финно-уграми, оказавшимися в границах Руси, больше всего интересовались в третьей четверти XIX в. Интерес к ним был вызван тогда, во-первых, итогами исследований выдающихся финно-угроведов - историков, лингвистов, этнографов и археологов, прежде всего А. М. Шегрена, впервые нарисовавшего широкую историческую картину финно-угорского мира, и его младшего современника М. А. Кастрена. А. М. Шегрен, в частности, «открыл» потомков древних финно-угорских группировок - води и ижоры, сыгравших большую роль в истории Великого Новгорода. Первым исследованием, специально посвященным исторической судьбе води, была вышедшая в 1851 г. работа П. И. Кеппена «Водь и Вотская пятина». Во-вторых, интерес к финно-уграм и их роли в отечественной истории был вызван тогда грандиозными раскопками средневековых курганов на территории Ростовско-Суздальской земли, произведенными А. С. Уваровым и П. С. Савельевым в начале 50-х годов XIX в. По мнению А. С. Уварова, с которым он выступил на I Археологическом съезде 1869 г., эти курганы принадлежали летописной мере, как тогда говорили, мерянам - финно-угорскому населению, «быстрое обрусение» которого началось «почти в доисторические для нас времена».

Труд А. С. Уварова и П. С. Савельева, «открывший, казалось, безвестно исчезнувшую культуру целой народности и показавший огромное значение археологических раскопок для ранней истории России, справедливо привел современников в восхищение» и вызвал многочисленные попытки отыскать следы мери в письменных источниках, в топонимике, в этнографических материалах, в тайных языках владимирских и ярославских офеней-коробейников и т. д. Продолжались и археологические раскопки. Из многочисленных трудов того времени, посвященных древней мери, назову статью В. А. Самарянова о следах поселений мери в пределах Костромской губернии, явившуюся результатом архивных изысканий, и прекрасную книгу Д. А. Корсакова о мере, автор которой, подытоживший огромный и разнообразный фактический материал, не сомневался, что «чудское (финно-угорское, - П. Т. ) племя» было «некогда одним из элементов формации великорусской народности».

В конце XIX - начале XX в. отношение к древним финно-уграм Волго-Окского междуречья заметно изменилось, интерес к ним снизился. После того как раскопки средневековых курганов были произведены в пределах разных древнерусских областей, выяснилось, что курганы Ростово-Суздальской земли в своей массе не отличаются от обычных древнерусских и, следовательно, А. С. Уваровым было дано ошибочное их определение. А. А. Спицын, выступивший с новым исследованием, посвященным этим курганам, признал их русскими. Он указал, что финно-угорский элемент в них незначителен и высказал недоверие в отношении сообщений летописи о мери. Он полагал, что меря была вытеснена из пределов Волго-Окского междуречья на северо-восток, «задерживаясь на пути отступления лишь небольшими клочками».

В целом соображения А. А. Спицына относительно ростовосуздальских курганов X–XII вв. являлись несомненно правильными, и они никогда не оспаривались. Но его стремление чуть ли не полностью исключить финно-угров из состава населения Северо-Восточной Руси, свести их роль до минимума, являлось безусловно ошибочным.

Точно так же ошибочной была оценка, данная А. А. Спицыным материалам из средневековых курганов, исследованных в конце прошлого века В. Н. Глазовым и Л. К. Ивановским к югу от Финского залива, между озерами Чудским и Ильмень. Почти все эти курганы А. А. Спицын признал славянскими вопреки мнению финских археологов, относивших их к памятникам води. Прав был А. В. Шмидт, указавший в своем очерке истории археологического изучения древних финно-угров, что взгляды А. А. Спицына явились отражением определенной, распространенной тогда националистической тенденции, которую А. В. Шмидт назвал «славянской точкой зрения», указав ее главных представителей в русской археологии того времени - И. И. Толстого и Н. П. Кондакова. Эта точка зрения была представлена тогда и в трудах историков Древней Руси: Д. И. Иловайского, С. М. Соловьева, В. О. Ключевского и др. Они, конечно, не отрицали, что в границах Древней Руси имелись местности с «инородческим», финно-угорским населением, которое кое-где сохранялось до XIII–XIV вв., а местами и позднее. Но в неславянских племенах дореволюционные исследователи не видели субъекта истории. Они не интересовались их судьбой, отводили им пассивную, третьестепенную роль в истории Руси.

Запоздалым отголоском этих же взглядов явилось выступление известного этнографа Д. К. Зеленина, опубликовавшего в 1929 г. статью, в которой он ставил под сомнение сам факт участия финно-угров в формировании русской народности. Выступление это подверглось тогда со стороны этнографов суровой критике.

К большому сожалению, нигилистическое отношение к истории финно-угров и других неславянских участников создания древнерусской народности по иным, конечно, чем раньше, причинам сохранилось и среди советских историков Древней Руси. В трудах таких специалистов по истории населения и феодальных отношений в Северо-Восточной Руси, как М. К. Любавский и С. Б. Веселовский и др., неславянское население - весь, меря, мещера, мурома - лишь упоминается и не более. В работах Б. Д. Грекова, посвященных истории крестьянства, С. В. Юшкова, в которых речь идет об истории права, М. Н. Тихомирова о крестьянских и городских антифеодальных движениях и других население Древней Руси рассматривается с самого начала как по сути дела однородное. Вольно или невольно историки исходят из представления, что древнерусская народность в IX–X вв. уже сложилась. Они не видят и не учитывают местных особенностей, не видят или не принимают во внимание того, что отдельные славяно-русские, финно-угорские и другие группировки имели свою экономическую, социальную и этническую специфику. Нерусские племена вели борьбу за независимость не только в IX–X вв., в период становления Древней Руси, но и позднее - в XI–XII вв. Историки как будто бы опасаются, что, признав наличие антагонизма между отдельными этническими группами, входившими в границы Древней Руси, они ослабляют свою марксистскую оценку исторических событий, главной силой которых была классовая борьба. В итоге это ведет к некоторой своеобразной идеализации Древней Руси.

Возьмем, например, известное антифеодальное восстание 1071 г. в Ростовской области. Несмотря на то что описание этого события в летописи не оставляет никаких сомнений в том, что его участниками - и смердами, возглавляемыми волхвами, и «лучшими женами», которых грабили и убивали голодные смерды, - были мерянские, финно-угорские элементы (речь об этом еще будет идти ниже), историки Древней Руси не придают этому никакого значения или же пытаются вовсе отрицать данное обстоятельство.

Так, М. Н. Тихомиров, признавая, что Ростово-Суздальская земля в XI в. имела смешанное русско-финно-угорское население, пытался тем не менее рассматривать специфические этнографические особенности, сопутствующие восстанию 1071 г., в качестве особенностей, распространенных якобы в русской среде. Восставших смердов с волхвами он считает русскими, так как в летописном рассказе нигде не указано, что Ян Вышатич объяснялся с восставшими с помощью переводчиков.

Из историков наших дней, кажется, один лишь В. В. Мавродин дал, на мой взгляд, правильную характеристику той, не только социальной, но и специфической племенной, среды, в условиях которой протекало восстание 1071 г.

И в настоящее время в историографии в указанной области мало что изменилось. Можно полностью присоединиться к высказанному недавно мнению В. Т. Пашуто, который отметил, что «в нашей историографии пока не исследован вопрос об этнической и экономической сложности и обусловленной ею политической неоднородности структуры Древнерусского государства… Не изучены и особенности антифеодальной борьбы подвластных Руси народов и ее соотношение с историей классовой борьбы русских смердов и городской бедноты». Нужно указать, что в работе В. Т. Пашуто, из которой взята эта цитата, по сути дела впервые все эти темы во всей их полноте были поставлены перед историками. Но пока что только поставлены.

Несколько лучше в последние десятилетия обстояло дело с археологическими исследованиями, посвященными раннесредневековой истории Ростово-Суздальской земли и северо-запада Новгородской. В результате неоднократных раскопок в области Волго-Окского междуречья был получен значительный новый материал, освещающий культуру финно-угорского - мерянского, муромского и мордовского населения, а также картину появления в этой области славяно-русских поселенцев. Одним из последних итогов этих работ является опубликованная в 1961 г. большая книга Е. И. Горюновой. В этой книге, по моему мнению, не со всем можно согласиться, особенно в тех ее разделах, где речь идет о далеком прошлом. Но вторая часть книги, посвященная раннему средневековью, в частности взаимоотношениям русского населения с местными мерянской и муромской группировками, содержит в основном очень интересные данные и их интерпретацию, которые не раз будут использованы в дальнейшем изложении. Средневековым древностям белозерской веси посвящены работы Л. А. Голубевой - исследователя города Белоозеро. Население этого древнего города было смешанным, русско-финно-угорским.

Большое значение для исследований в области истории и культуры волго-окских финно-угорских племен имели также результаты археологических работ в смежных с Волго-Окским междуречьем Марийской, Мордовской, Удмуртской Автономных Советских Социалистических Республиках.

Что касается северо-западных финно-угорских областей, вошедших некогда в состав Вотской пятины Великого Новгорода, то в ее западных частях, лежащих к югу от Финского залива и р. Невы, за последнюю половину века было очень мало археологических исследований, посвященных изучению истории древнего коренного населения. Тем не менее взгляды А. А. Спицына на средневековые курганы этой области были пересмотрены. Такие исследователи, как X. А. Моора, В. И. Равдоникас, В. В. Седов, пришли к выводу, что курганные древности XI–XIV вв., их немалую часть, нужно связать с коренным населением - водью и ижорой. Да и как могло быть иначе, если эти финно-угорские группировки составляли тут значительную часть населения вплоть до XIX в. и если население, сохраняющее память о своем водском и ижорском происхождении, имеется здесь кое-где и в настоящее время.

Большие исследования средневековых курганов в 20-30-х годах велись в соседних областях - в Южном Приладожье и Прионежье; они были связаны с раскопками на городище Старая Ладога и имели целью дать картину окружавшего этот город сельского населения, известного ранее главным образом по раскопкам Н. Е. Бранденбурга. Итоги всех этих исследований вызвали среди археологов длительную дискуссию, которая до сих пор не закончилась. Как уже указывалось, одни исследователи утверждают, что средневековые курганы Приладожья и Прионежья принадлежат веси; другие же видят в них памятники южных карельских группировок. Ясно лишь, что это было не славяно-русское население, а финно-угорское, хотя и подвергшееся значительному славяно-русскому влиянию.