Может ли ультраправый почвенник получить премию Кандинского? Алексей Беляев-Гинтовт создал художественное объединение ФСБ - "Фронт Спокойного Благоденствия". Алексей беляев гинтовт картины

Алексей Юрьевич Беляев-Гинтовт родился в Москве в 1965 году. В 1985 окончил Московский архитектурно-строительный техникум. В 1985-88 учился в МАРХИ (факультет градостроительства). В 1988-1990 участник Свободной Академии, Москва-Санкт-Петербург. В 1990-1994 участник группы «Лаборатория мерзлоты» (далее «ЛМ», совместно с С. Кусковым, К. Преображенским). В 1991 году занимает I место на «Первом международном фестивале видеоарта» (г. Ленинград). В 1992-1993 художник журнала интерпретационного искусства «Место печати». С 1996 года - стипендиат Международной ассоциации изобразительных искусств - АИАП (ЮНЕСКО), Париж. В 1997 - участник движения «Новый Русский Классицизм», Санкт-Петербург. C 2000 года - участник группы Ф. С. Б. (Фронт Спокойного Благоденствия), совместно с А. Молодкиным. В 2002-2003 - стилист партии «Евразия». С 2003 года - стилист Международного «Евразийского Движения». В 2008 награжден премией Кандинского в номинации «Лучший проект года» за выставку «Родина Дочь». Живет и работает в Москве. Персональные выставки "Родина-дочь", галерея "Триумф" (2008), «Salle d`expositions a`la Chapelle saint-Louis», Париж, Франция (2002), Государственный Русский Музей, Санкт-Петербург (2001). Групповые выставки "Соц Арт: Современное политическое искусство России", Москва-Париж (2007), "Арт-Москва" (2007), 1-я Московская биеналле. (2004) и др.

Алексей Беляев-Гинтовт - один из самых ярких московских представителей «Новой cерьезности», возникшей из небытия в начале 1990-х на берегах Невы. Будучи безраздельно предан этому течению с его хрупким аристократизмом и вечной мольбой о продлении прекрасного, Беляев-Гинтовт тем не менее заставляет задуматься о том, что логическим продолжением «Нового классицизма» естественным образом станет «Новый ампир».

Его по-московски могучая образность парадоксальным образом сочетает традиции православной иконописи с веяниями русского авангарда и конструктивизма, а тоталитарную классичность советского большого стиля - с формальной «нерукотворностью» американского поп-арта.

Впрочем, именно в этой точке Беляев-Гинтовт с коварством истинного революционера-консерватора блистательно опровергает малейшее подозрение в его мнимом родстве с господствующей идеологией тотального арт-бизнеса, пропечатывая каждое изображение собственными ладонями (palm printing) и тем самым гарантируя им неопровержимую подлинность.

Экспозиция «Родина - Дочь» включает в себя около двух десятков монументальных объектов. Пронзенный неукротимым мужским желанием защитить ослабевшую истерзанную Мать, Беляев-Гинтовт удочеряет Родину, принимая на себя всю ответственность за ее будущее.

Выставка в галерее «Триумф» 2010 года – «Парад победы 2937», художник показывает Красную площадь через тысячу лет. Проект отсылает нас к сталинскому генплану 1935 года, но изменяет Москву до неузнаваемости. На месте только Кремлевская стена, мавзолей и Собор Василия Блаженного. Памятник Минину и Пожарскому и тот умудрился за эти годы значительно увеличиться в размерах, а на месте ГУМа располагается космодром, принимающий звездолеты в форме собственно звезд. Окружает все это великолепие сорок небоскребов, задуманных Сталиным, по версии Гинтовта, еще до войны и статуя Ответственности - антипод американской статуи Свободы. По Красной площади строем идут инопланетяне, за ними - какие-то чешуйчатые персонажи. А над прекрасными телами веет истинно арийский дух. Победительная воля, физическая мощь, презрение к сантиментам, всегда готового стать будущим. Свободные люди Гинтовта шагают до боли знакомым по фильмам и фотографиям, мгновенно узнаваемым маршем по брусчатке Красной площади. Сразу ясно: они победили абсолютное, бездушное зло и совершенно естественным образом позаимствовали его эстетику. По форме вроде все то же: оружие, красные пятиконечные звезды, море золота, очевидные рассуждения на темы государственности. Разве что дробные ранее картинки слились теперь в цельные монументальные фризы.

Проект «55° 45′ 20.83″ N, 37° 37′ 03.48″ E» по сути, является продолжением «Парада», развившегося в сторону тотального будущего. Из 21 изображения только три сделаны в привычной технике palm printing. Это так называемая «входная группа». На первом чешуйчатые, отсылающие к кремлевским, ворота открываются загадочным образом – при помощи неких магических шаров и спирали наподобие телепорта из советских научно-фантастических фильмов. Перед ними караул: люди и зооморфы с алебардами-бластерами в руках. Вторые два – зум, многократное увеличение стражников, их крупные поясные портреты. Даже не видя оставшихся 18 изображений понятно, что Беляев-Гинтовт дал выход тому, что интересовало его всю жизнь, – театральности и кинематографичности. Изображения-декорации похожи на скриншоты из какого-то футуристического фильма вроде ланговского «Метрополиса», только еще менее приспособленного для живых существ.

Продолжает набирать обороты скандал, вызванный вручением 10 декабря премии Кандинского художнику Беляеву-Гинтовту за работы «Родина-Дочь» и «Братья и сестры».

Продолжает набирать обороты скандал, вызванный вручением 10 декабря премии Кандинского художнику Беляеву-Гинтовту за работы «Родина-Дочь» и «Братья и сестры».

Это решение приняло авторитетнейшее жюри в составе Жан-Юбера Мартена (куратора следующей Московской биеннале современного искусства), Фридхельма Хютте (Deutsche Bank), Валери Хиллингс (Фонд Гуггенхайма), Александра Боровского (Русский музей), Андрея Ерофеева и Екатерины Бобринской.

Скандал начался еще на вручении премии, о чем писал портал Оpenspace. Главный приз вручал Борис Гройс, который сразу же тонко педалировал политическую составляющую этого события. По его словам, «в шорт-листе оказались три художника с ясными политическими позициями, поэтому, кого бы ни выбрало жюри, это не только эстетический, но и политический выбор».

Услышав фамилию победителя, номинант прошлого года Анатолий Осмоловский стал выкрикивать: «Позор!».

Затем последовало открытое письмо движения «Вперед» и группы «Что Делать?». Вот что художники пишут об Алексее Беляеве-Гинтовте: «С середины 90-х, находясь под влиянием доктрин протофашистского идеолога Дугина, он эпатирует «либеральную интеллигенцию» своим ультраправым пропагандистским декором, а в последние годы является стилистом Евразийского союза молодежи - крупной вождистской секты, выполняющей альтернативный подряд на эстетическое и идеологическое оформление имперских претензий российской власти. ...Это - хорошо знакомое по трагической истории XX века фашиствующее эстетство».

Эсхат-плакат от Беляева-Гинтовта // www.evrazia.org

Художники считают, что члены авторитетного жюри премии «легитимируют возможность откровенно фашистских высказываний в публичном пространстве». Причем гнев части художественного сообщества оказался направлен исключительно против члена жюри Александра Боровского, заведующего отделом новейших течений Государственного Русского музея.

Скандал достиг пика, когда Анатолий Осмоловский выступил со следующим письмом: «Всем! Надо вырабатывать общую стратегию. Стратегию травли Боровского, который вручил Беляеву премию. Именно травли. Так, чтобы он с ума сошел. Виленский прям-таки должен в Питере устроить скандал на какой-нибудь очередной помпезной презентации этого мудака. Например, можно собрать людей и всем плюнуть ему в харю публично. Здесь главное - масса. Чтобы людей было много. Одного Бренера недостаточно. Надо много харкотины - тогда это действует. И желательно не один раз, а методично хотя бы в течение полугода. Или придумайте что-нибудь другое. Только никакого искусства, перформансов. Они нейтрализуют протест. Всегда можно сказать: это художники... перформанс такой... искусство, понимаешь... С другой стороны, очевидна амальгама провокационного антиэстетизма Ерофеева и бездарного гламурного нацизма Борофского. Это две стороны одной медали. Антиэстетизм «Войны», балаганных «пиратов» «ПГ» требует компенсации в виде гламурного фашизма Беляева. Ерофеев себя окончательно дискредитировал. Он должен был выйти из жюри, а он, как я подозреваю, «обменял» Беляева на «ПГ». Либеральная проститутка. Борьба на два фронта - вот повестка дня для истинно прогрессивных художников. Против гламурного фашизма и дурного антиэстетизма».

В целом можно сказать, что Осмоловский не одинок в своем возмущении. Значительная часть арт-сообщества пребывает в состоянии шока. Даже радикально осторожный Иосиф Бакштейн, говоря о Беляеве-Гинтовте, заявил, что «решение жюри может быть истолковано как солидарность с его позициями». А весьма умеренный арт-критик Андрей Ковалев заметил, что включение художника Беляева-Гинтовта в шорт-лист премии Кандинского выражает «стремительную фашизацию правящего класса».

А. Беляев-Гинтовт. "Правый марш I" (2007)

В поддержку Осмоловского выступил еще одни мэтр российского арта - Богдан Мамонов. Он заявил, что «тысячу раз прав Осмоловский, когда говорит, что деятельность Ерофеева, «Войны», «ПГ» - это та же медаль, что и Беляев, только перевернутая наоборот».

Затем последовало заявление Гора Чахала, который бросил упрек в фашизме уже в лицо Осмоловскому: «Чем националист Гинтовт хуже коммуниста Осмоловского? Или марксиста Гутова, например? ...Фашизм - он и есть фашизм. Красный, коричневый или красно-коричневый. ...Цирк: фашист Осмоловский кричит фашисту Гинтовту «Позор!».

Арт-сообщество, видимо, не случайно считает работы Алексея Беляева-Гинтовта «ангажированным ультраправым искусством». Художники справедливо отмечают, что названия работ последней серии Алексея Беляева-Гинтовта, безусловно, говорящие: «Правый марш», «Наш сапог свят!», «Слава русскому оружию!», «Абсолютная родина», «Какой урон ты нанес врагу?!».

Напомним, что Евразийский союз молодежи позиционирует себя как «новых опричников», пропагандирует «этику опричнины», превозносит Ивана Грозного и Иосифа Сталина и заявляет, что «родина Русь превыше всего». ЕСМ близки культ насилия, милитаризм и неосталинизм. Так что ЕСМ, идеологом которого является Александр Дугин, а главным художником-стилистом - Алексей Беляев-Гинтовт, в либеральной прессе не случайно именуют «партией красного ренессанса».

Лидер организации П. Зарифуллин в своей книге «Энтузиазм» позитивно оценивает наследие большевизма, характеризует Сталина как «евразийского Прометея», «нового русского царя» и «титана». Позитивно характеризуются здесь Иван Грозный и Ежов. По мнению лидера ЕСМ, «в 37 году расстреляли тех, кого надо, - изменников Родины и врагов народа». ЕСМ также призывает к «восстановлению Святой Руси».

Глава ЕСМ также призывает возродить в России кровную месть: «Кровная месть является базовым традиционным обрядом евразийских народов. ...ЕСМ будет пестовать эти качества в сердцах своих соратников». Глава ЕСМ также призывает «выполнять карательные функции вместо государства».

В докладе к VI Евразийскому конгрессу интеллектуальной молодежи под названием «Русская политическая теория», озвученном ЕСМ 21 ноября 2008 года, черным по белому написано: «...русскость, или народность, должна стать ядром новой политической концепции. Всё для народа, ничего вне народа, ничего против народа. ...Вторым элементом должна как раз стать сама идея... Православие... более всего подходит на роль такой идеи... Следующим пунктом, логично вытекающим из двух вышеназванных, является государственная суверенность... или, говоря по-русски, самодержавие. ...В самодержавии разрешается на первый взгляд соединение... тяги к анархической вольнице и любви к сильному государю».

И Алексей Беляев-Гинтовт является главным художником этой организации. Что касается его личных пристрастий в искусстве, то он, как человек, имеющий архитектурное образование, в одном из последних интервью заявил, что ему близко тоталитарное искусство: «...благороднее сталинского архитектурного проекта и представить себе ничего невозможно... Сталинская архитектура - это эманация Солнца...»

Арт-сообществу показалось также знаменательным, что Алексей Беляев-Гинтовт создал художественное объединение ФСБ - Фронт Спокойного Благоденствия. На вопрос журналистки Оли Кузнецовой о значении этого названия он отметил, что в этом названии «...заключена обращенность... к образу государства как такового. Могу сказать всерьез, что впервые за всю свою сознательную жизнь я почти во всем согласен с политикой, проводимой в моей стране, и у меня нет желания сопротивляться и держать фигу в кармане. Напротив, я готов прийти на помощь госструктурам».

Между тем в шорт-лист премии Кандинского входил еще анти-коммунист и социал-демократ Борис Орлов и марксист Дмитрий Гутов. Так что решение жюри в любом случае иначе как политическим и не могло стать.

Иностранные члены жюри, объясняя свой интерес к твоим работам, говорят, что ничего подобного у себя на Западе они не видели. ...Складывается впечатление, что кульминацией твоего творчество должен стать осязаемый триумф Русской Империи во всей его конкретике.

Беляев-Гинтовт: Конечно, в этом-то все и дело! Я предложил в своих работах вид новой столицы объединенной Евразии. Я протранслировал на всю эту цивилизацию этот вид. Евразийский парад на Красной площади - детальный эскиз события, в том числе состояния человека. Что ещё касается конкретики: самое полное представление я получил о ней, 5 часов находясь под кинжальным огнем у входа в Останкино в октябре 1993-го.

Для людей, которые были в те годы детьми, это, наверное, звучит невероятно...

Беляев-Гинтовт: А что касается молодежи, то каков же был ужас американской социологической службы, которая, опросив детей перестройки - молодых россиян до 23 лет - получила ответ, что 56 % из них в целом за Сталина. Однозначно – «да» или «скорее да, чем нет» - 56 % - людей, рожденных после 1985 года. Причем, по стране по-разному - до 85 %.

Скажи, а как ты воспринимаешь западную эстетику, признаешь ли ты за ней наличие привлекательности - в каких-то формах, в которых Запад себя преподносит? Какая-то образность есть у Запада, которая может быть позитивно оценена?

Беляев-Гинтовт: Это тема бездонного клокочущего ужаса. Если главный художник Америки, по факту, и планеты - Мэтью Барни, а главный художник Англии - делает акулу, распиленную на срезы и заформалиненную в огромном аквариуме в барочной раме, – признаю: силен сатана! Если символом Христа является рыба, то здесь мы видим полную противоположность!

Иностранные члены жюри просто не поняли, что твоё искусство – не декаданс, не шутка, не эпатаж. Ты абсолютно серьёзен, и в этом – твоё кардинальное отличие от подавляющей массы современных художников. Но каким образом ты сам представляешь себе явление декаданса...?

Беляев-Гинтовт: Ну, если советских шестидесятников считать пародией на Серебряный век, то истоки отечественного декаданса новейшего времени, безусловно, находятся там. Сейчас их дети и внуки совершенствуются в искусстве пламенеющего декаданса, образно обозначенном как актуальное искусство.

Можем ли мы... сказать, что современная культура подходит к фазе ритуального уничтожения?

Беляев-Гинтовт: Самоуничтожения! Безусловно...

А каков он – твой эсхатологический пафос – в нём больше оптимизма или пессимизма?

Беляев-Гинтовт: Конечно же, оптимизма! Конец Света и светлое Христово Воскресение! И уже, отталкиваясь от этого оптимистического пафоса, развивается беспощадная критика современности. Прочитал недавно заметку без подписи в одной из ранних «Лимонок». Некто пишет: «Товарищ, сидя у телевизора, убери звук, закрой глаза, прочти про себя десять раз Отче Наш. Открой глаза, включи звук. - Что ты видишь? Правильно, бесы!»

Вот же в чём твоя уникальность как художника современности: ты сознательно живёшь и творишь на стороне того, что понимаешь как Правое Дело.

Беляев-Гинтовт: Совершенно верно. В первой юности я бредил открытием, мне казалось, что я совершу его вот сейчас. Вот прямо сейчас – вспыхнет, озарит – я или лопну, или успею зафиксировать это открытие, но я даже не представлял себе область приложения! Будет ли это вечный двигатель или некий закон мироздания, который будет в то же время вечным двигателем… Или я получу философский камень, который является и тем, и другим в каком-то смысле. Доходило до того, что я головой натыкался на стены, ощущая сутками приближение этого открытия. Открытие пришло извне – это евразийство!

А часто ли ты смотришь кино? Какое кино ты любишь?

Беляев-Гинтовт: Я собрал и отнес на помойку все фильмы Запада, оставив только несколько фильмов раннего Фассбиндера и несколько фильмов Пазолини. Все остальное разбил молотком и снес на помойку. Сейчас я коллекционирую советское кино 30-х годов. Этой весной произошел вброс: во всех магазинах, во всяком случае, Москвы, - разом появилось никем не виданное советское кино конца 30-х. Сотни новых названий, которые ничего не говорят даже искусствоведам - кино-искусствоведам, с которыми я общаюсь! Почти все эти фильмы о работе ГПУ, о спецоперациях и так далее. Короче, фильмы о чекистах - невероятного качества. Я думаю, что на то время они помещались, условно говоря, в графе «В»... Но поражает имперское качество этих работ! Безупречно все, особенно - отношение к человеку в пейзаже. Все фильмы так или иначе рассказывают о событиях на границе, и за это время мы успеваем осознать природу этой границы и военно-политическую обстановку на ней. Речь идет о западных границах - с Польшей, Румынией, Венгрией. А также с Турцией, Китаем, Ираном, Афганистаном и Японией. На каждую из этих границ приходится по несколько фильмов, где чрезвычайно интересно выстроена интрига. Романтика дальних странствий и опасных приключений завораживает! И, как правило, в самый трагический момент, когда напали бело-бандиты или басмачи, один из членов геолого-разведочной экспедиции, доселе неприметный, вдруг берет руководство на себя. И прилетают серебристые аэропланы и сбрасывают бомбы на головы бело-бандитов! Те разбегаются в ужасе при приближении отрядов Красной Армии… Одним словом, победа явлена во всей своей конкретности. Империя отвечает в грозном блеске! Из этих фильмов видно, насколько сейчас кинематографисты разучились видеть пейзаж. Это катастрофа.

Но современным людям мешает боязнь трудностей. Люди чувствуют себя слабыми. Вполне возможно, что некоторых из них потому так злят твои работы, что в них они читают требование, выполнить которое они не в состоянии. Ты согласен с такой постановкой вопроса?

Беляев-Гинтовт: Безусловно. Может быть, одна из тайн перестройки и разоблачения сталинизма - это отсутствие горячей воды в лагерях и трудовых коммунах. Я почти уверен, что идеологи разведывательно-диверсионных служб Запада где-то в подвалах простроили на экранах своих ЭВМ и эту кривую. Исходя из того, что современный человек не может представить второй день своего существования без горячего душа – можно предположить, что нашу страну зарезал горячий душ.

И в то же время нас беспокоит какая-то странная ностальгия по советскому прошлому. Не даром все финалисты премии тем или иным образом обращались к советской теме. Советская эстетика, хотя, как правило, выхолощенная, становится сейчас востребованной. Что заставляет нас хотеть в той или иной форме вернуться туда?

Беляев-Гинтовт: Коварные телевизионщики, видимо, желая посмеяться над так называемым простым человеком, продемонстрировали видео-опрос: мужичонка в болоньевой куртке - буквально очки подвязаны изолентой – на вопрос, нужна ли России многопартийная или однопартийная система, внимательно посмотрел в камеру и сказал: «Все победы были при однопартийной, все поражения – при многопартийной. Сами и думайте».

Интервью подготовил Илья Дмитриев. Публикуется с сокращениями. http://www.evrazia.org/article/786 .

Почему ваше новое объединение называется "ФСБ"?

Беляев-Гинтовт: В нем заключена обращенность (посредством образа тайной службы, которая всегда находилась на стороне государства) к образу государства как такового. Могу сказать всерьез, что впервые за всю свою сознательную жизнь я почти во всем согласен с политикой, проводимой в моей стране, и у меня нет желания сопротивляться и держать фигу в кармане. Напротив, я готов прийти на помощь госструктурам.

В отзывах, которые появились после открытия новой выставки Алексея Беляева-Гинтовта в галерее «Триумф», слышны были нотки удивления, даже разочарования. В 2008 году все с упоением следили за битвами вокруг его фигуры, примерно также как потом вокруг «Войны», а теперь - «Pussy Riot». Для художника такое разочарование является большой удачей, потому что медийные бури, так же как и совы, не то, чем кажутся. Незавидна судьба любого, кто вышел живым из словесной вакханалии вокруг собственной персоны. Публика привыкает к легенде, связанной с именем, и далее ей требуется постоянная доза скандала, когда она слышит знакомое имя, а скандал не вечен. Поэтому уход в сумрачную зону, где нет шумихи, а ожидающие ее разочарованы, для многих смертелен. Беляеву-Гинтовту он оказался полезен.

Вместо названия, у выставки есть координаты - «55° 45′ 20.83″ N, 37° 37′ 03.48″ E». Это в центре, недалеко от самой галереи, которая расположилась на полдороги от Кремля к Администрации президента, вход в галерею - рядом со входом в ОВД «Китай-город». В такой близости к центрам государственной власти и форпосту силового ведомства кроется еще одна причина для разочарования. Предполагалось, что окружение зарифмуется с новым проектом художника, но этого не случилось. Если бы представленные работы были такими же, как, например, «Братья и сестры » или «Левый марш II », то тогда, конечно, можно было бы протянуть гипотетические нити от галереи к Объединенному народному фронту, а оттуда - к соседним учреждениям. Однако ничего сверхохранительского тут не обнаруживается, как ни ищи.

На выставке можно увидеть и образы идеальной Москвы, сочетающие множество культурных парадигм, показанных через различную архитектуру, и летающие звезды (буквально понятое слово «звездолет»), и стражей ворот с орлиными головами, и крылатых существ, которые, видимо, должны продемонстрировать связь земного порядка с небесным. Но тут нет ни плакатно-агитационных призывов и жестов, ни военной атрибутики, ни людских скоплений «больше трех» - вообще, как заметил один из комментаторов, за редкими исключениями люди в идеальном городе не видны. Беляев-Гинтовт спокойно рассказывает свою история, как умеет и как любит. Почему бы и нет?

Последнее время можно было заметить, как разные общественные силы перебегали друг другу дорогу. С помощью многотысячных митингов и активного наблюдения за выборным процессом оппозиция поставила под сомнение монополию правящей группировки на власть, тогда как пропутинские силы усомнились в монополии оппозиции на кафе в центре города и на интернет. Обе стороны не заметили, как своими действиями, как живительными ударами тока, привели друг друга в сознание, а ведь еще совсем недавно казалось, что и те и другие прибывают в коматозном состоянии. Сфере искусства, с одной стороны, необходимо нечто подобное, но, с другой стороны, еще недавно дискуссии по большей части, только лишь начавшись, сразу же переходили в плоскость политики, тогда как обсуждение визуального языка оставалось за скобками. Но все изменилось.

Судя по последним высказываниям и действиям самых разных художников, пошел процесс радикальной поляризации. Одни говорят: мы больше не хотим заниматься искусством, нам важно чисто социальное действие. Другие, наоборот, заявляют: мы хотим работать с языком искусства, потому что мы художники. Первые наконец уходят от излишней для них связки с производством объектов и ситуаций, а вторые могут отказаться от обязательного сцепления искусства с политическими взглядами. Как показали примеры последних лет, такие соединения работают вкривь и вкось, поскольку нет прямой зависимости между создаваемым искусством и мировоззрением, как бы ее ни хотелось установить. Видимый без особых усилий разрыв между мировоззренческими заявлениями и художественной практикой вызывал лишь ссоры, взаимные обиды и постоянные разборы полетов, - и вся эта свистопляска функционировала на холостом ходу больше десятилетия. Но вот этому приходит конец (правда, возможно, ненадолго).

Беляев-Гинтовт, конечно, сохранил те политические взгляды, которые у него уже были до того, но, судя по нынешней выставке, его произведения перестали быть иллюстрацией к партийным установкам. И это не единичный случай. В свою очередь, те из художников, кто хочет политического действия, перестали предъявлять его в художественном контексте и занялись тем, что больше соответствует их нынешней позиции - агитацией, общественными кампаниями, политической борьбой. Процесс еще только начинается, но уже сейчас видно, что такая поляризация оживляет как активистские практики, которые раньше нацепляли на себя тяжелые вериги галерейно-музейных ограничений, так и искусство, которому постоянно приходилось извиняться за самое себя. Плоды этого временного расхождения континентов непредсказуемы, но нам вряд ли удастся их не заметить.

На следующий день после вернисажа Алексей Беляев-Гинтовт ответил на вопросы Aroundart.

Сергей Гуськов: Что для вас Москва?

Алексей Беляев-Гинтовт: На сегодняшний день Москва для меня это беда. Будучи архитектором по образованию, я стараюсь не приглядываться к окружающему - смотреть в пол или в небо. Таким образом родился проект «Сверхновая Москва», где я представляю идеальную Москву - столицу единой Евразии, великую континентальную столицу.

СГ: В данном проекте есть определенная связь с Москвой, но здесь не только реальные объекты, но и те, которые были возможны, но не были реализованы, и те, которые появились уже в ваших произведениях. Вы создаете таким образом некий воображаемый город.

АБГ: Поясню. В идеале нужно иметь перед глазами генплан. Пересказывать его - дело неблагодарное, но если вкратце. Здесь представлены условно три эпохи: Премодерн - Кремль, сакральный центр, который остается без изменений; эпоха Модерна, где воспроизведены в трехмерности постройки величайших советских архитекторов 1920–50-х годов - условно «большой стиль», или «героический стиль», стиль Сталин; и, наконец, третья по мере удаления от центра эпоха - Постмодерн, ибо независимо от того, признаем мы или нет факт его существования, мы объективно находимся в нем. Итак, три эпохи Премодерн-Модерн-Постмодерн, радиально-кольцевая система, принцип повышения этажности от центра к периферии, осмысленная система инсоляции и аэрации, - вот что я предлагаю зрителю. Но самое главное, я предлагаю утопию. Нынешнее время всеми силами противостоит любому проекту, особенно на наших территориях. Я же призываю к сотворчеству всех носителей проектного сознания.

СГ: В вашем проекте я увидел такую особенность. Вы определили три составляющие идеальной Москвы через эпохи. Вообще можно по-разному назвать разные типы архитектуры, которые связаны с совершенно разными мировоззренческими системами. Но тут важен другой момент. В Евразии, о которой вы говорите, это реализовывалось двумя путями, когда разнообразные постройки и взаимоисключающие верования сосуществовали, уживались в одном месте. Первый - имперская столица. В столице хана Хубилая были храмы всех религий, торговые и дипломатические миссии всех народов. Имперская власть поддерживала равновесие - чтобы эти силы не передрались между собой. Второй - торговые города, которые создавались вокруг большого рынка на пересечении торговых путей. Вокруг базара, без всякой императорской власти, возникало по сути то же самое, что и в императорской столице. Это два подхода, оба из Евразии: один, говоря вашими словами, аполлонический, имперский, второй - основанный на превратностях рынка.

АБГ: Я бы сказал, что в данном случае Аполлон и Дионис приведены к органическому сосуществованию. Во всяком случае, я к тому стремился. В последние годы и Ницше говорил об этом. Конечно, лично мне ближе цветущая имперская сложность и все альтернативы торговому строю, например, военно-аристократическая цивилизация.

СГ: В связи с тем, что вы сказали, и исходя из эстетики выставки, такой вопрос-замечание. Как сейчас воспринимается военно-имперская эстетика? Ведь не через книги о рыцарях, а через масскультовые образы. При слове «империя» люди представляют «Звездные войны», где собственно империя показана очень определенным образом, даже если есть что-то положительное в этом описании, все равно присутствует доля иронии. Как с этим быть? Многие люди, пришедшие на выставку, будут воспринимать ваши видео как ролики из компьютерной игры. Музыка в некотором роде соответствует.

АБГ: Буквально отвечая на ваш вопрос, скажу, что восприятие империи на уровне поп-культуры - это восприятие тех, кто на том же уровне и обитает. Я бы сказал, что империя присутствует в нас генетически в силу особенностей и места развития нашей цивилизации. Она - в образах нашего неба, наших рек и гор. Наши ангелы - имперские ангелы.

СГ: Проблема здесь вот в чем. Поп-культура работает как современный миф. Она разлита в воздухе, и я бы не сказал, что хотя бы кто-нибудь от нее свободен. Вы пытаетесь говорить об империи, об «аполлоническом». Как в существующих условиях это может работать?

АБГ: Я бы сказал, что специфика существующих условий в том, что в них не работает ничего. Повсеместный край. И тем не менее, буду настаивать на утопии!

СГ: Нет ли в этом, если и не проигрышной позиции, то, как минимум, позиции камикадзе, который готов разбиться о врага, понимая, что его удар, не обязательно несущий победу, будет стоить ему жизни?

АБГ: В свое время Юкио Мисима сказал, что культура - это взмах меча чудом уцелевшего камикадзе, выбравшегося на берег.

СГ: С другой стороны, популярные образы позволяют достигать широкого охвата. Не было ли мысли использовать их или, наоборот, строить свои произведения на борьбе с ними? Или это такая образность, которая изначально является скверной, и пользоваться ей нельзя?

АБГ: Популярный переводится с латинского как народный. В этом смысле я внимательно отслеживаю образные ряды народов большой России.

СГ: Речь идет об этнографике?

АБГ: В том числе, и о ней.

СГ: Я понимаю, что явление, называемое масскультом, это оторванная от всего, наднациональная сущность, но все же это реалия наших дней, с которой нужно как-то иметь дело, возможно, на уровне конфронтации.

АБГ: Мы все находимся на руинах отечественной культуры. Чудовищный завал, образовавшийся на месте катастрофы, пока что не осмыслен и, неизвестно, осталось ли время для его осмысления. Не исключено, что скоро произойдет следующий этап схлопывания и что процесс примет лавинообразный характер. Отдельные исследования на этот счет никак не связаны со сколько-нибудь влиятельным инструментарием воздействия на нашу здешнюю культуру. Я никогда не понимал, как ограничить нашу территорию. У нас даже в новостях граница прыгает на несколько тысяч километров туда-обратно: то Казахстан наш, то нет. Как обозначить эту территорию со столицей в Москве, чьи границы уточняются?

СГ: Вообще, мне казалось, что как раз в Евразии с древности границы между государствами были размытыми, а какое-то значение имели столицы и центры провинций. То есть, может быть, важнее не где что-то кончается, а где оно начинается?

АБГ: Сейчас иначе выглядят расстояния. Если прежде была необходимость в их преодолении, и расстояние было расстоянием, то нынешняя аэрократия, эпоха ракетных систем, а также оружие пятого и шестого поколения в корне меняют ситуацию. Это принципиально иное отсутствие границ.

СГ: Кто ваша аудитория?

АБГ: Я обращаюсь ко всем людям доброй воли и совершенно не представляю себе этих людей. Не думаю, что это какая-то одна социальная группа, представители какой-либо одной национальности или сторонники определенной политической партии.

СГ: Полагаю, что на ваши выставки приходят люди, изначально близкие вам по взглядам, многие из которых состоят в одной с вами организации - Международном евразийском движении . И они разделяют все те ценности, которые вы транслируете.

АБГ: Вовсе нет. Вчера на выставке были абсолютно полярные, взаимоисключающие люди. Если бы они знали друг друга, они бы очень удивились, повстречавшись в одном месте. Что общего у столичных коллекционеров, носителей, вероятнее всего, глобалистского сознания, и, скажем, старообрядцев, что спасаются, бегут от этого мира, ненавидят его?

СГ: Если исключить зрителей, которые пришли по профессиональным причинам - коллекционеры, арт-критики и прочие, - то остальные, кто приходят посмотреть искусство, как бы это наивно ни звучало в наших циничных условиях, это те, кто разделяет ваши взгляды. Левые художники столкнулись с тем же…

АБГ: …кстати, многие считают меня левым художником…

СГ: …на их выставки, если опять же исключить профессиональных посетителей вернисажей, приходят те, кто итак уже сочувствует их идеям. В таких случаях говорят: проповедуешь перед теми, кто уже принял веру, но не говоришь с другими. У вас есть определенные политические взгляды. Ваше мировоззрение даже выходит за пределы политики - в, скажем так, религиозную область. Предполагается, что это может как-то пропагандироваться.

АБГ: Поскольку в отличие от концептуалистов я настаиваю на пластических решениях, я как художник веду поиск в области форм. Буквально в области пластической формы. И это, если и не примиряет, то вызывает интерес - опять же, судя по социальным сетям - у абсолютно взаимоисключающих групп.

СГ: На выставке есть серия работ, которые дублируют друг друга, правда, в разных медиумах - видеопроекция и картины. Картины?..

АБГ: …архитектурная подача.

СГ: Отчего так - параллельно статичные и динамичные изображения?

АБГ: Как знать, может, и здесь единомоментно присутствуют Дионис и Аполлон.

СГ: У вас присутствует несколько усложненный Тимур Новиков.

АБГ: Это тханка, преимущественно буддийская форма подачи сакрального материала. Во-первых, это большое евразийское представление. Но, во-вторых, по факту, безусловно, Тимура помним, не забываем, Тимура чтим.

СГ: Вы - стилист Евразийского движения. Учитывая идейную линию движения, это звучит как некий оксюморон.

АБГ: Сознательный оксюморон.

СГ: В чем заключается деятельность стилиста?

АБГ: Она понята широко, а в то же время предельно конкретно. За мной по факту материализация произносимого, и так вышло, что я единственный, кто занят его пластическим воплощением и зрительными образами. Более того, последние двенадцать лет моя деятельность созвучна ежедневному обновлению такого парадоксального явления, как Международное евразийское движение. И дата исполнения определенных произведений имеет большое значение, поскольку это вехи большого евразийского делания.

СГ: А на бытовом уровне - вы оформляете сайты, печатные издания?

АБГ: Само собой, я причастен к созданию наглядной агитации, плакатов, символики, к оформлению съездов, конференций, которые проходят в самых неожиданных местах - от павильона Россия на ВВЦ до замка Бран, замка Дракулы.
Я обратил внимание на тексты Дугина в конце 1980-х, а, когда в 1994 создавалась Национал-большевистская партия, у основания которой стояли Александр Гельевич Дугин, Эдуард Лимонов, Сергей Курехин и Егор Летов, начал участвовать в их деятельности. НБП создавалась как единственная и уникальная в мировой практике партия талантливых людей. Было бы странно обойти вниманием такое явление.

Родился в Москве в 1965 году. В 1985 окончил Московский архитектурно-строительный техникум. В 1985-88 учился в МАРХИ (факультет градостроительства). Живет и работает в Москве. Персональные выставки «Родина-дочь», галерея «Триумф» (2008), «Salle d`expositions a`la Chapelle saint-Louis», Париж, Франция (2002), Государственный Русский Музей, Санкт-Петербург (2001). Групповые выставки «Соц Арт: Современное политическое искусство России», Москва-Париж (2007), «Арт-Москва» (2007), 1-я Московская биеналле. (2004) и др.

Алексей Беляев-Гинтовт - один из самых ярких московских представителей «Новой cерьезности», возникшей из небытия в начале 1990-х на берегах Невы. Будучи безраздельно предан этому течению с его хрупким аристократизмом и вечной мольбой о продлении прекрасного, Беляев-Гинтовт тем не менее заставляет задуматься о том, что логическим продолжением «Нового классицизма» естественным образом станет «Новый ампир».
Его по-московски могучая образность парадоксальным образом сочетает традиции православной иконописи с веяниями русского авангарда и конструктивизма, а тоталитарную классичность советского большого стиля - с формальной «нерукотворностью» американского поп-арта.
Впрочем, именно в этой точке Беляев-Гинтовт с коварством истинного революционера-консерватора блистательно опровергает малейшее подозрение в его мнимом родстве с господствующей идеологией тотального арт-бизнеса, пропечатывая каждое изображение собственными ладонями и тем самым гарантируя им неопровержимую подлинность.
Экспозиция «Родина - Дочь» включает в себя около двух десятков монументальных объектов. Пронзенный неукротимым мужским желанием защитить ослабевшую истерзанную Мать, Беляев-Гинтовт удочеряет Родину, принимая на себя всю ответственность за ее будущее.

Майя Кононенко (Якут)

Алексей Беляев-Гинтовт. Родина-Дочь. 2007. Сусальное золото, черная типографская краска, холст, ручная печать. 300×450. Сourtesy галерея Триумф / Alexei Belyaev-Gintovt. Patria - Figlia. 2007. Gold leaf, black printer’s ink, canvas, prints. 300×450 cm.Coutesy of Triumph Gallery